Война львов и роз

      Экипаж остановился во внутреннем дворе замка. В Шотландии Аделиза и Бриджит провели чуть больше месяца. Они остались на рождественские праздники, вместе с королевской семьей раздали милостыню в кафедральном соборе и посетили несколько шотландских лордов в их массивных замках. Но любая поездка должна рано или поздно заканчиваться, чтобы не злоупотреблять гостеприимством.       — Ты думала, что я не узнаю о твоей поездке? — спокойным голосом спросил Ричард, сидящий за столом. Позади него стоял Джордж; по его лицу можно было сказать, что он был крайне обеспокоен. — Ты успешно солгала о том, что поехала в Алник. Герцог Бекингем был шокирован моим приездом в его владение и сказал, что ты с Бриджит осталась лишь на одну ночь. Но ты смогла оттянуть время, жаль, что ненадолго. Я приехал ещё вчера вечером.       — Я тебя поздравляю, — вскинула брови Аделиза, отпустив руку дочери.       — Зачем ты посещала Шотландию? — нахмурился король. На лице Аделизы заиграли желваки. Она не желала вновь ссориться с мужем, да ещё и при посторонних. Её пронзительный взгляд был устремлен лишь на мужа. В тот же момент свечи на столе потухли, хотя в комнате не было сквозняка. Ричард проглотил ком в горле, встав со своего места. — Поговорим наедине?       Аделиза кивнула, пропуская мужа в коридор. Когда родители вышли из комнаты, Бриджит порывалась последовать за ними, но тяжелая рука дяди легла ей на плечо, останавливая от бездумного поступка.       — Я должна быть рядом. Я защищу маму, как тогда! — Бриджит вздернула голову наверх, взглянув на дядю.       — Ты не должна вмешиваться в их дела. Они взрослые и могут разобраться со своими проблемами самостоятельно, — поучительно предупредил Джордж, сев за стол. — Скажи мне, красавица, зачем вы навещали тетю Матильду в Эдинбурге?       — Я стану женой её сына! — радостно объявила Бриджит, когда Джордж усадил её себе на колени.       — Но у её сына уже есть жена, — снисходительно напомнил герцог Ричмонд, пытаясь уличить племянницу во лжи.       — Королева сказала, что она с ней разберется, — с детской наивностью ответила принцесса, обвив шею дяди тонкими руками.       — Вот как, — вскинул брови Джордж, отведя взгляд в сторону. — А когда ты успела защитить свою маму? — нахмурился он, вспомнив слова девочки.       — Когда папа хотел её ударить, а я приставила к нему кинжал, — довольно улыбнулась Бриджит.       — Ты пошла в свою мать в мать, — Джордж едва не рассмеялся; он знал, что может запросто сразить старшего брата в честном поединке, но не думал, что он не сможет противостоять даже собственной дочери. — Но не достаточно лишь держать оружие в руках, нужно уметь с ним обращаться.       — Ты научишь меня? — глаза Бриджит засияли от радости.       — А сколько тебе лет? — он прищурился, оглядывая малышку. Кажется, она бы не смогла удержать даже самый мелкий меч, который имелся у него в арсенале.       — В этом году будет девять.       — Тогда хорошо, — смиловался он. — Многие уверены, что женщины не должны уметь сражаться. Как по мне, это чушь. Ты знала, что мы — потомки викингов, населявших когда-то древнюю Скандинавию? — девочка отрицательно замотала головой. — Как ты знаешь, наш королевский род ведет свое начало от герцогов Нормандии, вассалов Франции. Но первый герцог был викингом; его жена и наложницы были самыми настоящими воительницами, сражающимися наравне с остальными мужчинами. У женщин есть преимущество даже в битвах: хитрость. Мужчины чаще опираются лишь на грубую силу, забывая о тактике. Кто знает, может когда-то и тебе придется сражаться в войне, и ты покажешь себя более способной в этом деле, чем большинство парней.       — Тедди рассказывал мне про викингов, — Бриджит посмотрела на потолок, пытаясь вспомнить слова брата. — Он говорит, что они язычники и еретики. Они поклонялись множеству несуществующих богов и брали себе много женщин. А ещё они грабили нашу страну и убивали священников.       — Мне страшно представить, что он говорит о мусульманах, — вскинул брови Джордж. Кажется, воспитание у кардинала Лэнгли отложило отпечаток на характере мальчика, раз он так рьяно ненавидит даже то, чего больше не существует.       — Он говорит, что станет предводителем нового крестового похода, чтобы освободить Иерусалим и Святую землю от язычников, — ответила девочка.       — Что ж, до него многие пытались это сделать.       — Что это значит? — девочка покрутила в руках ленточку, прикрепленную к ремню Джорджа. На ней была надпись на латыни «Porphyrogenitus».       — Переводиться, как «Багрянородный», — он мельком взглянул на ленточку, поспешив спрятать её подальше. — Так именовались императоры Византии, рожденные уже во время правления своих отцов. Они имели гораздо больше прав на трон, чем их старшие братья, рожденные до этого, так как их рождение было тщательно засвидетельствовано. Я тоже родился, когда мой отец стал королем.       — И значит, у тебя больше прав на трон, чем у папы? — девочка нахмурилась. Даже в этом возрасте она была способна понять, при каких обстоятельствах Джордж может стать королем.       — Давай не будем говорить о таких вещах. Я люблю твоего отца и признаю его своим королем. Допускать мысль о том, что я когда-нибудь сяду на трон, всё равно, что желать королю и вам, моим любимым племянникам, смерти. Это государственная измена.       — Но ты бы хотел стать королем, да? — в глазах принцессы читалось явное волнение и беспокойство.       — Да, Бриджит, я бы хотел стать королем.

***

      При дворе никого не уважали так же сильно, как принцессу Екатерину, герцогиню Саффолк. Все знали, какую тяжелую судьбу ей довелось перенести. Екатерина родилась, когда её мать находилась в заключении в Тауэре. Даже когда у королевы Марии отошли воды, ей не были посланы повитухи, и потому роды матери принимал шестилетний принц Генри.       В юном возрасте ей пришлось оставить свою семью и родную страну, чтобы выйти замуж за старого императора. Не получив от мужа ни любви, ни доброты, она находилась в чужом государстве совершенно одна. Её муж был отравлен, и Екатерину поспешили обвинить в убийстве. Из-за переживаний во время побега она потеряла ребенка.       И даже когда казалось, что все трагедии остались в прошлом, Екатерина сумела найти новую проблему на свою голову: она влюбилась в собственного брата, герцога Глостерского. Их брат-король, прознав об этом, прогнал некогда любимых родственников со двора. И пусть Кэт удалось добиться прощения, её любимый Уильям все еще страдал в опале.       Все это наложило большой отпечаток на характере женщины. Всю её жизнь ей указывали, что делать, и она привыкла к такому обращению. Как старшая дочь короля, она посвящала свои дни постоянным урокам. И, честно признаться, Екатерина сильно завидовала своим младшим сестрам, которым было позволено проводить свой досуг так, как им заблагорассудиться.       И сейчас она четко видела в маленькой дочери своего племянника свою младшую сестру Матильду. Кэт никогда не понимала увлечения сестры в стрельбе из лука, так как сама в это время занималась вышивкой и игрой на клавесине. Но почему-то малышка Бриджит вызывала у неё сейчас лишь теплые воспоминания и ностальгию.       Принц и принцесса играли деревянными мечами во внутреннем дворе, в то время как королева Аделиза сидела вместе со своими фрейлинами неподалеку. Учителя фехтования рядом не было, поэтому дети были предоставлены сами себе.       — Осторожнее! — по-доброму воскликнула Екатерина, подходя к детям.       Бриджит отвлеклась, обернувшись на звук, и Тедди, не раздумывая ни секунды, ударил сестру по руке.       — Эй ты, дурень, ещё раз так сделаешь и я тебе…! — Бриджит потерла ноющую руку, после чего набросилась на брата агрессивной атакой.       Екатерина замерла на месте, хлопая ресницами. Даже будучи совсем маленькой девочкой, она не позволяла себе таких дерзких и оскорбительных фраз в сторону братьев. Тедди был наследников своего отца, и девочке было непозволительно разговаривать так со своим будущим королем, даже если она была его сестрой.       Шокированный взгляд герцогини пал на королеву. Та даже не шелохнулась, продолжая смеяться со своими фрейлинами. Аделиза не обратила внимания на непристойную выходку дочери; даже обычного замечания не прозвучало из её уст.       — Бриджит, немедленно извинись перед своим братом, — хмурясь, Екатерина схватила принцессу за руку. — Как же ты можешь говорить такие слова? Ты же девочка! Мало того, что тебе, как леди, позволили заниматься мужским занятием, так ты ещё и ведешь себя, как мальчик!       — Не лезьте, тетушка, я сама разберусь, — язвительно улыбнувшись, Бриджит вырвалась из слабой хватки.       Екатерина взглянула на жену своего племянника. Аделиза лишь довольно улыбнулась, поглаживая округлившийся живот. Видимо, королева поощряла такое неподобающее поведение дочери. Хотя, Екатерина не видела в этом ничего странного: девочка пошла вся в мать своим ужасным характером Бофортов.       — Как ты смеешь со мной так разговаривать? Я старше тебя, имей уважение! — возмутилась герцогиня.       — Хорошо, бабуля, со всем уважением, пойдите прочь, — Бриджит присела в низком реверансе, стараясь не рассмеяться. Эдуард издал сдавленный смешок, отведя взгляд в сторону.       Следом прозвучала звонкая пощечина, от которой лицо принцессы дернулось в сторону. Раскрасневшаяся Екатерина замерла напротив дочери своего племянника, лишь сейчас осознав, какую ошибку она совершила. Она всю жизнь страдала от отцовских ударов даже за самые незначительные ошибки и клялась, что никогда не позволит себе дойти до рукоприкладства по отношению к детям.       Последствия не заставили себя ждать: уже через мгновение королева загородила собой дочь, глядя на Екатерину с непониманием и крайней степенью злости.       — Если это хоть ещё раз повториться, не сомневайтесь, Ваша Светлость, Вы уже будете в могиле, — стиснув зубы до скрипа, Аделиза шагнула на свою «тетю». Екатерина никогда не боялась пустых угроз, но сейчас почему-то отступила. — Моя дочь приказала Вам пойти прочь. Так идите!       Глаза герцогини забегали по сторонам. Тедди пытался утешить сестру, хотя та была скорее зла, чем расстроена. Фрейлины королевы тихо посмеивались, продолжая сидеть в тени под навесом. Раньше Екатерина ответила бы очередной выскочке Бофорт теми же словами, но сейчас старость стала брать свое. Пусть ей не было еще и пятидесяти лет, она уже чувствовала, как былое упорство медленно её покидало, а она становилась всё спокойнее и смиреннее.       Понимающе кивнув, герцогиня поспешила уйти из двора, где никому её общество не было приятно. И она корила себя за то, что при первой встрече с Аделизой открыто игнорировала её и насмехалась над ней. Они могли бы стать подругами, но она испортила все в самом начале, не приняв её всерьез. И теперь, когда при дворе подрастала очередная нахалка, Екатерина не имела никакого желания оставаться в столице.