Я рядом, или как променять Флаффтобер на Райтобер

      Жери знал, бесконечно можно смотреть на три вещи: как горит огонь, как течёт вода и как сын плотника, капитан артиллерии Рауль Шеваль пытается уговорить генерала на очередную военную авантюру. Это была смесь рунитской комедии и эллинской трагедии — в общем, обычная руанская постановка на театре военных действий. Генерал де Жерон мялся и пытался что-то аргументировать, заламывая руки, но молодой южанин Рауль, активно жестикулируя, убеждал в целесообразности своей идеи. Громко взывал к логике и прочим наукам, клялся, божился — иными словами, делал всё то, что делают южане в Руанском королевстве тысяча восемьсот седьмого, чтобы выжить. Это было безрассудством, но это было весело.       — Руанская корона, я разорюсь! — стонал генерал, подписывая бумагу.       Перо в его руке смотрелось как сварливая, но покорная жена, хотя подпись всё равно выходила грустной. Ещё десять тысяч франков на инженерные работы. Де Жерон не верил в удачу капитана, но других вариантов у него не было. Он не умел летать, а иначе взять укреплённую цитадель было невозможно. Сын плотника придумал другой план.       — Поляр-Этуаль будет наша, и мы наконец-то выбьем Букунцев с Адама! — как сумасшедший скалился Рауль и, салютуя к белой двууголке, спешил в сторону интендантской осадного лагеря.       Ржание лошадей и запах пороха действовали на него, как валерьянка на кота, и на этот марафон по лагерю тоже можно было смотреть вечно.       — Они недооценивают мощь артиллерии и сапёров! — его брови стремительно сходились, тут же отталкивались друг об друга и возносились вверх от сверкающих карих глаз к густым чёрным волосам. — Но мы им покажем, тысяча чертежей и один маленький чертёжик!       Жери нежно кивал, не понимая одно — он влюблён в это южное солнышко или просто не может оторвать взгляд из-за интереса? Авантюры Рауля никогда не кончались скукой, всегда это был либо взрыв, либо прорыв. Война за наследство Первого Рейха шла всего год, а друг юности уже успел зарекомендовать себя перед командованием. Да, не с лучшей стороны, ну и что? Зато слава о нём ходила по всему лагерю. Офицеры шарахались от капитана, особенно когда он, размахивая двууголкой, просил в долг на снаряды и порох. Про его любовь к мулам ходили нехорошие анекдоты, но Шеваль плевал на них и всегда таскал за артиллерийским обозом сотню другую упрямых, как и он, четвероногих.       — Нам повезло, что наши враги Букунцы… Верлинцы бы сразу прикрыли пути снабжения, — обронил лейтенант Жери, разглядывая скалистый склон и видневшуюся у входа в бухту победоносную вражескую эскадру под красно-жёлтыми знамёнами.       — У них император выше таких подлянок! — парировал Рауль и, раскинув руки, словно обнял высокие стены и валы с батареями морской цитадели. — Уже завтра наш королевский стяг будет реять на первой линии обороны! Вива ля Лотарингс! Вива ля Руан!       Жери усмехнулся. Он был бы счастлив доложить об этом командующему. «А ведь будто вчера ещё обдирали груши в аббатстве и носились по лесу…» Эту мысль сопровождала другая, тёплая и мягкая: «Ты повзрослел, а он…»       Лейтенант поднял взгляд и заглянул в глаза капитану. Тот, злодейски смеясь, по-торгашески потирая руки, следил, как караваны мулов, нагруженных снаряжением, несут к подножию его батарею, его контр-цитадель.       …генерал де Жерон, широко открыв рот, следил как Поляр-Этуаль утопает в пороховом дыме и огне зажигательных снарядов. Над башней первой линии букунской обороны реял бело-синий флаг руанского королевства. Авантюра удалась. Жери с превеликим удовольствием следил, как генерала откачивают и отпаивают содовой, хотя это и было скучным зрелищем в сравнении с изменившимся пейзажем. Цитадель напоминала свадебный торт аристократов, на котором уже задули свечи. И кто задул? Лейтенант вновь с замиранием сердца прижал линзу подзорной трубы к глазу.       На двух горных хребтах по обе стороны бухты высились округлые трёхэтажные башни, ощетинившиеся орудиями и вращающиеся словно чёртово колесо или карусель. «Ты повзрослел и поглупел, а он, оставшись ребёнком, стал гением!» — Жери улыбался, как сумасшедший, наблюдая одно за другим стреляющие орудия в этих, словно игрушечных крепостях.       Они возникли точно из ниоткуда, как сад из сказки, всего за одну ночь встали на скалах, преграждая вход в бухту и снабжение гарнизона крепости. Они заглушили вражеский флот непрерывным огнём, а в это время цитадель букунцев загоралась всё новыми и новыми жадными языками. Командование с обоих сторон недооценили артиллерию и мулов.       — Ваше Превосходительство, идея капитана Шеваля оправдала себя. Мулы и вправду смогли без труда доставить все материалы для батарей по его чертежам, через скалистую местность, а отвлекающий манёвр в виде подкопа под главную башню усыпил внимание гарнизона, — сухо отчеканил полковник Морране и, чиркнув взглядом по лейтенанту, с вынужденным уважением добавил: — Южане умеют удивлять!       — Дева Мария, король не простит мне такой Виктории… — простонал де Жерон, которому надоело отчитываться, что в его штабе есть южная бестия, умеющая убеждать и побеждать. И ладно бы из дворян, но простой учитель, сын плотника…       Жери кошкой взобрался на расколотый, как ореховая скорлупа бастион Поляр-Этуаля. Там, среди трупов в красных мундирах и перевёрнутых лафетов сидел он — безрассудство в чистом виде, Рауль Шеваль. Сидел и обнимал древко знамени. Глаза его всё ещё были как у сумасшедшего, а улыбка счастливого ребёнка даровала надежду на новые милые шалости на Букунском фронте Адамовой войны.