Когда я закрываю глаза

Меланхоличное AU, где Кориолан Сноу — президент Панема, а Люси Грей — певица. И она никогда не участвовала в Голодных играх. Кориолан уже и не помнил: любил ли он когда-нибудь свой день рождения? Возможно, в раннем детстве, ещё до смерти матери, до войны? Похоже на правду, но это определённо был какой-то другой Кориолан Сноу — милый мальчик, невинное дитя. Кориолан скривился, отметая вставший перед глазами образ. На ум пришёл сын — десятилетний Красс. Назвать ребёнка в честь собственного отца-героя — это так правильно, так по-капитолийски. Вот только в Крассе не было ничего от статного деда или от самого Кориолана. Он полностью пошёл в свою стерву-мать — Ливию и её родственников. Непослушные пшеничные волосы придавали мальчику плебейский вид, а уж про большие глаза на выкате (совсем как у отца Ливии) и говорить нечего. Красс-младший был лишён обаяния, не дружил ни с кем из сверстников и, вопреки постоянным занятиям с логопедом, начинал заикаться, стоило отцу заговорить с ним. Разочарование, а не сын. Если бы Кориолан не знал, что у Ливии нет сердца и в постели она холодна, как лёд, то заподозрил бы её в измене. «Тебе нужен ещё один наследник», — порой говорила она, при этом на лице её застывало брезгливо-мученическое выражение: мол, ради такого дела, я даже готова раздвинуть для тебя ноги, муж мой, обещаю лежать смирно и думать о Панеме. Нет уж, спасибо. Кориолан предпочитал женщин, которые наслаждались сексом с ним. За разумную плату, конечно. Вне всяких сомнений он мог бы получить любую понравившуюся женщину совершенно задаром — кто же откажет президенту Панема? Да и вне своего статуса… достаточно подключить обаяние. Вот только Кориолан не доверял отношениям, построенным не на расчёте. Деньги надежнее всего. Он позволил себе вытянуться в кожаном кресле и вспомнить недавнюю ночь с супермоделью Дианой Хадсон — рыжая бестия с зелёными глазами сама просила его быть пожёстче. Надо будет сказать Леону, чтобы связался с ней. Кориолан не возражал против ещё одного свидания. Хотя… помощник намекал на небольшой сюрприз сегодня вечером — может, заказал Диану в качестве эскорта для Кориолана? С этой приятной мыслью он потянулся за отчётом министра экономики, сданным сегодня, 11 января, в тридцать пятый день рождения президента Панема Кориолана Сноу.

***

Торжества — и для жителей Капитолия, и семейные — в честь 35-летия президента назначили на завтра. Сноу поступал так уже четвёртый год подряд и сам не в силах был объяснить — почему. Просто маленькая уступка себе. Слишком незначительная, чтобы всерьёз задумываться о её значении… верно? А сегодня вечером он вместе с кругом избранных друзей — то есть наиболее важных для его правления людей — проводил время в вип-зоне клуба «Двадцать пятый час». К удовольствию Кориолана, его действительно сопровождала Диана Хадсон, одетая в неприлично короткое зелёное платье. Впрочем, наряды такой длины были на всех подругах Дианы, устроившихся рядом с министрами и бизнесменами. Кориолан прошёлся взглядом по этим «парам» — практически все мужчины были пузаты и толстоморды, а их спутницы хвастались друг перед другом несуразными пышными бюстами и неестественно-пухлыми губами. Кориолан посмотрел на Диану… да, тот же огромный бюст и занимающие половину лица губы. Возможно, она увеличила свои прелести с прошлой встречи? Тогда она казалась Кориолану довольно приятной. Или всё дело было в большом количестве алкоголя и том, что на все его приказы она отвечала: «Да, хозяин»? Кориолан поморщился и слегка отодвинулся от спутницы. Леон заметил его жест и уже через секунду прошептал на ухо: — Что-то не так, господин президент? Любой из приглашённых будет рад уступить вам свою спутницу. — Предлагаешь мне подобрать чужие объедки? — прошипел Сноу. Побледневший Леон тут же начал рассыпаться в извинениях, при этом он всё время проводил рукой по своим и без того прилизанным тёмным волосам. Тут министр сельского хозяйства Осхоф, сидевший на противоположном конце стола, вызвался произнести тост. За этот вечер их прозвучало уже много — поздравительные речи, в которых соратники превозносили достоинства Кориолана как правителя и человека, перемежались выступлениями лучших творческих коллективов Капитолия. И почему Кориолану казалось, что вечер выдастся неплохим? Можно ли так заблуждаться в его возрасте? Под гнусавый голос Осхофа Сноу покосился на Диану. Да, во всём было виновато её увлечение пластической хирургией — не иначе. Он предвкушал встречу с красивой женщиной, а теперь сидит рядом с одним из созданных под копирку чудовищ. И как Леон мог этого не заметить? Или у него совсем нет вкуса? Кажется, Осхоф подошёл к концу речи. Сидевшие за столом разразились криками: — Да здравствует президент Сноу! Долгого вам правления! Кориолан кивнул, нацепив на лицо, приличествующее случаю выражение сдержанной благодарности. И когда уже этот утомительный вечер закончится? Долго его ещё будут мучить насквозь фальшивыми тостами и выступлениями всяких бездарей? Тоже мне новость — мужчина, глотающий огненные шпаги, или девочка, изгибающаяся как змея. Да видели бы они переродков доктора Галл… Кстати, интересно, кто-нибудь из этих созданий выжил после её смерти? Вдруг Леон, который был ведущим вечера, снова взял в руки микрофон и объявил: — А сейчас перед вами выступит звезда ночного Капитолия Люси Грей Бэйрд с особым подарком! «Что за странное имя», — подумал Кориолан и затем услышал первые аккорды известной поздравительной песни. Вот только ритм композиции изменили, значительно замедлив. Будто издалека раздалось завораживающе-сладкое: С днём рождения вас, С днём рождения вас… И лишь потом на сцену ступила певица в переливающемся золотом платье. Она манерно откинула назад копну тёмных длинных волос и посмотрела прямо на Кориолана. С днём рождения, господин президент… Её голос звучал нежно, призывно, томно — столько оттенков, столько подтекстов. Покачиваясь в такт мелодии, певица сделала несколько шагов к Кориолану, а потом грациозно присела на край сцены. Длинное золотое платье поднялось, и он увидел белую кокетливую туфельку. Песня, переделанная по случаю дня рождения Кориолана, повествовала о его победоносном пути к президентскому креслу. Охвачены оказались и события, связанные с Десятыми голодными играми, где трибут Сноу ловкая девушка из девятого дистрикта стала лучшей, и его недолгая служба миротворцем, и блестящая учёба в вузе, и профессорская карьера… Кориолан хмыкнул, вслушиваясь во хвалебный текст. Конечно, в нём не было ни строчки о его жульничестве на Играх или о том, что в миротворцы его буквально сослали. И тем более песня не коснулась участи Сеяна — вечно юного парня, считавшего Корио своим лучим другом и дорого заплатившим за эту ошибку. Пристрастие президента Сноу к ядам певица, разумеется, тоже обошла стороной. Всё это были тайны, которые Кориолан намеревался унести с собой в могилу, но, конечно, не сейчас, а много позже. Мысли о неприглядной — необходимой — стороне его жизни растаяли, когда певица спустилась со сцены, и, повторяя припев, стала приближаться к Кориолану. Она была красива… Люси, кажется, так её назвал Леон? Невысокая, с аккуратной женственной фигурой. Совсем не похожая на тех супермоделей, которые обычно окружали Кориолана и мужчин из его свиты. Кожа певицы была довольно тёмной, глаза — ореховыми, а губы, подведённые бордовой помадой, казались очень нежными. Пленительная женщина. И почему он не встречал её раньше? Она остановилась напротив Кориолана, слегка наклонилась к нему, вытянула вперёд руку в изящном манящем жесте. И, пропев последний раз «С днём рождения, господин президент…», улыбнулась так, будто разделила с Кориоланом тайну. — Это была Люси Грей Бэйрд! — закричал идиот-Леон, разрушая момент. Взгляд Люси соскользнул с Кориолана, она обратила внимание на его спутницу, и всего на мгновение уголок её губ изогнулся в понимающей усмешке: мол, ясно всё с вами, господин президент. Стало неприятно, и Кориолан процедил: — Недурно. Певица, кажется, не придала значения его замечанию. Их взгляды снова встретились, и она произнесла с улыбкой: — Была рада поздравить вас, господин президент. Спасибо, что оценили моё выступление. О, Кориолан прекрасно понимал: в её словах не было ни грамма искренности. Но как же правдиво они звучали! Настоящая артистка. Хотя живёт наверняка за счёт любовника или даже нескольких — красавица с такими талантами определённо крутит мужчинами, как хочет. Впрочем, сколько бы ни стоила ночь с ней — Кориолан заплатит. Надо же порадовать себя в день рождения. Он кивнул певице — пока она могла быть свободна и подозвал Леона: — Так вот, какой он твой сюрприз. Тот кивнул, явно довольный произведённым впечатлением. — Скажи ей подождать меня, — велел Кориолан. Услышавшая это распоряжение Диана прикусила губу и позволила себе недовольно вздохнуть. Кориолан не удостоил её вниманием. Пришло время заканчивать вечер — он встал и обратился к гостям с небольшой речью: поблагодарил их за поддержку, напомнил о том, что завтра пройдут официальные торжества. Он говорил с ними, отвечал на похвалы и беззубые шутки, а перед его внутренним взором всё ещё была она. Женщина с чарующим голосом и дерзким нравом. Что же… она вскоре поймёт: с Кориоланом такие шутки не пройдут.

***

Люси ждала его в соседней комнате, меньшей по размерам. Сцены там не было, лишь барная стойка, небольшой стол и диван, достаточно комфортный не только для разговоров. Обычно женщины ждали Кориолана с бокалом вина или каким-нибудь коктейлем. Наиболее угодливые успевали раздеться до белья. Кориолан усмехнулся, вспомнив самых услужливых дам, и открыл дверь… Люси не взяла себе коктейль. И не разделась. Вместо этого она спала — даже посапывала во сне! Он опешил. Это было настолько странно, настолько неуважительно… Хотелось разбудить её резким окриком, но Люси заворочалась во сне, с её правого плеча соскользнула бретелька платья, и Кориолан замер, как мальчишка. Потом, отругав себя, он подошёл к бару, плеснул в стакан виски со льдом и сел рядом с девушкой. Он потягивал виски и вглядывался в её лицо, лишённое возраста, а в голове звучал томный, манящий голос… Кориолан по большому счёту был равнодушен к музыке: когда-то давно ему пела мать, но приятное воспоминание стёрлось, остался лишь сам факт. Вот гимн Панема в исполнении Мадам-бабушки и самого Кориолана легко приходил на ум. Но песня Люси была другого свойства: имело значение не то, что она пела, а как… Минуты таяли одна за другой, а Кориолан почему-то не будил её. Он успел ещё два раза подлить себе виски, прежде чем Люси вздрогнула, точно ей приснился дурной сон, и открыла глаза. Увидев Кориолана, она поднесла ладонь ко рту: — О… вы уже здесь? — Да. И давно, — отчеканил он, её невинный вид и не менее невинный тон сбивали его столку, этого нельзя было допустить. Следовало защищаться. Кориолан продолжил деловито: — Приходи в себя поскорее. Что будешь пить? — Спасибо, ничего, — отозвалась она, затем прошлась по нему пытливым взглядом, явно заметила закатанные рукава рубашки, отсутствие галстука и парочку расстёгнутых верхних пуговиц. Кориолан позволил себе принять более неформальный вид, пока ждал её пробуждения. По лицу Люси пробежала тень. — Этого не будет. — Что?! — такого Кориолан никак не ожидал. Он сильнее обхватил стакан с виски и спросил. — Что значит «не будет»? Разве ты не соблазняла меня своей песней изо всех сил? Люси повела плечом: — Это был артистический номер. Я не имела в виду ничего другого. Честно говоря, когда ваш помощник попросил меня остаться, я понимала, к чему это может привести, но надеялась, что вы меня удивите. Кориолан скривился: — Не пытайся набить себе цену. Чтобы прекратить этот бессмысленный разговор, он положил руку ей на колено. Люси отрицательно покачала головой и мягко отвела его ладонь. Кориолан мог бы вцепиться в неё, но сразу бы оказался в положении насильника. Нет, так низко он не падёт. Да и зачем? Ведь всё в мире покупается и продаётся, верно? — Я тебя не понимаю. Ты можешь хорошо заработать. Пришёл черёд Люси скривиться: — Прекратите, господин президент. Я певица, а не проститутка. На этом всё. Я ухожу. И она действительно встала с дивана, быстро поправила платье и хотела уйти. Какая дерзкая! Наверное, если бы не виски, на которое он налегал в ожидании пробуждения Люси, Кориолан повёл бы себя сдержаннее. Может, пригрозил бы ей… Вместо этого он схватил Люси за руку и пробормотал: — А просто… поговорить ты останешься? Позже Сноу предпочитал не вспоминать свой неуверенный тон и не думать о том, что Люси прочитала на его лице. Однако, так или иначе, это подействовало. Она вдруг тепло улыбнулась, слегка склонилась к нему и сказала: — Хорошо, но только поговорить. Она присела рядом и попросила: — Нальёте и мне виски? И… — её глаза лукаво блеснули. — Раз уж мы решили поговорить, то разрешите сегодня оставить формальный тон, господин президент? «Господин президент» прозвучало шутливо. Кориолан улыбнулся и, наполнив второй стакан виски со льдом, передал ей вместе с разрешением: — Хорошо, Люси. — Люси Грей. Она отхлебнула виски и объяснила: — Моё имя — Люси Грей, а фамилия — Бэйрд. — Кхм… — протянул Кориолан, снова прикладываясь к своему стакану. — Необычно. — Родители назвали меня в честь героини баллады. «Чудаки», — подумал Кориолан, глядя на Люси… Люси Грей. Она откинулась на спинку дивана и положила ногу на ногу, стакан с виски Люси Грей крутила в руках, но движение казалось не навязчивым и раздражающим, как было бы у любой другой женщины, а будто манящим. Как бы её ни звали, суть её заключалась в соблазне. — Так, что случилось, г… Кориолан? — спросила Люси Грей. — Почему ты в день рождения проводишь время со мной, а не со своей семьёй? Он хохотнул, не сдержавшись. С семьёй! Его настоящей семьи давно нет: Мадам-бабушка умерла, Тигрис вышла замуж и заразилась чересчур свободными, на грани крамолы, взглядами своего избранника — с Кориоланом она связь не поддерживала, а он не собирался первым делать к ней шаг. Завтра его ждёт неминуемое застолье с Ливией и её родственниками — Кориолан не собирался долго задерживаться на этом «празднике». Но он был не настолько пьян, чтобы начать делиться всем этим с малознакомой, пусть и такой обольстительной певичкой. — Можно сказать, это мой каприз, — отделался Кориолан пустой фразой. Люси Грей понимающе хмыкнула: — Значит, ты, как и все сильные мира сего, одинок. Он не ответил, спросил вместо этого: — Почему ты так упорно мне отказываешь? Хочешь, чтобы я за тобой ухаживал? Догадку подсказало виски — не иначе. Кориолану не доводилось ни за кем ухаживать: когда он решил жениться на Ливии, то обсудил с ней всё во время встречи, куда больше напоминавшей деловой разговор, чем свидание. Он пообещал бывшей однокласснице, что сделает её первой леди Панема. И сдержал слово. Взамен Кориолан получил ресурсы её невыносимой семейки — нельзя же было опираться только на Плинтов. Надо признать, с ролью первой леди Ливия вполне справлялась, но это не значило, что она начала нравиться Кориолану. Скорее — наоборот. Люси Грей тем временем сделала ещё глоток и кивнула на стол: — Знаешь, странно, что у нас нет закуски. Я думала такие, как ты, никогда не пьют алкоголь без возможности заесть его какой-нибудь крохотной и дико дорогой бурдой. — Ты полна предрассудков на мой счёт, — заметил Кориолан, тоже пригубив виски. — Ответь на вопрос, и я закажу нам, чего захочешь. — О, нет… Я ничего не хочу, спасибо, — Люси Грей встретилась с ним взглядом. — И я просто не сплю с женатыми — вот и ответ на твой вопрос. Кориолан подавился и закашлялся. Какая нелепость! Отдышавшись, он сказал: — Если тебя заботят чувства Ливии, то можешь не переживать: ей глубоко безразлично то, с кем я провожу ночи. Люси Грей поморщилась: — Меня заботят не чувства твоей жены, а мои собственные. — Ты слишком принципиальна для певички, — не сдержался Кориолан. Определённо в нём было уже слишком много виски. — А если отбросить твои принципы… милая. Разве я не кажусь тебе привлекательным? Кориолан придвинулся к Люси Грей, она издала странный звук — то ли вдох, то ли восклицание… — Ты красивый, — призналась она и выдохнула, будто против своей воли. — Мне бы даже хотелось… — Да? — Коснуться твоих волос. Кориолан слегка склонил голову, чтобы ей было удобнее: — Давай же. Она осторожно протянула руку и, касаясь его светлых кудрей, задела ухо. Кориолан улыбнулся её неловкости. Люси Грей отзеркалила выражение его лица, а затем… Он поцеловал её. Сначала просто коснулся губами её изогнутых в улыбке губ, но потом, когда она его не оттолкнула, углубил поцелуй. Пальцы Кориолана запутались в волосах Люси Грей, он прижимал её к себе — наконец-то. Другой рукой он начал задирать край её платья — прелюдия и без того затянулась. Вдруг Люси Грей заворочалась под ним, разорвала поцелуй и выдохнула почти жалобно: — Отпусти… отпустите! — Сколько можно ломаться! — выкрикнул он, и в следующее мгновение Люси Грей, извернувшись, ударила его в плечо. И снова. Снова. — Я не ломаюсь! Отпустите меня немедленно! — закричала она. И Кориолан действительно отпустил, а ещё через секунду Люси Грей выбежала из комнаты. В дверь нерешительно постучали, раздался голос Леона: — Простите, господин президент… Всё в порядке? Она хочет уйти. Кориолан посмотрел на то место, где совсем недавно сидела Люси Грей, на валявшуюся на полу белую туфельку, которую она потеряла в спешке. Злость и недоумение сплелись с чувством, которого он не испытывал уже очень много лет… — Отпустите её, — крикнул Кориолан и прикрыл глаза.

***

Кориолан Сноу не думал, что ему может быть настолько стыдно. Вчерашняя сцена снова и снова разыгрывалась перед его внутренним взором — конечно, Люси Грей его спровоцировала, но всё же… он повёл себя как дикарь. Мерзость. Раздражение, охватившее Кориолана, было таким сильным, что Ливия, с которой он был вынужден провести большую часть дня, сначала кидала на него предостерегающие взгляды, а потом не выдержала и прошептала на ухо: — Кориолан, это ведь твой день рождения. Хоть раз улыбнись на камеру. — Не указывай мне, — одёрнул её Кориолан, но совет вообще-то был разумный. К вечеру, выдержав целый час семейного ужина, Кориолан ушёл в свой кабинет и вызвал Леона. Он смерил помощника мрачным взглядом и спросил: — Эта вчерашняя певичка, — Кориолан специально не стал произносить имя Люси Грей. — Где ты её откопал? Вытянутое лицо Леона значительно побледнело. Как много из того, что произошло вчера, он понял? — Она очень популярна в ночных клубах Капитолия. Поёт разные песни, которые сочиняет сама, в том числе фривольного содержания… Видимо, помощнику показалось, что он сболтнул лишнего, согнув по полам своё длиннющее тело, Леон сказал жалобным голосом: — Простите. Надо было позвать к вам на празднование кого-нибудь именитого, я просто… хотел вас удивить, господин президент. Я виноват. Кориолан остановил Леона жестом: — Успокойся. Отправь ей букет роз. Белых. И положи папку с её досье ко мне на стол к завтрашнему обеду. Если Леон и удивился, то смог не выдать своих эмоций. Кориолан отвернулся к окну, давая понять, что помощник может приступать к выполнению заданий. Ночь уже укутала Капитолий покрывалом — его суетные жители в большинстве своём улеглись в постели. Их президенту, увы, не спалось. Он думал о Люси Грей Бэйрд и о белых розах — как известно, они само совершенство.

***

Неясно, оценила ли Люси Грей присланный Кориоланом букет. Он ждал, что она попытается связаться с ним через Леона, однако ничего подобного не произошло. Может, постеснялась? Нет, вряд ли. Досье Люси Грей оказалось довольно интересным: родилась в семье музыкантов, во время гражданской войны находилась с родственниками в двенадцатом дистрикте, довольно долго оставалась там, потеряла мать и отца, в Капитолий перебралась в возрасте двадцати пяти лет вместе с неким командиром Томпсоном. Теперь, как и говорил Леон, выступала в ночных клубах. Кориолан скрипнул зубами, когда дошёл до строчки о командире Томпсоне. Может, они всё ещё вместе, поэтому она и отказала Кориолану? Женаты ли они? Но вроде в досье написано, что Люси Грей не замужем… Непривычно было столько думать о женщине, не являвшейся ни преградой на его карьерном пути, ни потенциальной союзницей в завоевании власти. Кориолан то и дело обещал себе вовсе забыть её, но, конечно, ничего не получалось. Ему вновь и вновь снилось её выступление: «С днём рождения, господин президент…». Как же ей шло золотое платье. О, он бы всю её обрядил в золото, если бы только… Жалкие мысли, но такие… человечные. Кориолан Сноу уже давно не чувствовал себя столь живым, как в последнюю неделю. Он по-настоящему злился, мечтал, желал. Он даже испытывал стыд. Захватывающие ощущения! В нём разрастался голод по чему-то стоящему, чему-то, что нельзя было купить за деньги или получить с помощью связей, благодаря силе… И Кориолан решился на небольшое контролируемое безумие: в следующее воскресенье он отправился в клуб, где выступала Люси Грей. С собой президент взял всего двух охранников и велел им держаться на почтенном расстоянии и не сообщать никому, куда они отправляются. Кориолан знал, что поступает неблагоразумно, он едва не отменил всё в последний момент, но вдруг представил, как спустя много-много лет, в преддверии своего 80-летия, будет судорожно пытаться вспомнить то яркое и прекрасное, чем так славится молодость, и не найдёт ничего, кроме толстых морд своих министров, постного лица Ливии и перекаченных губ Дианы Хадсон и ей подобных. Нет, Кориолан Сноу многого достиг, из вечно голодного мальчишки превратившись в человека, удовлетворившего свои непомерные амбиции. И он продолжит идти этим путём — встреча с красивой певичкой того не изменит, однако… он не станет отказывать себе в маленьком удовольствии. Он получит Люси Грей рано или поздно.

***

Сегодня Люси Грей была одета в бордовое короткое платье до колен. В её тёмных волосах красовалась алая роза. Красиво, но однажды Кориолан объяснит ей, что внимания достойны только белые розы. Да, однажды. Пока же Люси Грей пела для собравшейся в клубе толпы. Это заведение было не столь элитным, как-то, где Кориолан праздновал своё 35-летие. Сцену, на которой Люси Грей выступала с ансамблем, обступали ряды небольших столиков. За одним из них и сидел Кориолан — никем не узнанный. И что-то подсказывало ему: дело не в элегантной белой шляпе, прикрывавшей его волосы и часть лица… Просто никому бы и в голову не пришло, что президент Панема может отдыхать в клубе, точно простой человек. Странное ощущение. Кориолан так привык к всеобщему вниманию, теперь же вдруг стал невидимкой среди толпы. Толпы, подчинявшейся Люси Грей Бэйрд. Она пленяла слушателей в той же очаровательной манере, в которой захватила внимание самого Кориолана. Томность мешалась с лукавством, кокетливость с задором — Люси Грей меняла маски с каждой новой композицией, что восхищало и… настораживало. Вглядываясь в лицо Люси Грей, Кориолан впервые задался важным вопросом: не манипулировала ли она им всё это время? Она ведь даже заставила его стыдиться, заставила прийти сюда с извинениями, пусть пока и невысказанными… И как он не подумал об этом раньше! «Наивный идиот», — обругал себя Кориолан. Он-то думал, что давно расстался с любыми иллюзиями… Впрочем, если всё это было лишь хорошо просчитанным спектаклем, попыткой удивить его и завлечь, то нужно отдать Люси Грей должное: ей вполне удалось захватить внимание Кориолана. Он даже поддастся ей, ведь в эту игру можно играть вдвоём. С таким настроением Кориолан и подошёл к ней после выступления — Люси Грей одарила его нечитаемым взглядом. Он поздоровался первым и, дождавшись скупого ответного приветствия, произнёс: — Люси Грей… мы начали всё неверно. Может, попробуем ещё раз? Кориолан улыбнулся, наблюдая за её реакцией. Если она действительно бы не желала иметь с ним ничего общего, то решительно отказала бы… Верно? Но Люси Грей задумалась и сказала с лёгкой улыбкой: — Возможно, попробуем, если ты извинишься. Хотелось усмехнуться, — значит, всё-таки игра, — но Кориолан сдержался. Вместо этого он преувеличенно почтительно склонился перед ней и поцеловал нежную ручку, обхваченную тонким золотым браслетом в виде кусающей себя за хвост змеи. — Прости меня, дорогая. В прошлый раз я не устоял перед твоим обаянием и повёл себя как дикарь. Не сразу, но она ответила: — Да, хорошо… Ты напугал меня тогда. Кориолан не стал отвечать детским: «Я больше так не буду». Вместо этого пожал плечами и предложил: — Поужинаем? Она лукаво улыбнулась: — Ладно, но место выбираю я. Кориолан не стал спорить, и Люси Грей привела его… на крышу того самого клуба, где она выступала. Площадка была закрыта куполом, поэтому январского мороза тут не чувствовалось. Вызванный Люси Грей менеджер принёс небольшую корзину с едой, бутылку шампанского и бокалы. Наблюдая за тем, как певица расставляла их припасы на небольшом столике, Кориолан поинтересовался: — И часто ты здесь ужинаешь? — Иногда. Тут открывается хороший вид на город. Это верно. Раскинувшийся под тёмным ночным небом Капитолий искрился выпавшим снегом — переливались огнями недавно воздвигнутые высотки. Кориолан много работал, чтобы отстроить город, преобразить его. Он ненавидел то, каким стал Капитолий после войны — заваленный обломками, впитавший в себя воспоминания о времени, когда люди потеряли всякое приличие, утратили свою человечность, поддались хаосу. Капитолий Кориолана Сноу должен был стать воплощением порядка, вызывать трепет и восхищение. — Каково это — быть президентом Панема? — поинтересовалась Люси Грей, разливая шампанское по бокалам. — Опять личные вопросы? — усмехнулся Кориолан, вспомнив, как она спрашивала о его семье. — Ты тоже можешь задать мне вопрос, если захочешь, — кивнула Люси Грей. Приняв бокал шампанского из её рук, Кориолан всё-таки ответил: — Я на вершине мира, Люси Грей. Это настоящее удовольствие, — под её пытливым взглядом он продолжил. — Но и ответственность, конечно. И, как правильно ты заметила в нашу прошлую встречу, одиночество. О последнем он говорить не собирался. И на шампанское не свалишь — слишком мало выпил, буквально несколько глотков. Просто в Люси Грей, в том, как она смотрела, как наклоняла голову, будто хотела впитать каждое его слово всем телом, было что-то особенное. Искреннее. «Так, она играет со мной или нет?» Отделавшись от назойливого вопроса, Кориолан спросил: — У тебя когда-нибудь был роман с женатым мужчиной? Она хмыкнула: — Ты всё о том же, — посмотрела на Кориолана через шампанское соломенного цвета. — Но я ведь обещала, так что… это был один офицер из двенадцатого дистрикта, где я жила долгое время. Высокопоставленный офицер. Вообще-то, когда начался наш роман, он был холост. Он и в Капитолий меня привёз как будущую жену, вот только здесь он передумал… ему предложили более выгодную партию, чем певичка из дистрикта. Кориолан уже знал о командире Томпсоне, но всё равно напрягся. Жалкий офицеришка получил то, чего добивался сам Сноу, куда раньше него! — И ты осталась с ним, когда он женился? Люси Грей кивнула: — Да. Зачем-то осталась… но ненадолго. Между ними разлилась тишина. Кориолан многое мог сказать, но не хотел. Люси Грей, видимо, — тоже. Она задумчиво отломила кусочек от бутерброда с ветчиной, а затем, так и не надкусив его, отложила на тарелку и, встав из-за стола, подошла к краю крыши — туда, где заканчивался согревающий купол. Через несколько минут Кориолан последовал за ней. — Ты ждала меня сегодня? — спросил он, встав рядом с Люси Грей и не касаясь её. Они оба так пристально смотрели на ночной город, точно только для этого и встретились. — Да, — призналась она. — Я чувствовала, что это неизбежно. Радовалась она или тосковала? Смирилась со своей участью? Просто разжигала его любопытство? Кориолан не мог понять. — Я не разведусь, — предупредил он, хотя и не собирался проговаривать столь очевидные вещи. Люси Грей кивнула: — Конечно. Но будь со мной нежным. — Я попробую. Кориолан осторожно коснулся её пальцев, и ладонь Люси Грей легла в его руку так естественно и просто. Но они чувствовали — и он, и она, — что ничего сказочного и лёгкого в их истории не будет, что эта связь не перевернёт их жизни, не станет чудесным лекарством от всех проблем. И оба, не сговариваясь, думали о том, что, возможно, если бы они встретились раньше — в юности, при других обстоятельствах — всё могло повернуться иначе.