Золотой Дракон в Чанъане

С момента нахождения маски прошло три часа. Вадим стоял в подвале Управления расследованиями, и наблюдал, как местный «лекарь» изучает тело чиновника Вэй. Не то чтобы Вадиму хотелось за этим наблюдать, но того требовали формальности, да и так было надежнее — в его присутствии будет затруднительно что-то фальсифицировать. С отвращением, Вадим смотрел, как лекарь вытаскивает из тела стрелу — возможно, она может что-то поведать. Достав её, он аккуратно, стараясь ничего лишнего не задеть, положил её на лист бумаги, один из многих, расположенных на столе. Они бы пригодились, если бы в теле обнаружили другие инородные предметы. Однако, единственным таким предметом была, собственно, стрела. Вадим, посмотрев на отверстие от стрелы на шее трупа, подумал, какой неприятной была его кончина. Несмотря на то, что Вэй не был особо приятен Вадиму, такие происшествия были недопустимы, тем более в столице. Тем, что интересовало Вадима больше всего, был мотив — ведь «Доктора», согласно своей идеологии, убивали в основном коррумпированных чиновников и наместников. Чем же таким «прославился» несчастный чиновник Вэй, что его убили? Это предстояло выяснить. А пока, дождавшись письменного заключения лекаря, Вадим бодрым шагом пошел докладывать Императору, который пока не знал всех подробностей, в том числе о том, кто стоял за убийством. Это волновало Вадима больше всего — Император был очень чувствителен к теме «Докторов», и мог прийти в ярость при одном их упоминании. Но врать ему не стоило — это бы ему тем более не понравилось. Итак, глубоко вздохнув и продумав несколько вариантов действий на случай разных реакций Его Величества, Вадим, после объявления евнуха о своем прибытии, вошел в тронный зал. Император восседал на троне, нервно стуча пальцем о стол, стоявший перед ним. Немного в стороне от Императора, по разные стороны от ковра, ведущего к трону, за столами сидели его внуки — Алтан и Юма. Алтан был одет не в самый красивый из своих нарядов, но он был достаточно приличен для визита к деду. Юма же была при полном параде, как, собственно, всегда. На ней красовалось ярко-красное ханьфу, как на свадьбу; волосы были собраны в высокую прическу и украшены золотыми шпильками. Вадим прошел вперед, и, не доходя около метра до Принца и Принцессы, встал на колени и сказал: — Подданый приветствует Императора! Приветствую Ваши Величества! — обратился он к правящей семье. Император жестом приказал Вадиму встать: — Вадим, начинай доклад. Вадим встал. — Повинуюсь! Прибыв на место преступления, я обнаружил труп чиновника Вэй. Тело, в том числе лицо, сильно обгорело, личность удалось установить по находившейся рядом фамильной шапке семьи Вэй; также, медицинская экспертиза в Управлении расследованиями подтвердила личность по росту и складу фигуры чиновника Вэй. Через некоторое время подошел взвод городской стражи, двадцать человек, не считая командующего. Я отправил десять из них заниматься телом и толпой, остальных я повел в резиденцию. Там мы нашли множество других обгоревших тел — слуги и семья Вэй. К сожалению, выживших мы не обнаружили. Зайдя в главные покои, мы нашли… И тут Вадим неожиданно для самого себя запнулся. Он не был трусом, нет. Но вызвать гнев Сына Неба в его планы явно не входило. Император с недоумением смотрел на Вадима. Он вскинул бровь и спросил: — Вадим? Что такое? Вадим вздохнул, и посмотрел на Алтана, который также не понимал, в чем причина запинки. Вадим подумал — «Сейчас начнется веселье». — Мы нашли маску ворона. В тронном зале повисла тишина. Император и Алтан с вытаращенными глазами смотрели в пустоту. Юма же была на удивление спокойна и умиротворенно пила налитое в чашу вино. Через пару минут молчания, Император прошипел: — Вадим. Повтори, что вы нашли? — Отвечаю Вашему величеству. Мы нашли маску ворона. Император, немного вздрогнув, откинулся на спинку трона. Молчание возобновилось. Первой заговорила Юма. — Главнокомандующий, Вы считаете, что эта маска может иметь прямое отношение к Докторам? Император зыркнул на внучку, но ничего не сказал. Вадим ответил. — Да, Госпожа. Я так считаю. Вадим исподлобья зыркнул на Императора. По выражению его лица было сложно понять, о чем он думал, но явно не о хорошем. Вдруг, Император схватил стоявшую на столе каменную чернильницу и со всей силы кинул её в сторону Вадима. К счастью, она пролетела мимо, чудом не задев его голову. Вадим тут же поклонился, прижав лоб к полу — иногда, ради того, чтобы выжить рядом с Сыном Неба, надо в какой-то степени унизиться. Император истерично заорал: — Десять лет! Десять лет я лишал головы всех, кто смел говорить о них! И теперь, Принцесса и Главнокомандующий моей гвардии заикаются о них перед моим троном! Что я должен сделать с вами?! Казнить?! Вадим, обдумывая что сказать, молча пялился в пол. Поэтому он не увидел, как Принцесса Юма элегантно поднялась из-за стола, и, поправив юбки, встала на колени перед троном— менее уничижительно, чем это сделал Вадим — и заговорила. — Ваше Величество, прошу, не злитесь. Я лишь хотела, чтобы Вадим констатировал факт. Неприятный, но факт. Чем казнить нас, может, стоит наконец уделить этому делу внимание и разобраться раз и навсегда? Прошу Ваше Величество все обдумать. Закончив говорить, Юма поклонилась. Её дед лишь уставился на принцессу не самым доброжелательным образом. Однако, немного подумав и успокоившись, он вздохнул и расслабился, поставив локти на стол и положив лицо на ладони. Юма и Вадим продолжали кланяться. Тишина стояла ещё какое-то время, пока её не прервал до этого смотревший в пустоту Алтан. Принц подошел к сестре и встал на колени рядом с ней. Он заговорил. — Ваше Величество. Я понимаю, Вам крайне неприятна эта тема. Но прошло так много времени, а дух нашей матушки, старшей Принцессы, наверное, так и не упокоился с миром. — сказав это, Алтан переглянулся с Юмой, — Как её любящий сын, я прошу Ваше Величество провести расследование и наказать всех виновных как в смерти чиновника Вэй, так и в смерти старшей Принцессы. Алтан поклонился, коснувшись лбом пола. Император, подняв голову и поморгав, задумался. И снова в зале повисла тишина. Император стучал по столу пальцем и обдумывал все, что услышал. Спустя какое-то время, он протер глаза и с тяжестью на сердце сказал: — Может, вы двое в чем-то правы. Понимаю, вы беспокоитесь о душе матери, это приписывает сыновний, да и дочерний долг. Я тоже не хочу, чтобы дух моей дочери прибывал в смятении. Так и быть. Я прикажу начать расследование.