Неправильно

      Джонни переживал.       Не то чтобы в его жизни происходило что-то слишком ужасное, ничего такого, просто… Что-то было не так в его отношениях с Кенши, и его это настораживало. Возможно, Кейдж накручивал себя (ему очень хотелось в это верить), но все друзья повторяли: «Да он же полный мудак! Бросай его!», так что с каждым днём парень всё сильнее и сильнее сомневался абсолютно во всём.       Хотя была и другая проблема: Кенши – его учитель. И скорее всего, друзей Кейджа это беспокоило в первую очередь. Зато самого Джонни разница в возрасте не волновала вовсе. Нет, ну а что? Любви все возрасты покорны, да? К тому же, семь лет разницы – это не так плохо. И Джонни уже было восемнадцать. Ну да, Такахаши частенько пропадает из-за работы, к тому же, он ещё и его учитель, но ведь это не значит, что их отношения обречены…       По крайней мере, так регулярно повторял себе Кейдж, а затем, попивая горькое пиво, смешанное с противно-жгучей водкой, в компании друзей жалостливо плакал в плечо одному из своих «братков», приговаривая: «Кенши меня не лю-ю-ю-юби-и-и-ит!..». М-да. Это можно считать самогазлайтингом?       В общем-то, если Джонни переодически всплакивал из-за своих отношений с Такахаши, значит, что-то действительно было не так. Это же первые звоночки!       Так говорили ему его друзья, но он не хотел в это верить. Хотя у него явно были причины полагать, что они были правы. Джонни не был слепым и замечал перемены в отношениях со старшим далеко не в лучшую сторону. Всё-таки из-за этого он и тревожился последнее время.       Каждый раз, когда Джонни нарывался к Кенши в гости (а это было не так часто, ведь в последнее время мужчина был постоянно занят), это, дай боже, заканчивалось поцелуями, а надеяться на то, что они переспят – в принципе гиблое дело. Раньше секс у них был регулярно, несколько раз в неделю, а сейчас… Нет, о таком Кейджу в последнее время даже и не снилось. Он, конечно, пытался завернуть всё в нужное русло, но всё обрывалось, как только шаловливая рука младшего ползла по чужому бедру, щекотливо приближаясь к её внутренней части. На это Такахаши лишь тяжело вздыхал, оставлял краткий поцелуй на чужих губах и бубнил что-то вроде: «Джонни, я очень устал… Давай в другой раз?..» Ну и понятное дело, другого раза не наступало. Это не то чтобы раздражало Кейджа, это его и не расстраивало, по крайней мере, первое время. Он же всё понимал: конечно, у его любимого была работа и бла-бла-бла…       Однако, через какое-то время ему стало катастрофически мало чужого внимания. Джонни осознавал, что он ведёт себя как дитё, требующее получить то, что хочет, несмотря ни на что, но поделать с этим ничего не мог. Кейдж даже и не отрицал того, что всегда нуждался в чьём-то внимании. Это и неудивительно – Джонни буквально был самым популярным парнем в школе. Более того, парень постоянно участвовал во всех школьных активностях, он был, блять, сраным актёром, выступающим на каждом мероприятии, лишь бы получить свою дозу в виде восторженных аплодисментов зрителей. Ему было необходимо всё это внимание. Он действительно хотел просто напросто чувствовать себя значимым для кого-то. Признанным. Нужным.       Поэтому довольно очевидно, что Джонни не мог спокойно чувствовать себя таким же желанным, как раньше, когда Кенши больше не проводил с ним достаточно времени и не обращал на него должного внимания. Парню, понятное дело, становилось от этого безумно хуёво. Тревога будто бы буквально сжирала его изнутри, распространялась по всему его телу, заставляя иной раз зябнуть от ощущения какого-то непонятного холодка всякий раз, когда Такахаши не отвечал ему на сообщения из-за накопившейся работы в школе. По крайней мере, японец так ему говорил, и Джонни ему, конечно же, верил. Или старался верить. Однако, тревожность в сумме с тем, что ему говорили его друзья, сеяли сомнения в том, что Кенши говорил правду.       Более того, в какой-то момент Кейдж окончательно поверил в то, что он стал нежеланным вовсе, и это было безумно больно. Весь тот день Джонни провёл за рефлексией, но по большей части, если честно, себя просто накручивал, а не адекватно рассматривал эту ситуацию с разных сторон. Кейдж вроде бы и понимал, что не может быть такого, что его совершенно не хотел Кенши или что он его в принципе больше не любил. Тогда, Джонни был в этом уверен, они наверняка расстались бы сразу же, как только мужчина к нему бы полностью остыл. Он же знал Такахаши – японец бы ни за что не остался в отношениях, в которых ему пришлось бы врать о своих чувствах, если бы их у него совсем не оставалось. Но где-то внутри маячило сомнение: а вдруг Кенши просто боится сделать бедному парню больно? Или слишком привязался и теперь не может его бросить? Нет, Джонни знал, что это явно не то, что подходит характеру старшего, но его тревожность очень усердно пыталась убедить его в абсолютно обратном (что, кстати, у неё и получалось, как бы того не хотел школьник).       И да, при этом факт остаётся фактом: Кенши в последнее время был слишком холодным в сторону Кейджа по сравнению с тем, что было между ними раньше. Каждый раз, когда Джонни думал об этом, по его телу снова пробегался неприятный холодок, пробирающий всё его тело насквозь, что казалось, даже его зубы начнут трещать от ощущения озноба. Ему было невероятно страшно, что их отношениям придёт конец. Поэтому школьник пришёл к выводу, что ему стоит перестать тратить время на бесполезное накручивание себя и постоянное разжёвывание своих тревожных мыслей, и наконец решился начать что-то с этим всем делать. Если Такахаши к нему остывал, значит, он приложит все свои усилия, чтобы это исправить.       Так что парень впервые за эти несколько месяцев, что они встречались, снова вернулся к своим глупым подкатам. Причём их Джонни стал вбрасывать довольно-таки часто, возможно, даже чаще, чем, когда он только пытался закадрить старшего. Если честно, Кейдж искренне надеялся, что это поможет. Ну и ещё он искренне верил, что именно благодаря его подкатам в него всё-таки влюбился японец. Если он клюнул один раз, значит, клюнет и второй. Правильно?       Только вот почему-то это не помогло. Кенши чаще всего игнорировал парня, как это уже было один раз. Что, кстати, в итоге привело к вполне неожиданному повороту событий. Когда они остались наедине в кабинете Такахаши, и Джонни ему тогда ещё помог справиться с напряжением чуть ниже пояса… В общем, речь сейчас не об этом. Вернёмся к тому, что Кенши игнорировал любые попытки Кейджа подкатить к нему. Как и тогда, он просто бубнил себе что-то под нос, вроде «отстань» или «мне не до тебя» и вновь утыкался в недавно проведённые контрольные работы, которые ему нужно было проверить, на что Джонни сильно не обижался, но иногда это наоборот подкрепляло его и так довольно сильную тревожность. Хотя, кстати, первое время, когда школьник только начал снова вбрасывать свои подкаты, Кенши был в явном замешательстве. Он искренне не понимал, к чему это вообще сейчас было, и, вопросительно поднимая бровь, спрашивал Джонни: «Опять ты за своё?», но потом и вовсе забил на это огромный болт, переставая реагировать на всякие глупости, которые Кейдж называл флиртом.       Короче говоря, в итоге Кейдж не мог сказать, что как-то эти попытки помогли изменить ситуацию в отношениях. Подвижек не было. Абсолютно никаких. Однако Джонни не сдавался и всё ещё очень-очень усердно пытался.       Поэтому он решил немного изменить свой стиль в одежде, в последнее время всё чаще надевая самые обтягивающие вещицы из своего гардероба. Даже уже давно не ношенные им джинсы, которые были ему довольно маловаты, пошли в ход. Его и так богемная задница выглядела просто шикарно: на удивление школьника, плотная ткань джинс очень симпатично обтягивала его ягодицы, при этом совершенно их не утягивая. Парень выглядел настолько презентабельно, что, будь он Кенши, отдался бы себе в ту же секунду, как увидел бы это зрелище. В Джонни маячила надежда о том, что в старшем внезапно проснётся страсть, как только он заметит то, как выглядит Кейдж, и она растопит холод в их отношениях и зажжёт их заново, но что-то снова шло не так, и Такахаши вовсе не обращал внимания на внешний вид парня. Да он ни одного взгляда японца на себе не поймал за всё это время, хоть то и дело постоянно крутился рядом с Кенши. Блять.       Да, это было грустно, но Кейдж был парнем целеустремлённым, так что пришёл черёд его «плана C», который он придумал, кстати, совсем недавно. Пару дней назад один из его друзей говорил что-то о том, что отношения можно встряхнуть, попробовав что-то новенькое в сексуальном плане. Кроме того, об этом Джонни читал какие-то статейки и в интернете. О-о, Кейдж вполне мог устроить рубрику «Эксперименты» в постели, но далеко не факт, что до неё в принципе дойдёт, зная, как с этим всё туго в последнее время. Нужно было придумать, как до этого довести Такахаши, однако долго раздумывать не пришлось – Джонни решил, что легче всего будет взять Кенши неожиданно. Да и вдобавок ему недавно вспомнился тот случай в кабинете истории, когда у них с мужчиной фактически произошёл первый раз, и Кейджа просто осенило. Точно! Можно же повторить, но обойтись в этот раз чем-то попикантнее, чем простой дрочкой…       Именно поэтому на следующий день Джонни пришёл в школу с безумно довольной (из-за своего великолепного, ахуенного и надёжного, как швейцарские часы, плана) лыбой и пачкой презервативов вместе со смазкой в рюкзаке. Осталось только поймать своего горячо любимого учителя на большой перемене и сделать своё дело. Что, кстати, оказалось проще простого, так как Джонни безумно повезло: она у них выпала как раз после их урока с классом, а затем у Кенши было окно, что значило, что по идее никому этот кабинет больше нужным не будет, следовательно, никто их и не потревожит. Всё шло как по маслу, и Джонни искренне этому радовался.       Сразу после окончания занятия Кенши вышел из кабинета, так как за пару минут до этого ему позвонил кто-то, по всей видимости, из администрации школы. Одноклассники Джонни тоже тут же вылетели из помещения, услышав звонок, и направились или в столовую, или на следующий урок. В опустевшем и тихом кабинете в итоге остался только друг Кейджа с ним же. Он медленно собирал вещи со стола, небрежно запихивая их в рюкзак и встав из-за парты, спросил:       — Я так понимаю, ты на алгебру не пойдёшь?       — Ты меня на ней когда в последний раз видел? — Джонни усмехнулся и смешно сощурил глаза, улыбаясь. — Я останусь у Кенши. Можешь училке сказать, что я свалил домой. После этого урока, скорее всего, я это и сделаю.       — Ладно. Бывай, — он дружески хлопнул Джонни по плечу и, взяв рюкзак, поплёлся к выходу из кабинета, встречая у двери только что вошедшего японца. — До свидания, мистер Такахаши.       — До свидания, — ответил ему Кенши, закрывая за ним дверь, и поднял взгляд на Кейджа, вальяжно сидящего за своей партой. — О. Снова прогуливаешь алгебру?       — Училка заебала.       — Ты не приходил ни на одно её занятие, — Кенши подошёл к своему учительскому столу, утыкаясь взглядом в карту по одной из недавно пройденных с его классом войн. Надо бы составить им тест по этой теме.       — Знаю. Какая разница? Самое главное, базу я знаю. Сколько будет два плюс два тоже, — Джонни комично задумался на мгновение, — это же будет пять, да?       — Ха-ха, какой ты остроумный, — саркастично ответил он и достал откуда-то небольшой листок бумаги с ручкой, задумчиво начиная что-то записывать, поглядывая на карту.       — Да в любом случае, мне моих знаний вполне достаточно для поступления в актёрский. Даже предостаточно, — парень встал из-за парты и стремительно направился в сторону учителя, после пристраиваясь к нему сзади и обхватывая руками талию японца, ласково оглаживал её и оставлял трепетные поцелуи на чужом загривке.       — Всё-таки актёрский…       — Ага.       — Не могу представить тебя ни кем иным, как актёром. Ты создан для этого.       — М-м, спасибо, я в курсе, — Кенши на это закатил глаза и повернулся к младшему вполоборота, позволяя кратко поцеловать себя. Джонни оторвался от чужих губ довольно быстро и резко – пока он не смелился приводить свой план в действие. Вместо этого школьник кинул взгляд на рабочий стол учителя и вопросительно поднял бровь, — Что ты делаешь?       — Пытаюсь составить вам тест. Ты, кстати, мне мешаешь.       — Ой, мешаю я ему. Я знаю, что тебя всё устраивает, — Джонни усмехнулся и прижался поближе к японцу. — А ответы для меня будут?       — Нет, будешь сам решать.       — Бля, а тема-то хоть какая?       — На карту посмотри, поймёшь.       — С-с-сука, Вьетнам. Ёбаный в рот, — Кейдж тяжело вздохнул, и вдруг в его голову пришла гениальная мысль. Он приблизился к уху старшего, обдавая его своим горячим дыханием и томным голосом пробормотал, — Кстати… Мистер Такахаши…       — Почему так официально?       — Вы, конечно, не эта историческая карта, но Вас бы на этом столе я бы тоже разложил…       — Понял, — Кенши почувствовал, как сильное тело Кейджа прижимало его к столу, почти не давая возможности вырваться из-под натиска младшего. — А что это мне упирается в задницу?       — Телефон, наверное.       — Ты себе карман посередине пришил, что ли?       — Можешь и так считать, — Кейдж прошипел на ухо Кенши и легонько прикусил его мочку, толкаясь бёдрами вперёд и создавая приятное трение между собой и чужими упругими ягодицами.       — Что ты делаешь?       — Пытаюсь разнообразить нашу сексуальную жизнь.       Такахаши на это лишь хмыкнул, вопросительно поднимая бровь, и продолжил работать с картой под собой. Мужчина понимал, если Кейдж захотел что-то сделать, он уже никак не сможет отказаться от этого или что-то с этим сделать: к примеру, попробовать того отговорить у него уж точно не получится. Так что Кенши просто наклонился ниже над столом, немного выгибая спину и создавая больше трения с половым органом Джонни, который уже был в огне. Те самые джинсы безумно неприятно давили на изнывающий от возбуждения член младшего, своей жёсткой тканью чрезмерно обтягивая его из-за того, что были ему явно малы, и именно в этот момент парень почувствовал это сильнее всего. Неудачный выбор одежды на сегодня, если честно. Ему стоило выбрать штаны немного посвободнее, хотя через несколько мгновений Джонни в любом случае придётся их приспустить.       Кейдж ласково провёл ладонью по чужой спине, и ему искренне казалось, что он каждым миллиметром своей кисти ощутил красочные татуировки, покрывавшие практически всё тело Такахаши, через ткань его красной рубашки. Руки Джонни всё продолжали по-собственнически блуждать, переходя на бока Кенши, будто бы рисуя на них непонятные и незамысловатые узоры своими касаниями. Парень безумно жаждал сорвать эту глупую рубашку со старшего, преграждавшую путь к сладкой и столь желанной смугловатой коже, вдоль и поперёк усыпанной разноцветными рисунками. Он знал, что Кенши не позволит, поэтому этого не делал. Но желание оставалось – ему действительно хотелось снять эту бесполезную вещицу, да хоть разорвать на кусочки своими зубами, как какое-то безобразно-вожделеющее животное, лишь бы позволить себе обжечься о мягкую кожу, раствориться своими жгучими, как пламя, касаниями.       Парень провёл носом по шее японца, шумно вдыхая чужой запах и несильно щекоча своим рваным дыханием старшего. Кенши любил носить духи с древесными нотами, которые довольно подходили такому серьёзному и вполне педантичному мужчине, как он. А Джонни безумно нравилось прижиматься лицом к коже его шеи и вдыхать сводящее его с ума сочетание из лёгкого запаха чужого пота, притом удивительно приятного, смешанного с каким-то элегантным парфюмом.       Резко он опустил руку на восхитительные ягодицы Кенши, не смея больше ждать и мучить себя, нежно провёл по пояснице и поясу брюк ближе к пуговице и ширинке, чтобы поскорее расстегнуть и стянуть это всё вместе с трусами как можно скорее. Много времени это не заняло: несколькими ловкими движениями Джонни расправился с застёжкой на штанах японца и снял их сразу вместе с боксёрами, параллельно жадно выцеловывая и прикусывая мокрую дорожку на точёной шее старшего, заставляя того тяжело и прерывисто вздыхать. Кенши снова шумно выпустил воздух через нос, ощущая, как игриво кончики пальцев Кейджа пробежались по возбуждённой плоти, не обхватывая её, просто оставляя мимолётные касания – дразнил. Парень вновь легонько впился зубами в мягкую кожу Такахаши, сводя его с ума, совершенно отвлекая того от работы, тут же зализал укус и оставил на нём же красное пятно от засоса, а затем оторвался от шеи мужчины, обращая всё своё внимание на чужую нагую задницу, ненасытно крепко сжал её и развёл ягодицы, открывая вид на узкое, кажется, даже немного пульсирующее чужое анальное отверстие и, сглотнув слюну, пробормотал:       — Я скучал по тебе… — одна его рука придерживала Кенши за бедро, когда другая резко то и дело оставляла звонкие шлепки на упругой ягодице, и Кейдж заинтересованно наблюдал за тем, как на смуглой коже появлялись красные раздражённые отпечатки от порки.       — Мы видимся каждый день, Джонни, — промямлил Такахаши, каждый раз вздрагивающий от очередных касаний младшего.       — Нет, я скучал по тебе именно таким, — он услышал тихое шипение со стороны Кенши, как только он коснулся чужой дырочки, легонько толкаясь в неё кончиком пальца.       — Ты хоть смазку взял?       — Конечно, — парень достал из кармана своих джинс тюбик с лубрикантом и кинул на стол перед собой, тут же решив снять и свои штаны тоже. Он быстро расстегнул ширинку и резко стянул с себя джинсы с трусами, радостно и облегчённо выдыхая, чувствуя, что его член наконец-то свободен от плотной ткани, накрывавшей его всё это время.       Кейдж наклонился над Такахаши и взял смазку со стола, оставляя на чужой макушке ласковый краткий поцелуй. Парень вернулся в прежнее положение и последний раз шлёпнул Кенши по ягодицам, вновь любуясь на красный отпечаток от его ладони, развёл их и вставил один палец в анальное отверстие. Японец тихо и рвано вздыхал, ощущая, как аккуратно Джонни двигался, растягивая его, чтобы позже вдруг не сделать ему больно. Кейдж постепенно добавил ещё пару пальцев в мужчину, ласково целуя спину Такахаши, и случайно попал по простате, чуть ли не вырывая из Кенши довольный стон, который он успел заглушить, резко прикладывая ладонь к своему рту.       — Детка, скажи, если тебе будет больно.       Кенши кивнул, и Джонни, капнув ещё немного лубриканта себе на член, смазал его и подставил его к дырочке старшего, начиная потихоньку входить в него, чувствуя, как его чувствительная головка медленно двигалась внутри чужого анального отверстия. Он пока не спешил – боялся случайно навредить мужчине. Нежно гладил его бока, как входил всё глубже, ощущая вокруг своего ствола тесные стенки, приятно сдавливающие со всех сторон.       — Блять, ты такой узкий…       Джонни наконец вошёл полностью и стал двигаться вперёд-назад, постепенно ускоряясь. Вдруг резким толчком он задел простату, и от этого Кенши чуть ли снова не простонал и решил, что лучшей идеей будет заткнуть себя своей же ладонью, ведь громким ему быть нельзя. Вообще.       Кейдж уже смелее толкался в мужчину под собой, параллельно наблюдая за тем, как тот беспорядочно разлёгся на столе, прижавшись щекой к твёрдой поверхности, тяжело дышал и очаровательно медленно хлопал ресницами, закатывая глаза от удовольствия и прикусывая свою нижнюю губу. По лицу Такахаши разлился прелестный румянец, и Джонни очень хотелось в этот момент взять свой смартфон и заснять это чудо, чтобы затем пересматривать это настолько часто, что видео просто напросто сохранилось бы в его памяти навечно, оставаясь постоянным распаляющим отпечатком в его сознании. Изо рта Кенши всё же вырывался очаровательно-тихий скулёж, который он никак не мог остановить или, возможно, даже не пытался это сделать.       В какой-то момент крышу Джонни всё же сорвало. Он стал самозабвенно толкаться в разгорячённое тело под собой, отчаянно втрахивая его в учительский стол, заставляя его трястись и, кажется, даже немного поскрипывать от резких движений, и даже не заметил, как японец то и дело нервно поглядывал куда-то в сторону двери от кабинета, пытаясь вспомнить запер ли он помещение, так как ему ну очень не хотелось быть пойманными в таком положении. Со своим учеником. Блять.       Хотя если их всё-таки поймают, скорее всего, Кейдж с этим что-то сможет сделать – он же богатенький. Это всё дело замнут, и учитель с его чересчур любимым учеником смогут продолжить любить друг друга в кабинете истории (и не только в нём) до конца своих дней. Хэппи энд. Ну или же Кенши всё-таки уволят со словами о том, какой он отвратительный педагог, совращающий малолеток, а затем, может, ещё и выдадут запрет на преподавание в течение какого-то времени. Впрочем, в таком случае он просто потребует от Кейджа огромнейшую плату за моральный ущерб (а нечего было своего учителя домогаться!) и будет жить на неё прямо до своей смерти. Тоже, в принципе, неплохо – вполне себе хороший бизнес-план. Единственное, придётся немного посидеть без работы, но на это мужчина пока закроет глаза.       Надолго окунуться в мысли Кенши не позволили, он просто не мог сосредоточиться ни на одной из них: они вылетали из его головы при каждом новом толчке. Кабинет был заполнен приглушёнными постанываниями, звонкими шлепками разгорячённых тел, слившихся в едином жарком ритме. Грязно. По ощущениям помещение будто нагрелось градусов так на триста, если не больше. Такахаши хотелось выть от того, насколько это хорошо – издать истошный вопль, кончая, даже ни разу к себе не притронувшись за всё это время. И, в очередной раз попав по чужой простате, Джонни всё же выбил из Кенши стон, слава богу, не совсем громкий. Он не смог сдержаться: его тело резко пронзила волна удовольствия, как какая-то стрела, заставляя его трястись в предоргазменном спазме и кончить на стол под собой, на эту глупую карту, с которой он хотел ещё поработать чуть позже, но, по всей видимости, это сделать не получится, потому что буквы на этой бумаге явно расплывутся от влажных белых капель спермы.       Кейдж аккуратно приподнял Такахаши со стола, крепко придерживая его руками за бока, и вдруг двинул одной из них выше к довольно мощной груди мужчины, похотливо сжимая её и продолжая толкаться в попытке самому достичь оргазма. Чужие упругие мыщцы под ладонью ощущались просто прелестно, жаль, что они всё равно были накрыты хлопковой тканью. Джонни зажмурился и представил нежную кожу под своими пальцами, жадно впивающимися в неё, будто бы он усердно пытался раствориться в ней и полностью слиться с телом японца. Спустя пару толчков парень тоже кончил, успев вынуть член из мужчины, выпуская сперму на чужие ягодицы, открывая глаза и любуясь на развратный вид. Это тоже было бы неплохо запечатлеть на камеру.       — У тебя есть салфетки поблизости?       — Да, достань из тумбочки рядом со столом.       Достав бумажные полотенца из заполненного разной канцелярией ящика, Джонни подошёл к Кенши, вытер сперму с чужой задницы, и мужчина наконец перевернулся на спину и встал, тут же обращаясь к парню напротив:       — И к чему это всё было?       — Просто захотелось, — Такахаши подозрительно прищурился, и парень тут же продолжил говорить дальше. — Ладно… Я волновался. Думал, что ты остываешь ко мне. Ну, знаешь… Что ты меня больше не хочешь. Мы с тобой сексом, к тому же, пару недель уже не занимались, если не больше… Хотел исправить это как-нибудь… Освежить наши отношения.       — Джонни, ты совсем придурок?       — Зачем ты обзываешься? — Кейдж обиженно надул губы, тут же чувствуя, как чужие руки ласково обвили его талию, притягивая поближе к себе.       — Ты придурок, — Кенши усмехнулся и оставил краткий поцелуй на щеке парня, — и я в тебе это люблю. Почему ты не поговорил со мной об этом? Ты разве не знаешь, что в отношениях нужно обсуждать все проблемы?       — Я не знаю… Ты был всегда занят, я, наверное, не хотел навязываться и тревожить тебя. И я как-то даже об этом не подумал.       Такахаши снова усмехнулся и прижался лбом к чужому плечу, прикрывая глаза. И вправду придурок. Самый настоящий, стопроцентный придурок.       — Я люблю тебя, — сказал он, резко поднимая голову и смотря парню напротив прямо в глаза. — Если бы не любил, я бы тебе об этом сразу же сказал. Ты же сам знаешь. Да и к тому же, у меня было совсем много работы в последнее время, мне нужно было провести очень много итоговых и проверочных. Сейчас ещё и у вас экзамены начнутся. Я, правда, не мог найти в себе силы. И ты мне ничего не говорил, я думал, что всё нормально. И мне очень неприятно только сейчас узнавать о том, что тебя всё это время беспокоила эта ситуация. Если бы ты мне сразу сказал, я бы приложил все усилия, чтобы исправить это. Понимаешь? — Кенши нежно провёл ладонью по чужой щеке, и Кейдж кивнул.       — Прости…       Вдруг Такахаши притянул Джонни к себе, сливаясь в медленном и довольно недолгом поцелуе. Его ладонь осторожно и даже немного щекотно гладила чужую щёку, пока его губы нежно двигались в ритм чужим, лаская их. Другая рука мужчины крепко обхватила парня за талию, бережно обвивая её, будто бы пытаясь прижать Кейджа ещё ближе к себе, хотя, казалось, это уже было попросту невозможно. Через некоторое время Кенши всё же оторвался от мягких губ парня, прекращая бережно мять их своими, и ответил ему:       — Прощаю.       Через секунду мужчина внезапно сделал щелбан Джонни, из-за чего тот резко вскрикнул: «Ай!» и «За что?!», и ничего ему не ответил, лишь загадочно глянул на него и стал натягивать на себя брюки, аккуратно заправляя в них свою рубашку, и пока Кейдж тоже одевался, повернулся к своему столу, чтобы снова взяться за работу, и наконец обратил внимание на карту на столе, разочарованно понимая, что пять минут назад испортил её.       — Сука-а-а! Только не моя карта!..