Kurtd's Corner

      Разобраться в другом сложно, особенно, когда не можешь разобраться даже в себе.       Большую часть времени Кристу казалось, что Курту просто всё равно, хотя он и не видел как тот общается с другими. А может дело было в самом Кристе, что так и не мог толком раскрыться перед ним.       Крист тоже работал, в строительном магазине. Помогал таскать тяжести и консультировал в выборе всяких принадлежностей — от крепежей до инженерных систем. Старшие коллеги хлопали его по плечу и приговаривали, какой он «хороший мужик». Но на деле Кристу было очень сложно ассоциировать себя с этим словом. Даже немного противно.       Как-то в одном из ночных разговоров, на которые их иногда пробивало, Крист решил поделиться своим наблюдением. — Мужик мужиком, но эта херня так давит, если честно. Они видят здорового парня и надумывают, каким я должен быть. Безэмоциональным, ограниченным, грубым. Если б не был таким, то не пошел бы работать в такое место, да? А куда ещё идти-то в этом городе! — Он вздохнул, стряхивая мысль. — Знаешь, иногда даже стыдно. Неожиданно Курт привстал на локтях и подал голос из своего угла: — От чего стыдно?       Крист замешкался. Ему, кажется, спокойнее было думать, что Курт вовсе не слушает, а снова пребывает в своих чертогах. Вопрос застал врасплох, а два пытливых глаза выжидающе сверлили его из темноты. — Ну… Что я — такой вот. Не такой, в смысле. Неженка. Тюфяк. Может было бы и круто на денек почувствовать себя «настоящим мужиком». — Крист, блять!       Он вдруг подорвался, экспрессивно схватил свою тетрадь, стукнул по выключателю и плюхнулся рядом на постель. Крист и раньше наблюдал за ним такие резкие перемены — от полного спокойствия до нервного возбуждения, — но эта, наверное, стала самой яркой, еще и была спровоцирована непосредственно им. Он непонимающе смотрел на ускользающие страницы, где помимо текста мелькали и эскизы, пока Курт не остановился на одном из них. На листе развернулся небольшой комикс, заголовком к которому значилось «MR MOUSTACHE».       Комната с ружьем на стене, мужчина, с банкой пива, наклоняется к животу своей беременной жены и восхищается сильными толчками, что ощущает своей щекой.

«Мой сын! Ох, он точно будет настоящим мужиком, ты только посмотри на это! Он должен стать первоклассным игроком в футбол!».

      Далее он ударяется в еще более пламенную речь, едва не давясь собственной слюной:

«Мой сын точно не будет какой-то там девчонкой! Я хочу чтоб он был честным, работящим, а еще ненавидящим евреев, латиносов, ниггеров и педиков. Стопроцентное мясо, настоящий АМЕРИКАНСКИЙ МУЖИК!».

      И потом он снова наклоняется к животу, а очередной сильный толчок пробивает живот матери и детская нога проходит через его черепушку. — Вот, видишь? — Курт эмоционально ткнул в разворот.       Пока Крист переваривал только что увиденное, Курт уже нашарил сигареты и комната снова наполнилась дымом, из которого они состояли уже, наверное, на оставшиеся от воды двадцать процентов. — Кругом и без нас полно мудаков. Не представляешь, сколько раз я слышал все это дерьмо. Хотя нет, точно представляешь, — он усмехнулся.       Крист все еще молчал, впитывая происходящее. Он и не думал, что Курта настолько заденет эта тема. — Ну ты просто посмотри на это, — Курт показал на себя свободной рукой. — Куриные ноги, куриное тело, патлы. Продукт с добавлением «мужика», смердящее месиво из консервной банки. А не пошли бы они нахер? Выгляди ты хоть сто в сто раз «мужикастее», это не обязывает тебя соответствовать их дерьможиданиям.       Сердце Криста уже от этих слов вздрогнуло и продолжило биться в приятном волнении. — Если б ты был «мужиком», я бы никогда не пошел за тобой. Может, только чтобы поиздеваться и нарваться на «здоровую маскулинную агрессию». Ты мне нравишься именно таким, какой есть.       Никто, никогда, за все его девятнадцать лет, не заставлял его ощутить такое щемящее тепло, разливающееся в груди и наполняющее всё тело.       В сравнении с историей Курта Крист не переносил настоящих невзгод изгнания, но уловил, что был в нем, ровно в тот момент, когда это чувство отступило. Да, в родной стране он обрел компанию, но мог ли он позволить себе быть там настоящим? В момент, когда Курт перечеркнул все его страхи своей речью, он точно понял, что наконец принят. Никто другой не мог, не пытался да и не был обязан внушить ему это; здесь же все сошлось, как со внезапно найденным последним кусочком пазла.       С влажными глазами он подался вперед, обнимая фигуру перед ним. Сейчас можно; Крист себе разрешил. — Спасибо… спасибо, чувак, — Крист крепче стиснул его, когда почувствовал холодные пальцы на своей спине.       После этого откровения они болтали еще пару часов, хотя обоим следующим днем нужно было на работу. В первый раз Курт заснул на его кровати, а перед этим успел рассказать, как втихаря примерял платья сестры, и что ему это понравилось. Он даже думал как-нибудь выступить в таком виде, чтобы позлить придурков. Курт рассказывал и что-то еще, но на этот раз уже Крист был слишком далеко.       Болезненно теплый эпизод дал ему новое, трезвое осознание: он бесповоротно и трепетно влюблен.