Дешёвые драмы

До Кёнсу всегда отличался особым мазохизмом, потому что когда-то ему показалось замечательной идеей снимать квартиру вместе со своим партнёром по съёмкам. Теперь он стал заложником собственной горькой участи. Кёнсу лежал на кровати, слегка приподняв голову на подушке, в распахнутом халате после душа. Мокрые волосы беспорядочно спадали на лоб, а в руках была книга, которую он безуспешно пытался читать уже полчаса. Глаза снова и снова скользили к часам на тумбочке. 23:45. Чонин всё ещё не вернулся со съемок. Он откинул книгу в сторону, облокотился на подушки и прикрыл глаза, но покой был иллюзорным. Всё внутри кипело. Кёнсу знал, что его раздражение было иррациональным, но мысли об очередной «работе» Чонина с другим партнёром распирали грудь. Почему именно Чонин? Почему именно с ним, черт возьми, надо было делить и съемки, и жилое пространство? Ответ был очевиден, но не делал ситуацию менее горькой. Чонин — любимец студии. Лёгкий, харизматичный, умеющий подстраиваться под любого партнёра. Типаж: “блядь всем блядям”, как называл это сам Кёнсу, когда видел, что за одну съёмку этот альфасамец мог оттрахать троих. Его универсальность стала козырем в индустрии. А Кёнсу? Он был "специальным случаем", чей образ намеренно ограничивался. Их популярная "пара" стала золотой жилой, как считал их режиссёр Чанёль, любитель, будь он неладен, “химии на экране”, превращая порно в гребаный романтический артхаус. Ключевой элемент, который привлекал зрителей, был очевиден — искренность. Зритель видел не фальшивую страсть, а настоящие искры, прорывающиеся сквозь их профессионализм. Только зрители не знали, что это искренность была результатом смешанных чувств: ревности, желания, раздражения, которые они не могли игнорировать ни на работе, ни дома. А жилье? Это было удобно. Они вместе работали, их графики совпадали, а снимать квартиру одному в Сеуле довольно накладно. Так и договорились на свою голову. Кёнсу снова посмотрел на часы. 23:50. В дверь ключом повернули замок. Звук заставил его вздрогнуть. Спустя несколько мгновений в комнату вошёл Чонин, едва не стукнувшись плечом о косяк. До бросил на него быстрый взгляд, словно оценивая: небрежно распахнутая на груди чёрная рубашка обнажала загорелую кожу, а её рукава были хаотично закатаны до локтей. Чёрные брюки с расстёгнутым ремнём и слегка сползшие набок придавали его образу ту дерзкую небрежность, которая действовала на нервы. Волосы — взъерошенные, будто их только что трепали, взгляд — самодовольный, с той самой насмешливой искрой, которая могла выбить из равновесия даже монахов. — А ты ещё не спишь? — Чонин остановился в дверях, облокотившись о косяк. Его губы изогнулись в ленивой, немного самодовольной ухмылке. Кёнсу поднял бровь, сохраняя безразличное выражение лица, и, не удостоив его взглядом, медленно смочил пальцы языком, чтобы перевернуть страницу книги, которую он, конечно же, не читал. Однако этот, казалось бы, незначительный жест не ускользнул от внимательного взгляда Чонина. — Твои ключи так гремят, что даже покойников разбудить могут, — холодно бросил Кёнсу, не удостоив Чонина взглядом и вновь устремив глаза к книге. Чонин тихо фыркнул, его улыбка стала ещё шире, а взгляд — наглее. Он не спешил двигаться дальше, словно намеренно тянул время, чтобы вывести Кёнсу из себя. Его глаза лениво скользнули по соседу: распахнутый халат, едва прикрывающий стройное тело, мокрые волосы, беспорядочно спадающие на лоб, блестящая кожа после душа. Чонин невольно облизнул губы, задержавшись взглядом на том, как тонкие пальцы Кёнсу с ленивой грацией переворачивают страницу. — Даже не спросишь, как я вечер провёл? — насмешливо бросил он, изогнув бровь и чуть наклонив голову в сторону. Кёнсу медленно перевёл на него равнодушный взгляд, его глаза были холодными, но в них читалась едва заметная искра раздражения. — Если мне вдруг захочется разбавить свой арсенал историй с извращениями, — сказал он сухо, слегка поджав губы, — я лучше почитаю“120 дней Содома”, чем буду слушать о твоих похождениях. Чонин усмехнулся, словно проигнорировав явное нежелание соседа вступать в разговор. Он медленно прошёл вперёд и сел на край кровати, небрежно откинувшись назад и опираясь на локти. Кёнсу прикрыл глаза, но раздражение всё равно продолжало нарастать, как лавина. Запах алкоголя и чужих духов, едва уловимый в начале, теперь казался невыносимо резким, словно специально созданным, чтобы вывести его из себя. — Устал жутко сегодня, — начал Чонин, откинув голову назад с ленивой небрежностью. Его голос был расслабленным, почти сонным, но в каждом слове ощущалась издёвка. — партнер в этот раз оказался особенно диким, — добавил он, медленно поворачиваясь на бок, чтобы опереться на локоть. Кёнсу никак не отреагировал, хотя его пальцы чуть крепче сжали книгу. Чонин продолжил, словно не замечая этого, но его тон стал более мягким, почти интимным. — Такой гибкий… губки пухлые… стонет так сладко, — Чонин лениво протянул, его пальцы коснулись щиколотки Кёнсу и медленно скользнули вверх, поглаживая кожу. Кёнсу резко перевернул страницу книги, не поднимая взгляда, но его сжатые губы выдавали скрытое раздражение. — Но фальшиво, — добавил Чонин, поджимая губы в насмешливой гримасе. — Работал бы лучше, — сухо бросил Кёнсу, его голос звучал равнодушно, но в каждом слове угадывалась скрытая острота. — Чтобы бедолаге не приходилось симулировать. Чонин коротко фыркнул, его улыбка стала шире. — Я поэтому и задержался, — продолжил Чонин, его взгляд медленно скользнул по оголенным бёдрам Кёнсу, будто нарочно задерживаясь на каждой детали. Его пальцы скользнули выше, касаясь внутренней стороны бедра, движение было медленным, почти провокационным. — Мы пошли в бар… выпили… а потом он напомнил мне, какой у него рабочий ротик. А я, в свою очередь, показал, на что способен. - Он сделал драматическую паузу, облизнув губы, и снова взглянул на Кёнсу, пристально, почти вызывающе. — Пришлось закрывать ему рот, чтобы на его стоны к туалету весь бар не сбежался, — добавил он с ленивой ухмылкой, в его голосе звучала наглая бравада, которая буквально просила о том, чтобы её пресекли. Кёнсу резко захлопнул книгу, громкий звук словно разрезал напряжённый воздух, заставив Чонина мельком взглянуть на него. Его глаза сверкнули холодной яростью, но он не произнёс ни слова. Книга полетела на тумбочку, а сам Кёнсу, поднявшись с кровати, прошёл мимо Чонина с таким видом, будто тот был лишь очередным раздражающим препятствием. Чонин, напротив, выглядел абсолютно довольным. Он плавно откинулся назад, закинув руки за голову, а на его лице расползлась самодовольная улыбка. Чонин шагнул в кухню, его движения были неспешными, как у хищника, выжидающего подходящий момент. Он остановился у входа, наблюдая, как Кёнсу, слегка склонив голову, сделал очередной глоток виски. Напряжённое молчание между ними, словно натянутая струна, вибрировало в воздухе. Кёнсу продолжал смотреть куда-то в сторону, делая вид, что Чонина вовсе не существует. Он медленно потягивал виски, язык мелькнул, касаясь края стакана, когда он наконец нарушил звенящую тишину. — И как он стонал? — спросил он, его голос был низким, мягким, но каждая нота врезалась в воздух, словно лезвие. Он наклонил голову набок, его волосы слегка упали на лицо, прежде чем он лениво откинул челку назад. Кёнсу обхватил стакан обеими руками, он слегка откинул голову назад, и прикрыв глаза, начал насмешливо, но излишне чувственно пародировать: — О да, Кай, быстрее! Возьми меня сзади! Кончи в меня, о да! — его голос стал высоким, утрированным с придыханием, но в каждом слове звучал ядовитый соблазн. Он произносил это медленно, словно смакуя каждую фразу, и чуть сжал губы, когда остановился. Кёнсу наконец повернул голову и бросил на него взгляд, полный холодного вызова: — Ты терпеть такое не можешь, разве нет? Чонин замер на мгновение, его взгляд потемнел, а самодовольная улыбка дрогнула, но он быстро взял себя в руки. Его губы вновь изогнулись в ленивой усмешке, но напряжение в его глазах уже нельзя было скрыть. Он сделал шаг ближе, наклоняясь над Кёнсу так, чтобы их лица оказались почти на одном уровне. — Может ты не в те актеры пошел? - спросил Ким, глядя прямо ему в глаза. Кёнсу встретил его взгляд без тени колебания. Уголки губ изогнулись в легкой, почти презрительной усмешке. — Может, и не в те, — спокойно ответил он, слегка наклонив голову, так что его мокрые волосы коснулись виска. — Но зато я хорошо разбираюсь в дешёвой драме, — добавил он, облизнув губы с медленной демонстративностью. Чонин напрягся, его улыбка стала ещё шире, но в ней уже читалась неукротимая злость. Он ещё ближе наклонился, их лица разделяло всего несколько сантиметров. Его рука упёрлась в стол рядом с Кёнсу, создавая иллюзию, что тот загнан в угол. — Дешёвая драма, говоришь? — прошептал он, его голос был низким и обжигающим. — А кто тут сейчас изо всех сил старается устроить шоу? — Не я это начал, — спокойно ответил Кёнсу, его голос звучал ровно, но в глазах вспыхнуло что-то, что заставило Чонина замереть на долю секунды. Он медленно поднял стакан к губам, сделал глоток, не сводя взгляда с Чонина, и демонстративно, почти лениво, поставил его на столешницу.Затем Кёнсу медленно потянулся, ухватившись за край стола, его спина слегка прогнулась, а халат предательски разошёлся чуть больше, чем следовало, открывая гладкую кожу. Всё в его движении было нарочито ленивым и расслабленным, но взгляд Чонина не упустил ни одной детали. Он жадно следил за каждым жестом, за тем, как Кёнсу будто случайно играл с его терпением. — Ладно, от твоих сказок спать охота, — бросил Кёнсу, выпрямляясь и встречаясь с ним взглядом. Его голос звучал холодно, с лёгкой насмешкой. Он грубо убрал руку Чонина, которая в последний момент попыталась остановить его, и с вызовом добавил: — Будь добр не шуметь. Чонин остался на месте, но его глаза темнели, словно разжигался огонь. Он смотрел вслед Кёнсу, чувствуя, как напряжение поднимается внутри. Улыбка, ещё мгновение назад играющая на его губах, исчезла, уступив место напряжённому выражению, в котором смешались злость и желание. Может быть Кенсу выиграл битву, но не войну.

****

Кёнсу и Чонин не обмолвились ни словом вплоть до съёмок. Даже по дороге в студию, сидя за рулём, Кёнсу с каменным лицом старательно смотрел на дорогу, словно не замечая Чонина, удобно развалившегося на пассажирском сиденье. В гримёрной они продолжали своё молчаливое противостояние. Кёнсу стоял у зеркала, с ровным, почти отстранённым выражением лица. Он был рад тому, что в этот раз его образа не коснулся креатив и изощренная фантазия режиссёра, поэтому он был в обычной белой футболке и джинсах, однако даже в таком жанре присутствовал сценический грим, поэтому он поправлял блеск для губ, стараясь не замечать отражение Чонина, которое мелькало у него за спиной. Напряжение в гримёрной было почти осязаемым, но оба упорно делали вид, что оно не существует. Чонин, в свою очередь, развалился в кресле, вытянув ноги и бесцельно пролистывая сообщения на телефоне. Он не поднимал глаз, но его поза была явно провокационной: будто он специально занимал как можно больше пространства, наслаждаясь собственным комфортом. Его рубашка была расстёгнута на пару лишних пуговиц, обнажая гладкую кожу, а рука лениво скользила по подлокотнику кресла. Кёнсу тихо вздохнул, едва заметно качая головой, когда заметил, что Чонин снова открыл бутылку с водой, не успев допить предыдущую. Это было настолько в его духе — разбрасываться вещами, не обращая внимания на детали. Чанёль ввалился в гримёрку, как всегда без предупреждения. Его громкие шаги и ещё более громкий голос сразу заполнили пространство. Он огляделся, быстро оценивая обстановку: Чонин сидел, откинувшись на кресло, с привычным равнодушием на лице, но его сжатые губы и взгляд, устремлённый в никуда, выдавали его состояние. Кёнсу, напротив, напряжённо возился у зеркала, бросая на Чонина короткие, молчаливые взгляды, в которых читалось больше, чем можно было бы выразить словами. — Здравствуйте, мои родные, — с нарочитой теплотой произнёс Чанёль, широко раскинув руки, словно рад был их видеть больше жизни. Он небрежно плюхнулся на диван рядом с Чонином, закинув одну ногу на другую и развалившись с таким видом, будто был у себя дома. В руках у него оказался увесистый сценарий, который он с демонстративной небрежностью бросил на кофейный столик перед собой. — Что-то вы хуёво выглядите, — протянул он, его голос был сытно-ироничным, а взгляд насмешливым, словно он заранее знал, почему между ними такая напряжённость. — Не выспались, — сухо бросил Чонин, устремив взгляд прямо на Кёнсу. Сам Кёнсу на мгновение замер, его рука остановилась на полпути к губам, но он быстро вернулся к своему занятию. Кисточка с блеском вновь скользнула по его губам плавными, выверенными движениями, как будто он и не слышал этих слов. Только едва заметное подёргивание уголков его губ выдало внутреннее раздражение. Чанёль, сидя рядом с Чонином, хмыкнул, скользнув взглядом от одного к другому. Он коротко покачал головой, словно обдумывая, стоит ли озвучить мысль, мелькнувшую в его голове, но решил воздержаться. Вместо этого он лениво потянулся вперёд, опираясь локтями о колени, и остановил взгляд на Кёнсу, наблюдая за его действиями. — Кёнсу, звёздочка моя, — произнёс Чанёль с ноткой насмешливой ласки, слегка наклонившись вперёд. Его взгляд задержался на губах Кёнсу, а уголки губ изогнулись в хитрой усмешке. — Тебе незачем так с этим возиться. Обещаю, в процессе съёмки блеск с твоих губок никуда не исчезнет. - Двусмысленность его комментария была слишком очевидной, чтобы её не заметить. Чонин едва заметно усмехнулся, улавливая реакцию Кенсу, который лишь поморщился,— У меня, кстати, к тебе сегодня индивидуальная просьба, — вдруг добавил Чанёль, его тон был почти небрежным, но в глазах читалась скрытая игра. Кёнсу медленно повернулся, посмотрев на него с подозрением. — Что на этот раз? — спросил Кёнсу ровно, скрестив руки на груди. Чонин откинулся на спинку дивана, лениво закинув ногу на ногу, его взгляд блуждал по комнате с тем видом, будто он знал, что сейчас произойдет, но предпочитал держаться в стороне. — Хочу увидеть от тебя немного пошлости, — произнёс Чанёль, небрежно, но с явной ноткой провокации. Кёнсу и Чонин одновременно изогнули бровь, будто это заявление звучало настолько абсурдно, что их синхронная реакция стала непроизвольной. Чанёль усмехнулся, наблюдая за До. Его пальцы медленно провели по собственным губам, а взгляд задержался на лице Кёнсу, словно он изучал каждую его эмоцию. Чанёль перевёл взгляд на Чонина, его губы изогнулись в ленивой, почти хищной усмешке. — Надеюсь, чуткое руководство твоего партнёра раскроет в тебе твою внутреннюю шлюшку, — произнёс он с напускной невинностью, но в голосе прозвучала явная насмешка. — Ну да, быть такой шлюшкой, как Ким, нужно ещё поучиться, — парировал До, сложив руки на груди. Его взгляд скользнул в сторону Чонина, наполненный смесью иронии и раздражения. Чонин не сдержал усмешки, опираясь локтем на спинку дивана и лениво наклонив голову. — Зная твои таланты в актёрстве, уверен, ты справишься, — хмыкнул Чонин, его голос был пропитан ленивой насмешкой. Он опёрся локтем на спинку дивана, его поза была расслабленной, но взгляд, направленный на Кёнсу, пронзал насквозь. — Главное, не переигрывай. — А это уже от тебя будет зависеть, — холодно бросил Кёнсу, не удостоив Чонина взглядом. Он развернулся и направился к выходу из гримёрной, его шаги звучали ровно и уверенно, но напряжение в воздухе остро ощущалось даже после того, как дверь за ним закрылась. **** Всё уже было готово к съемке, оставалось лишь ждать приказа, пока все заняли свои места в студии. Свет пробивался через полупрозрачные шторы, создавая эффект мягкого утреннего сияния. На кровати, обрамленной небрежно сброшенными простынями, сидел Кёнсу. Его взгляд был устремлён вниз, будто он только что проснулся и ещё не успел осознать происходящее. Чонин стоял напротив, опираясь на спинку кровати, его рубашка была наполовину расстёгнута, а взгляд — тяжёлым и изучающим. Он знал, что Кёнсу чувствует этот взгляд на себе, и медленно сделал шаг вперёд, будто собираясь нарушить невидимую границу. -Камера! Мотор! - дал команду режиссёр, и все затихли. Чонин наклонился к Кёнсу, его колени коснулись края матраса, а пальцы легко скользнули под белую футболку, приподнимая край и сжимая талию. Его движения были медленными, почти ленивыми, но в каждом касании чувствовалось намерение, которое уже вызвало по телу Кенсу мурашки. Кенсу прищурившись, немного подался назад. — Ты такой ненасытный, — произнёс Кёнсу, ухмылка мелькнула на его губах, но взгляд оставался пристальным, изучающим. Он чуть подался назад, опираясь на руки, его поза выглядела расслабленной, но в ней читалась напряжённая готовность к следующему шагу Чонина. Чонин не отвёл взгляда, его губы изогнулись в лёгкой, почти хищной усмешке. Его пальцы продолжили своё ленивое движение все выше приподнимая футболку. — Это ты так действуешь, — ответил Чонин, его голос звучал тихо, но достаточно уверенно, чтобы заполнить всю комнату. Он наклонился ближе, пока их лица не оказались всего в нескольких сантиметрах друг от друга. Кенсу подался вперед и его рука уверенно легла на ширинку Чонина, сжимая пах. Кёнсу, слегка прищурившись, приблизился ещё ближе, его губы практически касались уха Чонина, дыхание горячим шёпотом обжигало кожу. Кёнсу слегка прищурился, его губы медленно приблизились к уху Чонина, а горячее дыхание обжигало кожу. Голос До зазвучал едва слышно, но с такой издёвкой, что вызвал мгновенное напряжение. — О да, Кай, глубже… Трахни меня прямо здесь, — прошептал он, намеренно утрируя интонацию, повторяя вчерашнюю пародийную манеру. Его слова прозвучали слишком тихо, чтобы их могли уловить камеры, но Чонин услышал каждое. Шум, который раздался после этих слов, показался другим — камеры уловили лишь приглушённый звук, но это явно спровоцировало у Кима бурную реакцию. Его тело напряглось, а дыхание стало глубже. — Тебе ведь такое нравится, да? — уже громче добавил Кёнсу, отстраняясь с дерзкой ухмылкой, его голос звучал почти насмешливо. Ведь он знал, что это не так. Он не остановился на этом. Его губы коснулись мочки уха Чонина, оставляя едва заметный след, а пальцы продолжали уверенно поглаживать его пах. Его рука плавно скользнула к талии Кёнсу, притягивая его ближе, пока тот не оказался на грани потери равновесия. Камеры уловили каждое движение, напряжение между ними буквально витало в воздухе. Чонин, сохраняя ту же ленивую усмешку, приблизился так, что их лица снова оказались на одном уровне. — Ты ведь знаешь, — прошептал Чонин, его губы были так близко, что Кёнсу чувствовал их тепло. — Мне больше нравится, когда ты не притворяешься. Прежде чем Кёнсу успел ответить, Чонин перехватил его руку, всё ещё лежавшую на его паху, мягко, но настойчиво отвёл её в сторону. Его движения были уверенными, словно он не оставлял выбора. А затем он резко захватил его губы в поцелуе — мокром, глубоком, полном страсти. Этот поцелуй был больше, чем просто частью сцены. Это было напористое завоевание, заставляющее Кёнсу поддаться. Кёнсу замер на мгновение, затем ответил, его тело инстинктивно отозвалось на напор. В поцелуе чувствовалась смесь гнева, напряжения и желания, которое невозможно было подавить. — Тебя просили раскрыть мою внутреннюю шлюшку, — сквозь поцелуй напомнил Кёнсу, его голос был низким, немного хриплым, но в нём звучал вызов. Он слегка отстранился, чтобы бросить на Чонина взгляд, полный едва скрываемого огня. — Так действуй. Чонин усмехнулся, его дыхание было тяжёлым, а взгляд потемнел, словно слова Кёнсу только разжигали пламя внутри. Он резко схватил его за волосы, оттянув их назад, заставляя Кёнсу слегка запрокинуть голову. Поцелуй был прерван, оставив ощущение неоконченности, которое буквально искрило между ними. — Пока ты прекрасно справляешься и без меня, — хрипло произнёс Чонин, его голос вибрировал в воздухе. Он скользнул взглядом по влажным, пухлым губам Кёнсу, которые казались ещё более притягательными после их поцелуя. Уголки его губ приподнялись в самодовольной, чуть вызывающей улыбке. –Конечно, работаю с профессионалом. Чонин усмехнулся, его глаза блеснули опасным огнём, когда он уловил в словах Кёнсу явную провокацию. Его хватка на волосах лишь стала сильнее, а губы изогнулись в насмешливой улыбке. — Тогда покажи, чему ты научился, — прошептал он, его голос звучал низко, с хрипотцой, отдавая команду, от которой по коже пробегали мурашки. Он слегка отодвинулся, всё ещё удерживая волосы Кёнсу, но теперь его рука уверенно надавила на затылок, заставляя того медленно опускаться ниже. Движение было властным, но без грубости, словно Чонин смаковал каждый момент этого напряжённого танца доминирования и подчинения. Кёнсу не сразу подчинился, его тело напряглось, как будто он намеревался сопротивляться. Но затем он поднял глаза, встречаясь с взглядом Чонина, в котором горела смесь вызова и ярости. Он медленно опустился, сохраняя зрительный контакт до последнего момента, делая это движение ещё более чувственным. Каждый его жест, каждое движение, казалось, говорило: "Если ты хочешь шоу, то получишь его на полную." **** Чонин влетел в квартиру с явным раздражением, толкнув дверь чуть сильнее, чем следовало. Кёнсу, напротив, вошёл спокойно, закрыв дверь за собой. В воздухе между ними сразу повисло напряжение, которое, казалось, только набирало обороты. — Мне кажется, ты засмущал нашего оператора, — начал Чонин, скидывая куртку на спинку ближайшего стула. Всю дорогу он молчал, вызвавшись сесть за руль, словно “концентрация на дороге” поможет избежать болтовни с партнером. Однако До, то и дело улавливал по дороге его нервозность. Кёнсу замер на мгновение, вопросительно приподняв бровь, но ничего не сказал, лишь начал снимать обувь. — "У тебя такие сильные руки, наверное, потому что ты постоянно держишь камеру", — продолжил Чонин, копируя интонацию Кёнсу с явным сарказмом. До медленно поднял голову, и на его лице появилось выражение лёгкого удивления, смешанного с недоумением. Он едва заметно пожал плечами, продолжая развязывать шнурки. — Руки у него, правда, ничего так, — спокойно ответил Кёнсу, словно искренне не понимая, к чему ведёт Чонин. Его голос был ровным, почти равнодушным, но в глазах вспыхнула едва заметная искорка задора. — Татуировки, знаешь ли, очень возбуждают. — По-моему, ты слишком вошёл в роль, — фыркнул Чонин, проходя в гостиную. Его шаги были быстрыми, а тон пропитан раздражением. — Всё, камер нет, можешь перестать играть похотливую малышку. Кёнсу прошёл следом, лениво опускаясь на диван. — Это твои проблемы, Ким, если ты видишь в этом какой-то подтекст, — спокойно, но с лёгкой усталостью в голосе ответил он. — Это был обычный разговор с персоналом. Чонин резко остановился, обернувшись к нему. Его взгляд был тяжёлым, а напряжение в теле говорило громче любых слов. — Обычный разговор? — переспросил он, его голос зазвенел раздражением. Руки, скрещенные на груди, выдавали его явное недовольство. — Ещё немного, и ты бы потащил его в кровать, просить, чтобы он этими своими руками придушил тебя. Кёнсу усмехнулся, запрокинув голову назад, и его губы изогнулись в лёгкой, но дерзкой улыбке. — А если бы и потащил? Что с того? — ответил он спокойно, но с явным вызовом. Его взгляд медленно поднялся на Чонина, и в нём читалось что-то одновременно насмешливое и провокационное. — Обычное партнёрское разнообразие в целях повышения квалификации, — добавил Кёнсу, лениво поглаживая подлокотник дивана, словно это был самый обыденный разговор. Он на мгновение замолчал, прежде чем перевести взгляд на Чонина, слегка склонив голову набок. Его улыбка была лёгкой, почти игривой, но с явным намёком. — Тебе ли не знать, — произнёс он, растягивая слова, и в этой фразе прозвучала едва уловимая язвительность, словно Кёнсу намеренно дразнил его. Чонин медленно подошёл ближе, его шаги звучали глухо по полу, пока он не остановился за спинкой дивана. Он склонился вперёд, уперевшись руками в спинку, так что его лицо оказалось над Кёнсу. Их взгляды встретились, и в тишине напряжение стало почти ощутимым. Чонин склонился ниже, его руки сжались на спинке дивана, а голос звучал тихо, но с явной угрозой: — Не заигрывайся, Кёнсу, — тихо, но с явной угрозой в голосе произнёс Чонин, наклоняясь ближе. Его лицо было холодным, но в глазах читался едва сдерживаемый гнев. Кёнсу поднял взгляд, встречаясь с ним. Его лицо оставалось спокойным, словно это противостояние его совсем не трогало, но в глазах мелькнула дерзость. Он медленно выпрямился на диване, так что их лица оказались почти на одном уровне. — Заигрываешься здесь только ты, — спокойно, но с вызовом ответил он, чуть наклонив голову. — Не ты ли рассказываешь мне о своих похождениях? Не ты ли трахаешься со всем, что движется? А что не движется — двигаешь и трахаешь? — добавил он, растягивая слова, его тон был пропитан сарказмом. Чонин нахмурился, его челюсть напряглась, а в воздухе повисло напряжение, казавшееся почти осязаемым. — Ах, то есть ты признаёшь, что делаешь это, чтобы позлить меня? — Чонин прищурился, его голос был натянутым, наполненным раздражением, но он всё ещё старался держать себя в руках. Кёнсу хмыкнул, его губы изогнулись в дерзкой усмешке. — А, так ты признаёшься, что тебя это злит? — ответил он, его тон был лёгким, почти насмешливым, но в нём сквозило явное удовольствие от того, что он попал в цель. Не отрывая взгляда от Чонина, Кёнсу потянул руку вверх и уверенно схватил его за волосы, слегка натягивая. Их лица теперь оказались совсем близко, дыхание Чонина становилось тяжелее, но он не отступал. — Не думай, что мир крутится вокруг тебя, Ким, — прошептал Кёнсу, его голос стал ниже, обжигая холодными нотками. Он задержал взгляд на Чонине ещё на пару долгих секунд, прежде чем усмехнуться. — И не забывай, что мы всего лишь коллеги по работе, — добавил он, внезапно отпуская его волосы с резким движением. Кёнсу резко встал с дивана, поправляя футболку, и прошёл мимо Чонина, не оглядываясь. — Ага, только с каких это пор ты у нас стал такой невъебической, блять, кокеткой? — не унимался Чонин, разводя руками и следуя за Кёнсу. Его голос звучал громче, чем нужно, а в движениях читалась ярость, смешанная с отчаянием. Кёнсу остановился в дверном проёме, слегка обернувшись, его взгляд был острым, как лезвие. Он медленно выдохнул, будто сдерживая эмоции, и поднял одну бровь. — С тех пор как ты решил, что ты у нас ахуеть какой незаменимый, — взорвался он, делая несколько быстрых шагов вперёд, почти вплотную подходя к Чонину. Его палец с силой ткнулся в грудь Кима. — С тех пор как ты стал брать на себя слишком много, думая, что раз на площадке ты у меня единственный, то так может быть и в жизни. — А тебя, я вижу, прямо корёжит от этого, да? — спросил он, его тон был пропитан насмешкой, а взгляд прожигал насквозь. — Настолько, что ты готов пойти по рукам. Большим… сильным… татуированным… — Да по каким угодно, лишь бы не по твоим, — процедил Кёнсу, его голос был холодным, но в глазах полыхал вызов. Он смотрел прямо на Чонина, не моргая, словно намеренно проверяя его границы. Чонин не отступил. Вместо этого он медленно поднял руки, демонстративно показывая их, его движения были намеренно неторопливыми, почти провокационными. — Не забывай, что только эти руки, — произнёс он с хрипотцой в голосе, его взгляд прожигал Кёнсу, — знают твоё тело так хорошо, что заставляют твои ноги дрожать, - его взгляд был самодовольным. Между ними повисла напряжённая пауза. Воздух словно заискрился от напряжения. Кёнсу сжал челюсти, его ноздри едва заметно раздулись, а пальцы крепко сжались в кулаки. Он сделал резкий вдох, стараясь подавить бурю эмоций. — Поэтому мы и работаем вместе, не более, — ответил он холодно, отступая назад, его голос был ровным, но каждый слог отдавался звонким эхом в тишине. Кёнсу отвернулся и уверенным шагом направился на кухню, оставляя Чонина в гостиной. В попытках отвлечься, он решил вымыть стаканы, допивая остатки виски. Его движения были резкими и напряжёнными. Он с грохотом бросал стаканы в раковину, стараясь унять бушующее внутри раздражение. Остатки виски обжигали горло, но не глушили злости, что кипела в груди. Чонин тем временем вошёл на кухню, его шаги были медленными, но уверенными. Он остановился, прислонившись спиной к стене, и сложил руки на груди. Его взгляд был непроницаемым, а тон — резким, почти язвительным. — Ты сам в это веришь? — начал он, слегка прищурив глаза. — Хотя знаешь, что интересно? Да, я, как ты любишь меня называть, — блядь. Да, я трахаюсь со всем, что движется, — его голос стал тише, но от этого только резче. — И мне даже нравится, как ты из кожи вон лезешь, чтобы доказать, как тебе плевать, зная, что на площадке ты засунешь свою недоступность туда, где окажется мой член. Эти слова стали последней каплей. Тишина стала гнетущей и осязаемой, словно затишье перед бурей. Кёнсу замер на мгновение, его плечи напряглись, а дыхание участилось. Не говоря ни слова, он резко развернулся и, не думая о последствиях, схватил со стола ближайший стакан и бросил его в сторону Чонина. Стекло со звоном ударилось о стену рядом с ним, разлетевшись на осколки. Чонин даже не дёрнулся, но его глаза вспыхнули, отражая то напряжение, которое витало между ними. — Это ты мне начал предъявлять за оператора, как грёбаная ревнивая жена, а теперь пытаешься набить себе цену? — взорвался Кёнсу, его голос дрожал от ярости, но слова звучали чётко и отчётливо, словно били по целям. — Ты, блять, серьёзно, Чонин? Да подумай ты разок головой, а не головкой, как это выглядит со стороны! - Он прикрыл глаза, делая глубокий вдох, как будто это могло хоть немного усмирить бурю эмоций. Но, открыв их снова, в его взгляде плескались злость и разочарование. — Знаешь что? — сказал он, склонив голову набок, его тон стал чуть тише, но только от этого обрёл ещё большее напряжение. — Ебись как хочешь, с кем хочешь, где хочешь. Ради Бога. Только дома мне мозгоёбку в добавок не устраивай, а то тебе, видимо, нравится иметь меня по всем фронтам. Кёнсу поднял руки в жесте бессилия, словно окончательно сдаваясь, и развернулся. Его шаги звучали тяжёлыми, резкими, а через мгновение хлопок двери эхом разнёсся по квартире, оставляя Чонина одного посреди кухни. Чонин остался стоять на месте, его руки сжались в кулаки, а взгляд устремился в сторону закрытой двери. Его дыхание стало неровным, а внутри всё кипело от смешанных эмоций: гнева, разочарования, но и чего-то другого — такого, чего он не мог ни признать, ни игнорировать. **** Кафе было небольшим, уютным, с приглушённым светом и лёгким шумом разговоров. Кёнсу и Бэкхён сидели за угловым столиком, каждый с чашкой кофе перед собой. Кёнсу, не торопясь, размешивал ложкой американо, время от времени бросая взгляд на Бэкхёна, который лениво крутил в руках свою чашку латте с клубничным топпингом. — Так каково это? — спросил Кёнсу, облокотившись на стол. Его голос звучал спокойно, но в глазах мелькнула искра любопытства. — Снимать любительское с начальником? Смена жанра явно сделала тебя не таким унылым, каким ты был в последнее время. — Чанёль — это злой гений, — отозвался Бэкхён, с лёгкой усмешкой поднеся чашку к губам. Он сделал небольшой глоток, как будто смакуя не только напиток, но и свою мысль. — Считай, и актёра не потерял, и нашёл причину потрахивать его на постоянной основе, - Кёнсу хмыкнул, закатив глаза, но не смог скрыть слабой улыбки. Бэкхён поставил чашку на стол, его пальцы слегка постукивали по керамическому краю. Он лениво откинулся на спинку стула, закинув одну руку на его спинку. Его взгляд был рассеянным, но в уголках губ играла едва заметная улыбка. — Не скажу, что мне это не нравится, — признался он, его голос стал чуть мягче, но всё ещё сохранял нотку иронии. — Я давно не чувствовал, каково это, когда от секса не только член колом, но и сердце бушует, и коленки подкашиваются. Мне этого не хватало. Простого удовольствия во время процесса. Кёнсу поднял бровь, но не смог скрыть слабой ухмылки. — Ну ты прямо хочешь и рыбку съесть, и на... — начал он, но не успел закончить, потому что Бэкхён тут же бросил на него укоризненный взгляд, полный насмешливого осуждения. — Только попробуй, — предупредил он, слегка прищурив глаза. Кёнсу расхохотался, откинувшись на спинку стула, его смех был звонким, как будто это была первая искренняя радость за весь день. — Нет, ну учитывая, как он на тебе ездил, — начал рассуждать Кёнсу, немного успокоившись, но с явным сарказмом в голосе, — я понимаю, ты был любимчиком, но в плюс это тебе явно не играло. Поэтому инициативу в вашей самодеятельности можно считать его маленьким искуплением перед тобой, - пожал плечами Кенсу, — Пообещай, что отомстишь за его креатив и рано или поздно сам нагнёшь его раком, — серьёзно произнёс Кёнсу, его тон был до ужаса невозмутимым, будто он говорил о чём-то обыденном. Бэкхён не смог сдержать смешок, пряча затейливую ухмылку за краем своей чашки с латте. Он медленно сделал глоток, прежде чем поставить чашку на стол и посмотреть на Кёнсу с той самой искоркой, которая всегда выдавала его намерения. — Не всё-то камеры видят, мой дорогой, — ответил он, его голос был низким, почти шёпотом, но каждая нота звучала с намёком. Кёнсу прищурился, внимательно изучая его лицо, и его губы изогнулись в лёгкой усмешке. — Ты хочешь сказать, что... — начал он, но Бэкхён прервал его, подняв палец, как будто просил сохранить интригу. — Ладно, всё обо мне, — Бэкхён махнул рукой, словно отмахиваясь от предыдущей темы, и наклонился ближе к Кёнсу, его взгляд стал более пристальным, почти лукавым. — Ты мне вот что скажи, — он сделал паузу, прищурив глаза, будто собирался раскрыть самую большую тайну. — На площадке слухи разлетаются моментально. Говорят, между тобой и Кимом что-то странное происходит. Кёнсу слегка напрягся, но тут же вернул себе безразличное выражение лица, сделав вид, что слова Бэкхёна его нисколько не задели. Он медленно отпил кофе, нарочито долго задерживая паузу, словно обдумывая ответ. — Что странного? — Кёнсу пожал плечами, его голос был ровным, а взгляд слегка отстранённым. — Работаем, отрабатываем всё как положено. Бэкхён усмехнулся, его взгляд стал насмешливым, но изучающим. Он снова откинулся на спинку стула, перекинув ногу на ногу. — Ваше напряжение смущает даже Чанёля, — заметил он, облокотившись на спинку и глядя на Кёнсу с явным интересом. — А это, знаешь ли, достижение. До этого смутить его получалось только у меня. — Всё сложно, — ответил Кёнсу, его голос был спокойным, но в нём угадывалась лёгкая усталость. Он подпер голову рукой и лениво провёл пальцем по краю чашки, словно хотел занять себя хоть чем-то, чтобы не встречаться взглядом с Бэкхёном. — Хоть бери и съезжай. Он невыносим. Просто… — Кёнсу снова вздохнул, устремив взгляд куда-то в сторону. — Порой убить охота. Сам ебётся направо и налево, а потом устраивает мне сцены ревности. Бэкхён с интересом приподнял бровь, его взгляд стал чуть более внимательным. — А ты, значит, ни-ни? — спросил он, но в его голосе уже слышалась лёгкая насмешка. Кёнсу снова фыркнул, стиснув зубы. — Да причём тут это? — раздражённо бросил он, слегка подавшись вперёд. — Дело даже не в его похождениях. Он... он просто... — Кёнсу замялся, как будто пытался подобрать слова. — Он умеет давить. Провоцировать. Порой мне кажется, он специально ищет, где больнее всего. А потом стоит такой довольный, как кот, который только что наделал в тапки. Бэкхён издал смешок, поставив чашку на стол. — А ты что? — Стараюсь делать вид, что меня это не задевает, — пожал плечами Кёнсу, его голос был равнодушным, но глаза выдавали обратное. — Только порой это всё доходит до битой посуды, — разочарованно добавил он, слегка постукивая пальцем по столу, будто это могло успокоить его мысли. — Его, видите ли, тешит тот факт, что сколько бы я не ругался, он всё равно меня потом оттрахает. Бэкхён тихо присвистнул, его брови приподнялись в едва заметном удивлении. Он задумчиво провёл пальцем по краю своей чашки, прежде чем усмехнуться. — То есть ты хочешь сказать, что он выигрывает? — спросил Бэкхён, его голос звучал мягко, но в нём чувствовался явный подтекст. — Ты орёшь, бьёшь посуду, а потом всё равно стонешь под ним, выдавая такие сцены, что даже операторы краснеют? Кёнсу прищурился, его взгляд метнулся к Бэкхёну, но быстро смягчился. Он чуть подался вперёд, словно решаясь сказать нечто важное. — Знаешь, почему Чанёль так часто говорит о нашей хвалёной “химии” на экране? — спросил он, его голос стал ниже, почти шёпотом, как будто это было признание. — Потому что после всех этих ссор секс… крышесносный, — выдохнул он, опустив глаза на чашку с кофе. — Это словно замкнутый круг. Бэкхён замолчал, его выражение лица сменилось с насмешливого на задумчивое. Он наклонился чуть ближе, будто пытаясь лучше понять Кёнсу. — И ты всё равно снова и снова в это возвращаешься? — тихо спросил Бэкхён, в его голосе сквозило что-то между интересом и лёгкой тревогой. Кёнсу слегка усмехнулся, но в этой усмешке было больше горечи, чем веселья. Он опустил взгляд на чашку, словно пытаясь найти там ответ, которого сам не знал. — Согласен, тупо, — выдохнул он, наконец поднимая глаза на Бэкхёна. — На площадке всё… иначе. Он знает моё тело. Он знает, как играть, как двигаться, как сделать так, чтобы это не просто хорошо выглядело, а чувствовалось. После всех этих скандалов перед камерами мы словно… — Словно можете не притворяться и быть настоящими? — перебил его Бэкхён, наклонившись чуть ближе. Его усмешка была одновременно насмешливой и понимающей. Кёнсу не сразу ответил, но его молчание сказало больше, чем могли бы слова. — Значит, пока все нормальные люди снимают стресс после работы, вы делаете это на работе? — наконец произнёс Бэкхён, его голос был мягким, но пропитан явной насмешкой. — Можно и так сказать, наверное, — хмыкнул Кёнсу, слегка пожав плечами. Его взгляд был устремлён в чашку с кофе, словно он видел там ответы на все свои вопросы. — Это бесит, но и чертовски затягивает, — добавил он, проведя языком по нижней губе, как будто пытаясь сгладить нечто горькое, невидимое. Бэкхён молча наблюдал за ним, не торопясь перебивать. Он ждал, словно знал, что Кёнсу сам продолжит. — Знаешь, с ним невозможно, — тихо произнёс Кёнсу, его голос стал чуть мягче, почти задумчивым. — Но без него... ещё хуже. Эта фраза повисла в воздухе, заполняя тишину между ними. Бэкхён наклонился вперёд, скрестив пальцы под подбородком, и прищурился. — Ты понимаешь, что это звучит как из плохой токсичной дорамы? — спросил он, но его тон был скорее дружеским, чем насмешливым. Кёнсу слегка усмехнулся, откинувшись на спинку стула. — Возможно, — Кёнсу поджал губы, его взгляд стал рассеянным, словно он на миг погрузился в свои мысли. — Худшее во всей этой ситуации то, что Ким думает, что если он мой постоянный партнер, то он неповторим. Самомнение уже потолок пробивает, — раздражённо произнёс он, сложив руки на груди и тяжело выдохнув. Бэкхён хмыкнул, его глаза заискрились весельем, а голова слегка склонилась набок, как у лукавого кота, который вот-вот озвучит гениальный, но провокационный план. — Так может, стоит показать, что его эксклюзивность может плавно перетечь в инклюзивность? — предложил он, его голос звучал мягко, но с явной ноткой насмешки. Кёнсу медленно повернулся к нему, прищурившись, словно пытаясь понять, насколько серьёзным был этот совет, - я серьезно. Попроси сменить партнера. Иногда, чтобы кто-то понял свою ценность, ему нужно увидеть, что эту ценность можно потерять, — ответил он, откинувшись на спинку стула и делая глоток своего кофе. — Ну, или хотя бы поделить. Было видно, что слова Бекхёна заставили Кенсу задуматься. А и правда, что мешает Кенсу попробовать слегка выйти за рамки? **** Кабинет Чанёля, как обычно, был окутан лёгким запахом дорогого кофе и едва уловимого сигаретного дыма. Он сидел за своим массивным столом, сосредоточенно просматривая документы. На столе, среди стопок бумаг и чашки остывающего латте, лежал сценарий очередной съёмки. Атмосфера была почти спокойной, пока дверь внезапно не распахнулась с громким хлопком, нарушив тишину. Чонин влетел в кабинет, даже не удосужившись постучаться. Его лицо было каменным, но в глазах полыхал огонь. Он шагнул вперёд, хлопнув дверью так, что та задребезжала в проёме. — Слушай, Карабас Барабас, что за фигня? — начал он, даже не утруждая себя приветствием. Его голос был низким, но пропитан яростью. Чанёль, который не привык к подобным визитам, лениво поднял взгляд от сценария и медленно откинулся на спинку стула. Уголки его губ дрогнули в лёгкой усмешке. — И тебе привет. Тоже очень рад тебя видеть, — произнёс он, скрестив пальцы на груди. — Чем обязан такому бурному визиту? Чонин с силой сжал кулаки, его плечи напряглись, а дыхание стало тяжелее. — А то ты не догадываешься? — процедил Чонин, подходя ближе к столу и упираясь в него руками. Его голос был низким, почти рычащим. — Кёнсу будет сниматься с другим партнёром? Серьёзно? Чанёль лениво поднял одну бровь, его взгляд остался спокойным, почти равнодушным. Он сцепил пальцы перед собой, словно обдумывал, насколько серьёзно стоит воспринимать этот выпад. — Ну, слушай, это работа, — он развёл руками, его тон был нарочито лёгким. — Хочу посмотреть, сработается ли он с кем-то ещё. В последнее время, как мне кажется, вам явно некомфортно вместе. - Чонин уже открыл рот, чтобы что-то сказать, но Чанёль жестом его остановил, подняв ладонь. — Напоминаю, кто здесь решает, — произнёс он, его голос стал твёрже, но всё ещё сохранял спокойствие. — Если надо, я меняю партнёра. Если надо, устраиваю групповуху. Так что твой кипиш, дорогой мой, здесь мало что решает. — А, то есть Бэкхёна ты подмял, и теперь решил заменить его Кёнсу? — раздражённо произнёс Чонин, упираясь руками в стол и нависая над Чанёлем. Его голос был полон негодования, а взгляд прожигал насквозь. Чанёль слегка прищурился, и в его глазах мелькнуло раздражение, хотя он и старался сохранять спокойствие. Видимо, слова Кима слегка задели его, но он не спешил показывать этого. — Будешь так же подкладывать его под всех возможных активов? — продолжил Чонин, его голос стал чуть тише, но от этого звучал ещё угрожающе. — Чтобы ты знал, — спокойно, но с холодной отстранённостью произнёс Чанёль, его взгляд стал ещё жёстче. — Кёнсу сам попросил, — Чонин замер, словно эти слова выбили у него почву из-под ног. На мгновение на его лице мелькнула растерянность, но она быстро сменилась злостью. — Сам попросил? — переспросил он, словно не веря услышанному. Его глаза сузились, и он шагнул ближе. — И ты, конечно, не мог проигнорировать такую инициативность? Чанёль усмехнулся, его губы изогнулись в лёгкой, но язвительной улыбке. Он скрестил руки на груди, откинувшись на спинку кресла. — Ну хочет звёздочка разнообразия, — усмехнулся Чанёль, его голос звучал легко, почти насмешливо, а взгляд сверкал искрой провокации. Он сделал паузу, словно смакуя каждое слово. — Как я могу отказать? — в его голосе проскользнула нотка сарказма. — Не бойся, я передам его в надёжные… и нежные руки. — Какой ты заботливый, — язвительно ответил Чонин, его голос пропитан раздражением, а взгляд обжигал, словно пытался прожечь дыру в самодовольном выражении лица Чанёля. Чанёль слегка наклонился вперёд, сцепив пальцы перед собой. Его улыбка не исчезла, но стала чуть более остужающей. — Поверь, это не забота, это всего лишь менеджмент. Если в команде напряжение, его нужно устранить, - Пак закусил губу, переводя взгляд куда-то в сторону, — Я не спорю, между вами прямо искрит, — добавил Пак, чуть прищурившись, его тон оставался почти равнодушным. — Но на правах режиссёра я выбираю слегка остудить этот огонь. Думаю, это пойдёт на пользу. Если он решил, что ему нужно что-то новое, я не вижу причин препятствовать. - Чанёль медленно выдохнул, снова посмотрев прямо на Чонина. Его взгляд был жёстким, но в нём читалась капля насмешки. — А то знаю я одного такого выгоревшего, не в моих интересах терять еще одного актера их команды, — подытожил он, его голос стал тише, но не менее колким. Чонин закатил глаза, его руки недовольно скрестились на груди. — Ой, да ладно, — с сарказмом ответил он. — Мы оба прекрасно знаем, что пока у него подписан контракт, ты его не потеряешь. Чанель скрестил пальцы под подбородком и улыбнулся. — Слушай, а чего ты так заводишься, а? — с приподнятой бровью спросил Пак, его тон был насмешливым, но не лишенным доли раздражения. — У тебя партнёры меняются чаще, чем я кофе пью, и что-то я не видел, чтобы Кёнсу врывался сюда и устраивал мне сцены. - Он поджал губы, сделав вид, что задумался, прежде чем добавить: — Если тебе так нравится стабильность, могу найти тебе нового постоянного партнёра. Вот, например, Чимин с недавней съёмки. По-моему, ты ему очень понравился. — Боюсь, это не сработает, — пожал плечами Ким, его голос был тихим, почти уставшим. Он обессиленно опустился в кресло напротив Чанёля, его взгляд скользнул куда-то в сторону, будто он пытался избежать прямого зрительного контакта. Чанёль, напротив, выглядел расслабленным, но его глаза сверкали от явного интереса. Он слегка склонил голову набок, как будто анализировал каждую эмоцию на лице Чонина. — А почему же? — с лёгкой насмешкой в голосе спросил Пак, скрестив руки на груди. — Чимин — парень интересный, пластичный. В чём проблема? Чонин усмехнулся, но в его улыбке было больше горечи, чем веселья. Он провёл рукой по лицу, словно пытаясь стряхнуть остатки напряжения, и наконец поднял на Чанёля уставший взгляд. — Проблема не в Чимине, — начал он, его голос звучал ровно, но в нём слышалась едва уловимая нотка растерянности, словно каждое слово давалось с трудом. — Проблема в том, что не всё заменяется. — Он замолчал, будто взвешивая, стоит ли продолжать, но через мгновение всё-таки выдохнул: — Это… так странно. С другими я просто отрабатываю съёмку, но с ним… с ним я не хочу, чтобы она заканчивалась. Чанёль замер на мгновение, его привычное насмешливое выражение сменилось искренним удивлением. Он внимательно посмотрел на Чонина, словно пытался понять, насколько тот серьёзен. — Так, — протянул он, его голос стал мягче, но всё ещё содержал лёгкую издёвку. — Пахнет чем-то слишком личным, — добавил он, наклоняясь к столу. Его движения были неторопливыми, словно он нарочно хотел потянуть момент. Чанёль достал из пачки сигарету, зажав её между зубами, после чего протянул её Чонину, предлагая. Чонин взглянул на протянутую пачку, и вытащил сигарету. Он усмехнулся, но в этом жесте не было веселья — скорее, это был способ скрыть собственную уязвимость. — Пахнет личным? — переспросил он, перекатывая сигарету в пальцах. Его тон был отстранённым, словно он говорил не столько с Чанёлем, сколько с самим собой. — Может быть, — пробормотал он тихо, почти неслышно. Чанёль, не спеша, вытащил из кармана зажигалку и, поднеся её к своей сигарете, поджёг. Затем, словно нарочно создавая драматическую паузу, небрежно кинул её в руки Чонину. Тот ловко поймал зажигалку, его пальцы привычно защёлкнули механизм. Фитиль зашипел, нарушая тишину, заполняя её едва слышным треском. — Ты ведь понимаешь, что это не просто "может быть", — спокойно произнёс Чанёль, наблюдая за Чонином из-под полуприкрытых век. Его голос был мягким, но в нём читалась непреклонность. — Если ты тут сидишь и злишься, что он будет с другим, это уже перешло все границы "просто работы". Чонин затянулся сигаретой, опуская взгляд на едва тлеющий край. — Я не злюсь, — возразил он, хотя даже ему самому это звучало неубедительно. — Да ну? — хмыкнул Пак, его взгляд блеснул насмешкой, а голос был наполнен язвительным любопытством. — И что же ты чувствуешь, когда думаешь о том, что как только я скажу “Начали”, кто-то другой начнёт трогать его… медленно, нежно, как будто исследуя каждый сантиметр. - Чонин напрягся, но ничего не сказал. Чанёль, заметив его реакцию, только усилил натиск, откинувшись на спинку стула и сложив руки на груди. — Представь, как его новый партнёр скользнёт ладонью по его талии, затем ниже, проведёт пальцами вдоль бедра, — Пак сделал паузу, наслаждаясь нарастающим напряжением в комнате. — А потом наклонится к нему, чтобы прошептать на ухо что-то грязное, отчего он закусит губу…- Чонин резко затянулся сигаретой, будто пытаясь подавить раздражение, кипящее внутри. Чанёль улыбнулся, как хищник, почуявший кровь. — А дальше? — продолжил Чанёль, его голос стал тише, но от этого ещё более пронзительным, словно ядовитая игла. Он наклонился вперёд, наблюдая за каждым движением Чонина. — Он будет стонать, просить не останавливаться, и смотреть на него с желанием… Ты ведь знаешь, как возбуждение сносит голову. В тот момент уже всё равно, кто перед тобой. Ты хочешь только одного — большего. Чонин напрягся, его пальцы сжались в кулак, и дыхание стало чуть более тяжёлым. Слова Чанёля проникали глубоко, вызывая злость, от которой невозможно было избавиться. — Хватит, — резко бросил Чонин, его голос был низким, но дрожь в нём выдала напряжение. Он с силой затушил сигарету в пепельнице, не отрывая взгляда от Чанёля. Его глаза полыхали гневом, который, казалось, мог прожечь самодовольное выражение режиссёра. — Не злишься, значит, — с лёгкой усмешкой произнёс Чанёль, его голос звучал обманчиво мягко, но в каждом слове чувствовалась издёвка. — Ты меня, конечно, извини, но работа есть работа. — Он сделал паузу, сцепив пальцы на столе и не сводя с Чонина пристального взгляда. — Вы ведь, насколько я знаю, живёте вместе. Ничего не мешает вам… ну, скажем, обтрахать все поверхности у себя дома. — Его тон стал ещё более насмешливым, а в глазах сверкнуло явное удовольствие от своей провокации. — Боюсь, дома он меня может только убить, — сухо бросил Чонин, его голос звучал ровно, но напряжение читалось в каждом слове. Он выпрямился, пытаясь восстановить контроль над своими эмоциями. Чанёль усмехнулся, его взгляд остался столь же провокационным, как и раньше. Он развёл руками, словно произносил нечто очевидное. — Пока от него, как от работника, я вижу только плюсы, — насмешливо ответил он, его тон был лёгким, но в нём чувствовалась язвительная искорка. — Инициативный, хорошо входит в роли… — Он сделал паузу, словно специально, чтобы подчеркнуть двусмысленность фразы. — И, возможно, избавит меня от твоего надоедливого жужжания раз и навсегда, - Ким фыркнул, закатывая глаза, - слушай, работа есть работа. Я свахой не нанимался. Я сам не в восторге, откровенно говоря, потому что ваше постоянство, как бы это звучало не странно в контексте индустрии, притащило стабильную аудиторию. Но знаешь, в психологии, когда отношения психолога и клиента пересекают границу, психолог отказывается от клиента. — Ага, а у вас с Бэкхёном, я вижу, “терапия” продолжается вопреки порнографической этике, — фыркнул Чонин, скрещивая руки на груди и бросая на него дерзкий взгляд. Чанёль лишь тяжело вздохнул, закатив глаза и демонстративно кивнув в сторону двери. — Вон пошёл, — бросил он, его голос звучал устало, но в нём угадывалась нотка раздражения. — Да пожалуйста! — резко отозвался Ким, встав с кресла и направившись к выходу, напоследок хлопнув дверью так, что по стенам пробежала лёгкая вибрация. **** Кёнсу сидел на кухне, спокойно листая ленту на телефоне. На столе стояла кружка с чаем, из которой едва поднимался лёгкий пар. Всё было тихо, даже уютно. Он наслаждался редким моментом покоя, пока на пороге кухни не появился Чонин. В руках у Кима был планшет, нарочитое спокойствие могло бы насторожить Кенсу, если бы он едва ли обратил на него внимание. Чонин на мгновение прислонился к косяку, наблюдая за До. — И как тебе новый партнер? — бросил он, его тон был ровным, но в глазах читалась едва сдерживаемая ревность. Кёнсу поднял взгляд от телефона, изучая Чонина. Он наклонил голову чуть набок, будто раздумывая, как ответить. — Нежный, — спокойно ответил он, сделав глоток чая. Чонин чуть прищурился, его пальцы нервно сжали планшет. — Нежный? — переспросил он, голос стал чуть жёстче. — Постепенно прощупывает границы. Спрашивал, что мне нравится, — он говорил медленно, словно нарочно тянул время, чтобы посмотреть на реакцию Чонина. Ким подошёл ближе, его шаги звучали уверенно, но в каждом движении чувствовалось напряжение. — Спрашивал? — повторил он, теперь уже стоя напротив Кёнсу. Его взгляд скользнул на планшет, где на экране было открыто видео с их последними съёмками. Кёнсу, заметив это, усмехнулся и откинулся на спинку стула. — Да, представляешь? Даже признался, что смотрел наши совместные съёмки. Говорит, изучал для примера, чтобы всё было естественно, - До опустил взгляд к чашке, погружаясь в собственные мысли, - он любитель красивой картинки, но при этом заботится о комфорте. С ним...оказалось довольно легко. Чонин сжал планшет чуть сильнее, чем следовало. Его взгляд оставался прикован к Кёнсу, в котором, казалось, не осталось и намёка на волнение. — С каких пор ты стал любителем нежности? — спросил он, и его голос прозвучал одновременно язвительно и напряжённо. Ким прошёл вперёд, становясь за спиной Кёнсу. Он сунул перед ним планшет, нависая над ним, и включил видео. Тишину комнаты тут же заполнили приглушённые стоны и вздохи. Чонин упёрся руками в столешницу по обе стороны от Кёнсу, заключая его в своё личное пространство. — Вот здесь, — голос Чонина стал ниже, его слова звучали твердо, почти с упрёком. — Слишком медленно. Ты ненавидишь, когда всё так тянется, — он указал пальцем на экран планшета, его грудь едва коснулась спины Кёнсу, когда он подался ближе. Кёнсу поднял взгляд на экран, его лицо оставалось непроницаемым, но пальцы, обхватившие кружку, напряглись. Он сделал вид, что замечание его не задело. — Зато мягко, — усмехнулся он, его голос звучал ровно, но с оттенком вызова. Пальцы всё-таки дрогнули, и кружка чуть громче, чем следовало, коснулась стола. Чонин наклонился ещё ближе, его дыхание обжигало кожу шеи. — А вот здесь, — он перемотал к моменту, где партнёр проводил рукой по линии талии. На видео движения были осторожными, почти робкими, словно тот боялся сломать Кёнсу. — Ты всегда любишь, чтобы касания были сильнее. Я помню, как сначала пробовал с тобой так же — аккуратно, как он. Но потом понял, что тебе нравится, когда берут жёстко, без колебаний. Этот даже не дотронулся как надо, — его рука вдруг скользнула вниз и уверенно легла на талию Кёнсу, повторяя движение из видео, но с куда большей настойчивостью. Кёнсу не шелохнулся, но его дыхание стало чуть глубже. Он выдохнул, взгляд всё ещё был прикован к экрану, но плечи выдали напряжение. — Он просто делал это приятнее, — бросил он, стараясь придать голосу невозмутимость, но в словах послышалась лёгкая дрожь. Чонин усмехнулся, его пальцы крепче сжали талию Кёнсу, прежде чем медленно скользнуть вверх, по линии тела, до самого края рубашки. Касание обжигало, вызывая у До едва заметное вздрагивание. — Сам-то веришь в это? — его голос был тихим, но в нём звучало откровенное сомнение. Не дожидаясь ответа, Чонин снова повернулся к планшету и перемотал видео дальше. На экране партнёр робко наклонился к губам Кёнсу, поцелуй выглядел осторожным, почти невесомым. — Вот это вообще недопустимо, — сказал Чонин, его голос стал ещё ниже, почти шёпотом. — Ты ненавидишь, когда кто-то так не уверен. Уверенные поцелуи пробуждают в тебе желание получить больше. Кёнсу фыркнул, его губы изогнулись в насмешливой полуулыбке. — Просто робость не в твоём стиле, — парировал он, наконец повернув голову, чтобы взглянуть на Чонина. В его глазах мелькнул вызов, но слова прозвучали слишком ровно, чтобы быть искренними. Чонин проигнорировал его реплику, снова промотав видео. На экране заиграла кульминационная сцена, партнёр медленно двигался, его движения были аккуратными, почти выверенными. — И наконец вот это, — произнёс Чонин, его голос стал хрипловатым. Он приблизился ещё ближе, их тела теперь практически соприкасались, — медленные, аккуратные толчки. Ты любишь жёстко. Грубо. Быстро. Чтобы из тебя душу вытрахивали с каждым толчком, — он наклонился так, что его губы оказались у самого уха Кёнсу. Голос был едва слышным, но обжигающим. — И чуть под другим углом. Его рука снова легла на талию Кёнсу, но теперь она скользнула ниже, едва касаясь, но этого хватило, чтобы заставить До резко вдохнуть. Кёнсу повернул голову, их взгляды встретились. В его глазах читалась смесь раздражения и растерянности, но также что-то, что он старательно скрывал. — И к чему это всё? — резко спросил он, нахмурившись. Его голос звучал холодно, но едва уловимая дрожь в нём выдала его эмоции. — Чего ты добиваешься? — Правды, - ответил Ким. — Ах, правды, — усмехнулся Кёнсу, его улыбка была едкой, почти язвительной. Он сложил руки на груди и чуть наклонил голову набок, словно собирался выдать что-то совершенно безобидное, — Хорошо, — наконец произнёс он, его голос прозвучал с язвительной лёгкостью. — Я, наконец-то, спокойно потрахался. Без мысли о том, что секс — это способ решить ссору, к которой мы снова вернёмся дома, - он перевел взгляд на потухший экран планшета, - да, это было не так, как с тобой, но уверен, он наверстает, - хмыкнул Кенсу, не глядя на Кима, но чувствуя его прожигающий взгляд, - пожалуй, передам ему все твои правки, чтобы в следующий раз он был внимательнее. Чонин на секунду замер, его челюсть напряглась, а пальцы чуть сильнее сжались на краю стола. Его взгляд стал ещё тяжелее, обжигающим, как будто он готов был взорваться в любую секунду — Да тебе прямо порнографический угодник попался, — фыркнул Ким, его голос был пропитан сарказмом. — Ничего личного, просто профессионализм, — спокойно ответил Кёнсу, переводя взгляд на Кима. Его улыбка была лёгкой, почти дружелюбной, но в словах чувствовался тонкий намёк. — Учись, солдат, — добавил он с насмешкой, похлопав Кима по груди тыльной стороной ладони, как будто тот действительно нуждался в уроке. Кенсу медленно поднялся со стула, его движения были уверенными, но расслабленными, как будто весь разговор его совершенно не затронул. Ким отступил, инстинктивно выпуская его, его лицо оставалось напряжённым, а взгляд прожигал спину Кёнсу. Чонин сжал зубы, наблюдая, как Кенсу направился к двери. Он понимал, что дальнейший разговор не имеет смысла, но его пальцы всё ещё непроизвольно сжимались в кулак. Тишина, оставшаяся после этого, была громче любых слов, но Ким не двинулся с места. **** Кабинет Чанеля был, как всегда, освещён мягким светом, а на столе в беспорядке лежали бумаги, планшеты и кружка с остатками кофе. Зайдя внутрь, Кёнсу и Чонин застали сцену: Бэкхён стоял рядом с Чанелем, склонившись над планшетом, и оба что-то оживлённо обсуждали. Бэкхён мельком посмотрел на вошедших, усмехнулся, словно знал о чём-то, о чём они даже не догадывались. — Будь с ними нежен, начальник, — бросил он, хитро улыбнувшись, и направился к выходу, но не удержался и добавил через плечо: — Особенно с Кёнсу. Дверь захлопнулась, оставляя их втроём. Чанель выпрямился, его строгий взгляд прошёлся по обоим, но на Кёнсу задержался дольше, чем того следовало бы. — Кёнсу, — тяжело вздохнул он, словно начинать разговор было мукой. — Ты уверен, что это была хорошая идея — попросить сменить тебе партнёра? Чонин усмехнулся, его лицо озарилось смесью торжества и насмешки. — А что, что-то не так? — спросил Кёнсу, приподняв бровь. Его голос звучал ровно, но в нём чувствовался лёгкий вызов. Чанель неопределённо пожал плечами и снова вздохнул, на этот раз глубже. — Вот и я не могу понять, — задумчиво произнёс он, крутя в руках планшет, как будто пытался найти в нём ответ. — В твоей крайней работе чего-то не хватает, — добавил он с явным намёком, затем отложил планшет на стол и поднялся. Его движения были размеренными, почти театральными, как будто он намеренно создавал паузу перед следующим заявлением. — Знаете ли, я уже не раз говорил, что ваша парочка имеет почти что фанбазу, — он сделал шаг вперёд, вставая между ними. — Ваше партнёрство — играет на руку. Вы превращаете порно в нечто большее, - оба в унисон фыркнули. Чанель закинул руки им на плечи, словно дружелюбный наставник, который собирался сообщить что-то, чего никто не хотел услышать. — Поэтому я тут решил провести небольшой эксперимент. Вам снова придётся поработать вместе, — с этими словами он повернулся к Кёнсу и слегка игриво похлопал его по щеке, — Извини, звёздочка, но будет залёт в два фронта, — добавил он с легкой усмешкой, убирая руку и отходя на шаг назад. Кёнсу закатил глаза, но промолчал, крепко сцепив пальцы перед собой. Чонин же словно почувствовал замешательство. — Тройничок? — уточнил Чонин, его тон был слегка насмешливым, но в глазах промелькнуло напряжение. Чанель повернулся к нему, его взгляд был спокойным, но хитрым, как у человека, который уже всё продумал. — Угу, — кивнул Пак, скрестив руки на груди. — Сехун уже в курсе. Чонин нахмурился, его плечи слегка напряглись, как будто сам факт упоминания ещё одного партнёра вызвал у него раздражение. — И в чём заключается смысл твоего эксперимента, гений? — спросил он, подаваясь чуть вперёд. Его голос звучал резко, но в нём угадывалось любопытство, смешанное с недовольством. Чанель усмехнулся, как будто ожидал этого вопроса. Он медленно подошёл к столу, сел на его край и сложил руки в замок. — Видишь ли, Чонин, — начал он, его голос был мягким, почти снисходительным. — Ваша химия великолепна, никто не спорит. Но Сехун привносит в кадр что-то новое. Ту самую... напряжённость, — он сделал акцент на слове, глядя на Кёнсу, который сдержанно молчал. — Хочу посмотреть, как вы трое сработаетесь вместе. Сравнить и понять чего же все-таки не хватает. — Тебе не кажется, что это слишком? — спросил Чонин, его голос звучал ровно, но в нём чувствовалось едва сдерживаемое напряжение. Чанель не стал сразу отвечать, вместо этого перевёл взгляд на Кёнсу, словно оценивая его реакцию. — А ты как считаешь, Кёнсу? — с лёгкой усмешкой спросил он, поднимая бровь. Кёнсу задумчиво почесал затылок, делая вид, что действительно обдумывает вопрос, хотя раздражение уже пробивалось на поверхность. — Я не то чтобы в восторге, — протянул он наконец, бросив взгляд на Чонина, который стоял, скрестив руки на груди. — Вообще-то, легко говорить про эксперименты, когда не тебя будут в две струны натягивать. Чанель рассмеялся, его смех был мягким, но с ноткой сарказма. — Ну раз вы оба в восторге от моей идеи, — протянул Чанель с явной насмешкой, постукивая пальцами по столу, — то съемка запланирована на среду. Он сделал паузу, оглядывая их с выражением легкой усталости, будто разговаривал с детьми, которые не понимают простых вещей. Очевидно, что Кёнсу и Чонин в этом вопросе ничего не решали. Кёнсу сдержанно закатил глаза, сцепив руки за спиной, чтобы скрыть раздражение. Его лицо оставалось бесстрастным, но напряжение в воздухе чувствовалось. Чонин же выглядел так, будто балансировал на грани взрыва, хотя старался сохранять показное спокойствие. — Обязательно было брать Сехуна? — спросил Чонин ровным голосом, хотя его скрещённые руки и нервное постукивание пальцев по плечу выдавали внутреннее раздражение. Чанель лениво облокотился на стол, его губы изогнулись в лёгкой усмешке. Он явно получал удовольствие от происходящего. — Ну, если бы это был Чимин или кто-то из “твоих”, ты бы не строил здесь такую недовольную хлеборезку? Да? — парировал он, его голос был одновременно насмешливым и провокационным. Кенсу издал смешок, бросив заинтересованный взгляд на Кима, словно проверяя реакцию, — Поэтому это не сработает, — продолжил Чанель, словно не замечая или нарочно игнорируя напряжение между ними. — Кёнсу окажется в привычной среде, как всегда включится в работу, и всё. А это скучно, — он прищурился, переводя взгляд на Чонина. — А вот Сехун… он немного разбавит твою исключительность. Теперь уже Кёнсу довольно усмехнулся, глядя на Чонина, который явно пытался сохранить спокойствие. Слова Чанеля ударили в цель, как будто специально созданные, чтобы спустить Кима с небес на землю. — Для тебя это будет первая съёмка подобного плана? — Чонин повернулся к Кёнсу, словно искренне интересуясь, но тон его голоса выдавал скрытую провокацию. Он сунул руки в карманы, его поза была расслабленной, но взгляд цепким, будто выжидающим. — Не боишься? Кёнсу склонил голову набок, его взгляд скользнул по Чонину, словно он раздумывал, стоит ли вообще отвечать. — Тебя волнуют мои эмоции или… — он сделал короткую паузу, едва заметно усмехнувшись, — ты просто надеешься, что я облажаюсь, чтобы потом сказать, что без тебя я никуда? - Ким фыркнул, закатив глаза. Чонин едва заметно скривился, словно его раздражение достигло пика, но он старался держаться. Кёнсу, напротив, выглядел абсолютно невозмутимым, даже с некоторым оттенком самодовольства. — Заметь, ты сам начинаешь, — буркнул Чонин, бросив взгляд на Кёнсу, который едва заметно усмехнулся в ответ, будто наслаждаясь ситуацией. Чанель, наблюдая за их перепалкой, тяжело вздохнул и с силой потер переносицу, словно пытался сдержать накатывающее раздражение. — Если вы всё поняли, можете идти, — сказал он, его голос звучал уставшим, но твёрдым. Он махнул рукой в сторону двери, словно выгонял детей, которые слишком долго пререкались на его глазах. — И постарайтесь не прибить друг друга до съёмки. **** Гримерная была наполнена слабым запахом пудры и косметики. Кёнсу сидел перед зеркалом, лениво скрестив ноги, поправляя манжеты белой блузки, которая небрежно спадала с плеч, открывая линию шеи. Пак в очередной раз решил добавить к съемке креативности, так что образы выглядели откровенно эксцентрично, с вампирскими акцентами. — Ты знаешь, — протянул Сехун, откидываясь на стуле, его взгляд лениво скользнул по отражению Кёнсу, — камера ведь не просто фиксирует. Она раскрывает. Всё — от того, как ты двигаешься, до того, что ты чувствуешь в этот момент. Я всегда говорю, что секс перед камерой — больше, чем просто порнуха. Есть такие любители, которые могут наяривать на одно и то же видео годами, потому что в нём есть что-то... что человек сам не против ощутить. Кёнсу усмехнулся, его пальцы замерли на манжете, и он бросил на Сехуна лукавый взгляд через зеркало. — Всё зависит от кинков, нет? — спросил Кёнсу, слегка нахмурившись. Его голос звучал серьёзно, словно ему действительно было интересно поддерживать эту беседу. — Кого-то возбуждают звуки шлепков, кого-то грубость... — он сделал паузу, задумчиво покачав головой и откинувшись назад. — А кто-то любит коленно-локтевую… Сехун, заметив его тон, улыбнулся шире, словно предвкушая, куда эта беседа может завести. Его взгляд лениво скользнул по отражению Кёнсу в зеркале, задержавшись на линии шеи, едва прикрытой воротником его блузки. — Да, вот только дай тебе десять видео с коленно-локтевой, — протянул он, его голос звучал лениво, но с ноткой уверенности, будто он заранее знал, к чему придёт разговор. — Согласись, ты остановишься на “том самом”. Кёнсу прищурился, его взгляд через зеркало встретился с Сехуном. — На том, где видно, что это не симуляция, — продолжил Сехун, слегка подаваясь вперёд. Его голос стал чуть мягче, но обрёл интимные нотки. — А где партнёр реально кайфует от процесса. Том, после которого ты чувствуешь себя не просто зрителем, а как будто участником. И вот тогда, кончив, у тебя появится желание даже сигаретку выкурить. Кёнсу коротко усмехнулся, чуть склонив голову набок. — Так тонко чувствуешь? — протянул Кёнсу, его тон был слегка насмешливым, но без яда. Он склонил голову набок, глядя на Сехуна с интересом. — Это опыт в моделлинге тебя так научил чувствовать кадр? Сехун хмыкнул, его улыбка стала шире, превращаясь в нечто почти самодовольное. Он чуть приподнялся со стула, опираясь локтями на колени, и посмотрел прямо на Кёнсу. — Возможно, — протянул Сехун, его голос был мягким, но с ноткой уверенности. — Некоторые фотографы умеют раскрывать. Пару раз поработав по другую сторону камеры, я понял, как это работает. Как создаётся картинка, которую можно убедительно продать. Кёнсу усмехнулся, откинувшись назад, его взгляд остался прикованным к отражению Сехуна в зеркале. — Поэтому Чанель тебя мне нахваливал, — с лёгким смешком заметил он. — Ты, видимо, хорошо понимаешь, что ему нужно. —Что-то вроде того, - подтвердил О, - мне нравится его подход, мы мыслим…довольно схоже. — Поэтому ты согласился на эту авантюру? — вклинился Чонин, его голос звучал лениво, но с явной издёвкой. Он сидел в углу гримёрки, забросив ноги на столик, покачивая ими в воздухе, словно пытался немного разрядить напряжённую атмосферу. Сехун бросил на него взгляд, полный того самого ленивого высокомерия, которое стало его визитной карточкой. — Тройничок — это авантюра? — изогнул бровь Сехун, его тон был пропитан сарказмом. — Я тебя умоляю, Ким. Трёх пассивов за съёмку трахнуть тебе нормально, а это ты называешь авантюрой? Чонин фыркнул, не меняя расслабленной позы, и отозвался с лёгким презрением: — Вижу, ты внимательно следишь за моей работой. Как мило. — Развиваю насмотренность, — Сехун развёл руками с ленивой грацией, не удостоив Чонина даже взгляда, а затем неспешно поправил пиджак. — Могу сказать, что в твоей работе нет ничего особенного, — он прищурился и перевёл взгляд на Кёнсу, сидящего перед зеркалом. — Пока в кадре не появляется Кенсу. Чонин усмехнулся, его улыбка стала более хищной, но всё так же оставалась расслабленной. Он чуть наклонился вперёд, опуская ноги на пол. — Так может мы прекрасно справимся без тебя? — Может, — улыбнулся Сехун, склонив голову набок, как кот, играющий с добычей. — Но режиссёр решил иначе, а кто мы такие, чтобы менять его планы? - Чонин тихо хмыкнул, его взгляд стал жёстче, но он продолжал сохранять ту же непринуждённую манеру, — Кенсу, ты как, готов? До тяжело вздохнул, чувствуя повисшее в воздухе напряжение. Чонин и Сехун смотрели друг на друга так, словно от того, чтобы начать словесную перепалку их останавливало лишь присутствие третьего. — Чем раньше начнём, тем больше шанс, что мне не придётся быть свидетелем вашего бессмысленного спора, — устало вздохнул Кёнсу, вставая с места и стряхивая с рубашки невидимую пылинку. Его тон звучал одновременно равнодушно и раздражённо, словно он слишком часто попадал в подобные ситуации. Чонин усмехнулся, слегка покачав головой, и, наконец, отвёл взгляд от Сехуна. Он медленно подошел к Кенсу, подходя почти вплотную и положив руку ему на талию. — Не злись, котёнок, — улыбнулся Чонин, его голос звучал мягко, но в этой мягкости угадывалось намеренное дразнение. Он поднялся со своего места, плавно приблизившись к Кёнсу. Рука уверенно скользнула на его талию, удерживая едва заметно, но достаточно, чтобы Кёнсу почувствовал это прикосновение. До тяжело вздохнул, его лицо оставалось бесстрастным, но в глазах вспыхнуло раздражение. — Обещаю, что перед камерами я буду сосредоточен только на тебе, — произнёс Чонин чуть тише, его голос стал бархатисто-интимным. Он наклонился ниже, так близко, что их лица почти соприкоснулись, а тёплое дыхание коснулось губ Кёнсу. Но Кёнсу, не теряя самообладания, резко увернулся, его взгляд стал жёстче. Он коротко оттолкнул Чонина, словно сбрасывая его попытку контроля, и, обходя его, направился к выходу. Сехун, который всё это время лениво наблюдал за сценой, демонстративно похлопал в ладоши, разрывая повисшую тишину. — Похоже, он решил, что прекрасно справится без тебя, — прокомментировал Сехун с ухмылкой, его голос был наполовину насмешливым, наполовину равнодушным. Он неспешно поднялся со своего места и, сняв пиджак, перекинул его через плечо, направился следом за Кёнсу. Чонин остался в гримёрной один. Его губы тронула едва заметная улыбка, но в глазах мелькнуло что-то большее — смесь раздражения и вызова. **** Мягкий свет заливал просторную студию, выхватывая из темноты силуэты трёх тел. Пак, сидевший за камерой, давал последние указания, но они уже не слушали его. Напряжение в комнате ощущалось в каждом взгляде, в каждом движении. Всё внимание было сосредоточено друг на друге. Кёнсу сидел на диване в центре сцены, его полурасстёгнутая рубашка спадала с плеч, обнажая нежную линию ключицы. Он старался не выдать напряжения, скрывая его за невозмутимым выражением лица, но тепло, разливавшееся внутри, казалось, заполняло всё пространство. Чонин начал первым, подойдя к нему плавным, уверенным шагом. Его руки коснулись талии Кёнсу, и он безошибочно нашёл места, которые вызывали у него едва уловимый отклик. Он провёл пальцами по линии спины, задержавшись чуть дольше там, где Кёнсу всегда реагировал, и чуть склонился к его уху, шепча что-то, от чего тот вздрогнул. Сехун наблюдал за этим несколько секунд, его взгляд был спокойным, но в нём читалась тень вызова. Он шагнул ближе, плавно обойдя Чонина с другой стороны, становясь за спиной До. Его пальцы скользнули по открытой шее Кёнсу, лёгкое движение, но достаточно, чтобы Кёнсу невольно повернул голову к нему. Сехун не терял времени, его пальцы уверенно скользили по шее Кёнсу, оставляя лёгкое давление, достаточное, чтобы привлечь внимание, но не слишком сильное. Чонин краем глаза наблюдал за ним, его взгляд оставался спокойным, но сосредоточенным. Он прекрасно знал, как реагирует тело Кёнсу, и не собирался позволить, чтобы что-то пошло не так. — Легче, — негромко сказал он, не глядя на Сехуна, но явно обращаясь к нему. — Он не любит сильного давления здесь. Сехун приподнял бровь, его движения замедлились, и он немного ослабил хватку, проведя пальцами чуть мягче. Реакция Кёнсу не заставила себя ждать: его плечи расслабились, а дыхание стало тише, ровнее. Чонин удовлетворённо кивнул и склонился ближе к Кёнсу. Его губы едва коснулись линии челюсти, прежде чем он тихо продолжил: — А теперь попробуй ниже, — он слегка наклонил голову в сторону, указывая на ключицу. — Здесь, но не так резко. Просто проведи пальцами. Сехун повторил движение, его рука уверенно скользнула вниз, обрисовывая изгиб ключицы. Его пальцы задержались на мгновение, и он отметил, как тело Кёнсу откликнулось, лёгкое, едва заметное напряжение в мышцах, за которым последовал глубокий выдох. — Вот так, — подтвердил Чонин, на этот раз бросив короткий взгляд на Сехуна. — Теперь он расслабится. Кёнсу, который до этого момента сохранял невозмутимость, открыл глаза и посмотрел на обоих. Сехун усмехнулся, его уверенность осталась, но теперь в ней была мягкость. — Не ожидал, что ты будешь так щедро делиться секретами, — заметил он, его голос был низким и чуть насмешливым. Чонин хмыкнул, возвращая взгляд к Кёнсу. — Это не секреты, — парировал он спокойно. — Просто я знаю, что ему нужно, - Чонин прищурился, задумчиво глядя на Сехуна. В его глазах промелькнуло что-то вроде вызова, но вместо привычного соперничества он, похоже, нашёл другое решение. — Давай так, — произнёс он, его голос стал ниже, почти командным. — Ты остаёшься нежным, а я сделаю по-своему. Контраст всегда работает лучше. Сехун поднял бровь, его губы тронула насмешливая улыбка, но он кивнул, принимая предложение. — Ладно, — отозвался он, глядя на Чонина с лёгким интересом. — Посмотрим, что из этого выйдет. Он вернул своё внимание к Кёнсу, чьи глаза всё ещё были прикованы к ним обоим. Сехун наклонился ближе, его пальцы мягко скользнули по линии шеи вниз к ключице, вызывая у Кёнсу едва заметный вздох. Его движения были аккуратными, будто он рисовал что-то на коже. Затем он склонился, касаясь губами плеча, его прикосновение было лёгким, почти неуловимым. Чонин, напротив, действовал совсем иначе. Он уверенно положил руку на бедро Кёнсу, его пальцы крепко сжали ткань брюк, прежде чем скользнуть выше, к линии корсетного пояса. Движение было настойчивым, но не лишённым контроля. Его губы коснулись шеи Кёнсу, оставляя за собой поцелуи, которые становились всё горячее, заставляя того напрячься и выдохнуть чуть громче. Сехун внимательно следил за реакцией Кёнсу. Его пальцы продолжали своё движение — лёгкие, почти трепетные, они следовали вдоль линии ключицы, спускаясь ниже, к груди. Он наклонился ближе, коснувшись губами плеча, его дыхание было тёплым, но мягким, будто специально созданным, чтобы снять напряжение, оставленное Чонином. Кёнсу казалось, что он оказался между огнём и водой. Его тело отозвалось на каждое из прикосновений по-своему. Мягкость Сехуна расслабляла, заставляла его глубже дышать, но грубость Чонина заставляла сердце биться быстрее. — Дыши глубже, Кёнсу, — произнёс он тихо, его голос звучал обволакивающе, и Кёнсу невольно подчинился, вдохнув чуть медленнее. Чонин хмыкнул, не отрываясь от своей цели. Его рука перешла на поясницу Кёнсу, пальцы на мгновение задержались на коже, где не было ткани. Он прижал его чуть ближе, а затем склонился к уху, чтобы произнести достаточно громко, чтобы Сехун мог услышать: — Расскажем ему ещё один маленький секретик? - Его взгляд скользнул к Сехуну, в котором явно читалась смесь интереса и настороженности. Чонин с лёгкой насмешкой приподнял бровь, а затем его рука медленно поднялась вверх по спине Кёнсу, останавливаясь на границе между шеей и линией плеч. Он провёл пальцами по небольшой точке чуть ниже основания черепа — мягко, но уверенно. Его движения были точными, будто он хотел показать, что знает каждый сантиметр тела Кёнсу. Сехун нахмурился, его взгляд задержался на движении руки Чонина, но он ничего не сказал, лишь наблюдал. В этот момент Кёнсу, казалось, полностью растворился в их прикосновениях. Его тело отозвалось мгновенно: едва заметная дрожь прошла по позвоночнику, а дыхание стало прерывистым, почти рваным. Сехун внимательно наблюдал, и не отрывая взгляда от Чонина, коснулся губами той самой точки, обжигая кожу Кенсу горячим дыханием. До глубоко вдохнул, его голова чуть запрокинулась назад, обнажая шею. В воздухе повисла тишина, прерываемая лишь его неровным дыханием. Чонин, уловив, как Сехун наклонился к шее Кёнсу, лишь ухмыльнулся. Его рука скользнула вниз, вдоль линии спины, вновь останавливаясь чуть ниже поясницы. Он наклонился чуть ближе, чтобы оставить поцелуй на другом, не менее чувствительном месте. Его губы коснулись кожи чуть ниже ребра, там, где нежное прикосновение всегда вызывало у Кёнсу едва заметный вздох. Он сделал это с привычной уверенностью, добавив лёгкое давление губами, прежде чем провести языком по коже, оставляя за собой тепло. Рука на пояснице усилила хватку, чтобы удержать Кёнсу на месте, не давая ему отклониться слишком далеко. Кёнсу не смог удержаться: его тело выдало реакцию мгновенно. Дыхание стало ещё более рваным, а пальцы невольно сжались в кулак, едва касаясь мягкой обивки на спинке дивана. Голова, которая была откинута назад, теперь слегка повернулась в сторону, будто он пытался понять, на чьи прикосновения отзывается сильнее. — Отлично, — произнёс Чанель, его голос звучал довольным, с лёгкой насмешкой, будто он наслаждался спектаклем перед ним. Он толкнул локтем оператора, заставляя того сосредоточиться на этом моменте. Оператор, чуть вздрогнув, поспешно настроил камеру, его взгляд метался между мониторами и живой картинкой перед ним. Свет ловил мельчайшие детали: влажный блеск на шее Кёнсу, напряжение в его пальцах, которые сжимали обивку дивана, и едва уловимое движение его тела между двумя партнёрами. Кёнсу, казалось, растворился в переплетении контрастных прикосновений. Его тело было отдано им полностью, но внутри все ещё теплела искра контроля. Он приоткрыл глаза, слегка повернул голову к Сехуну, чьи губы задержались на его шее, и с легкой улыбкой, почти провокацией, прошептал: — Ты же можешь больше. Его голос звучал тихо, но достаточно громко, чтобы Сехун услышал. Это было не столько приглашение, сколько вызов, поданный с абсолютной уверенностью. Чонин, наблюдавший за этим с хитрой улыбкой, не остался в стороне. Он наклонился ближе, его губы прошлись вдоль линии подбородка Кёнсу, пока тот не повернулся к нему, позволяя чётче уловить его намерения. — Провоцируешь? — пробормотал Чонин, его голос был низким, почти шипящим. — Просто делаю ваше соревнование интереснее, — произнёс он, чуть хрипло, но с очевидным вызовом. Сехун и Чонин переглянулись, между ними на мгновение повисло напряжение, которое тут же сменилось негласным согласием. Их борьба не закончилась — она просто перешла в другую плоскость. Сехун, не теряя своего фирменного мягкого стиля, первым склонился к Кёнсу. Его губы коснулись уголка губ Кёнсу, нежно и обволакивающе, словно он пытался растянуть этот момент, сделать его сладким и неспешным. Пальцы Сехуна чуть погладили линию челюсти, будто добавляя прикосновением нотку заботы. Кёнсу замер на мгновение, его тело расслабилось, отозвавшись на эту сладкую нежность. Он слегка открыл губы, позволяя Сехуну углубить поцелуй, но ненадолго. Чонин наблюдал за этим с лёгкой усмешкой, в его глазах вспыхнуло что-то почти хищное. Когда Сехун отстранился, его место тут же занял Чонин, его движения были быстрыми и уверенными. Он резко притянул Кёнсу за талию, заставив того прижаться ближе, и властно накрыл его губы своими. Этот поцелуй был совершенно другим — жадным, почти агрессивным, с нотками владения. Рука Чонина скользнула вверх по спине Кёнсу, закрепляя своё превосходство, в то время как его губы требовали большего с каждым движением. Кёнсу издал едва слышный выдох, но не попытался отстраниться. Его пальцы на мгновение ухватились за плечо Чонина. — Прелюдии не слишком затягиваются? — тихо спросил оператор, чуть наклоняясь к Чанелю, но не отводя взгляда от сцены. Чанель едва заметно хмыкнул, сложив руки на груди и не сводя глаз с происходящего. — На монтаже нарежем, — произнёс он с ленивой уверенностью. — Зато будет из чего выбрать. **** В баре было шумно, но не настолько, чтобы заглушить их разговор. Музыка звучала на фоне, смешиваясь с приглушённым гулом голосов, а тусклый свет придавал месту интимности. Сехун и Кёнсу сидели у стойки, со стаканами виски. Они казались расслабленными, но в воздухе витало что-то недосказанное. Однако алкоголь уже понемногу начинал развязывать язык. — По-моему, у тебя до сих пор коленки дрожат, — улыбнулся Сехун, внимательно глядя на Кёнсу, его взгляд был чуть насмешливым, но без злости. Кёнсу тяжело вздохнул, сделав небольшой глоток из своего стакана. — Да иди ты, — буркнул он шутливо, облизывая губы, и отвернулся, чтобы скрыть лёгкую улыбку. Сехун слегка повернулся, откидываясь спиной на барную стойку, его поза стала расслабленной, но глаза оставались цепкими. — Слушай, — начал он, лениво вращая стакан в руках, — как так вообще получилось, что ты… оказался в этой индустрии? - Кёнсу бросил на него хмурый взгляд, в котором мелькнуло предупреждение. — Я имею в виду… — продолжил Сехун, не обращая внимания на выражение Кёнсу, — я бы никогда не сказал, что ты таким занимаешься. Ты кажешься таким тихим, правильным…если не знать что ты можешь вытворять. Кёнсу тихо фыркнул, чуть качая головой. Он перевёл взгляд на стакан в руках, словно искал в нём ответы. Его пальцы слегка сжались на холодном стекле, а голос стал тише, будто он говорил не только Сехуну, но и себе. — Ну, в принципе, так и было, — протянул он, чуть покачав головой. — А вообще причина банальна: деньги. И…наверно поиски себя? - Он пожал плечами, но это движение казалось натянутым, будто он пытался отмахнуться от чего-то большего. — До пятнадцати я был идеальным мальчиком, — начал он, взгляд его потемнел, как если бы перед глазами всплыли тени прошлого. — Прилежным учеником, маминой радостью, папиной гордостью... А потом их не стало. — Он сделал паузу, облизнул губы, будто хотел сдержать слова, но они вырвались сами. — Автомобильная авария. Они погибли на месте. - Сехун нахмурился, но молчал, позволяя Кёнсу продолжить. — Меня отдали в опекунский дом. Никаких родственников, никого. Я старался оставаться прилежным, потому что думал, что так им будет легче принять меня. Но это никогда не работало. — Он усмехнулся, но в этом смехе была горечь. — С пятнадцати я учился, работал. Прачечная, ночные смены на заводе на полставки на выходных. Деньги на еду и книги. Потом, когда пришло время, поступил в университет. — И на кого учился? - спросил Сехун с явным интересом. — Вообще архитектура, - пожал плечами Кенсу, - но интересовало искусствоведение. Архитектура казалась слишком... жёсткой. Чёткие линии, строгие расчёты, никаких отклонений. А мне всегда было интересно то, что выходит за рамки. Искусство, идеи, эмоции, - он закусил губу, и добавил после задумчивой паузы, - горячие натурщики во время пар по академическому рисунку. Я начал ловить себя на этом внезапно. Мне нравятся мужские тела, и это словно загнало меня в угол. — Ты задумался об ориентации? — спросил Сехун, словно догадавшись, и Кёнсу слегка кивнул. — Возможно, — пожал плечами он, делая вид, что не придаёт этому значения. — В общем, из-за плохой успеваемости в университете я пошёл служить в армию. Когда вернулся, устроился работать барменом в клуб. Там… познакомился с Чанёлем. — И он затащил тебя в индустрию? — уточнил Сехун, приподняв бровь. — Не сразу, — отмахнулся Кёнсу, делая глоток из стакана и слегка поджимая губы. Он тихо хмыкнул, опустив взгляд вниз, словно вспоминая что-то, а затем поднял глаза на Сехуна. — Ты никогда не задумывался, почему Чанёль иногда идёт мне на уступки? Пока к другим у него требования строже, мне он может делать поблажки. И иногда я даже ставлю свои условия. Сехун слегка прищурился, его взгляд стал внимательным. Он подался чуть вперёд, опираясь локтем на барную стойку. — Вот это уже интересно… — протянул он с явным интересом. Его тон был мягким, но в нём сквозила лёгкая провокация. Кёнсу усмехнулся, покачав головой, и, подняв стакан, сделал ещё один глоток. Затем он медленно поставил его обратно на стойку, задерживая взгляд на Сехуне. — Он был у меня первым, — спокойно ответил Кёнсу, его голос звучал ровно, но в нём чувствовалась некоторая тяжесть. Он внимательно наблюдал за реакцией Сехуна, словно проверял, как тот воспримет это признание. Сехун на мгновение замер, его брови чуть приподнялись от удивления, но он быстро взял себя в руки. Лёгкая усмешка тронула его губы. — Интересно, — кивнул он, обдумывая услышанное. — Как это вообще произошло? Кёнсу пожал плечами, делая глоток из своего стакана, его взгляд устремился куда-то вдаль, словно он погружался в воспоминания. — Да как? Он магистр кинематографии, я неудавшийся искусствовед, — начал он, его тон был лёгким, но с оттенком горечи. — Выпивка после смены, слово за слово…- Кёнсу чуть усмехнулся, наклонив голову, и продолжил: — Он дал мне опыт, можно сказать. — Его взгляд стал чуть мягче, хотя в голосе проскользнула нотка иронии. — А после этого мы остались друзьями. Он бы не втянул меня в сегодняшнюю съемку, если бы я отказался. Но…мне стало интересно. Между ними повисла пауза, словно это была минута собственных размышлений. — А как ты начал работать с Чонином? - спросил Сехун, и Кенсу тяжело вздохнул. Кёнсу сделал небольшой глоток из своего стакана, закусив губу, прежде чем ответить. Его взгляд устремился в сторону, словно он собирался в мыслях, прежде чем заговорить. — С Чонином? — переспросил он, тихо усмехнувшись. — Когда Пак начал заниматься этим, он всё подбивал меня присоединиться. Я отказывался, — Кёнсу склонил голову набок, задумчиво проведя пальцем по краю стакана. — Потом… задумался. Сказал, что попробую, если он не будет подкладывать меня под всех подряд. - Сехун кивнул, внимательно слушая, его взгляд был сосредоточенным. — А потом он решил, что Чонин будет лучшим вариантом, — продолжил Кёнсу, чуть усмехнувшись. — Сказал, мы как кофе с молоком. Горячий, крепкий, энергичный… и, — он закусил губу, будто пытаясь сдержать улыбку, — загорелый Чонин. - Сехун хмыкнул, его губы изогнулись в лёгкой усмешке. — А ты? — спросил он с интересом, ожидая продолжения. Кёнсу сделал небольшой глоток, а затем взглянул на Сехуна с чуть лукавой улыбкой. — А я… — он задумался на секунду, затем выдохнул. — Молоко. Спокойный, уравновешенный, мягкий и придающий контраста. — Это очень точное попадание, — хмыкнул Сехун, его губы тронула лёгкая усмешка. — Ага, не то слово, — фыркнул Кёнсу, чуть закатив глаза. Он покрутил стакан в руках, словно вспоминая. — Чонин работал немного дольше меня, но уже знал, как всё устроено. С первого дня съёмок он заботился о том, чтобы мне было комфортно в кадре. — У вас… было что-то вне работы? — спросил Сехун, слегка склонив голову, его голос звучал спокойно, но в глазах мелькнуло любопытство. — Ни разу, — Кёнсу помотал головой, его тон был уверенным, почти отрезающим. — Да ладно? — издал Сехун короткий смешок, снова повернувшись к барной стойке. Он сделал глоток и хмыкнул. — Сколько живёте вместе, а секс только по расписанию? Кёнсу тихо фыркнул, покачав головой. — А с чего ты взял, что он вообще должен быть у нас вне работы? — ответил Кёнсу с лёгкой насмешкой, облокотившись на стойку. — Мы коллеги. Думаешь, мне не хватает того, что он ебёт меня на работе? — Может, тебе и хватает, а ему — нет, — пожал плечами Сехун, его тон был ленивым, но в глазах сверкнул вызов. — Неужели за столько времени у тебя ни разу не проскакивала мысль посмотреть на него… не как на партнёра. А как на… любовника, скажем? Кёнсу прищурился, его взгляд стал более цепким. Он покрутил стакан в руках, словно обдумывая слова, прежде чем медленно ответить: — Проскакивала, - пожал он плечами, - даже слишком часто. Особенно в начале нашей работы. Я подумал, что так быть не должно, и быстро отбросил это. А Ким…словно делает все, чтобы я сдался. — По-моему, он уже сдался и просто ждёт, когда это сделаешь ты, — ответил О с невозмутимой уверенностью. — Я думал, он убьёт меня, когда мы были в гримёрной, — добавил он с лёгкой усмешкой, лениво откинувшись назад. - Кёнсу недоверчиво прищурился, словно хотел убедиться, шутит Сехун или говорит серьёзно. — Всем видом старался показать, что я лишний. Но на съёмках всё ещё думал о твоём удовольствии, — заметил Сехун, наклонившись чуть ближе, его тон был почти задумчивым. — Ему просто нравится думать, что он лучший и незаменимый, — парировал Кёнсу, но в его голосе звучала смесь уверенности и чего-то более неопределённого. — Знаешь, как обычно заканчиваются съемки порнухи, когда камеры выключаются? - внезапно спросил Сехун, — Все расходятся, как только режиссёр говорит "снято", — начал Сехун, слегка пожав плечами. — Никто никому ничего не должен. Каждый занят своим делом: кто-то уходит в душ, кто-то покурить. Всё просто, чётко и без эмоций. — К чему это? — спросил он, но его голос звучал менее уверенно, чем обычно. Сехун наклонился чуть ближе, его взгляд стал цепким. — Он ведь остаётся рядом, да? — продолжил он, его голос стал чуть тише, почти доверительным. — Когда ты уже вымотан, устал до предела, он не просто уходит. Он заботится. Как, например, сегодня, когда он поцеловал тебя в лоб, словно чтобы дать понять, что всё закончилось. Накинул тебе халат на плечи. — Дома он другой, - сухо отозвался Кенсу, словно отбрасывая нахлынувшие мысли, к которым его подтолкнул Сехун. —Ну согласись, - пожал плечами О, - секс это интимный процесс, он настоящий. Ты настоящий. Чувства…настоящие. Просто подумай, где на самом деле он играет. Кёнсу отвернулся, его пальцы нервно обвели край стакана. На его лице появилось выражение смешанных эмоций — раздражения, смущения и, возможно, капли сомнений. “Значит, пока все нормальные люди снимают стресс после работы, вы делаете это на работе?”— вспомнились ему слова Бэкхёна, брошенные когда-то вскользь, но оставившие после себя осадок. “Словно можете не притворяться и быть настоящими?”— продолжал звучать в голове его насмешливый голос. Кёнсу крепче сжал стакан, пытаясь отмахнуться от этих мыслей. Но они не исчезали, а только становились навязчивее. “Просто подумай, где на самом деле он играет.” Если даже второй человек говорит об этом… может, стоило бы задуматься? **** В квартире было тихо, если не считать едва слышного потрескивания сигареты и приглушённого звука музыки из телефона, лежащего на столе. Чонин сидел на кухне, одной рукой опираясь на столешницу, а другой лениво постукивая зажигалкой по пачке сигарет. Он посмотрел на часы, потом на дверь. Кенсу до сих пор не вернулся. Он затянулся, отпустив облачко дыма, и скривился. Курение его всегда успокаивало, но сейчас не помогало. Мысль о том, что Кенсу в баре с Сехуном, не давала покоя. Он понимал, что не имеет права злиться, но внутри всё кипело. Каждый раз, когда он думал об их разговоре, о взглядах, о том, как О слишком часто приближается к Кенсу, это раздражение накатывало с новой силой. Щёлкнул замок, и Чонин напрягся. Кенсу вошёл, слегка пошатываясь, его кожаная куртка была небрежно закинута через плечо. Он выглядел расслабленным, но в глазах читалась тень эмоций, которые трудно было разобрать. — Не спишь? — спросил Кенсу, его голос звучал чуть ниже, чем обычно, возможно, из-за алкоголя. — Ждал, — отозвался Чонин, туша сигарету в пепельнице и стараясь выглядеть спокойно. — Как посидели? Кенсу хмыкнул, бросая куртку на стул и прислоняясь к косяку двери. — Поговорили по душам, — ответил он, глядя прямо на Чонина, его взгляд был немного затуманенным, но в нём явно читался вызов. — Знаешь, нам бы тоже стоило. Чонин напрягся, но не подал вида. Он поднялся, чтобы убрать пепельницу, но остановился, заметив, как Кенсу смотрит на него. Этот взгляд прожигал насквозь. — Что-то случилось? — осторожно спросил Чонин, но Кёнсу фыркнул, покачав головой. — Всё случилось, Чонин. Всё, — он сделал шаг вперёд, а затем устало добавил: — Только не то, что должно. - Он всё ходил вокруг да около, словно не зная, как подступиться к разговору. В конце концов, он прислонился головой к косяку, его глаза, несмотря на алкоголь, смотрели тяжело и прямо. — Почему ты такой? — устало спросил он, с явной болью в голосе. — Почему у нас всё как-то неправильно? А? Чонин нахмурился, но старался сохранить спокойствие. — Кёнсу, ты пьян, — вздохнул он, пытаясь удержать свой тон мягким. — Иди спать. — Выслушай, — отрезал Кёнсу, но в его голосе звучала странная мягкость, словно он умолял. Он сделал ещё шаг, его взгляд был прямым, и в нём отражались эмоции, которые он долго пытался подавить. — Почему, как только мы переступаем порог квартиры, ты ведёшь себя как мудила? Чонин напрягся, но внешне оставался спокойным. Он медленно поставил пепельницу на стол, избегая смотреть на Кёнсу. — Это не так, — пробормотал он, но в голосе чувствовалась неуверенность. — Это так, — настаивал Кёнсу, выпрямившись и чуть покачнувшись. Его глаза блестели, но не от алкоголя. — Ты прекрасно знаешь, как меня злит, когда ты рассказываешь, где, кого и как трахнул. Ты прекрасно знаешь, как меня бесит твоя ревность. Прекрасно знаешь, как на меня действуешь, а потом делаешь вид, будто ничего не произошло! - Его голос сорвался, и он резко отвёл взгляд, прикусив губу, чтобы сдержать себя, — Знаешь, что самое худшее? — дрожащим голосом продолжил Кёнсу, отвернувшись. — Я позволяю тебе это. Каждый раз. Делаю вид что меня это никак не задевает, а на самом деле… - он сдержанно улыбнулся, поджимая губы и от бессилия разводя руки. - я так устал от всего этого. Ким стал медленно приближаться к Кенсу. — Ты постоянно говоришь, что мы просто партнёры по работе, — наконец ответил Чонин, его голос был тихим, но в нём чувствовалась напряжённость. — Ты думаешь, меня это не злит? - Кёнсу поднял глаза, в которых отражалась смесь удивления и горечи. Чонин сделал шаг ближе, - Каждый раз, когда я пытаюсь подойти ближе, ты отстраняешься. Ты ставишь эту стену между нами, а потом обвиняешь меня в том, что я не прохожу через неё. Кёнсу молчал, его дыхание стало прерывистым, но он не отводил взгляда. — Я… — начал он, но слова застряли в горле. Чонин сделал шаг вперёд, его лицо стало серьёзным, но в глазах читалась искренность. — Я такой не потому, что ты не видишь, как я чувствую, — продолжил он, его голос стал тише, почти хриплым. — А потому, что я боюсь, что ты никогда не поверишь, что я искренен, - Он остановился, став напротив Кёнсу, так близко, что их взгляды почти слились в одном. — Со всеми этими партнёрами, с работой... — добавил Чонин, его тон стал более напряжённым, но в нём слышалась отчаянная честность. — Где ты играешь, Чонин? — тихо спросил Кёнсу, его голос дрожал, словно каждое слово давалось с трудом. Он пристально смотрел в глаза Чонину, словно пытаясь найти ответ, который тот долго скрывал. Чонин медленно поднял руку, его пальцы мягко коснулись щеки Кёнсу, и он вытер скатившуюся слезу большим пальцем. — Здесь или на площадке? — повторил Кёнсу, его голос был едва слышен, но наполнен болью. Чонин издал короткий смешок, горький и немного нервный. — Это сложный вопрос, — произнёс он, поджав губы. Его взгляд на мгновение устремился в сторону, но затем вернулся к Кёнсу, снова став серьёзным. — Если я не могу позволить себе любить тебя здесь, то я могу делать это перед камерами. - Эти слова, произнесённые с дрожью в голосе, повисли в воздухе. Кёнсу замер, его глаза широко раскрылись, — Там, перед камерой, я могу смотреть на тебя так, как хочу. Прикасаться к тебе так, как хочу. Быть с тобой так, как хочу, — продолжил Чонин, его голос был хриплым, но до ужаса искренним. — Когда ты попросил Чанёля сменить партнёра, я почувствовал, что боюсь потерять тебя. Кёнсу не двигался, его дыхание стало прерывистым. Он смотрел на Чонина, и в его взгляде мелькнуло что-то, что мог понять только тот, кто был так же запутан. — Так позволь это здесь, — наконец произнёс он, его голос был тихим, но в нём звучала твёрдость. В его затуманенном от алкоголя и слёз взгляде промелькнул вызов, но за ним скрывалась такая уязвимость, что Чонин не смог остаться равнодушным. Он замер, его пальцы слегка дрогнули, всё ещё касаясь лица Кёнсу. — Ты действительно этого хочешь? — прошептал Чонин, его голос едва слышно дрожал, но в глазах уже не осталось сомнений. Кёнсу кивнул, с трудом выдыхая: — Я не хочу больше притворяться, — его голос был тихим, почти интимным. Чонин замер, внимательно глядя на него, и аккуратно приблизился, их лица разделяли лишь несколько сантиметров. Его движения были медленными, словно он боялся спугнуть Кёнсу. До хмыкнул, уголки его губ слегка дрогнули в слабой усмешке. — Это недопустимо, Ким, сам говорил, — произнёс он с лёгкой насмешкой, но в его голосе была скрытая теплота. Чонин замер, его взгляд на мгновение стал растерянным, но он словно прочитал ответ в глазах Кёнсу. Не раздумывая больше, он обхватил пальцами его подбородок, крепко, но нежно, и впился в губы, как будто это был единственный способ выразить всё, что он чувствовал. В поцелуе смешалось всё: жадность, нежность, отчаяние, но и было в нём нечто большее — искренность, которая долго скрывалась под слоями притворства. Кёнсу застыл на мгновение, но затем его руки поднялись, обвивая шею Чонина, и он ответил с такой же силой, будто наконец отпустил все свои страхи. Их дыхание смешалось, а пространство вокруг, казалось, исчезло. Тепло рук Чонина, уверенно державших Кёнсу за талию, придавало ощущение безопасности, которого ему так не хватало. Однако поцелуй, насыщенный эмоциями, постепенно стал замедляться. Чонин мягко отстранился, его лоб остался прижатым к лбу Кёнсу, а их дыхание всё ещё было сбивчивым. — Хватит, — тихо произнёс Чонин, его голос звучал нежно, но уверенно. — Ты устал. - Кёнсу нахмурился, пытаясь что-то сказать, но Чонин мягко приложил палец к его губам. — Сегодня хватит, Кёнсу, — повторил он, убирая прядь с его лица. — Ты уже достаточно отдал сегодня. И мне, и камерам…… и Сехуну, — добавил он с долей раздражения в голосе, его взгляд чуть потемнел. Кёнсу приподнял бровь, уголки его губ тронула загадочная ухмылка. — Ревнуешь? — спросил он с лёгким вызовом, но его голос звучал спокойно. Чонин фыркнул, глядя на него прямо. — А как иначе? — ответил он откровенно. — Когда кто-то другой пытается занять моё место, как я могу не ревновать? — Ты знаешь, ты незаменим, — Кёнсу усмехнулся, облокачиваясь на дверной косяк. Чонин мягко улыбнулся, его взгляд был чуть теплее, чем обычно. — Ты это после Сехуна понял или всегда знал? — насмешливо спросил он, и в его тоне не было ни капли провокации или ревности, только лёгкая шутливость. Кёнсу тяжело вздохнул, закатывая глаза, но уголки его губ дрогнули в слабой улыбке. — А ещё неисправим, — пробормотал он с мягкой теплотой в голосе, его взгляд на секунду задержался на Чонине. — Ладно, я в душ. Чонин кивнул, наблюдая, как Кёнсу разворачивается и уходит. Он смотрел ему вслед, пока тот не исчез в ванной, а затем выдохнул, позволяя себе расслабиться. ***** Тишина в комнате была наполнена тёплым светом уличного фонаря, который мягко проникал сквозь неплотно задвинутые шторы. Кёнсу лежал на груди Чонина, его глаза были закрыты, а дыхание ровное. Его пальцы лениво скользили по простыням, пока Чонин, куря сигарету, неспешно перебирал его волосы. — Знаешь, — тихо сказал Кёнсу, не открывая глаз, — секс дома — это всё-таки другое. Чонин чуть поднял бровь, выпуская дым вверх, чтобы он не попал на Кёнсу. — В плохом или хорошем смысле? — спросил он, его голос звучал лениво, но в нём сквозило любопытство. — В хорошем, — ответил Кёнсу, чуть улыбнувшись. Его пальцы на мгновение замерли, он поднял голову, взглянув на Кима. — Есть только ты и я. Никаких камер, тайминга, в который надо уложиться… — Ага, дрочи как хочешь, кончай когда хочешь, — подхватил его Ким с усмешкой, смотря на До. Кёнсу хмыкнул, его улыбка стала шире. — И нет Чанёля с его "Кёнсу, звёздочка моя, сегодня я хочу увидеть тебя чистым и невинным, как слеза десятилетнего мальчика на исповеди у католического священника" — передразнил он, старательно воспроизводя драматичную манеру Чанёля, а затем тихо рассмеялся, уткнувшись носом в грудь Чонина. Чонин фыркнул, качая головой, и чуть сильнее сжал пальцами волосы Кёнсу. — Ага, или его "Ким, меньше фигачь в хардкор, у нас тут не триллер!" — добавил он, подражая низкому и слегка раздражённому тону режиссёра. — Злой гений, — пожал плечами Кёнсу, словно принимая этот факт как неизбежность, и вновь опуская голову на грудь Чонина. — Злой гений, — кивнул Чонин, соглашаясь с довольной ухмылкой. — Зато привносит в нашу жизнь немного креатива. Где бы ты ещё потрахался в стиле вамп? — добавил он, взглянув на Кёнсу с едва заметной насмешкой. Кёнсу снова поднял голову, его взгляд был уставшим, но в нём читалась слабая улыбка. — Ага, втроём, — хмыкнул он, и Чонин закатил глаза. Кёнсу нашёл больную точку и, как всегда, любил её поддразнивать. — Знаешь, как он объяснил мне тогда концепцию съемки? — Ну? — неохотно спросил Чонин, уже предчувствуя, что сейчас последует. — "Они сосут твою кровь, а ты… сосёшь им," — пародируя манеру режиссёра, произнёс Кёнсу, растягивая слова с нарочитой драматичностью, словно цитировал шекспировскую пьесу. Чонин не удержался и рассмеялся, потушив сигарету в пепельнице. Его смех был низким, расслабленным, наполненным искренним удовольствием. — Звучит как типичный Чанёль, — хмыкнул он, качая головой, и приобнимая Кёнсу за плечи, лениво поглаживая их пальцами. Его прикосновения были почти рефлекторными, но в них чувствовалась какая-то защищающая нежность. В воздухе повисла обволакивающая тишина, — Как ты уговорил его, чтобы мы с тобой работали только вдвоём? Я имею в виду, чтобы меня не ставили с другими партнёрами? Он же так топил за то, что я универсальный ебака, — спросил Чонин, и его тон был одновременно шутливым и любопытным. Кёнсу издал короткий смешок, его плечи расслабились, и он снова умостился на груди Чонина, наслаждаясь его нежными касаниями. — У меня есть свои точки давления, — лениво отозвался он, прикрыв глаза и улыбнувшись. — Бэкхён? — изогнул бровь Чонин, с лёгкой насмешкой глядя на него. — Ну вы же там с ним сплетничаете. Кёнсу усмехнулся, его улыбка стала шире, но он даже не потрудился открыть глаза. — Не-а, — ответил он коротко, с очевидным удовольствием от того, что дразнит Чонина, — просто у звёздочки есть свои привилегии. — Ну знаешь, у Бэкхёна тоже есть свои привилегии, — парировал Ким, и в его голосе проскользнуло лёгкое беспокойство. Кёнсу лениво открыл глаза, подняв на него взгляд. В нём было что-то насмешливое, но при этом тёплое. — Опять ревнуешь? — спросил он, уголок его губ дрогнул в слабой усмешке. — Ты знаешь, что мы с ним давно дружим. Дольше чем с Бекхеном. Так что мне просто повезло и я попал в его “программу лояльности”. Ким на мгновение прищурился и, вздохнув, крепче прижал Кёнсу, решив не задавать больше вопросов на одну тему, но другая всё ещё крутилась в его голове. Молчание нарушилось внезапным вопросом. — Знаешь, почему я спал с другими партнёрами? — Потому что ты говнюк? — лениво отозвался Кёнсу, не поднимая головы, словно уже собирался уснуть. — Потому что это был единственный способ спустить пар, не трахаясь с тобой, — ответил Ким, его тон был серьёзным, но в нём сквозила игривая нотка. Брови Кёнсу свелись к переносице, он повернул голову, укладывая подбородок на грудь Чонина и глядя на него так, словно ожидал продолжения. — От мыслей о том, что я вернусь после съёмок, а тут ты… в халатике после душа, такой соблазнительный, недоступный… — Чонин игриво изогнул бровь, наблюдая за реакцией. — Яйца гудели, пиздец. Кёнсу тихо хмыкнул, его взгляд был одновременно насмешливым и слегка смущённым. — Да у меня сейчас самого загудят от такого признания, — усмехнулся он, скользнув ладонью к плечу Чонина, игриво касаясь пальцами шеи, — Надеюсь, моя теперешняя доступность не убавила интереса? Чонин поднял бровь, его губы тронула ленивая ухмылка. — Ни капли, — протянул он, чуть поднимая голову, чтобы посмотреть Кёнсу прямо в глаза. — Если честно, теперь ещё хуже. Уж слишком много соблазнов, когда ты постоянно рядом, - уголок губ Кенсу дернулся вверх, - даже простой поход по магазинам, пока ты долго и нудно выбираешь чай, вызывает желание трахнуть тебя прямо у стеллажа. Это твоё сосредоточенное лицо, привычка выпячивать губы, когда ты думаешь какое решение принять. И выбираешь ты блять все равно всегда черный. — Скажи спасибо, что чай, — буркнул Кёнсу, не упуская возможности пошло подшутить. Чонин на секунду замер, его взгляд стал пристальным, но затем он издал смешок и, грубо, но с долей нежности, обхватил пальцами скулы Кёнсу, слегка приподнимая его лицо. — Ты побольше так шути, — тихо сказал он, кивнув, — здесь Чанёля, который будет предъявлять мне за хардкор, нет. — Угрожаешь? — спросил Кёнсу, его голос звучал лениво, но в глазах мелькнул вызов. — Предупреждаю, — ухмыльнулся Чонин, его пальцы чуть сильнее сжали скулы Кёнсу, а взгляд стал чуть более тёплым. — Ну что ж, предупреждён — значит вооружён, — протянул он, его губы дрогнули в усмешке. — А то за угрозы обойму и в лицо выпустить можно, — продолжал Кёнсу, его тон был настолько провокационным, что Чонин прищурился, как будто пытался понять, насколько далеко тот готов зайти. Чонин прикрыл глаза, глубоко вдыхая, явно борясь с нарастающим раздражением и желанием. — Ну, ты сам напросился, — сказал он хрипло, прежде чем резко притянуть Кёнсу к себе. Их губы столкнулись в жадном поцелуе, полном напряжения и подавляемых эмоций. Он подмял Кёнсу под себя, удерживая за запястья, словно не давая тому возможности вырваться. Его движения были грубыми, но в них ощущалась какая-то дикая искренность, словно Чонин наконец отпустил всё, что держал в себе. ****** Бэкхён и Чанёль сидели в уютной гостиной, погружённой в мягкий полумрак. Бэкхён развалился на диване, его ноги удобно устроились на коленях Чанёля, который сосредоточенно смотрел в экран планшета. На экране мелькали кадры съёмки Чонина и Кёнсу, последние правки, высланные монтажёром. — Ты прямо амур, — протянул Бэкхён с лукавой усмешкой, наблюдая за выражением лица Чанёля. — Серьёзно, свёл их как две половинки одного… — он на секунду задумался. — Ну, чего-то там. Может, ну его эту порнуху? Откроем брачное агентство? Чанёль фыркнул, не отрываясь от экрана. — Ага, — протянул он, наконец повернув голову к Бэкхёну. — Со слоганом: "смени колечко анальное на обручальное" Бэкхён расхохотался так громко, что едва не соскользнул с дивана. Его ноги дёрнулись, но Чанёль крепче удержал их на своих коленях, усмехаясь в ответ. — Пак, ты цитаты генерируешь чаще, чем кроли ебутся, — выдохнул Бэкхён, приподнимаясь на локтях, чтобы посмотреть на него. — Можешь не работать режиссёром, начни писать слоганы. — Я бы мог, но ты же знаешь, меня хлебом не корми, дай посводить людей, — ответил Чанёль с притворной серьёзностью, склонив голову набок. Затем он поднял палец вверх, словно озвучивая торжественное заявление: — Я из-за всех этих драматических перипетий потерял универсального ебаку, между прочим. Бэкхён фыркнул, качая головой, его губы изогнулись в ехидной улыбке. — Одна съёмка твоего универсального ебаки с Кёнсу по охватам компенсирует любые потери, — парировал он, кокетливо поставив ступню на ширинку Чанеля, лениво поглаживая пах через ткань его штанов. Чанель напрягся, на мгновение подняв взгляд на Бекхена, - и что-что, но думаю, Сехун тоже внес свою лепту. – Он молодец, понял что я от него хочу, - кивнул Чанель, - хотя я ему не объяснял, - он задумчиво почесал лоб, - знаешь, он как свежие дрова в и без того пылающем огне. – Так и запишем: “начальник назвал Сехуна бревном”, — усмехнулся Бэкхён, его ступня всё ещё оставалась на ширинке Чанёля, но теперь он лишь чуть приподнял бровь, наблюдая за его реакцией. Чанёль закатил глаза, издав короткий смешок. — Бревно, не бревно, а кол осиновый рабочий, — протянул он с явной насмешкой и прикрыл глаза. — И в кадре они втроём сработались неплохо. — Настолько неплохо, что ты полвечера сидел и молча курил, словно обдумывал, куда катится твоя жизнь, — усмехнулся Бэкхён, его тон был издевательски лёгким. — Ладно, это было не "неплохо", а горячо, — признал Чанёль, чуть закатив глаза, словно сдаваясь. — Даже слишком. — Подкидываешь дрова в пылающий огонь — жди пожар, — парировал Бэкхён, хитро прищурившись. Его ступня чуть сильнее надавила, и он лениво добавил: — Вот только если ты будешь так всем идти на уступки и подыгрывать, рано или поздно понесёшь убытки. Не боишься? — Какие убытки я понёс? — Чанёль посмотрел на него с наигранной серьёзностью, его рука мягко легла на лодыжку Бэкхёна. — Ты в любительском всё ещё приносишь деньги. Чонин и Кёнсу, ты сам сказал, компенсируют своей работой всю деятельность Чонина с другими партнёрами. Если им тоже "онлик" завести и медийку раскрутить… — он остановился, задумчиво приподняв бровь, словно уже прокручивал в голове очередной план. — В общем, думаешь, я не выкручусь? — Ах точно, я забыл, почему ты "злой гений", — протянул Бэкхён, его улыбка стала шире. Он лениво потянулся, его нога слегка двинулась на колене Чанёля, но не ушла. — Ты сам разогнал это прозвище в студии, — с упрёком произнёс Пак, его взгляд чуть прищурился. — Меня теперь так только ленивый не называет. — Не благодари, — с невинным выражением подняв руки, ответил Бэкхён, после чего встал с дивана, - “злой гений” звучит явно лучше чем “режисучка”. — А это ещё кто придумал? — изогнув бровь, спросил Пак, его голос был полон подозрений. — Тоже я, — без зазрения совести признался Бэкхён, обернувшись и одарив его откровенно насмешливым взглядом. Он неспешно прошёл вперёд, но остановился в дверном проёме, бросив через плечо: — Просто ещё в массы не вывел. Он рассмеялся, скрываясь за дверью кухни, оставляя Чанёля сидеть на диване с выражением смеси раздражения и невольного восхищения.