Коктейльная карта

Ван Ибо мужественно отрабатывает вторую церемонию награждения подряд. С утра он чувствовал себя на порядок хуже вчерашнего: лицо опухло, под глазами налились синяки, а завершали картину два симметрично вылезших прыща на подбородке. Но его команда - золотые люди - мигом привела его в порядок: пока один делал айс американо, вторая замазывала синяки и прыщи, а третий притащил, чтобы отвлечь, какой-то журнал про гонки. А потом всё закрутилось, как в блендере, который включили, сложив туда все необходимые ингредиенты, и Ибо вертится, пока, наконец, не выходит из здания, где ещё продолжается мероприятие, ощущая себя полностью перемолотым. Он падает на сидение машины, будто кем-то брошенный мешок, и вырубается, стоит только голове коснуться закреплённой на спинке специальной подушки. Не будят его ни яркие уличные огни, то и дело разрезающие салон причудливыми линиями, ни звуки встречных автомобилей и ночной жизни большого города. Менеджер треплет его за руку уже на подземной парковке отеля. Заботливо провожает прямо в номер, подпирая плечом в лифте, - девятый этаж, сьют номер пять - ставит у входа сумку с вещами и, пожелав доброй ночи, закрывает дверь. Но не успевает Ибо разуться, как позади раздаётся стук и тихий шёпот: "Ибо, это я". Его усталость как рукой снимает, когда он видит Сяо Чжаня. С этим человеком Ибо хочет всего, всегда и везде. Тянется к нему, прижимая к двери, льнёт всем телом и целует - сразу глубоко, жадно, будто только этого и ждал целый день. Хотя, зачем кривить душой, так оно и есть. Ибо не может вспомнить, как всё началось, потому что это было похоже на какое-то помешательство. Будучи стилистом в команде Ибо, Сяо Чжань не делал ничего лишнего, не касался его как-то особенно, не смотрел, словно раздевает глазами, когда должен был, наоборот, одевать. Держался максимально профессионально и всегда соблюдал субординацию. Но Ибо всё равно чувствовал напряжение, искрящее между ними, не стену - но последний барьер, почти готовый рухнуть, и он сам же его и разрушил, схватив Сяо Чжаня за лацканы пиджака и с силой вдавив в какой-то шкаф в номере отеля. Почти как сейчас. Сяо Чжань тормозит Ибо на входе в спальню, заставляя, наконец, скинуть ботинки, и разувается сам. Щёлкает выключателем ночника, пятится к кровати и падает на неё, пружиня. Ибо залезает следом, седлая его бёдра, пробегает пальцами по крепким мышцам груди под тонкой футболкой. Сам он до сих пор одет в костюм тройку с церемонии и нависает над Сяо Чжанем так, что его шарф-галстук щекочет тому шею. Сяо Чжань не любит щекотку, но сейчас довольно жмурится, улыбаясь. Тёплый свет ночника красиво подсвечивает его смуглую кожу. - Ты знаешь, что делать, Чжань-гэ, - шепчет Ибо ему на ухо, задевает языком мочку и выпрямляется, оглаживая руками его бока. Сяо Чжань тоже садится, запуская руки Ибо под пиджак, удерживая за талию и чуть сдвигая к себе на колени. Смотрит с вопросом, многозначительно приподнимая брови. - Не делай вид, что не понимаешь, о чём я. Ты же не просто так выбрал для меня этот образ, - Ибо щиплет его за сосок. Сяо Чжань рычит и притворно скалится. - Я тебя знаю. Как и ты меня. Ибо сбрасывает с плеч пиджак, при этом ёрзая на коленях Сяо Чжаня так, что у того учащается дыхание, а хватка на талии Ибо становится крепче. Затем пальцы Сяо Чжаня будто в спешке расстёгивают пуговицы его жилета, но не снимают его. - Всё-таки так лучше всего, - выдыхает Сяо Чжань. - И без пиджака, - он смотрит на вышеупомянутый предмет одежды, лежащий на полу бесформенной кучкой. - Мне тоже понравились фото для обновления Вэйбо, - довольно отмечает Ибо и гладит Сяо Чжаня по щеке. Большой палец ведёт от родинки к родинке. - Твоё предложение расстегнуть пуговицы было верным. Но. Самый лучший лук, без пиджака - он только для тебя. Ибо притирается ближе, закидывает руки Сяо Чжаню на плечи, играет пальцами с отросшими волосами на затылке, слегка оттягивая их назад. - Тебе должны были дать награду "Сокровище Китая", - говорит Сяо Чжань, отстраняя его за плечи, и смотрит так, что Ибо действительно чувствует себя настоящим сокровищем. На него каждый день обращены взгляды миллионов людей по всему миру, но чего ему на самом деле хочется - это взглядов одного единственного человека. Ибо тонет в его глазах. Так любит его, так хочет его. Сходит по нему с ума. И его самая большая награда - взаимность. А в следующий момент его резким рывком притягивают к себе, но уже за намотанный на кулак шарф-галстук. Ибо давится воздухом. Как же хорошо, и скоро будет ещё лучше. Предвкушение вместе с дрожью пробирает, кажется, от макушки до кончиков пальцев на ногах, а возбуждение окончательно дурманит голову. Сяо Чжань сминает его губы, проникает языком глубоко в рот, не разжимая руки, наоборот, будто стягивая ткань всё сильнее. От этого восхитительного давления Ибо стонет в поцелуй. Но можно ещё ближе, ещё сильнее. - К чёрту этот шарф. Чж-жань-гэ, - очередной рывок, Ибо чувствует, как у него начинают гореть щёки, - я хочу твою руку. - Терпение, - отвечает Сяо Чжань. Зрение мутнеет, но Ибо слышит в его голосе мягкую улыбку. - Нам очень редко так везёт с твоими костюмами. Грех не воспользоваться, согласись? Дождавшись лёгкого кивка Ибо, Сяо Чжань перемещает руку за его плечо, чуть сдвигает ткань выше по шее, расправляя шарф широкой полосой прямо на кадыке. А потом тянет назад. Ибо откидывает голову, выгибаясь. Его губы раскрываются, из горла вырывается хрип. И он спешит сжать ладонью предплечье Сяо Чжаня - это их знак: "Всё хорошо, продолжай, ты не причиняешь мне вреда". Ему так хочется, чтобы Сяо Чжань расстегнул его узкие брюки, освободил член из плена сдавливающей ткани, приласкал. Но у Сяо Чжаня на сегодня явно свои правила, которые Ибо принимает и не смеет нарушать. В конце концов, к себе он тоже не прикасается, а всю силу его желания Ибо прекрасно может чувствовать под мягкими и широкими спортивными штанами. Ибо толкается вперёд, упираясь пахом в пах Сяо Чжаня, а он в это время сильнее оттягивает шарф назад, и Ибо приходится ещё больше прогнуться. Если бы не крепкая рука, продолжающая сжимать за талию, он не уверен, что удержался бы. Это его личное хождение по грани. Хочется скулить, но из стянутого горла исходят лишь рваные сипы. Ибо не прекращает тереться и толкаться бёдрами, пока Сяо Чжань вылизывает напряжённую линию его челюсти, втягивает в рот мочку уха, чуть прикусывая прямо в месте прокола, ловит губами каплю пота, стекающую с виска. Ибо сжимает пальцами накачанные бицепсы, забирается под рукава футболки, впиваясь ногтями в кожу. Всего этого так много и так мало одновременно. Когда Сяо Чжань, наконец, ослабляет хватку на шарфе, ткань приятно холодит шею, спадая вниз, задевает ключицу. Ибо ведёт пальцами к локтям Сяо Чжаня, царапая, призывая: "Давай, сейчас!" Ладонь Сяо Чжаня опускается на горло Ибо, накрывая кадык, большой и указательный пальцы расходятся на разные стороны шеи, а потом, разом, сдавливают и отпускают. Ибо содрогается всем телом, его руки безвольно падают на кровать, глаза закатываются, в ушах - белый шум. Он едва осознаёт, что Сяо Чжань таки расстёгивает его брюки, прежде чем пальцы возвращаются на шею, обжигая огнём, сжимая ещё крепче. Ибо пытается вдохнуть, но воздуха будто нет совсем, горло горит, и он зависает в этом состоянии как на краю пропасти. - Кончай, Ибо, - низким голосом говорит Сяо Чжань, и это становится последней каплей. Ибо вскидывает бёдра вверх, кадык дёргается под ладонью, он зажмуривается так, что под веками мелькают цветные пятна, и чувствует, как в уголках глаз выступают слёзы. Когда Ибо приходит в себя, он расфокусированным взглядом смотрит, как Сяо Чжань, держа его в объятиях, вытирает их обоих тем самым шарфом. Так сосредоточенно, что это вызывает умиление. - Но это же… Шанель… - хрипит Ибо свою глупую мысль едва ли не по слогам. Ему нужно время, чтобы вернуть голос. Он пытается пошевелить шеей и чувствует боль - явное доказательство того, что синяки от пальцев Сяо Чжаня останутся с ним надолго. Он опять будет закатывать глаза на выговоры визажисток, тихо радуясь, что носит на себе следы их любви и страсти. Ибо бы ни на что их не променял. - И что? - ухмыляется Сяо Чжань, отбрасывая измазанный спермой платок куда-то в сторону. Он весь взъерошенный после оргазма и красивый до невозможности. - Разве ты не можешь себе этого позволить? - Могу, - улыбается Ибо и тянется за поцелуем. Он выиграл эту жизнь, и его главный приз сейчас стонет ему в рот. Всё остальное не так уж и важно.