Закат с оттенком чабреца

Тишина. Лишь за окном подвывает тихий ветерок. Там же шелестят падающие листья с деревьев. А парень чувствует до боли нежные касания чьей-то ледяной рукой. Тонкие пальцы аккуратно вырисовывают линии. Прямые и отрывистые. Словно нещедящий мороз решил развлечься и устроить урок рисования на прозрачном стекле. По спине пробегает табун мурашек из-за низкой температуры запястья, скользящего по его бедру. С губ слетает еле слышный вскрик, когда ногти начали впиваться в ногу, сдирая верхний слой кожи. По телу пронеслась невыносимая пульсируюшая боль. Парень не мог пошевелиться. Он не мог говорить, двигаться. Он не мог ничего. Только лежать и чувствовать боль. Физическую? Нет-нет, точно нет. Моральную? Возможно. А бывает ещё какая-то боль? Вроде нет, ну и славно. Над ухом пронёсся тихий выдох, опаляющий ухо горячим воздухом. Сладкий шёпот, но такой родной, привычный. — Что мы с тобой изучали ранее? Правильно, то что ты – голос более ярко выделил обращение — создан лишь для того, чтобы терпеть и служить людям, полезнее тебя. Острые ногти вновь впились в нежную кожу и на этот раз значительно глубже. Глаза постепенно стали намокать, а через пару мгновений, сквозь длинные ресницы показались солёные капли. – Ой, а что это такое? Слёзки? — в интонации голоса послышалось отвращение — какой же ты слабак — далее последовала сильная пощёчина. — Больно? Отвечай, сволочь, больно?! — но Антон молчал. Ни слова не лезло в горло, на которое как раз таки легли те самые холодные руки. — Мы в молчанку играем, м? Котёнок? Такой же жалкий и беспомощный. Аж противно стало, блевать от таких как ты хочется. — ладони с шеи переместились на сонную артерию и начали давить. Сильно. Воздуха стало котострафически не хватать. Руки как будто прикованы к постели. Парень обездвижен, он обречён на это… Кровать резко прогибается под весом парнишки. Холодные капли пота скатываются по лбу и спине, вызывая не самые приятные ощущения. Шастун морщится. Глаза совершенно не привыкли ко свету, хоть и не такому яркому, благодаря плотно закрытым шторам. Взгляд парня опускается на мобильник, к которому он тут же тянется и спустя мгновение, прибор оказывается в тонких пальцах светловолосого. О, чёрт! 7:37. А в 8:00 начало пары. Парень соскакивает с постели и несётся в ванну. Да, Антон жил в общежитии, однако к нему никого не поселили, чему он безгранично рад. Хотя бы здесь ему повезло, ведь Шастун любил быть один. Любил думать, разговаривать сам с собой. Вообще, иногда его за психа принимают. Особенно часто, парень делился сам с собой информацией, когда куда-то спешил, а делал он это очень часто, ибо вставать вовремя, делать всё быстро и не забыть что-то — это явно не его. Точно так же и сейчас. Бегая по небольшой комнате, Антон одновременно чистил зубы и одевался. Рот неприятно щепало от мятной зубной пасты, которую парень терпеть не может. Не смотря на всю ненависть к зелёным листикам, ходить с омерзительным запахом тоже не хотелось, по этому приходилось терпеть. Впрочем, много времени на чистку зубов не ушло, а на теле уже красовалась помятая чёрная рубашка и тёмные широкие джинсы. В петли вошёл серый кожаный ремень, ибо талию парня можно сравнить с мизинцем и найти брюки по размеру почти невозможно, учитывая его рост. Взгляд устремляется на рабочий стол, на котором валялась коробка из-под пиццы с беконом, а в ней как раз таки оставался последний кусочек. Наплевав на то, что он за ночь довольно сильно остыл, парень в одну руку берёт съедобный треугольник, а другой выкидывает в чёрное мусорное ведро пустую коробку, пропитанную маслом. Рука, кстати, тоже им пропиталась и теперь придётся её мыть не менее двух раз. Доев не такой уж и сытный завтрак, Антон поклялся себе, что после пар зайдёт в магазин и купит что-нибудь съедобное, а то помереть от голода, было не сильно хорошей идеей. Впрочем, о парах. Время пролетело незаметно и до них оставалось в районе 10 минут. Шансов прийти без опоздания невероятно мало, однако имеются шансы прийти с опозданием на несколько минут, а ещё лучше раньше преподавателя, чтобы никто и не заметил, что Шастун в очередной раз опоздал. Хотя, о чём и о ком идёт речь? Большинство уже смирилось с тем, что парень вовремя приходит только по праздникам и то не всегда. Впрочем, можно было прийти и ко второй паре, но к большому несчастью, первой оказалось… чёрт, обществознание! Белая мымра его сожрёт, если он опоздает хотя бы на секунду. Она не терпит лишнего шороха, а о прогулах, опоздании и разговоров с другом и речи не шло. Антон до сих пор помнит, как эта старая корга заставила его подметать всю аудиторию, из-за упавших на пол крошек от шоколадки. Бр. даже противно вспоминать. Какой же это был позор, а Попов лишь стоял у входа в кабинет и смеялся со своей компашкой. Ах, да. Вы же наверняка не знаете. Арсений Попов, к большому несчастью однокурсник Антона. Ещё с одиннадцатого класса, тот просто ненавидит Шаста. За что? Парень и сам не знает. Но есть пару мыслей о том, что этому нет причины. Просто Арсюхе стало скучно и в свои жертвы он приписал блондина. Попов перешёл к ним в одиннадцатый класс и к удивлению поступил с Антоном в один университет. Если в школьные годы всё обходилось лишь нескончаемыми общывательствами в его сторону, то теперь, когда они учились в высшем заведении и за ними вообще никак не следили преподаватели, Арсений начал действовать. Он избивал парня, иногда, даже до полусмерти, а за тем оставлял его на месте насилия, то есть на заднем дворе университета и вместе со своими друзьями, которые тоже принимали не мало важную роль в избиении, шёл дальше по своим делам, словно ничего и не произошло. Было ли больно Антону? Скорее нет, чем да. Или наоборот. Он сам пока что не разобрался. Когда на душе было особенно больно и тоскливо, парень был бы не прочь хорошенько там помят и не поверите, но его желание исполнилось с большим удовольствием. Но в моменты, когда всё шло хорошо, день выдался удачный и ты начинаешь хотя бы чуть чуть любить эту грёбанную жизнь, приходит тот самый человек и всё ломает. Одним из предупреждений о том, что Шасту будет больно, была невыносимо страшная и в то же время вызывающая улыбка Попова. От неё по спине пробегали мурашки и хотелось свалить как можно быстрее. Хотелось уже просто быть вновь избитым, но только не видеть эти неровные изгибы слегка красноватых губ. Впрочем, именно с этим Антон и встретился на первой паре. До университета было идти не далеко, что было вполне логично, однако даже так Шастун заплетаясь в своих ногах бежит сломя голову. Ботинки пачкаются от грязи, ибо парень наступает в лужи от недавно прошедшего дождя. На удивление, брюки остались практически чистыми, лишь пару капель красовались на самый кончиках штанин. Двери в университет открываются с большой силой, чуть ли не стукаются о стены, но Антону не до этого. Время. 8:03, чёрт! Опоздал. Теперь, насмешек одногруппников и лекции на пол урока от старой корги не избежать. Уже смирившись со своей судьбой, Шаст прошёл мимо раздевалки и завернул в лестнечный проём. Поднявшись на нужный этаж, переступая через ступеньку, парень поплёлся искать нужную аудиторию. Как на зло, ту запихнули куда-тов конец самого заковырестого коридора и Антону пришлось потратить не мало сил, и времени, чтобы найти эту проклятую табличку «Кабинет обществознания. Валентина Павловна. 287». Перед тем как войти, парень вновь посмотрел на наручные часы и увидел там минутную стрелку между двойной и тройкой, а это означало лишь то, что опоздал он на тринадцать минут. Немного? Может быть. Достаточно, чтобы получить по полной программе? Вполне. Выдохнув для успокоения, Шастун костяшками указательного пальца, делая небольшие остановки постучал два раза, а за тем как можно тише нажал на дверную ручку. Дверь распахнулась и перед глазами парня показалась полная аудитория людей, а за своим столом, сидела преподаватель в своей фирменной светло-зелёной юбке и с указкой в тощей костлявой руке. Взгляд полный злобы устремился на ворвавшегося в её идиллию мальчика, прожигая в его лбу большую и глубокую дыру. Стоило ему сделать маленький шажок вперёд, чтобы прикрыть за собой дверь, как в этих опасных глазах блестнул свет огня. Антон замялся. Кажется, всё внимание сейчас было исключительно на нём, что делало его положение ещё более неловким. — аэ. извините за опоздание. Я могу пройти? — ну очевидно, что ответ «Нет». Голос был максимально тихим, как будто у всех присутствующих невероятно чувствительные уши и они не могут слышать ничего, кроме шёпота. Бабка скривилась от недовольства. В отличие от голоса Шастуна, нежного, немного бархатного и пугливого, её звучал абсолютно противоположно. Уверенно, громко, с каким-то старческим акцентом. Аж противно становилось. — Шастун! Это что ещё такое?! Да кто вам право дал опаздывать на мои лекции?! Умные слишком стали? Так можете тогда валить от сюда, а останутся лишь те, кто правда достоин учиться экономике! — старушка чуть ли не кипела от злости, словно нагретый чайник. Как же легко вывести её из себя. Тем не менее, чуть более спокойным голосом она добавила — проходи, но чтоб в последний раз такое поведение. В противном случае, я даже не задумываясь сообщу куратору. Не поверите, но вот на куратора Шастуну было насрать больше, чем на кого либо. Он парень не плохой, если нужно — прикроет, но и спуску не даёт. С опущенной головой, Антон беззвучно, словно пролетел, дошёл до своего места на всеми любимой последней парте. Длинное тело опустилось на неудобный стул, а на парту из портфеля легли тетрадь и тканевый пенал. Следом, появился и учебник. Всё это аккуратно лежало на краю стола, а поверх тетради, под пеналом так же лежал телефон. И только сейчас, парень решился оглядеть всех присутствующих. Кажется, с его персоны всё внимание вновь переместилось к бабке и это не могдо ни радовать. Лишь один взгляд заметил на себе Шастун и о боже, лучше было бы, если б Антон всю пару сидел уткнувшись носом в тетрадь, ведь на него смотрел тот, кто причинял боль одним лишь взглядом. Глаза цвета льда. Невероятно холодные и неприсупные, как кажется с первого взгляда, а на самом деле скрывают за собой столько злобы и боли, сколько нет ни у одного живого существа. Губы Попова были изогнуты в неровной ухмылке, которая означала что-то вроде «Сегодня на заднем дворе школы повеселимся». По спине снова пробежали мурашки. Стало как-то не по себе и Шастун поспешил скрыть свой взгляд в длином конспекте. А в голове была метель. Он понимал, что сегодня снова его изобьют и кинут одного. Хотя, к последнему ему не привыкать. Он всегда один. И даже когда рядом в кои то веки появляются.... родители..? Можно ли так вообще называть этих людей? Антон всё равно не чувствует себя кому-то нужным или любимым. Он позабыл про любовь. Она отвернулась от него, а парень ответил на это взаимностью... Незаметно пролетело время и прозвучала громкая трель звонка на пятнадцати минутную перемену. Все подорвались со своих мест и наплевав на орущую бабку, пытались толпой выйти из кабинета. И впрочем, кажется, Шаст был единственным, кто записал домашку, которую 100% спросят. Закинул всё быстро в чёрный портфель, парень расправил рубашку и направился в следующую аудиторию. Какая там дальше пара? Математика, прелесть какая. Сегодня явно не его день. Хотя, бывают ли вообще его дни? Не думаю. Остальные пары прошли вполне успешно. Антон больше не видел на себе взгляд Попова, а значит есть шанс, что тот забыл. Мало вероятно конечно, но шансы есть. Именно по этому, получив свою заслуженную пятёрку по истории, парень рванул к двери, по пути застёгивая рюкзак. А как же всё оболомалось, когда уже выбежав из этого душного и противного здания, Швстун увидел перед собой компашку Арсения. О нет, его дела плохи. Они были явно не в лучшем расположении духа. Бежать обратно? А смысл? Догонят и ещё больше дадут. Сдатья и терпеть? Неплохой вариант. Парень просто стоял и глазами полными ужаса смотрел на своих обидчиков. Но те, кажется медлить не собирались. Один из мужиков стал приближаться к Шастуну. Дыхание перехватило, когда его кто-то схватил за ворот, а ухо обволакивало горячее дыхание. И до боли знакомый голос. – Ну что, готов повеселиться? – на губах Арсения чувствовалась ухмылка наполненная ненавистью. – Эй, п-пожалуйста, не надо... – голос дрожал, впрочем как и всё тело. В голове крутились все возможные исходы, а взгляд бегал с одной скамейки на другую. Вдруг, послышался мерзкий голос одного из приятелей брюнета. – Эй ты! Что ещё значит не надо?! Мы потрепаться что ли с тобой пришли? – в этот момент, Попов своей накаченной рукой отодвинул того парнишку. – Ну чего ж вы так сразу на него? Отпустим сегодня, пусть порадуется жизни. – и Антон поверил. Он с надеждой в глазах посмотрел на одногруппника и ждал, пока его отпустят. – Эй, Арс, ты чего? – другой его напарник явно был в недоумении. Какого чёрта его веселье переносят? На это Арсений лишь посмотрел на него своим холодным взглядом. После чего, этот же взгляд одарил Антона. Было дико не комфортно под таким напором, но Шаст ожидал того, что сейчас он направился в общагу, а по дороге зайдёт в магазин. Внезапно, кто-то ронят его и голова чуть ли не касается асфальта, грозясь разбиться в дребезги, но чьи-то руки успевают его подхватить в нескольких сантиметрах от земли. – Пх, какой наивный мальчик. Правда поверил, что мы вот так просто тебя отпустим? Что ж, тебе стоит записаться на курсы "Как научиться не верить каждому слову". Хотя, что я такое говорю, тебе же даже на покушать не хватает денежек, о каких курсах идёт речь? – последнюю фразу, Арс проговорил с саркастическими нотками жалости в голосе, а после засмеялся во всё горло, как и его друзья. Шастуна потащили как можно дальше от входа в университет и кинули к стене за зданием. Его ещё даже не начали бить, а он уже еле на ногах стоял, странно, не правда ли? Воспользовавшись этим, один из парней схватил рюкзак Антона и кинул куда-то в сторону, от чего значок на рюкзаке расстегнулся и отлетел в противоположном направлении. В этот момент, на щеке парня появляется первая и наверное, самая сильная пощёчина, а в живот ударяют кулаком. Слышится громкий смех ребят. Кажется, им нравится процесс избиения Шаста. Только вот, что нравящегося они тут нашли? Никто не знал ответ на этот вопрос. Сегодня ударов было меньше, но они были сильнее. Всего одиннадцать, если учесть дёрганье за волосы. Нижняя губа оказалась разбитой и из неё текла алая кровь, которую Антон из последних сил, лежа на асфальте слизал пересохшим языком. Голова кружилась и дико болела, а смеющиеся голоса начали постепенно удаляться и становиться всё тише и тише. Всё закончилось. Наконец-то. Но сил не было. Не было возможности даже встать и просто доковылять до общаги. В голове Шаста всплыло обзывательство "слабак". Может, это и правда про него. Порой, парень уже начинает верить в слова Арса и его компании. Во все насмешки, оскорбления. Ему начинает казаться, что всё так и есть, что парни ничего не придумывают. Просто Антон отрицает факт этих плохих качеств и не желает их видеть. Как бы то ни было, сейчас была задача дойти до общежития. Думаю, не стоит уточнять, что поход в магазин Тоха снова откладывает на потом, а в своей комнате опять закажет какую нибудь не сильно дорогую пиццу или хачапури по аджарски. Пролежав ещё какое-то время на холодном бетоне, Шастун попытался встать и ого, какая радость, но с четвёртой попытки, он с помощью стены-верного-помошника поднялся на ноги. Это не могло ни радовать. Путь от университета до общаги был не длиным, однако, всё же не стоило в таком виде идти и пугать продавцов на кассе. Хотелось пить и в горле першило. Головная боль так и не отходит, а таблетки только дома. И ведь именно сегодня он и забыл, а так всегда носит. Большие кроссовки неаккуратно наступают в большие лужи, тем самым пачкая их грязной водой. Будем надеяться, что парнишка всё же дойдёт до общаги.