毁掉了的一生

      Первые дни после переезда были ужасно тихие. Мы все сидели каждый по своим комнатам, разбирали вещи. Мы заказывали еду и даже ели в своих комнатах. В общем-то, ничего удивительного, но это все равно вызвало во мне небольшое беспокойство. Неправильно это. Я очень надеялась, что никто не пожалеет об уже принятом нами решении.       Через неделю я заметила, что Карин всегда закрывает дверь на замок, что немного удивило меня. Эта привычка была у нее всегда, но только сейчас я обратила на нее внимание. Когда мы жили с матерью это казалось логичным решением, а сейчас бросилось в глаза, где-то глубоко в душе даже немного задев меня. Хотя я прекрасно понимаю, насколько личное пространство для нее должно быть важно.       А Саске стал куда-то уходить по вечерам, ни слова не говоря. В один момент я заметила, что его нет дома. Затем тоже самое следующим вечером, а потом еще одним. Да, он не должен отчитываться. Да, мы никогда не говорили друг другу о том, что куда-то уходим, когда жили вместе. Казалось, нет необходимости в таких вещах между нами. Вот и пример отсутствия семейной динамики, которой у нас не было и нет. Но теперь наблюдать за этим было немного грустно. Грустно было видеть, что все остается прежним между нами, когда мы вдруг решили начать новую жизнь.       Мы решили? Точно, мы не решали этого. Это я сама себе что-то напридумала. Возомнила, что этот переезд что-то может изменить между нами. Конечно, постепенно, в будущем. Но не так сразу. Сейчас от прошлого не убежать, и наши взаимоотношения, что с Саске, что с Карин не сдвинутся с мертвых точек, если ничего не предпринимать.       "Может, сходим куда-нибудь поужинать вместе сегодня?" - даже находясь в одном доме, я нашла самым простым решением отправить это в наш общий чат.       Я тоже росла слегка замкнутой в себе. И дело было не только в семье. Опыт моих дружеских отношений в какой-то момент открыл мне глаза на то, что люди, которых я считала друзьями - так, просто приятели; те, кого считала приятелями - лишь знакомые; а те, кого считала знакомыми - вероятно, при следующей встрече меня даже не вспомнят. И не то, чтобы у меня были проблемы в построении каких-то взаимоотношений с людьми, но в какой-то момент я перестала быть инициатором в этих взаимоотношениях. Когда я осознала, насколько все эти связи с теми, с кем я общалась, незначимые, вдруг стало страшно, а что, если я буду тем самым навязываться? А если я слишком надоедлива? Со временем я стала открываться людям, в которых была видна заинтересованность, но сама старалась никем не интересоваться. Мое желание с кем-то сблизиться всегда было обречено на провал.       Сейчас же загоны ушли, а привычки остались. Мне все еще странно писать кому-то первой; странно проявлять инициативу и кого-то куда-нибудь звать, что-то предлагать. Я не боюсь, я не стесняюсь. Просто я привыкла к иному, теперь это не в моем характере. Ощущение, что я никогда ничего подобного не делала. А ведь все из-за того, что однажды я убила это в себе.       Ничего хорошего из этого, конечно же, не вышло. Друзей у меня толком нет, парня и подавно, а каждый раз, когда я сталкиваюсь с новым коллективом на работе - это катастрофа. Дай Бог попадется кто-то, кто сам пойдет на контакт. Я понимаю, что с людьми, с которыми ты работаешь, нужно налаживать отношения, но как? Завести разговор, начать вдруг о чем-то расспрашивать, начать вдруг рассказывать о себе - мне тяжело это дается. Особенно, когда нет интереса и приходится делать это лишь для того, чтобы влиться в компанию. Если выступает инициатором кто-то другой, обычно такие люди оказываются экстравертами и с ними как-то само собой строится диалог слово за слово, а когда пытаюсь я - по мне видно, как тяжело мне это дается, диалог выходит натянутым, а у собеседника не остается приятных впечатлений, чтобы было желание поговорить со мной снова.       Зато в отсутствии привязанности к людям есть свои плюсы. Поэтому я уже дважды спокойно бросаю свое место жительства, неоднократно спокойно бросала работу и, в общем-то, не боюсь что-либо или кого-либо потерять. Хотя в моей жизни были люди, которые в один момент стали мне близки, но это было давно, теперь мы выросли, наши дороги разошлись, и это нормально. Особенно учитывая то, что мы ведь не просто становимся старше - мы меняемся. Многие из тех, кого я знала, уже совсем другие люди. Будет ли у нас сейчас что-то общее, если мы встретимся вновь? Будет ли нам интересно друг с другом, как было когда-то? Навряд ли.       "Давай", - мгновенно приходит ответ от Саске.       "Идите без меня", - пишет Карин.       Я интересуюсь у нее почему так, на что она отвечает краткое "у меня планы". Если она не отвечает конкретикой, значит не хочет рассказывать. Ладно. Планы, так планы.       Мы договариваемся с Саске о времени, и я понимаю, что чувствую небольшую нервозность от того, что мы будем вдвоем. Давненько такого не было. То есть, конечно, мы часто в последнее время оставались наедине, но это было не без причины. А теперь вот так вот вдвоем пойдем покушать и поболтать... Этого действительно не было очень давно.       Надеюсь, все пройдет хорошо.

***

      Саске сказал, что примерно в двадцати минутах ходьбы от нашего дома есть неплохая корейская забегаловка, так что мы направились туда. Этим самым он как раз подбросил тему для разговора - я спросила его, где он был все прошлые вечера, и что еще он успел найти интересного поблизости. Он быстро подхватил диалог, начиная рассказывать о всяком. Он действительно успел осмотреться не только в районе, но и в городе.       У меня почему-то такого интереса окружающий мир не вызывал. Например, я толком даже не видела город, в котором жила с Саске и с отцом. Так, ездила на метро на работу и обратно, пару раз выбиралась куда-нибудь с ними и иногда с одной единственной подружкой, которую там завела. Но это всегда было что-то целенаправленное: кино, кафе, выставки. Пару раз я проходила через центр, да мне как-то этого и хватило. В тот год я и начала меняться: если до совершеннолетия я всегда была где-то и с кем-то, то потом стало приятнее проводить время дома.       Если я не ошибаюсь, Саске тоже таким был. Конечно, я не могу знать всего, но, насколько мне казалось, большую часть времени он проводил дома. Даже удивительно, что сейчас в нем появилась такая потребность.       Потребность? Наверное, это нормальный человеческий интерес. Он переехал в новый город, конечно, ему любопытно его осмотреть. Это я, наверное, глупая, что не думаю о таком. Мои же мысли по приезду были забиты поисками работы, тем, что нужно докупить в дом и всякими подобными вещами.       Так что сейчас было интересно послушать Саске о его находках. Некоторые вещи я взяла на заметку, куда можно сходить в будущем.       В какой-то момент мы завернули на узенькую улочку стрит-фуда. Людей была тьма: все столики по центру улицы были забиты. Шум, гам, чужие голоса, звуки мотора мопедов доставщиков еды - стало слишком шумно, чтобы продолжать диалог. Мы шли по левому краю улицы вдоль здания, где располагались забегаловки. Места на дороге было слишком мало между зданием и столиками, которыми была забита вся улица, к тому же, в обратную сторону тоже шли люди, из-за чего было не протолкнуться, и я шла сзади Саске, почти впритык к нему. По правой же стороне были палатки со стрит-фудом. Запах на таких улочках, как правило, стоял не сильно аппетитный, и этот раз не был исключением. Ароматы большого количества блюд смешивались воедино, превращаясь в резкий запах, в котором очень играли нотки вонючего тофу, жирного и острого фаст-фуда. Нужно было время, чтобы привыкнуть к этому. Меня также охватило легкое беспокойство, а будут ли в нужной нам забегаловке места в это время.       Саске резко остановился. Я успела остановиться, чтобы не врезаться в него, но дальше не сразу сообразила, что происходит, когда он повернулся и, сделав шаг назад, притянул меня к себе. Первые мои мысли были явно не о том, о чем подумала бы нормальная старшая сестра.       А правда была в том, что я не видела в Саске младшего брата. И это была только половина беды.       Курьерский мопед проехал мимо нас, Саске убрал свою руку с моей талии и продолжил двигаться вперед, пока я поджимала губы, понимая, насколько эта мелочь приятна. И приятна не столько забота в его действии, сколько его прикосновения. Его руки на моей талии и его тело в обнимку к моему.       Я чувствую это снова.       Это действительно огромная проблема.       Мы не были похожи на брата и сестру. Да мы вообще не были похожи ни с Саске, ни с Карин. Мы были разные во всем: цвет волос, цвет глаз, да мы даже фамилии носили разные. Как единственный ребенок из нас троих, кто родился в браке, я также была единственной, кто носил фамилию отца, они же носители фамилии матерей. И внешне у нас была только одна общая вещь, которая не передавалась по наследству - пирсинг. Он был у каждого из нас.       Я бы не сказала про себя, что я была бунтаркой, но в будущем так про меня говорил любой, кто узнавал, что первый пирсинг я сделала в возрасте четырнадцати лет. Нет, я не пыталась привлечь к себе внимание этим или что-то еще - это был пирсинг пупка, и в возрасте четырнадцати лет у меня была довольно низкая самооценка, так что об этом пирсинге не то, чтобы родители не знали, да я вообще им ни перед кем не светила. Скорее, у меня просто было недостаточно мозгов в то время. "Друзья", с которыми я тусовалась, были старше меня и у них было больше возможностей ко всякому. И как-то выпал случай, когда она из девчонок предложила что-нибудь проколоть. Думала ли я о том, что у этого могли бы быть последствия? Думала ли я о том, как не гигиенично проходил процесс прокола? Нет. Я думала лишь о том, что это довольно круто и согласилась без раздумий. Последствий, к большому счастью, не было. Еще через год я проколола язык, но тут уже отец это заметил и сказал снять сережку, со словами: "вот школу закончишь, тогда и делай, что вздумается". Так что уже когда я закончила школу, сделала еще пирсинг щек, а затем пошли и татуировки.       Именно после прокола пупка я начала интересоваться неформальным стилем. В то время это считалось именно неформальным, на людей с татуировками и пирсингом смотрели косо, было тяжко найти работу, и это ни в коем случае не считалось чем-то модным. А вот я начала находить это красивым. И если первый свой шаг я сделала по детской глупости, то потом именно в этом я и нашла себя. Начала понимать, как я хочу выглядеть, кого хочу видеть в зеркале, что мне нужно, чтобы считать себя привлекательной.       Я получила только среднее неполное образование, то есть, закончила школу и пошла в разнос еще до совершеннолетия, хоть и понимала, что отец тогда не имел в виду буквально, что я могу делать что хочу, когда закончу школу. Но слишком уж мне хотелось. И отец либо не помнил о своих словах, либо решил не припоминать их, лишь покачал головой, когда увидел у меня пирсинг снова. Добавил, что он никогда этого не поймет, но если мне нравится, то пожалуйста.       И я совсем не думала, как на меня посмотрят мои младшие брат и сестра, которые, вероятно, только искали себя. Я не думала о том, что могу быть примером для них, потому, как мало мы взаимодействовали, пока не столкнулась с этим с глазу на глаз - когда встретилась с семнадцатилетним Саске, у которого вдруг оказался пирсинг губы и несколько татуировок, которые он прятал от отца. Сейчас количество его татуировок уже невозможно сосчитать.       Конечно, может, и не я на него повлияла, ведь он никогда не говорил, а если это и так - не скажет этого вслух. Но мне все же кажется, что это так - вполне возможно, что это произошло непроизвольно. Я постоянно мелькала перед ним, и в один момент он, как и я, начал находить это красивым - и уже совсем не задумывался, а почему так, откуда это зародилось в нем.       С Карин было проще - она всегда напрямую спрашивала меня о пирсинге, о каждой моей новой татуировке. Но я всегда думала, что это простое любопытство и даже не предполагала, что она может это перенять. Когда она интересовалась, в этом не было какого-то восхищения. И, отчасти, я была права. Да, Карин сделала пирсинг губы, но на этом все. Она выросла достаточно женственной. Я стала носить юбки и каблуки только когда стала уверенней в себе, в своей фигуре; стала потихоньку отказываться от черного цвета в гардеробе, когда начала понимать, что на работе в своем-то возрасте выгляжу не очень приглядно все в тех же балахонах и кедах, которые носила в пятнадцать. Мне потребовалось время, чтобы настроить себя на то, что я могу носить другую одежду, которая также будет выглядеть в некотором роде неформально, приходиться мне по вкусу, но при этом я буду выглядеть в ней взрослее и привлекательнее. Карин же наоборот всегда отдавала предпочтения платьям, юбкам, каблукам, яркой одежде, большим сережкам и множеству аксессуаров. А еще золоту. Я даже представить не могу, откуда это у нее. Какая у нее была компания в свое время, откуда у нее появились такие вкусы, к сожалению, мне неизвестно, но ведь это неплохо.       И, будем честны, когда я встретила семнадцатилетнего Саске - моей первой мыслью, глядя на него, было "вау". Просто вау. Я обомлела от того, насколько он был в моем вкусе. Я бы заинтересовалась им, не будь он моим братом.       Но он им был. Мы жили вместе, мы проводили время вместе. Если нужно было сходить в магазин, он не мог отправить меня одну; он был воспитан, нес пакеты. Я не курила в доме и часто бегала курить на улицу на ночь глядя; он выходил со мной. Поначалу я даже правда верила, что он просто за компанию, может, присмотреть, чтобы ко мне никто не приставал. Через пару таких вылазок он набрался смелости признаться, что курит тоже. Будто мне было не все равно. Я не то, чтобы курила в его возрасте - однажды в последний год школы я умудрилась прийти на уроки обдолбанной. Мои плохие компании были действительно плохими компаниями...       И чем больше я проводила времени с Саске, тем сильнее понимала, насколько он приятный парень. И я даже не пыталась отогнать эти мысли. Это ведь просто мысли. А он действительно хорош собой и мне нравится проводить с ним время. Но только вместе с этим, я никогда не думала что-то вроде: "кому-то повезет быть рядом с ним" или "я бы хотела быть с кем-то вроде него". Я думала: "я бы хотела быть рядом с ним".       Поначалу я скидывала все на интрузивные мысли и старалась не зацикливаться на этом. Только вот в один момент эти мысли переросли в чувства. Одно дело, когда в голове непроизвольно проносится "хочу поцеловать его" и следом ты думаешь о том, что да не, это какая-то херня, успокойся. А другое дело - когда ты действительно засматриваешься на его губы, и в животе что-то тянет от неистового желания.       Вместо "если бы он не был моим братом" мне пришлось вбивать себе в голову "но он мой брат".       Да, у нас не было родственных взаимоотношений. И будь он мне сводным братом, мне было бы плевать, кто там что подумает. Но он был моим единокровным братом. И это моя глупость, что я допустила даже подумать о чем-то подобном. Это ужасно. Это ненормально.       В конце концов, проблема разрешилась сама собой, когда мне пришлось уехать. Да, это не было решением проблемы - это было бегством от нее. Но стало легче.       Иногда я даже скучала по Саске. Именно в романтическом плане. Бывали моменты, когда мне становилось одиноко и, конечно же, мне не о ком было думать, кроме как о нем. У меня не было времени на отношения тогда, да и не было кого-либо рядом, в ком я была бы заинтересована. В тот момент я даже дала себе слабину и примирилась со своими мыслями. Много думала и рассуждала на этот счет, что, ну, очевидно у меня есть какие-то проблемы - все это психология, все это мои какие-то травмы. То, что меня недолюбили в детстве, то, что я никогда не смотрела на Саске, как на брата, то, что у меня не было нормальных романтических отношений, на которые я могла бы опираться, то, что я всегда боялась проявлять что-то к людям со своей стороны - все это накладывается друг на друга, а потом обстоятельства связывают нас с Саске так, что он рядом, такой хороший и симпатичный... Да, я полное дерьмо, что думаю о подобном. Но между нами все равно ничего никогда не будет, так что... До тех пор, пока никто не знает о том, что творится в твоей голове - пофигу. Если тебе так это нравится, Сакура, пожалуйста, продолжай. Придумывай себе все, что хочешь. Но запомни - все, что происходит в твоей голове, в ней навсегда и останется. Никто не должен узнать об этом. Никогда. И правдой это тоже никогда не станет, так что постарайся все же найти себе кого-нибудь.       После смерти матери жить стало чуточку легче, времени стало побольше, и я даже нашла этого кого-нибудь. Он первый познакомился со мной, я первая его поцеловала, у нас был классный секс, но на этом все хорошее закончилось. Он был приятным парнем, но мне с ним было не интересно; ему со мной, кажется, тоже. Мы попробовали, но у нас ничего не вышло, только и всего.       Раньше я вообще всегда считала, что отношения стоит начинать после этапа дружбы, но потом ты взрослеешь, начинаешь меньше романтизировать, больше присматриваться к людям и, в общем-то, даже новых друзей становится тяжелее завести, что уж говорить о том, что поиски близкого человека с вероятностью в девяносто девять процентов закончатся ничем. Такие вещи должны происходить сами собой, а не искаться. А я еще и стала домоседом, которого люди стали интересовать все меньше, так что у меня вообще ничего не происходило.       А потом я снова встретила Саске. Печальные обстоятельства, в которых мы встретились снова, моя депрессия и все эти вопросы о будущем - все это заглушало мои постыдные мысли на его счет. Но это не значит, что я не отметила то, как он вырос и то, что стал еще привлекательнее.       А теперь, похоже что, мне снова придется бороться с тем, что творится в моей голове. Мы приняли очень важное решение касательно нашего будущего. И я должна приложить все усилия со своей стороны, чтобы никто из нас не испытывал дискомфорта друг с другом. В том числе и я сама со своими абсурдными мыслями.