Интермеццо

Стратегию они обсуждали, завтракая блинчиками, которые Кроули со знанием дела пожарил на индукционной плите черной матовой кухни с открытой планировкой. К облегчению Анафемы и досаде Азирафаэля, его убедили накинуть короткий черный халат. Пора с этим завязывать, думал Азирафаэль, сбрызгивая лимоном идеально сложенный треугольник. Совмещать блинчики и рабочие встречи. Будет обидно, если его любимая еда навеки омрачится ассоциацией с сердитой Анафемой. — Что мы вообще должны были сегодня снимать? — спросил ее Азирафаэль. — Вы должны были быть в церкви Святого Эдмунда. — В церкви? — Ах да. — Кроули шлепнул последний блинчик на собственную тарелку и присоединился к остальным за столом. — Церковь. Совсем об этом забыл. — Да ты что. — Анафема вытащила телефон и открыла календарь Азирафаэля. — Уэнслидейл из кожи вон лез, чтобы забронировать ее на все утро. Судя по всему, викарий очень не хотел разрешать тебе там сниматься, Кроули. Из-за твоей репутации. — Да ладно, это опять из-за сатанинского культа? Пятнадцать лет прошло! Азирафаэль поперхнулся чаем. — Сатанинского культа? — Не важно, — продолжила Анафема. — Он постарается договориться о другом времени, и на сей раз тебе лучше проверить свой календарь, в который я исправно вношу изменения, автоматически приходящие на твой телефон, в приложение на главном экране, которое я сама туда установила. Она нагнулась вперед и угрожающе улыбнулась. — И если ты пропустишь еще хоть одну встречу, мне придется включить уведомления. Они будут пищать, и тебе это не понравится. Азирафаэль решил откусить кусочек побольше. Объеденье! Надо почаще оставаться тут на ночь. Еще бы его агент перестала угрожать ему писком, было бы совсем замечательно. Кроули примирительно поднял руки. — Слушай, мы же не специально проспали. Мы вчера просто буквально затрахались… — Кроули! Азирафаэль и не подозревал, что способен так быстро краснеть, но кровеносные сосуды взялись выражать его смущение с завидным энтузиазмом. Кроули, как обычно, не демонстрировал ни капли стыда. — Прям со всем пылом. Сами знаете, как это бывает. Анафема снова фыркнула. А потом опять, и опять. — И давно это у вас происходит? — поинтересовался Ньют, перекрывая ее кудахтанье. — Десять дней, — сказал Кроули одновременно с тем, как Азирафаэль произнес: — Почти месяц. Они замерли, не донеся вилок до ртов, и уставились друг на друга. — Ты считаешь с Глайндборна? — спросил Кроули. — А ты нет? Анафема стукнула кулаком по столу. — Я так и знала, что в Глайндборне что-то случилось! — Еще как случилось, — подмигнул Кроули, — но это была скорее разминка, не так ли? — Избавьте меня от подробностей. — Анафема выглядела совершенно измученной, что в компании Азирафаэля случалось нередко. — Мне все равно, обжимались вы на пледе для пикника или в оркестровой яме перепихнулись. Мне не интересно. — Мне чуть-чуть интересно, — промямлил Ньют и отправил в рот еще один кусочек блина. — Вот только, Кроули, я думал, ты ненавидишь Азирафаэля. За ту историю с отзывом. — Что ты, какая ненависть. Я просто считал его напыщенным, высокомерным ублюдком, который наживается на чужом творчестве, потому что не хватает фантазии придумать что-то свое. — Ты мне льстишь, милый. Азирафаэль кокетливо похлопал ресницами, глядя на Кроули, но все же заметил, как изумленно переглянулись Ньют и Анафема. Что ж. Он их не винил. Он сам не мог поверить, что провел ночь с Энтони Кроули. Уже второй раз. Но некоторым коням не стоит заглядывать в зубы, и это как раз такой случай.

***

В итоге они решили придерживаться той же стратегии, которой Кроули с Азирафаэлем следовали до сих пор. Не выставлять свои отношения напоказ перед съемочной группой и «Наверху» и разобраться со всем после окончания съемок. — Если к тому времени все останутся живы, — заключила Анафема на полпути к выходу из квартиры. — Серьезно, Азирафаэль, ты и он? Секс, должно быть, во всех смыслах убойный. — Чудом остаемся живы, — отозвался Кроули, поднимаясь за спиной Азирафаэля. — Валите уже, у нас большие убойные планы. — Кроули! Прости, дорогая. Но Анафема уже тащила Ньюта по лестничной клетке, оба давились смехом. — Что ж, могло быть и хуже, — шепнул Азирафаэль. — Что теперь? Он, конечно, надеялся на повторение прошлой ночи. Может, в этот раз Кроули будет привязан к кровати, а Азирафаэль сведет его с ума черепашьей скоростью, пока тот не взмокнет, бранясь и моля о пощаде. И когда двери лифта, звякнув, закрылись за их агентами, Кроули многообещающе сжал его плечо. Но обернувшись, Азирафаэль наткнулся на отсутствующий взгляд, будто тот его вовсе не видел. Стало даже немного страшно. — У меня… — прошептал Кроули хрипло и ломко. Азирафаэль узнавал этот взгляд. Иоганн выглядел точно так же перед тем, как заблевать ужином все самые маркие поверхности в доме. Может, блинчики не улеглись? — Что у тебя? Что такое, Кроули? Живот заболел? — У меня… — повторил он. А затем резко развернулся и унесся обратно в квартиру. Азирафаэль с грохочущим сердцем поспешил вслед за ним. Кроули толкнул какую-то дверь, но за ней была совсем не уборная. Вместо нее была комната, которую Азирафаэль прежде не видел. Она была маленькой и тесной, почти всю стену напротив входа занимал большой стол. На нем в ряд стояло три монитора, а рядом расположились MIDI-клавиатура и микшерный пульт. — У меня появилась идея для цикла, — произнес Кроули всё тем же странным тоном, включая компьютер, и вся конструкция загудела встроенными вентиляторами. Азирафаэль привалился к двери и скрестил на груди руки. — Господи, ты меня до смерти напугал! Кроули сел за стол и подобрал пару обитых кожей наушников. — А? Прости, приятель, э-э, займи себя пока чем-нибудь, мне надо это записать. «Приятель», — буркнул Азирафаэль, закрывая за собой дверь. Наверно, с композиторами вечно так. Вообще, горячо, конечно, ничего не скажешь, — наблюдать такой острый, почти физический приступ вдохновения. Хотя, разумеется, если Кроули спросит, он будет всё отрицать. Может, он потом его поотвлекает, когда Кроули запишет всё, что хотел, на это свое… оборудование, или что он там делает. Наверняка Азирафаэль поместится под этим столом, встав на колени. Посмотрим, сколько Кроули вытерпит, прежде чем сорвет наушники и утянет его в спальню. Или возьмет прямо там, в окружении электрогитар и четвертьдюймовых кабелей. И все-таки Азирафаэль не хотел сильно пакостить. В течение следующего часа он честно нашел, чем заняться. Он принял душ в роскошной ванной, отделанной синим кафелем, оделся и засел на кухне, попивая чай и доедая утренние блины. Из студии не доносилось ни звука. Вероятно, она была звуконепроницаемой. И разве это не открывает целый кладезь возможностей? Дав Кроули достаточно времени на то, чтобы записать всё, что навеял ему порыв вдохновения, Азирафаэль сложил тарелки в посудомойку, вытер со стола и приготовился его удивить. Но прежде, чем он успел привести свой план в исполнение, дверь распахнулась и сам Кроули, покачивая бедрами, вышел из студии с такой широкой улыбкой, что у Азирафаэля подкосились колени. — Фелл, ты еще тут! — Ну конечно я тут. Но знаешь что, если ты планируешь и дальше ловить приступы вдохновения в моем присутствии, заведи для меня книжную полку. Эти голые стены меня убивают. Кстати об этом… Он поставил кружку на стол и поднялся, распуская пояс на халате Кроули. Тот взял его за руки. — Не сейчас. Мне надо кое-куда съездить. — А. Азирафаэль старался не показать разочарования. Наверное, ему придется уйти? Мешать не хотелось. Но Кроули поднял его руки к губам и поочередно поцеловал ладони. — Не хочешь прокатиться в Оксфордшир?

***

Хотел ли он прокатиться в Оксфордшир, было не важно, потому что отказаться от приглашения Азирафаэль, конечно, не мог. Так что он поспешил предупредить миссис Пирсон, что снова задержится, искренне намереваясь по возвращении отблагодарить ее бутылкой вина и извиниться перед кошками огромной порцией лакомств и долгой игрой с их любимой тряпичной мышкой. В пути они, по настоянию Азирафаэля, слушали девятую симфонию Шуберта. — Мне всегда казалось, что это идеальная музыка для машины, — пояснил он, когда они наконец вырвались из лондонских пробок на А40. Кроули снял руку с руля, чтобы махнуть в сторону Азирафаэля. — Ну ты чудак. Что тут может навести на мысли о машинах? Когда ее написали, машин еще даже не изобрели. — А я думаю, сам Шуберт не нашел бы лучшего места для прослушивания своих шедевров. Кроули пару раз открывал и закрывал рот, а потом бибикнул на очередного водителя в среднем ряду. Азирафаэль нахмурился, увидев указатель, сообщающий, что до места назначения им еще ехать и ехать. — А зачем нам, собственно, в Оксфорд? Если тебе что-то нужно в университете, то мог просто попросить меня. У меня там все еще прекрасные связи, я один из самых успешных выпускников музыкального факультета за последние двадцать лет… — Мы едем не в Оксфорд. — Да? Но ты же сказал… — Мы едем в Тадфилд. Это деревушка к востоку от Оксфорда. С неплохим пабом. Если хочешь, можем там пообедать. У них отличные домашние пироги. Азирафаэль убавил громкость третьей части. — Кроули, ты же не везешь меня в оксфордширскую деревушку за пирогами? — Э-э, нет. Вообще-то, это по поводу камерного ансамбля. Не знаю, заметил ли ты, но он несколько нетрадиционный. — Быть не может. Кто там у тебя, рояль, скрипка, виолончель, волынка и электрогитара? Азирафаэль пересчитал их по пальцам одной руки. — Сопрано еще, — добавил Кроули. — Точно, как я мог забыть. — Ну так вот, недавно я осознал, что в этом составе кое-кого не хватает. — Дай угадаю. Окарины? Свистка? Или, может, казу? Кроули нахмурился, будто всерьез раздумывая, не добавить ли в ансамбль казу. — Не. Скоро увидишь. А пока молчи и слушай своего Шуберта. Вскоре они въехали в Тадфилд. Он казался до странного знакомым, хотя Азирафаэль был уверен, что прежде здесь не бывал. Просто он страшно напоминал любое другое провинциальное пристанище консерваторов. Вообще-то, он был точь-в-точь его родной городок в Суссексе. На центральной улице было полно магазинчиков, которые бы давным-давно выкупили корпорации, если бы местные жители не считали поддержку малого бизнеса своим гражданским долгом. У одного из таких магазинчиков Кроули затормозил. «У герцога» — значилось на вывеске, без какого-либо пояснения о том, что здесь продают. Впрочем, одного взгляда в его окна было достаточно, чтобы ответить на этот вопрос. Виниловые пластинки выставлялись на полках подобно трофеям. Некоторые имена Азирафаэль узнавал. Дэвид Боуи, Мик Джаггер, Нина Симон… Но не успел он толком разглядеть витрину, как Кроули схватил его под локоть и потащил к деревянной входной двери. Внутри магазина было темно и пыльно, и слишком тесно из-за полок и столов, заставленных пластинками. Воздух был сухим, а из динамиков тихонько лязгало гитарное соло. Короче говоря, на звук, цвет и запах именно так Азирафаэль и представлял себе винтажный магазин пластинок в элитном городишке под Оксфордом. Он чуть не налетел на стеллаж с семидюймовыми синглами. — Есть тут кто? — крикнул Кроули. И добавил тише: — Жопы ленивые. — Я всё слышу, — донесся из глубины магазина замогильный голос, и откуда ни возьмись появился бледный черноглазый блондин с недовольным оскалом. Кроули при виде него чуть поморщился. — Хастур. Давно не виделись. Мужчина глядел прямо на Азирафаэля. — А ты еще кто, на хрен, такой? Азирафаэль натянул профессиональную улыбку и подал руку. — Доктор Азирафаэль Фелл. Я музыковед и музыкальный критик, и… — Это не ты тот мудак, что прикончил его карьеру? Азирафаэль опустил руку. Кроули сделал широкий, но в общем-то бессодержательный жест. — М-м, ну короче. Хастур. Я вообще-то к тебе. И к Лигуру. Он здесь? Хастур, все еще не сводя взгляда с Азирафаэля, дернул головой в сторону подсобки, которую отделяла от основного пространства черная занавеска. — Пойдем, Фелл. Кроули взял его за руку, и Азирафаэль с ёкнувшим сердцем осознал, что они этого прежде не делали. Не держались за руки. Здравый смысл умолял отнять руку и напомнить Кроули, что им следует вести себя осторожнее до конца съемок. Но другая его более эгоистичная часть заметила, что это, вообще-то, довольно приятно. Тяжелый взгляд Хастура проводил их в подсобку, а за ним с некоторой задержкой последовал и сам Хастур. Здесь было тесно и грязно. За столом, равнодушно глядя в экран компьютера, сидел темнокожий мужчина в кожанке, в каждой черте его лица читалась незамутненная скука. Он даже не поднял глаз, когда они вошли. — Пресмыкающийся полоз обратно приполз, а? — Лигур. Само очарование, как обычно. Кроули отпустил ладонь Азирафаэля и скрестил руки на груди, прислонившись к косяку. Наверняка он думал, что выглядит круто. — Ну… как дела? Пластинки еще продаются? Заметил в витрине подписанную Siouxsie. Думаю, может, себя побаловать. — Чего тебе надо? Голос Хастура раздался из-за их спин, и Азирафаэлю резко захотелось сбежать. Но Кроули не слишком впечатлили двое этих, наверное, самых страшных мужчин во всем Тадфилде. Он казался в худшем случае слегка нервным. — Просто зашел поздороваться. Хастур хрюкнул. Лигур фыркнул. Даже Азирафаэль не удержался от хмыканья. — Ладно, — сдался Кроули. — Я пришел спросить, не захотите ли вы снова со мной поработать. Всего на один концерт, в составе камерного ансамбля. Лигур провернулся в своем кресле с угрожающим скрипом. — Мы тебе не сраные Blues Brothers, приятель. — Да, — добавил Хастур, — не хватало нам опять попасться на твою удочку. Всё, проваливай. Азирафаэль заломил руки. Когда Кроули предлагал прокатиться до Оксфордшира, он точно не упоминал ничего о недовольных, ужасно одетых хозяевах магазина. — Кроули, давай просто уйдем, ладно? Что ты там говорил о пирогах? Внезапно оскал Лигура обернулся улыбкой, что каким-то образом оказалось еще хуже. — В «Жабе и Ящерице» прекрасные пироги. Мой любимый — с курицей и пореем. — Я предпочитаю с мясом и почками, — сказал Хастур. Лигур энергично кивнул. — И обязательно возьмите разливной эль. — Он очень вкусный, — согласился Хастур. — Всё местного производства. — Чудесно, — слабо выдавил Азирафаэль. — Что ж, приятно было познакомиться. Он схватил Кроули за руку, раз теперь они так, видимо, делали, и потянул его из подсобки в главное помещение. — Но вы подумайте! — крикнул Кроули, теперь определенно отчаявшись. — Вы знаете, где меня искать.

***

— О чем ты только думал? За почти три месяца с начала проекта Азирафаэль явно недостаточно часто задавал Кроули этот вопрос. Он отпил глоток местного эля, который для эля, надо признать, был вполне сносным. Кроули уже выпил полпинты. Пирог еще даже не подали. — Я думал о том, что мне нужен клавишник и ударник для этого идиотского вокального цикла, и я, так уж вышло, знаю двух музыкантов, которые когда-то были вполне счастливы делить со мной сцену. В смысле, до того, как я все похерил. Очевидно, они этого еще не забыли. Вот оно как. Теперь все стало на свои места. — Так это бывшие участники твоей группы? — Разумеется. Ну, двое из них. Басист переехал в Австралию. — И они хорошо играют? Кроули приподнял брови. — Фелл, ты вообще хоть что-нибудь у нас слушал? Смотрел наши видео? Записи выступлений? Азирафаэль покраснел и помешал свой эль зубочисткой. Почему пиво не подают с зонтиками? Или хотя бы с оливками. — Да как-то не представилось шанса. — Интересно, потому что ты все утро провел в моей квартире, и я точно знаю, что у меня на полке в гостиной стоит вся наша дискография, прямо рядом с проигрывателем. Азирафаэль покраснел гуще, выгибая шею в поисках официанта с полным пирогов подносом. Не найдя его, он вновь повернулся к Кроули. — Прости, дорогой. Мне действительно стоило хотя бы послушать твою музыку. Очень бесчувственно с моей стороны. — Это не бесчувственно. Это просто халатность. Ты исследуешь творчество музыканта в документалке и даже не ознакомился с его предыдущими работами. Особенно уязвляло то, что он был прав. И ведь Азирафаэль умел проводить исследования. Ученая степень это доказывала. Ужасно стыдно. — Не суть, — продолжил Кроули, и, несмотря на резкие слова, на его лице не было и следа обиды, — если бы ты подготовился, то знал бы, что Лигур играет на синтезаторе едва ли не лучше всех в этой стране. На клавишах он просто волшебник. Гениальная техника, и креативности не занимать. Идеальное сочетание. — А Хастур? — Ну… Он в лучшем случае посредственность. Хотя это все равно лучше любого литаврщика. Но от барабанщика много не требуется. Когда мы начинали, только у него были водительские права, так что мы решили его оставить. Наконец появился официант с двумя тарелками пирога. Азирафаэль с благодарностью встретил свою, завозившись с приборами, завернутыми в бумагу. — Каково это было, вначале? — Играть? Азирафаэль кивнул. Кроули подпер подбородок рукой, совершенно позабыв о еде. — Да охеренно. Только представь: тебе семнадцать, ты на сцене, а из зала кричат твое имя и подпевают… Сперва было тяжко. Готик-рок был не особенно популярен двадцать лет назад. Но мы это исправили. Он снова стал на слуху, на несколько чудных лет. Он помрачнел и наконец придвинул к себе тарелку и принялся за пирог. Азирафаэль понял, что лучше оставить расспросы. Они ели в тишине, и это было здорово. Может, после завершения съемок они продолжат так делать. Ходить в паб пообедать. Устраивать однодневные вылазки в такие деревеньки неподалеку от Лондона. Пирог с курицей и пореем был восхитителен, такой уровень кулинарного мастерства наводит на мысли о старых добрых деньках, которых, в общем-то, никогда и не было. С ним даже эль показался вкуснее. Кроули проглотил весь ланч в своей обычной манере — одним махом. Едва распробовав. Стало как-то даже обидно за повара. Пару минут спустя он поднял взгляд и склонил голову набок. — А ты когда-нибудь выступал? — В некотором роде. — Азирафаэль сел ровнее. — Но я обычно смотрел в противоположную сторону. И совсем недолго. Я же дирижировал студентами, помнишь? Кроули хмыкнул. — Точно. Вместо того, чтобы самому освоить какой-нибудь инструмент, ты просто помыкал шестью десятками музыкантов и собирал за это все почести. — Между прочим, дирижер не только распоряжается. — Хотя это у тебя хорошо получается. Они оба склонились над столом так, что их лица разделяли всего несколько дюймов. — Ты пока даже не представляешь, насколько, — прошептал Азирафаэль. — Я так могу раскомандоваться, что ты голову потеряешь. Будешь дрожать как осиновый лист и все равно просить продолжения. И дирижерская палочка мне для этого не нужна. У Кроули перехватило дыхание. Его взгляд метнулся к губам Азирафаэля. — Что ж, может, когда мы вернемся в Лондон, ты мог бы… Их прервала внезапно возникшая над столом тень. — Нам заплатят? Кроули и Азирафаэль отскочили на свои места, как магниты с одинаковым знаком. Хастур стоял рядом с таким отвращением на лице, которое ясно давало понять, что он старается как можно скорее забыть о властной стороне Азирафаэля. — Что? — За концерт. С другой стороны стола появился Лигур, и у Азирафаэля сложилось отчетливое впечатление, что они запланировали свое наступление в такой манере нарочно, чтобы их запугать. Это сработало. Азирафаэль вжался в кресло. Хотя Кроули, похоже, все еще был несколько увлечен идеей позволить ему покомандовать по возвращении в Лондон. — Э-э, — он помахал рукой в воздухе. — Почти нет. Не то, к чему вы привыкли. Это скорее услуга старому другу, и всё. Хастур оскалился на Азирафаэля. — Этот тоже играет? Журналюга подлючий? — О, нет, — сказал Азирафаэль. Скорее даже пискнул. — Я просто документалист. Лигур рассмеялся — совершенно ужасающий звук. — Какая прелесть. Да ты и котенком не покомандуешь! На тот момент Азирафаэль был склонен согласиться. — Ну да ладно, — продолжил Хастур. — Мы в деле, оба. Сыграем вместе еще разок.