По бездорожью в потрëпанном фордике

Beyond the horizon of the place we lived when we were young, In a world of magnets and miracles, Our thoughts strayed constantly and without boundary, The ringing of the division bell had begun. High Hopes - Pink Floyd. Лëгкий сквозняк гулял по небольшой комнате. Гермиона открыла глаза всё ещё дезориентированная, первым делом, заметив силуэт мужчины у окна. Утренний свет мягко обрамлял его черты, а дым сигареты проникал через приоткрытое окно на улицу. – У нас пятнадцать минут до выселения, – не поворачиваясь, сказал мужчина. Как ему всегда это удавалось? Либо с такого расстояния он услышал её изменившееся дыхание, либо он был настоящим волшебником. Ах, да, глупо получилось. – Который час? – Без пятнадцати девять, – развернувшись, он посмотрел на неё как на идиотку. – Мне надо в город, – она заворочилась в постели, сбивая одеяло в ногах. – Мы заедем в Джеймстаун-Свифт, купим одежду и еду, не переживай, – мужчина верно истолковал её просьбу. – Умеешь же ты быть нормальным, – да, с комплиментами с раннего утра лучше повременить. – Нормальность для меня сродни оскорблению, – окурок полетел в мусорное ведро, а незастëгнутая на пуговицы рубашка колыхнулась полами в разные стороны, когда Северус развернулся в её сторону. Гермиона с силой рухнула на подушки. – Дай мне что-нибудь из своего, – почти что жалобно попросила она. – Рубашка подойдёт? – мужчина уже взялся за ручку входной двери. – Подойдёт. – Жди. … Апрель накрыл Америку совсем недавно. Несмотря на это, каждый штат отличался большим диапазоном температурного режима... На северо-востоке сохранялась относительная норма температуры, свойственная второму месяцу весны. Тем не менее, перед тем как пойти в душ, Гермиона захлопнула окно, ощущая на коже непослушные дорожки мурашек. Бледно-оранжевая рубашка была велика ей на пару размеров, и поэтому под неё Гермиона с удобством надела белую футболку с небольшим вырезом. В ванной она задержалась ненадолго, по-спартански быстро закончив с умыванием и приведением себя в порядок. Волосы уже много лет назад перестали её беспокоить, Гермиона обрезала их на комфортную длину ещё будучи в Дублине. Тогда ей хотелось забыть всё, что связывало её с прошлой жизнью. Самое забавное, что в новую жизнь мы тащим старого себя. Вот в чём вся шутка жизни. Гермиона надеялась избавиться от всего, но забыла, что взяла с собой саму себя же. Может и хорошо, что она встретила Северуса именно сейчас. Не слишком рано, но и не слишком поздно. Раньше она бы встала в штыки, любое напоминание о прошлой жизни лишь усугубляло хрупкое равновесие её маленького мирка. Северус появился в идеальный момент, тогда когда она готова была примириться с прошлым и на его основе строить настоящее. Без уважения и принятия прошлого жить полной жизнью невозможно. Вместе они отправились во всё тот же небольшой бар, заказав утренний завтрак за пол цены, и разместившись под тем же зонтом фудкорта. Над головой небо разлилось пастелью. Вот, уже что-то больше напоминающее весну. Дождём и не пахло, а жаль. Барабанящие капли создавали непередаваемую атмосферу уюта и спокойствия. Северус кашлянул, привлекая её внимание. – У тебя джем на щеке, – как можно безмятежнее заметил он. – А, спасибо, – Гермиона смутилась, поспешно стирая сладкую вязкую начинку пирога. На Северусе была белоснежная рубашка, видимо, и её вместе с многочисленными книгами, которые он возил в багажнике, мужчина подтащил из прошлой жизни. Под ней виднелась светло-голубая футболка. Вообще, их образы по-странному сочетались, а сами они были одинаково похожи и отличны друг от друга. Дверцы машины несильно хлопнули, с тихим бормотанием завëлся двигатель, оба они устроились поудобнее. Гермиона наконец заняла водительское место, улыбнувшись своему единственному пассажиру. Мужчина поджал губы, но в его глазах цвета самой тëмной коры блеснула искорка веселья. Машина плавно тронулась с места. Оказывается, его глаза были совсем не чёрными, как всегда казалось в детстве. Детство вообще интересная штука. Призма восприятия ребёнка видит только два цвета, не замечает полутонов. Если ребëнку говорят, человек плохой, значит человек плохой. И всё тут. Как же Гермиона прозрела тогда, много лет назад. Как же сильно её опрокинула реальность, перекручивая внутренности. Как же высоко злость и бессилие поднялись в негодовании. А чувство вины, наоборот, прибило грузом к земле. Как же она была глупа. Осознание ошибки, творящейся долгие годы стало ещё одной частичкой, сподвигнувшей Гермиону податься прочь. Северус Снейп все те годы нёс огромный груз вины и ответственности на своих плечах, был один, совершенно один. Она бы помогла ему, сняла бы с плеч тяжесть, просто бы поговорила с ним. Тогда она была ещё ребёнком, подростком, выживающим в лесах и убегающем от Пожирателей Смерти. Но она могла хотя бы… – Ты в порядке? Вот уже пару минут они стояли посреди пустынной двухполосной дороги. Северус, кажется, задавал вопрос уже не в первый раз, и на его лице отчëтливо читалась озабоченность. Они проехали где-то двадцать минут перед тем, как Гермиона решила со всей силы дать по газам. Её невидящие светло-карие глаза уставились ему в лоб, стена слëз готова была вот-вот бесчестно пасть. Пассажирская дверца хлопнула. Через несколько секунд мужчина уже открыл дверь с её стороны, отстегнул ремень и одним единственным слитным движением вытянул Гермиону на воздух. Сама она со всей силы вцепилась в полы его рубашки, побелевшие костяшки стянуло спазмом. – Я… я… – и она разрыдалась, подгибая ноги. Не говоря ни слова, мужчина притянул её в свои объятия. Тëплые и надëжные. Его подбородок ласково зарылся в её спокойно лежащие прядки. Мужчина глубоко вздохнул и также сильно выдохнул, направляя, показывая, как ей самой следует себя повести. Но дело грозилось перерасти в настощую истерику. Закрыв глаза и уткнувшись в сильную грудь, всё ещё рыдая и не имея сил остановиться, Гермиона пыталась дышать. Её пальцы всё ещё цеплялись за его рубашку. По небу медленно плыли облака. Лëгкий ветер заигрывал с их волосами. На пустынной дороге они были одни. Шли минуты. Слезы медленно подсыхали, а затем снова начинали свой плавный бег. Северус молчал, вероятно не желая, спровоцировать ещё большую отрицательную реакцию. Уверенность и спокойствие буквально волнами исходили от всей его высокой статной фигуры. – Мы никогда не говорили об этом, но… – она снова всхлипнула. – Но мне… мне безмерно жаль, Северус. Если бы я могла… Интуитивно мужчина понимал, что девушка говорит о самых тëмных событиях прошлых лет, днях боли и страданий. Его страданий. И снова тишина. Слëзы и лёгкие облачка на небе. – Я прощаю тебя, – его бархатный баритон прозвучал над самым её ухом. Размеренно и спокойно. Весь он, глыба неимоверной силы и непоколебимости. Защитная стена. Сотня таких. Тысяча. Потрясающий. Разумеется, она не была ни в чём виновата. Это он объяснит ей позже. Она никак не могла повлиять на события тех лет, потому что тогда была ещё совсем ребёнком. Не могла повлиять и не могла ничего изменить. Но упорная девчонка точно не согласилась бы с ним, всё равно считая себя виноватой. Так что прямо сейчас было проще и для неё, и для него самого, произнести три одни из самых непопулярных слов мира. – Давай, я поведу, – он немного отстранился, всматриваясь в её заплаканное покрасневшее лицо. Она хрипловато рассмеялась. – Умеешь же ты перевести тему. Он подмигнул ей. О, Мерлин, вытер дорожки слёз аккуратными касаниями больших пальцев, и снова улыбнулся. Тëмно-карие глаза смотрели на удивление мягко, нетипично. Мотор снова завëлся. Фордик тронулся, держа путь на юго-восток. Гермиона спала обессиленная, но почему-то счастливая. There was a ragged band that followed in our footsteps, Running before times took our dreams away, Leaving the myriad small creatures trying to tie us to the ground, To a life consumed by slow decay. … Наконец ближе к вечеру они прибыли в маленький городок. Дорога заняла больше запланированного времени, но им некуда было торопится. И как же это было прекрасно. Они остановились у первого попавшегося круглосуточного магазинчика, принявшись закупаться всем необходимым. – А как тебе это? – Гермиона напялила на голову розовую шляпу, из которой со всех сторон торчали перья. – А тебе идёт, – мужчина вырулил из-за стойки, нацепив на лицо какие-то новомодные красные очки, тонкие горизонтальные линии которых полностью проходили вдоль линз. Гермиона задорно рассмеялась, увидев его. Северус усмехнулся, оценив её шляпу по достоинству. Они ещё долго стояли там у прилавка, примеряя на себя всё новые и новые пëстрые безделушки. Стоя на кассе, Гермиона закинула в их переполненную корзину пару шоколадок, а после озадаченно нахмурила брови, когда кассир пробил полароидный фотоаппарат. Северус кивнул ей, подтверждая правильность ситуации. – А кассеты то ты для него купил? – они аккуратно сгружали купленное на задние сиденья. – А как же, – мужчина продемонстрировал кучу пока ещё пустых кассет. Джеймстаун-Свифт быстро скрылся из вида, проехав ещё примерно полчаса, фордик съехал с дороги. Уже зная, что задумал мужчина Гермиона покорно выбралась из нагретой машины в свежую прохладу ночи безветренной и безоблачной. Мановением палочки багажник расширился, все вещи перекочевали на заднее сидение. Подушки запрыгали по большой и вместительной освободившейся площадки. Появилось одеяло, потом ещё одно, зажëгся ночник в форме маленькой звезды. – Прошу, – Северус картинно поклонившись, указал рукой на получившуюся импровизированную кровать. – Только после вас, – на его манер ответила девушка. Северус пожал плечами, скинул рубашку, поднял чуть повыше дверцу багажника, проскользнув внутрь. Места было хоть отбавляй. Мужчина подал руку, и Гермиона с его помощью залезла за ним следом. Все двери закрылись, одеяло укутало их, вопросов о фактически совместном сне опять никто не задавал. Минуты текли, каждый думал о своём. Одеяло грело, мягкие подушки, натыканные повсюду усыпляли. День выдался тяжёлым и наполненным самыми разнообразными эмоциями. – Гермиона, – прошептал мужчина. – Да? – отозвалась она. – Сейчас я досчитаю до трёх, а после ты посмотришь наверх. Хорошо? – заговорщически и всё тем же шëпотом. – Хорошо, – с готовностью ответила она. Счёт прошёл очень быстро. Ночник с тихим щелчком погас, Гермиона подняла глаза и не смогла сдержать удивлëнного приглушëнного возгласа. Крыша была полностью прозрачной. Звëзды рассыпались по ночному небосводу. Яркие и притягательно манящие. Далëкие и прекрасные. Такие же как и человек, лежащий рядом с ней. Но так уж он был далëк? Тëплые пальцы аккуратно коснулись её левой руки, увлекая. Показывая, что он здесь, с ней рядом. Она не одна. Гермиона сжала горячую ладонь в ответ, продолжая смотреть на бесконечные мириады звёзд. Эта ночь стала для обоих огромным открытием. The grass was greener, The light was brighter, When friends surrounded, The nights of wonder.