Ты и твоя тень

Не городская осень несла мрак и холод, как предвестник надвигающегося зимнего уединения. Туман, густой и мистический, окутал улочки и дома, скрывая от глаз жизнь, словно завеса тайны. В этой манящей загадочности жуткий лай собак звучит как воплощение ночных кошмаров, разносящихся в тишине. Дрожь да и только. Что ещё можно ощущать в такие дни? Много чего, на самом деле. Но всё что ощущала я — морщинистые от воды руки и нехватку сил бороться дальше. Моё тело, не я, мучалось почти сутки. Руки скользили по сырым стенам, пытаясь найти какой-то зацеп, но тщетно. Чувство отчаяния становилось все сильнее с каждым часом. Но голос внутри говорил обратное. Меня спасли несколько метров грязной воды. Как можно теперь умереть от истощения и холода? Вода в колодце была единственным, что я могла съесть. Песчинки мула и грязи трещали на зубах. Заросшие стенки не давали возможности за что-то зацепиться. Я сидела там 22 часа, смотря в маленькую щель крышки колодца, с которой сочился луч пасмурного утра. Он ели освещал моё лицо. Периодически я кричала о помощи, пытаясь выбраться. Время тянулось медленно и мучительно, я почти не чувствовала конечности. Они были настолько переохлаждены, что просто не сгибались. В омуте мимолетного дрёма, я услышала стук о крышку колодца. Это жительница села. Со всех сил я начала кричать и бить ладонями стены. Хриплый неразборчивый голос утопал в мучительных стонах. Она убрала тот предмет и с моих опустевших глаз полились слезы. Но мои глаза заслепило солнце. Она прищурилась и громко ойкнула, убежав со двора. Утренние лучи и запах дыма в округе, дал мне глоток надежды. Через несколько минут к колодцу подбежал молодой парень, та самая бабушка и мальчик, лет 13-ти. Я тянула руки, пытаясь что-то сказать. Но, к счастью, меня поняли и так. Парень скомандовал младшему найти верёвку в сарае, а бабушка начала доставать какие-то покрывала из старой сумки. Конец грязной верёвки для животных, оказался внизу. Я пыталась ухватиться за край, но руки скользили. Под плач женщины и пот на лице парней, я смогла ухватиться. Они вытянули меня на землю и сразу же укутали разными простынями. Ноги подкосились. Зубы бились друг о друга, синие губы пытались связать что-то внятное, красные, и без того, глаза, щурились от дневного света. Молодой человек нёс меня к дому, в котором жила эта семья. Женщина бежала за нами в слезах, размахивая платком, и отмахиваясь от соседок, что выглядывали из-за ворот. А те в свою очередь кричали, где это Сережа нашел себе невесту в 7 утра. Бабушка дала мне сухую одежду и сразу побежала кому-то звонить. Мальчик наблюдал за этим, выглядывая из-за шторы, что заменяла дверь в комнате. А его брат, Сергей, ушёл заколачивать яму, в которой я пробыла сутки. Я поспала несколько часов и вышла на кухню. Женщина внимательно вычитывала мелкий шрифт в местной газете. — Ой, Батюшки, проснулась… — Она быстро сняла очки положив руку на грудь. — Мне нужно позвонить… — Деточка, я тебе подогрею супчик, поешь, ты же совсем… ой, мамочки… — Она осмотрела меня ещё раз. Я покорно села за стол. — Как тебя зовут, милочка? Что же ты там делала? — Бабуля быстро доставала с холодильника продукты. — Света, а какой сейчас день? — Я зажала глаза рукой, виски пульсировали от боли. — Светочка, дак 25 октября. — Ох уж этот говор, он напомнил мне мою бабулю. — 25? А время сколько? Галина Павловна (так звали её) посмотрела на наручные часы. — 11. Часа 4 ты проспала, милая. — Ого, вы простите за неудобства… — Что ты такое говоришь, как бы я тебя бросила, это хорошо, что Серёжка ещё на смену тогда не ушёл, а то мы бы с Сёмой тебя не вытащили. — Спасибо вам большое, у меня уже не было надежд. Она прикрыла рукой рот. — Бедненькая, как же ты там оказалась? Господи, Боже. — Я сама из города, меня похитили 22 октября, приложили что-то к лицу и я уснула. Не помню сколько я была здесь, ну если сегодня 25 — Я посмотрела на пальцы — То дня 4, а потом один скомандовал кинуть меня, я кричала, но никто не отзывался. Оны обняла меня. На наших лицах выступили слёзы. — Странно, что тебя никто не услышал, у нас улица маленькая, все в кучке. Да и я каждое утро хожу траву рвать утятам, во двор покойного Владимировича. Пока ещё не замёрзло всё, что б витамины… А это прихожу, смотрю, а оно всё вытоптанное, зашла в дом, а там курточка и сумочка стоит, думала, дети Машкины забыли, они бывает, бегают здесь, Владимирович им несколько лет назад тарзанку сделал. Подхожу к миске своей, а под ней верёвка жёлтенькая лежит, думаю, может играли и что-то упало, дак достать ниткой этой хотели, а тут ты… Бледная как смерть, я так испугалась… Не дай Бог… Побежала, думала, не застану Серёжку, а он как раз заводил машину, так я в слезах кричу, он на меня кричит, почему я кричу, тут Сёмочка выбежал, говорит, слышал как друзья его обсуждали новую девочку из села, видели тебя возле будки. — Какой будки, я вообще ничего не помню? — Та у нас там, недалеко, сторож сидит, иногда, как начальство нагонит, охраняет старый клуб, будут сносить скоро, говорят, библиотеку поставят. И кому она нужна? Живут три души, и те скоро поздыхают. — Она махнула платочком смотря в окно. — Вот супчик, кушай, миленькая, набирайся сил, не знаю, какая ты была до этого, но таких тощих я ещё не видела детей… На обед вернулся старший внук. — Серёженька, представляешь, у нас бандиты появились! — Галина Павловна тревожно вскочила. — Бабуль, что за бред, что им нужно здесь, грабить даже нечего. — Дак вот они Светочку украли! Ребёнка у Владимировича, царствие небесное, в доме держали, не кормили 4 дня, что ж это твориться. Ойй… — Так, тихо, без лишнего шума, ба. Давай, мне нужно пообедать, да пойду, окна нужно заколотить там. Я вмешалась в разговор. — А собака? Вы её не сняли? — Какая собака… — Женщина отступила и села на кресло. — Они повесили мою собаку на жёлтом поводке, на том дереве, что возле сарая. — Аа, да, я видела жёлтую ленточку, дак она лежала на колодце. Я отвела взгляд. Сергей молча посмотрел на нас и вышел на улицу. — Галина Павловна, а у вас есть телефон? Мне очень нужно домой позвонить. — Да что ж мы, в пещере живём, конечно есть, пойдём, дорогая, в комнату, а то здесь не ловит связь. Прошу-прошу провести интернета мне, а он ворчит, мол, кто меня учить будет. А как себе мобилку, так покупает. А бабе не может. Я села на край дивана, махнув рукой, что справлюсь сама. Гудки отбивались вместе с сердцебиением. — Алло? — Послышалось безнадежное на том конце. — Это я. — ............. — Громкий всхлип обдал меня жаром. — Светочка, ты жива… — Говорили дрожащим голосом. — Я тебя люблю, Даш, слышишь? Уже всё хорошо, как мама? С ней всё хорошо? — Я быстро говорила, будто больше не услышу её. — Где ты, я так переживала, и мама, она сейчас спит, я у тебя дома. Здесь весь город на ушах, Света, где ты была? — Она начала плакать, будто с обидой произнося те слова. — Я всё потом расскажу, забери меня только, Даш… — Слёзы падали одна за другой.