Слабость Королевы

                            Тридцать лет назад, во времена правления Злой Королевы, день рождения её падчерицы становился для королевства самым кровавым и тёмным из всех прочих. В этот день небо всегда было пасмурным, а ветер задувал так, что у каждого кости болели от холода, но Её Величество не давала своему народу заледенеть: она жгла деревни одну за другой, едва слышала о связи жителей с Белоснежкой.        Кажется, её сердце становилось ещё чернее, когда она подсознательно догадывалась, что противная девчонка по ту сторону замка радовалась простым мелочам в свой праздник, получала подарки от близких друзей, пела лесным животным счастливую песню о мире, который однажды настанет. Реджина едва сдерживала себя, чтобы не закричать: как эта девица может наслаждаться жизнью, когда её мачехе так плохо из-за неё?        Белоснежка одним словом убила её истинную любовь, человека, с кем Реджине хотелось прожить до старости лет и умереть в один день. Но никто, чёрт возьми, совсем никто не знал об этом, и все считали юную принцессу божьим одуванчиком, а её — Реджину — Злой Королевой, которую ненавидили и проклинали.        Несправедливость. Принцессы не должны убивать чужих возлюбленных и выходить сухими из воды. Она принесла только страдания в размеренное существование Реджины и должна была поплатиться за это.        Это было так давно.        Реджина выдохнула, и вместе с тем из неё вышла вся бурлящая ярость, которая была свойственна Злой Королеве. Она старалась утихомирить своё сердце и заключить сделку с мозгом, чтобы он не подвёл её в этот ненавистный день.        Больше нет. Теперь они друзья.        Семья.        В ответ на её уговоры кто-то захрапел справа от её уха. Реджина повернула голову, прекрасно осознавая, чьё лицо увидит, и недовольно поджала губы, раздражённая тем, что беременные женщины так долго спят.        Снежка, которую она знала, просыпалась с пением птиц и начинала бурную деятельность с восходом солнца. Снежка, в утробе которой развивался младенец, тихонько похрапывала и всё время тянула руки к Реджине, стараясь обнять её во сне.        Выгнать Принца из постели было не лучшей идеей, однако у него с утра нарисовались срочные дела, связанные с очередной бойней в лесу между людьми и летающими обезьянами. Они решили, что оставлять Мэри Маргарет одну в её день рождения было сродни апокалипсису, поэтому Реджина впервые за тридцать лет решила сыграть роль заботливой мачехи и сделать этот день лучше, чем когда-либо.        Для себя в том числе.        Иисусе, она не выдержит.        Ей на ум пришло количество сладких речей, которые придётся выслушать, радостных улыбок, которым нужно будет ответить, слёз счастья Белоснежки, которые необходимо пресечь. Едва ужас настиг Королеву, как её падчерица открыла глаза.        Улизнуть не получится.        — Доброе утро, — ярко улыбнулась Мэри, будто нахождение мачехи в её постели было обычным явлением. — Не могу поверить, что этот день наступил.        — Я тоже, — мрачно отозвалась Миллс и мысленно дала себе подзатыльник. — С днём Рождения, дорогая.        Уже лучше.        Падчерица издала какой-то милый звук, говорящий о том, как она тронута, и потянула руки к старшей женщине. Объятия. Что ж, если это то, чего она хочет, она получит это, чёрт возьми, пока не приедет её муж и не спасёт её от этих мук.        Реджина не была тактильным человеком, а уж обниматься со Снежкой вообще было за гранью возможного для неё, но всё оказалось не так сложно. Подбородок Мэри упёрся ей в плечо, а ладони мягко легли на спину, медленно потирая, словно девушка знала, каких трудов это стоит Реджине, и успокаивала её.        Даже приятно. От Белоснежки пахло жасмином и зимней свежестью, но в её руках было тепло. Она что-то попутно щебетала о том, как рада праздновать свой день рождения в компании всей семьи — слово всей было особенно выделено с намёком на мачеху, которая прежде не была гостьей на таком торжестве.        — Дэвид? — вопросительно подняла бровь Мэри, поглаживая свой раздутый живот. Конечно, она догадывалась, где её супруг. Всё чаще и чаще монстры с крыльями нападали на деревни, что не были защищены магическим куполом.        Но сегодня ей знать это было необязательно.        — О, прости его, Мэри Маргарет, — беспечно махнула рукой мачеха, поправляя волосы и вставая с постели. — Всё происходит в последнюю минуту. Он готовит тебе чудесный сюрприз.        Если Снежка и обратила внимание на внезапно слащавый голос брюнетки, то виду не подала, зато очень обрадовалась приподнесённому ей конверту.        — Что там? — воскликнула она. Её глаза искрились от переполняющих эмоций.        — Открой, — улыбнулась Реджина, наблюдая за тем, как младшая девушка аккуратно вскрывает приглашение на её собственный вечерний бал.        Она снова вскрикнула от изумления и восторга и бросилась в объятия мачехи, почувствовав, что почва сегодня благоприятна. Ох, она любила обниматься.        Реджина лишь надеялась, что в ходе очередной операции никто не пострадает, чтобы не омрачать этот и без того тяжёлый день.              

*

                     Если Ад действительно существовал, он выглядел примерно так.        Дамы занимались вышиванием в общем кругу, рассуждая о пряже, погоде и историях, которые слышали. Сплетни и слухи вырывались из их уст одна безумней другой, а сам рассказ становился настолько гиперболизированным, что Реджина устала закатывать глаза.        Это был день Белоснежки, и она готовилась стерпеть любые беседы, если у падчерицы лежала к ним душа.        От вышивки Реджина отказалась, оставив это занятие благородным леди, и встала у окна в пол, разглядывая горизонт. Дым от сожжённых строений больше не вился по небу, а воздух вновь стал обманчиво-чистым. Она ждала отряд, который отправила утром. Мужчины должны вернуться к своим жёнам и детям, а Дэвид — к Мэри, и Робин...        Её сердце непристойно стучало по рёбрам в быстром темпе от одной лишь мысли о Разбойнике, который заявил права на неё. Ей льстило его внимание, ведь давно не осталось мужчин, которые не испугались бы разглядеть за тёмным прошлым хрупкую женщину, нуждающуюся в любви. Но Вор не лучшая пара для Королевы, разве нет? И кто сказал, что она верит в его искренние чувства?        Она знала, что такое любовь. Она знала, что такое боль. Любовь привела её к сильнейшей боли, которую она испытывала в своей жизни, а боль направила её на путь зла, который она успешно прошла до звания самой жестокой правительницы.        Её предавали, бросали, ею пользовались. Она потеряла Генри, единственного человека, кто верил в неё, кому она открыла своё сердце вновь. Её покалеченная душа не готова была принять новое увлечение. К тому же от вора и разбойника не пристало ждать верности и честности.        Однако что-то в нём будоражило её сознание. То, с каким восхищением он смотрел на неё, с какой нежностью обращался, когда её ранили, с какой ревностью столкнулся при мысли о том, что у неё кто-то есть. Мысли об этом разливались теплом в её груди.        Признаться, он был хорош собой. В голубые глаза можно было смотреть часами, взлохмаченные волосы придавали шарма, а надоедливая глупая ухмылка — его вечная спутница — перестала вызывать у неё ярость. Он был в отличной форме судя по тому, что она видела, когда он колол дрова и участвовал в сражениях, и страх был ему незнаком, поскольку Робин первым соглашался на любые сумасшедшие авантюры.        «Любовь — это слабость».        Да, спасибо, что напоминаешь, мама.        «Он разобьёт твоё сердце. Выдержит ли оно ещё одну потерю?»        Он не сможет разбить то, что ему не принадлежит.        «Он в твоей голове, а это значит, что ты уже подпустила его».        О, в её голове было целое государство, но ничто не пробило её броню.        Реджина в порядке. Реджина справится с надоедливой задницей Вора.        Она думала о ночах, которые проводила одна в своих тёмных покоях. Часть ночей была посвящена Генри и её страданиям. Она зажигала свечи и пользовалась магией, чтобы пробудить воспоминания о сыне в мелькающих в чашке картинках. Ей не хотелось забывать и притуплять боль, ведь Генри — тот, кто поддерживал в ней жизнь. Она обещала жить ради него, и пусть он никогда не узнает об этом, но мать сдержит своё обещание.        Другие ночи были более... энергичными. У неё появлялся зуд между ног, и ей не терпелось избавиться от него. Её могло возбудить всё, что угодно: капельки пота стекали по мощной мужской груди, пока некто он рубил дрова, ямочки на его щеках принадлежали ей, когда она вызывала его улыбку, его дыхание на её щеке при обещании, что она может на него положиться.        Она никогда не видела лицо, лишь образы рисовались в её изображении. Красивые придворные мужчины делали её влажной, но собственные распутные мысли доводили до исступления. Реджине была необходима разрядка.        Днём хорошая девочка, ночью — плохая, дерзкая, грязная. Её талантливые пальцы ложились на набухший клитор, теребя его в попытке кончить, играя с образами в её голове. Реджина фокусировалась на сексуальных вожделённых мечтах, и иногда ей казалось, что в своих покоях она не одна.        Бокал вина на прикроватной тумбе, завязанные шёлковой лентой глаза, распластанное на простыне обнажённое тело с расставленными ногами. Реджина кусала губы, долго возилась с клитором, пробовала вставлять внутрь пальцы, начиная с одного и заканчивая четырьмя, о, она чертовски пыталась, но с каждым разом ей всё сложнее было кончить.        Мыслями она была сразу везде. Думала о сестре, которую требовалось уничтожить, но война уже не так возбуждала её. Вспоминала о Грэме и его талантливом языке, ненавидя себя за его непреднамеренное убийство, а чувство это убивало дразнящий настрой. Беременная Белоснежка, её непутёвый муж, не дающий Реджине проходу со своими глупыми вопросами, Лерой, который вечно пытался задеть её напоминаниями о прошлом, молодая волчица Руби, скалившаяся на неё как на соперницу из-за Робина...        Робин. Одно лишь его имя у неё на уме вызвало трепет в её груди.        Чёрт, она ненавидела это — мечтать о вонючем лесном жителе с сомнительной репутацией и очаровательным сыном, когда её пальцы умело раздвигали чувствительные складки.        «Если моё сердце — это то, чего ты хочешь, то забирай. Это сделает тебя счастливее?»        Она застонала от его вопиющей наглости: и как она только позволяла ему так с ней разговаривать? Одна её рука скользнула по плоскому животу выше, чтобы изо всех сил сжать полную грудь и скрутить сосок меж пальцев, повторяя гортанный звук, свидетельствующий об удовольствии.        «Вам нравится думать, что я о вас мечтаю?»        О, мечтал ли он о ней с раскрасневшимися щеками и широко расставленными ногами, как она о его поджаром мускулистом теле? Она облизала пересохшие губы, вспоминая, как капли пота стекали по его широкой груди, когда он усердно колол дрова для ночного костра. Если бы это самое тело могло прижать её к матрасу так, чтобы она испустила последний вдох, она бы не сопротивлялась.        «Если вы подвинетесь, я могу лечь рядом». А следом: «Вы в моей кровати, миледи».        Но не с тобой, ответила она ему тогда и пожалела об этом. Его голубые глаза отсвечивали серебром в тёмной комнате при свете луны и отражали его потаённые желания. Смогла бы она сдержать себя, если бы Роланд не лежал в метре от неё?        «Мне плевать, миледи, о чём вы там думали, но вы даже шагу не сделаете за предел защитного купола».        В мире, которым правила она, Робин был единственным, кто давал ей отпор и словами, и действиями. Он не позволял ей лезть в пекло и принимал удар на себя, а что может быть сексуальнее мужчины, который заботился о женщине?        «Это не так больно, как знать, что вы в бессознании на пороге смерти».        Её тело пульсировало, она жадно глотала воздух, подавляя громкие стоны, когда её пальцы врезались в лоно, истекающее соками, спровоцированными им. Его нежность, его отречённость, его дружелюбие, его саркастичная сторона — она могла кончить от любого воспоминания, если продолжила бы в том же духе.        «Я не планирую покидать вас навсегда, Ваше Величество. К тому же вы всё ещё должны вернуть мне должок».        Она должна ему. О, она будет должна ему ещё не один раз за все оргазмы, которые получит благодаря Робину (и не скажет ему об этом).        «И как вы меня остановите, миледи? Привяжете к кровати?»        Эта мысль заставила её стенки сжаться вокруг её руки, вонзающейся внутрь неё. Ноги подкашивались от напряжения и усталости, ей хотелось больше, сильнее, мощнее, о, как жаль, что она не воспользовалась его предложением.        «Передай своему любовнику, что у него появился конкурент. Передай, что я не остановлюсь на этом и исправлю своё плачевное положение. Передай, что ему придётся бороться за твоё внимание, потому что я собираюсь отнять тебя у него. Но я помню, что ты никому не принадлежишь, Королева».        Волна удовольствия накрыла Реджину, и она успешно оседлала её, продлевая свой экстаз мокрыми пальцами. Её соски стали болезненно-чувствительными, её ноги будто судорогой сводило, но ей было мало, хотелось ещё, ещё...        Ох, чёрт. Она действительно мастурбировала, думая об известном Разбойнике, который даже в друзья ей не годился.        Без титула, без денег, без дома, оборванец в грязном тряпье с отсутствием манер и отрицанием монархии. Её мать бы ужаснулась.        А ещё от него пахло лесом. Всегда.        — Реджина?        О. О.        Не было идеи лучше, чем думать о возможном сексе с Вором, когда вокруг приличные дамы вышивали свои творения и обсуждали последние новости.        У Реджины между ног было влажно от разгорячённых воспоминаний о ночи, когда ей пришлось ублажать себя с именем Гуда на устах, однако она надеялась, что стоическая маска, которую она натянула на лицо, не покажет лишнего.        — Мы говорим о тебе, Реджина, — хихикнула Белоснежка, которая теперь кружилась по залу. Мачеха даже не заметила, как она закончила свою вышивальную работу.        — О тебе и Воре, — вставила свои пять копеек Динь, которую вообще-то никто не звал. И как она здесь оказалась?        Реджина сглотнула, чтобы промочить горло, и повернулась к барышням, которые смотрели только на неё. Неуютное чувство.        — Не понимаю о чём речь, — холодно бросила она, отворачиваясь к окну. Эти придворные клуши с нитками знать не знали Королеву, но её подруги умели читать её редкие эмоции.        — Кажется, он хороший человек, — продолжила свою мысль фея в зелёном, оглядывая женщин и получая их одобрение.        — Он глаз не может оторвать от вас, Ваше Величество, — сладко пропела Золушка, не глядя на суровую Королеву, улыбаясь своим подружкам.        — Робин каждый день навещал Реджину после случая с обезьяной, — прижав руку к сердцу, молвила Снежка, мягко вздыхая.        — Не каждый, — мрачно поправила Реджина, не поворачиваясь. За окном ничего не происходило. Рыцари не спешили домой.        — А Роланд постоянно щебечет о своей Доброй фее, — не смолчала и Астрид, её щёки стали пунцовыми.        Слова о Роланде легко коснулись сердца Реджины. О, это взаимная симпатия, ей очень нравился маленький разбойник. Он напоминал ей Генри в этом возрасте. Генри, который ещё не получил проклятую книгу и не возненавидел её.        — Держу пари, что Робин Гуд не упустит возможности пригласить вас на танец, миледи, — хмыкнула Динь, с вызовом глядя на Реджину со своего места рядом с именинницей. О, да она издевается.        — Полагаю, только ради этого он посетит бал, — обращаясь к зелёной фее, добавила Белоснежка, пожимая плечами, словно они обсуждали что-то будничное.        Да они спелись!        Именно в тот день, когда Реджина благоразумно решила вести себя как добрая душа, её намерения срезали с корнем. Однако они не увидят ярости на её лице.        — Вам обеим следовало бы проверить зрение, — колко отреагировала Миллс, но улыбка на её губах казалась вполне дружелюбной. — Между мной и Вором не больше общего, чем между Динь и Маленьким Джоном.        Один — один, зелёная задница.        Реджина не варилась в котле распространяющих сплетни, но кое-что слышала, о чём по-дружески умалчивала в присутствии белокурой подруги. Ходили слухи, что лучший друг Разбойника положил глаз на девушку и оказывал ей знаки внимания, которые она с удовольствием принимала, после чего делалась застенчивой и румяной.        Вот и сейчас щёки Динь налились краской, как спелые яблоки в саду Королевы, а из носа, казалось, должен пойти пар.        — Кстати-кстати, — первая заглотила удочку по переводу темы Золушка, — ты нам ничего не рассказываешь о Джоне. После того присланного букета вы говорили?        Понурая фея смерила Реджину убийственным взглядом, а та, довольная, показала ей язык.        — На самом деле, не происходит ничего такого, о чём я могу рассказать, — махнула рукой блондинка, желая закрыть тему, но...        — Готова поспорить, что если эта огромная туша и вылезет из-за стола, то только ради танца с тобой, моя дорогая, — ласково, почти полюбовно прокомментировала Её Величество, торжествуя в душе. Это было чертовски легко.        Два — один, Динь, стреляй.        — Так, на этом прекратим, не то на празднике никто не будет танцевать, — усмехнулась Снежка, чувствуя повисшее в комнате напряжение. — С кем бы вы ни проводили время, если вам с ними хорошо, значит вы всё делаете правильно.        Реджина закусила губу. Она — Королева. Её преследуют богатство, красота и магия; она может позволить себе всё, что только пожелает её тёмное сердце. Её боятся и ненавидят, но уважают; несмотря на всё плохое она сделала и много хорошего для Зачарованного Леса. Она не может пасть так низко и влюбиться в преступника.        Ей представилось шокированное лицо Коры всего на секунду, и только этого хватило, чтобы Реджина мечтала уложить Гуда в свою постель.        Размышления её были прерваны глухим шумом за окном. Возвращаются! Отряд местных героев верхом на лошадях мчался навстречу замку, каждый желал поскорее очутиться дома и смыть с себя кровь.        Дэвид в своём молочном одеянии по обыкновению ехал в начале, ведя за собой своё отнюдь не большое войско. За ним следовали Алан Дейл и Уилл Скарлетт с понурыми лицами, дальше — чёрные рыцари и отважные мужчины из простого народа, которые казались Реджине незнакомыми.        Она нахмурилась. Где?...        А потом она заметила носилки. Раненые. Убитые. Их было больше, чем ей когда-либо хотелось видеть, и она не знала, были среди покалеченных её — их — солдаты или все они являлись деревенскими жителями.        Она присмотрелась внимательнее. Дэвид, Уилл, Алан, Марк, Оливер, Джон, рыцари, незнакомцы. Ещё раз.        Её глаза бегали от одного лица к другому, пока делегация приближась к замку, и эмоции этих людей выдавали их с потрохами. Что-то случилось — бешено стучало её сердце. Робина нигде нет.        Не то, чтобы она беспокоилась из-за него, но его сыну явно не понравится быть круглым сиротой.        Дамы мирно болтали, найдя новую тему для обсуждения, и никто из них даже не повернул голову, чтобы узнать, в чём же дело. Белоснежка держалась молодцом и давила из себя самую широкую улыбку, на которую была способна, однако её быстрый взгляд дал Реджине понять, что она знает.        Миллс попыталась улыбнуться, хотя поводов для улыбки было ровно ноль. «Не переживай», — должна была означать эта улыбка, но получилось что-то вроде «кажется, всё ужасно, но ты всё равно смейся».        — Прошу прощения, — мягко сказала она барышням из общества Мэри, но те, казалось, даже не заметили бы, если бы она ушла без каких-то слов. Их волновали только их собственные темы.        Сегодня на ней было длинное фиолетовое платье-кимоно из мягкого шёлка. Она была хороша в этом наряде, довольно простом и скорее спальном, чем на выход. Не слишком мрачно, но и не так задиристо-весело, как хотелось бы Белоснежке.        Она преодолевала лесенку за лесенкой, спускаясь вниз, чтобы встретить группу у самого входа в замок. Нехорошие мысли посещали её голову, локоны рассыпались по плечам, лицо приняло мёртвенно-бледный вид. У неё было предчувствие, а перед глазами стояло серое лицо погибшего Дэниэла, которое она часто видела во снах.        Нет-нет-нет-нет-нет.        Она оказалась у главных дверей замка быстрее, чем предполагала. Запыхавшись, она смотрела на своих рыцарей, прикрывшись рукой, чтобы солнце не слепило глаза. Она не была единственной, кто встречал мужчин с поля битвы, но ей, вероятно, было больнее их всех.        Они так далеко, решила она прежде, чем сбежать по ступенькам и помчаться вперёд со всех ног. Ветер в её волосах ощущался как друг, что принёс добрые вести, однако её чувства гласили о другом.        Дэвид, Уилл, Алан, Марк, Оливер, Джон, рыцари, незнакомцы. Раненые. Умершие.        — Реджина, чёрт возьми! — закричал Принц, когда понял, что она делает. — Уйди с дороги, сумасшедшая женщина, тебя же затопчут!        Не посмеют. Даже лошади в этом королевстве были её подданными, преданнее которых она, пожалуй, не встречала.        — Кто пострадал? — закричала она во всё горло, когда Прекрасный подал знак своим людям сбавить скорость из-за неё. — Что случилось? Где?...        — Миледи! — услышала она знакомый, чуть насмешливый голос со стороны. Робин был единственным, чья лошадь не перешла на спокойный шаг, а потому он успел добраться до неё из самой глубины процессии. — Сожалею, что оставил вас сегодня. Не думал, что вы настолько заскучаете в обществе благородных дам, что броситесь под копыта.        Наглец. Живой.        Не выдавая своего внутреннего облегчения и улыбки, что готова была тронуть её полные губы, Реджина одним движением руки откинула волосы с плеч и равнодушно пожала плечами.        — Я пыталась задушить себя пряжей, но это не сработало, — заявила она, поглаживая по морде его уставшего коня. — Знаешь, что они обсуждают за закрытыми дверьми?        — Своих мужей? Детей? — заговорщески прошептал мужчина, наклоняясь ближе к ней со своей высоты.        — И это тоже, — согласилась Миллс, тоже перейдя на шёпот. — Но в основном столовые приборы.        Робин сочувственно застонал и весь скорчился от одной мысли, что Реджине пришлось это выносить. Ужасная, ужасная картина.        — Я полагаю, после такого начала дня вам вам нужно будет хорошенько расслабиться вечером, — подмигнул брюнетке Робин, и — о, чёрт, — её лицо в миг стало румяней. — Я одолжил у господ лучший алкоголь из винного погреба, так что приглашаю вас присоединиться к нашему разбойничьему столу...        Реджина, удивившись его раздутому самомнению, заливисто рассмеялась. Этот человек казался ей невыносимым время от времени, однако каждое слово вызывало в ней бурю неразгаданных эмоций.        — Ты в самом деле сейчас признаёшься в краже королевского имущества? — Её Величество выгнула бровь дугой. Он выглядел польщённым её весельем.        — Разве это кража, если я сделал это ради Королевы? — ответил Гуд в той же манере и протянул ей руку, чтобы помочь взобраться на коня.        Давай, Реджина, ты же не побежишь вслед за всадниками как деревенский ребёнок.        Она не могла принять его предложение. Здравый смысл кричал ей о безрассудстве и королевской гордости.        «Я думала, что воспитываю Королеву, а ты ведёшь себя как дешёвка», — послышался голос Коры, и её дочь моментально приняла решение.        — Слезай с лошади.        — Миледи?        — Слезай, — настойчиво повторила Миллс и упёрла руки в бока, — мол, мои намерения серьёзнее твоих отговорок, Вор.        К её удивлению, он повиновался без лишних слов, не сводя глаз с её красивого лица. Ветер играл с её волосами, и ей приходилось поправлять причёску без перерыва, что делало её более нервной в присутствии Робина.        План Реджины заключался в том, чтобы обвести мужчину вокруг пальца, изящно устроиться на его коне и устремится к замку, куда уже добралась большая часть военной делегации. Ей не хотелось бросать его вот так, не после того, как он побывал на спецоперации по спасению деревни, уставший и взлохмаченный, но у неё не было выбора. Вернее, его не было у Королевы, которой она была.        Разбойник разгадал её план. Судя по его сдвинутым бровям он был не в восторге от того, что она придумала.        Она даже не успела понять, что именно он сделал, но сигнал, который Робин послал своему коню, спровоцировал того на эмоции. Конь с недовольным ржанием встал на дыбы, чем непроизвольно напугал Королеву, и пустился в бега в сторону конюшни.        — Ты... — не зная, как реагировать на такую выходку, Реджина тупо смотрела на коня, оставившего её наедине с Разбойником. — Какого...        — Идёмте, я кое-что покажу, — мягко касаясь её логтя, Гуд как ни в чём не бывало подтолкнул её по направлению к маленькому перелеску, который ещё прикрывал защитный барьер. — Мы с Роландом часто гуляли и обнаружили то, что вам несомненно понравится.        — Спасибо, что напомнил о своём чудесном сыне, пока я не сожгла тебя на месте за твою провинность, Вор, — деловито заявила Реджина, беря себя в руки. Она, конечно же, избавилась от назойливых пальцев мужчины на себе, но теперь чувствовала себя обделённой вниманием.        — О, ваше право, можем вернуть вас в замок к обсуждению серьёзных вопросов со знатными дамами. Вы уже решили, как будут сложены салфетки на столах? — с сарказмом ответил ей блондин, и Миллс осталось лишь закатить глаза. В конце концов, если выбирать из двух зол, его компания была приятнее.        Ветер трепал её платье, её локоны и её чёртово терпение, поэтому Королева наколдовала себе фиолетовую ленту для волос, пока Робин был отвлечён звуками природы и поиском той самой тропинки. Её желание быть хорошенькой перед ним оказалось таким обыденным, словно это в порядке вещей и обсуждению не подлежало. Это просто Вор. Ничего такого.        Почувствовав силу на кончиках пальцев, она осознала: магия. Она всё это время могла скрыться в сизом тумане и сохранить лицо, а вместо этого доверчиво шла за Гудом в неизвестном направлении, чтобы что?        Ещё не поздно исправлять ошибки.        — Миледи? — повернулся к ней мужчина и снова предложил свою помощь в переправе. Трава стала гуще и поднималась выше, а земля была усыпана валунами.        Реджина отказалась держать его за руку и в следующую секунду едва не полетела вниз лицом. Страх оцарапал горло, изо рта вырвался тихий всхлип, но реакция её спутника была куда более резвой, чем её. Его сильные руки вовремя удержали Королеву за талию и притянули к себе.        Пот. Дерево. Костёр.        Не самые удивительные ароматы, что слышала Её Величество, однако что-то в этом сочетании нравилось ей до дрожи в коленях. Она мягко уткнулась носом в его плечо, и пара замерла в такой позе на три-два-один...        — Руки убери, извращенец, — беззлобно бросила Миллс, намекая на то, что он всё ещё держал её в объятиях.        — Это вы вцепились в меня мёртвой хваткой, Ваше Величество, — засмеялся Робин Гуд и был прав: её цепкие пальцы схватились за его жилет в попытках удержаться на месте. — Не смущайтесь, я не возражаю.        — Ещё бы, — пробурчала Реджина и скрыла улыбку. Её сердце стучало в груди как заведённое. — И скольких крестьянских девок ты водил в это особенное место? — ехидно спросила она, меняя тему.        — Меня слегка огорчает тот факт, что вы приписываете мне романы только с крестьянками, — изогнул губы в подобие улыбки мужчина, не отвечая на её взгляд. И на её вопрос.        — О, так вы тайно воздыхаете по титулованной барышне? — заинтересовалась брюнетка, прибавляя шаг, чтобы видеть его лицо, а не затылок.        На этот раз Робин вернул ей красноречивый взгляд, что прошёлся по всей её фигуре.        — Если мы оба знаем, это уже не тайна, — мягким голосом возразил он, не говоря ничего более.        Досада подкралась к сердцу Королевы. Несколько дней назад он стоял к ней так близко, что она ощущала его дыхание на своей щеке, и признавался ей в чувствах с такой дерзкой откровенностью, что она невольно возвращалась к мыслям об этом. С тех пор он не проявил себя должным образом, чтобы покорить её, как обещал; у него было достаточно дел за стенами замка, а свободное время Робин посвящал любимому сыну, и разве могла она его винить? Вероятно, будь с ней Генри, она бы не отходила от него ни на шаг.        Наверняка проблема заключалась в том, что у неё давно не было отношений, она была совсем одинока и забыла, каково это — быть чьей-то музой, чувствовать чужое внимание, ловить жадные взгляды. Ей хотелось забыть о Злой Королеве, мэре Миллс, потерявшей сына матери и хоть на мгновение стать женщиной, которую хотят и любят. Внимание разбойника вскружило ей голову, и потому Реджина отчаянно жаждала его действий.        Захочет ли он прижать её к ближайшему дереву и сорвать с греховных губ сладкий поцелуй? Позволит ли она ему?        — Мы на месте, — торжественно провозгласил Гуд, поддерживая одной рукой кусты, чтобы Реджина могла пройти вглубь леса. — Дамы вперёд.        Посмотрев на него с недоверием, Её Величество надула губы и, поддерживая дрожащими пальцами подол платья, сделала несколько шагов навстречу неизведанному.        Ничего особенного — полуголый прилесок, обрамлённый с каждой стороны восхитительными кустами крупных розовых ягод, зазывающих ближе к себе. Воистину тайная поляна; Миллс даже не рискнула бы пройти через высокие густые кусты, если бы не помощь Робина.        — Малина?! — округлила глаза женщина, оглядываясь с изумлённой, по-настоящему детской улыбкой. — Вот чёрт, это действительно малина!        Робин засмеялся её искренней простоте и подошёл к одному из кустов, срывая с веточек спелые яркие плоды. Брюнетка следила за его движениями, будто завороженная, не в силах отвести взгляд и, возможно, присоединиться. Она не могла сдвинуться с места, поражённая тем, как мало нужно для того, чтобы заставить её ощущать себя так волшебно.        — Не стесняйтесь, они не кусаются, — ухмыльнулся Локсли, заметив её оцепенение. Затем собирался отправить несколько ягод себе в рот, однако предостерегающие глаза Королевы остановили его. — Что?        — У тебя руки грязные, Вор, — мамским голосом осадила она мужчину. Таким обычно она разговаривала с Генри, когда хотела его чему-то научить. — Найди хоть ручеёк какой-то...        — Да где я его найду? — растерянно огляделся Разбойник. Это выглядело комично до невозможности, но Реджина постаралась скрыть улыбку за раздражённым цоканьем. — Здесь нет поблизости водоёма, так что вам придётся меня кормить.        Он, должно быть, шутит, — пронеслось в её голове, но самодовольное выражение лица Робина довольно точно говорило об обратном.        Женщина фыркнула и шутливо оттолкнула его, подходя ближе к кусту и собирая ягоды в корзинку, которую успешно наколдовала для удобного сбора урожая. Это было то, чем она занималась в молодые годы, когда ей не о чем было беспокоиться, и даже амбиции её матери были далеки от неё.        Это напомнило ей о беззаботных счастливых днях, когда её любимый папа был жив и по-отцовски оберегал её от любых невзгод. О том времени, когда она ещё могла выбирать хобби, когда ей ещё разрешалось мечтать.        Тогда её бы не интересовало, что подумают люди о её отношениях с очаровательным человеком с преступным прошлым, но эти времена прошли.        Всё это было очень давно. Словно в другой жизни.        — Я вас себе не так представлял, — устроившись неподалёку от спутницы, признался вдруг Робин. Он подставил своё лицо под лучи солнца и довольно зажмурил глаза. Это сподвигло его на откровение.        — М-м-м? — прищурившись, протянула Миллс, посылая ему неодобрительный взгляд. — О чём ты?        — Шервуд слышал много сказок про великую и ужасную Злую Королеву Зачарованного Леса, — объяснил он, ничуть не смутившись. — Когда мы встретились, ваше одеяние говорило само за себя, но глаза выдавали истинную натуру.        — И какая же, по твоему безошибочному мнению, моя «истинная натура»? — хмыкнула Реджина и отвернулась к малиновым кустам, небрежно собирая ягоды в корзину. Она почувствовала, что краснеет, и не хотела, чтобы он заметил.        — В ваших глазах ни грамма злости, лишь глубокая печаль, и только маленькие дети могут получить в подарок вашу улыбку, — нежно произнёс мужчина, издалека наблюдая за ней. — Вашу прекрасную улыбку, миледи...        — Какие сладкие речи, Вор.        — Пытаюсь произвести хорошее впечатление, чтобы вы пошли со мной на второе свидание.        Что?        — Это не... — Реджина чуть не задохнулась от подобной наглости. Благо, на ней было свободное платье без намёка на корсет. — Мы не на первом свидании! Я собираю малину для твоего сына, пока ты пялишься на мою задницу!        — Вообще-то я загляделся на ленточку в волосах, — застенчиво поправил её Робин. — Вам очень идёт.        — А тебе идёт, когда ты молчишь и...        — Пялюсь на вашу задницу?        Королева вспыхнула и не нашла ответа лучше, чем бросить в него в порыве ярости горсть сочной малины. Ягоды попали ему в лицо и на рубашку, оставляя розовые следы на коже, а разбойника — без ответа.        Не ожидавший объявленной войны Гуд растерялся на миг и оценил воинственный вид Её Величества. Готовая рвать и метать, хищная, великолепная в своём безумии, она вызывала в нём бурю страстей, но он был готов склонить перед ней колено, возвышая её над ним. Её победа — его победа.        Он медленно поднял руки и сделал шаг вперёд, прощупывая почву.        Очередная ягода прилетела в его плечо, что вызвало у Реджины весёлую улыбку.        Ещё один осторожный шаг и проверка своих навыков — малина грозилась ударить его по носу, но благодаря ловкости он поймал её зубами и остался доволен.        Реджина заулыбалась ещё шире и ярче, подавляя смешок.        Его сердце совершило кульбит и неистово забилось о рёбра — для неё, для неё, для неё...        Они поиграли, словно дети, ещё с минуту, явно получая удовольствие от неожиданной импровизации. Королева нападала, разгорячённая и смелая, а Локсли подходил всё ближе, изворачивался, отражал удары и сверкал дерзкой ухмылкой. Они так давно не совершали глупости, забывая о вопящем голосе разума, что полностью погрузилась в атмосферу и не заметили, как оказались почти прижаты друг к другу.        Ему (как джентльмену) следовало отстраниться, давая ей больше пространства, однако его ладонь (всё ещё грязная, о Королева!) легла на линию талии и ощутила её дрожь под его руками. Реджина отрывисто дышала, утомлённая игрой, и тихо изучала лицо Разбойника сквозь опущенные ресницы.        Воздух, казалось, искрился. Дыхание замедлялось, а два сердца бились в такт друг с другом, не сговариваясь.        Его губы были так близко, что у брюнетки пересохло во рту. Всё, чего ей хотелось, — успокоить здравый смысл и попробовать вкус малины на его языке. Это заставило её сжать ноги от нахлынувшего возбуждения.        Не здесь, не сейчас, не так...        Она видела это: он собирался наклониться к ней. Изучал её взгляд, смотрел на приоткрытые пухлые губы, исследовал сигналы тела и был уверен в том, что поцелуй будет к месту.        Вместо того, чтобы поддаться ему, Реджина решила вновь сыграть в недотрогу. Искривила губы в усмешке и подалась назад, пробуя оставшиеся в корзине ягоды и предлагая Гуду отведать малину из её рук.        Её взгляд говорил: это всё, что ты сегодня получишь.        — Вкусно, — прокомментировал Робин, когда ягода оказалась у него во рту. — Но не так сладко, как я предполагал.        — О, я не предупредила, — беспечно пожала плечами Миллс, словно только что не готова была вцепиться в него мёртвой хваткой, чтобы почувствовать, как хорошо ей может быть с ним.        Робин заметил маленькую коварную улыбку.        — Я не целуюсь на первом свидании.