Primum non nocere

Наконец-то больничный закончился и можно выйти на работу. Зря она сомневалась, ее действительно ждали и рады были видеть. За время ее отсутствия, дела шли нормально, Аксенов об этом позаботился. Да и вообще всячески заботился о самой Тутберидзе, в той мере, в какой она позволяла. Слишком не открывалась, но и откровенно не отталкивала. И если жизнь вошла в привычное рабочее русло и внешне все вроде было как прежде, то внутренне Этери была разбита, несмотря на то, что поклялась себе больше никогда не думать и не вспоминать Женю. Но легче сказать, чем сделать. Днем, на работе еще удавалось как-то отвлекаться. Хотя порой ее настроение скакало от состояния — «придраться и наорать на всех», по причине, а часто без, до полной апатии и безразличия. Но самыми тяжелыми были вечера и ночи. Возвращаться в квартиру, где каждая мелочь напоминала о той, что бросила, предала — невыносимо. Казалось здесь до сих пор витает аромат ее духов, от которого блондинка задыхалась, настежь открывая окна, желая выветрить, хотя это все было только в ее голове. Порой у нее не было никаких сил, просто сидеть на диване уткнувшись взглядом в одну точку. Не могла думать о Жене и не думать тоже не могла. За такое относительно короткое время, девушка прочно поселилась в ее сердце, проросла до самых глубин. А своим уходом разбила это самое сердце, оставив зияющую черную дыру, в которую ее засасывало, выкачивая все жизненные силы. Не хотелось ничего, казалось, что не было никакого просвета впереди, только темная безысходность. Кто бы мог подумать, что такую сильную женщину, каковой она себя по праву считала, могла сломать хрупкая девушка. Иногда становилось настолько невыносимо, что оставалось только напиться, чтоб хоть немного заглушить душевную боль. Это мало помогало, потому что истерика накрывала с еще большей силой. И вопрос «почему?», срывая голосовые связки, выкрикивался в пустоту квартиры, оставаясь без ответа, только пугая Мишель, что забиваясь в диванные подушки, жалостно и испуганно смотрела на страдания хозяйки. А ночи, кто бы знал, как она теперь боится ночей и засыпать. Сны, настолько реалистичные, в которых она чувствует тепло жениной кожи, ее тихий смех, видит мягкую улыбку и абсолютно влюбленный взгляд, там где они были невероятно счастливы, разрывают ей душу, когда проснувшись она понимает, что это всего лишь сон. Или те, где Женя уходит, молча. При этом она всегда видит только спину. Пытается звать девушку, догнать. И когда все же догоняет и разворачивает к себе, то у той никогда нет лица, только белое пятно. И что бы ей не снилось, заканчивается все одним, слезами в подушку, крепко стиснув зубы, сквозь которые все равно прорываются отчаянные рыдания. Вот и сегодняшний вечер мало чем отличался от многих предыдущих, счет которым она уже потеряла, так как все они слились в один сплошной день сурка. Переодевшись и сделав себе имбирный чай с лимоном, что-то горло побаливало, присела в гостиной на диван, куда тут же запрыгнула Мишель, положив свою мордочку на колено блондинке, всматриваясь в ее лицо глазками-бусинками и пытаясь различить в каком та настроении. — Что, кнопочка, переживаешь за меня? — потрепав собачку за ушком, спрашивает женщина. — Все будет хорошо. Она замечала все это время, что Мишель часто оглядывается по сторонам, как будто кого-то ищет и не находя, становится грустной. Этери прекрасно знала, кого искала и ждала эта кнопка, но помочь ничем не могла. Им придется обеим привыкать жить без Жени. Отпивая глоток чая, ее вдруг накрывают воспоминания. — Этери, нужно выпить это лекарство, открой пожалуйста ротик, — вот уже несколько минут как ребенка уговаривает брюнетка. — Жень, не так уж сильно я болею, — говорит женщина, при этом заходясь приступом кашля. — И вообще оно противное. — Тери, ты как маленький ребенок, — несмотря на упертость блондинки, девушку даже умиляет ее вид, в уютном домашнем костюме и теплых носках, сидит на диване, поджав ноги по турецки и сложив руки на груди. На лице выражение детской твердой уверенности, что пить противное лекарство она не будет. — Если будешь хорошей девочкой и выпьешь его, получишь поощрение, — хитро улыбается Женя. От тона, каким девушка это сказала, от чертиков, что пляшут в ее карих глазах, внутри у блондинки все тает и трепещет. Открыв рот, все же позволяет влить в себя лекарство и тут же получает нежный поцелуй в шею, затем в линию нижней челюсти и наконец слегка касаясь губ. — Ты мое самое драгоценное сокровище, — оторвавшись, тихо говорит Женя, поглаживая женщину по щеке, — никому тебя не отдам и всегда буду рядом. — Всегда-всегда? — накрывает девичью ладонь своей, прижимаясь щекой еще ближе. — Всегда-всегда, — шепчет Женя, нежным поцелуем касаясь губ. В груди больно сдавило, дышать стало трудно, из горла вырвался хриплый крик, больше похожий на рык раненного зверя, а в стену полетела чашка с недопитым чаем. Испугавшись, Мишель выбежала из комнаты. Этери уже мало себя контролировала, хватала все, что только попадалось под руку — вазы, декоративные фигурки, рамки с фотографиями, книги и с криком швыряла об стены. Истерика накрыла с головой, слезы неостановимым потоком лились из глаз, от сдавленных рыданий болела грудная клетка. В какой-то момент все силы покинули ее и она безвольно свернувшись на диване калачиком, уже просто тихо плачет, слегка вздрагивая, уткнувшись в колени и чувствует как теплый шершавый язычок лижет ей руки. Подняв заплаканные глаза, видит Мишель, что пришла утешить хозяйку, как может. Прижав к груди маленькое тельце, уткнулась ей в шерстку, все еще всхлипывая. Единственное существо что любит ее просто так и никогда не предаст. Только она у нее и осталась. Открыв глаза, с удивлением отметила, что уже утро. А она все так же лежит на диване. Вчера даже не заметила как уснула, видимо нервный срыв забрал остатки сил и ее просто вырубило. Медленно встав, потянула затекшие мышцы и оглядела погром вокруг. Вся ее жизнь сейчас напоминает эту комнату, с осколками и руинами недавнего счастья. Зайдя в ванную, бросает на себя взгляд в зеркало. Спутанные волосы, опухшие глаза, впалые щеки, тусклый, абсолютно безжизненный взгляд. Где та женщина, что одним своим видом завораживала всех вокруг? Сейчас на нее смотрела сломленная и безучастная ко всему. Ее жизнь с крейсерской скоростью летит на дно. Эмоциональное так точно. Ужаснувшись самой себе, стиснула зубы и кулаки, впиваясь взглядом в отражение. — Я не дам сломить себя, только не ей, — надтреснутым голосом, но четко говорит Этери. — Той, что не заслуживает ни моих слез, ни тем более моей любви. Раздевшись, становится под душ, принимая твердое решение с сегодняшнего дня начать новую жизнь, в которой не будет места чувствам из прошлого. Сегодня она окончательно похоронит его в своем сердце, чтоб никогда не вспоминать. Весь день она решила посвятить себе. Спа, массаж, косметологические процедуры. В это время, вызванная клининговая компания привела в порядок квартиру. И когда блондинка вернулась, то дом сверкал чистотой и порядком. И сейчас ничего не напоминало вчерашнюю истерику. Отдохнувшая, чувствует себя снова красивой, а соответственно и уверенной. Улыбнувшись сама себе, берет на руки Мишель. — Кнопочка, все у нас будет хорошо, — целует собачку в носик, — я больше не буду пугать тебя ни своим состоянием, ни слезами, обещаю. И она его сдержит. Пора вспомнить о своем стальном характере. Ее можно на время согнуть, но сломить никому не под силу. *** — Этери Георгиевна, прекрасно выглядишь, — оставшись после утренней пятиминутки, говорит Аксенов. — Спасибо, Эдуард. — Послушай, я вижу, что ты в последнее время сильно загруженная, тебе нужно отвлечься, да и развлечься, — говорит мужчина. — И как ты предлагаешь развлекаться? — чуть улыбнулась блондинка. — Есть одна идея, — хитро подмигивает Эд, — конечно если ты не против моей компании. — Знаешь, я не против, — на удивление быстро соглашается Этери. — Куда мы пойдем? — А это сюрприз, узнаешь вечером, — подмигнул мужчина и вышел из кабинета. — Эдуард, серьезно, картинг? — искренне удивляется блондинка, когда Аксенов припарковался рядом со зданием, где действительно гоняли на картах. — Мы же не подростки. — Ну, и в старики то нас не записывай, — посмеивается мужчина, — ты вечно молода, а я мужчина в самом расцвете сил, — пародируя Карлсона говорит Эдик. Чем вызывает легкий смех женщины. Как бы поначалу Этери скептически не отнеслась к этой затее, было довольно-таки интересно и даже азартно. Гонять на маленьких машинках наперегонки. Она даже пару раз выиграла. С Эдом было на удивление легко. Он отвлекал, шутил и впервые за несколько месяцев внутренние тиски чуть разжались. Она вспомнила как это — смеяться. — Ваш ужин, мадмуазель, — Аксенов подходит к столику, где расположилась женщина, держа в руках бургеры, картошку фри и колу. — Если быть подростками, то до конца, — ставя все это на стол, широко улыбается. Глядя на этого, внешне солидного мужчину, что сейчас выглядел действительно как беззаботный подросток, Этери не может не улыбнуться в ответ. — Эдик, спасибо тебе за вечер, — благодарит женщина, когда он довез ее до дома. — Я рад, если смог тебя развлечь, — кивает мужчина. — Надо еще как-то повторить. Этери не зовет к себе, а он не напрашивается. Значит еще не время. Но он обязательно этого дождется. Тем более что от соперника, т.е. соперницы он очень удачно и легко избавился. А значит времени у него достаточно, чтобы не спешить. Эта женщина в конечном итоге будет принадлежать ему. — Спокойной ночи, Этери, — прощается мужчина, отрыв ей дверцу и галантно протянув руку, помогая выйти из машины. — До завтра, Эдуард, — искренне ему улыбнулась блондинка, уходя к подъезду. *** — Этери, не занята? — заглядывает в кабинет Глейхенгауз. — Нет, заходи, — махнула ему рукой. — Что там у тебя? — замечая в руках Даниила историю болезни. — Вот, хочу узнать твое мнение, — кладет перед блондинкой карту пациента. — Ну, что я могу сказать, — через время говорит Тутберидзе, — к сожалению шансов я не вижу. — А ты и впрямь стала очень осторожной, — задумчиво говорит мужчина, — Женька бы рискнула. — Не смей больше при мне о ней говорить, никогда, — голос в момент становится стальным, а взгляд холодно-колючим. — Этери, послушай… — Глейхенгауз, я что не ясно выразилась? — практически выплевывая слова. С грустью посмотрев на женщину, тяжело вздохнув, забирает историю болезни и молча выходит за дверь. Откинувшись на спинку кресла, Этери прикрывает глаза, до боли сжав руки в кулаки. Одно имя, произнесенное вслух, заставило на мгновение все внутри сжаться. Но она не даст пробить стену, которой отгородилась от прошлого. Пару раз глубоко вдохнув и выдохнув, приводит себя в нормальное эмоциональное состояние. *** — Этери Георгиевна, я вас приглашаю завтра на культурное мероприятие, — озвучивает утром Аксенов. — Премьера в Большом. Еле урвал два билета, думал разорвут, — улыбается мужчина, — так что, не откажи. — Даже не собиралась, — действительно, зачем отказываться. Балет она любит, а общество Эдуарда ее не напрягает. — Вот и отлично, — видно как он доволен. И несмотря ни на что, Этери это льстит. — Эдик, спасибо за чудесный вечер, — благодарит блондинка. А вечер и впрямь был приятным. Прекрасный балет, учтивый кавалер. И она ловит себя на мысли, что хочет продолжения. Хочет снова почувствовать себя желанной и живой. Заполнить звенящую пустоту внутри. — Не хочешь зайти? Он все прекрасно понимает и внутренне ликует, стараясь внешне сильно не показывать этого. Пока женщина ушла на кухню, Эдуард взял первую попавшуюся пластинку и поставил на патефон. Звуки чарующей мелодии заполнили комнату. — Потанцуем? — предлагает, как только женщина появилась на пороге с вином и двумя бокалами. — Нет, — резко отвечает блондинка, быстро подойдя к проигрывателю и выключая его. Не с ним, не под эту музыку, что сейчас перевернула душу и мозг взорвался воспоминаниями. Тряхнув головой, отгоняя от себя непрошенные образы, разливает вино по бокалам, один протянув мужчине. Отпивают по глотку, неотрывно смотря друг другу в глаза. Мужчина ставит свой бокал на стол, забирая из рук Этери второй и ставит туда же. Медленно подходит вплотную, обнимая за талию и мягко притягивая к себе. Женщина не сопротивляется, опуская руки ему на плечи. Мужские губы осторожно касаются поцелуями изящной шеи. — Не нужно нежностей, — просит Этери. Ей хочется жесткости и даже грубости. Чтобы окончательно и навсегда стереть со своей кожи прикосновения других губ, рук, ощущения другого тела. Хватка руки на ее талии становится жестче, второй ладонью, мужчина захватывает затылок, резко приближая к себе и впиваясь в губы настойчивым поцелуем, сразу же проталкиваясь языком в чужой рот. Этери, хватаясь за лацканы пиджака, резко дергает, снимая его и отбрасывая куда-то в сторону. Обвив руками шею, отвечает на поцелуи, потянув Аксенова за собой в спальню на ходу расстегивая на нем рубашку. Не справившись с несколькими пуговицами, с силой дернула в стороны, вырывая их с мясом и наконец снимает рубашку, впиваясь ногтями в мужскую спину. Эдуард оторвался от женщины на несколько секунд, всего лишь для того, чтобы резко, не церемонясь, стащить платье и нижнее белье. Толкнув ее на кровать, наваливается всем телом, не прекращая терзать губы, а ладонью грубо сжимает нежную грудь. Этери низом живота чувствует всю мощь и желание мужчины и сама тянется к ремню, расстегивая пряжку, а следом и молнию на брюках, помогая Эду снять их с себя. Оставшись полностью обнаженным, быстро надел защиту и шире разведя женские ноги входит резко и глубоко, сразу наращивая темп, практически впечатывая блонднику в матрас. Она жмется ближе, принимая все, что он дает. Обвивает его ногами, откидывая голову назад, а ногтями царапает плечи и спину. От этого и от осознания того, что наконец получил то, что хотел, в мужчине разгорается прямо-таки животная страсть и похоть. Издавая хриплые стоны, больше похожие на рычание, впивается губами в шею, ключицы, грудь, оставляя красные отметины. В какой-то момент резко переворачивает блондинку, поставив на колени и входит сзади. Обхватив руками женские бедра, так впивается пальцами, что неизменно останутся синяки. Движения резкие, хаотичные, размашистые. Этери плевать на дискомфорт, на грубость. Ей хочется этой боли, именно так нужно выжигать из себя прошлую нежность, чтобы и капли не осталось. Эдуард уже находится на грани, но краем сознания понимает, что нужно сначала женщину довести до пика. Прижавшись грудью к ее спине, заводит руку в низ живота, стимулируя клитор. Через минуту женщина напрягается и издает глухой стон. Сделав еще пару глубоких толчков, прохрипев мужчина наваливается сверху. Слегка отдышавшись, приподнимается и не сдержавшись, нежно целует Этери в плечо. — Сейчас вернусь, — встав с постели, направляется в сторону ванной комнаты. Когда он вернулся, женщина уже спала, накрывшись одеялом. Уходить ему не хочется, надев нижнее белье, ложится в кровать, забираясь под одеяло и придвигаясь ближе. Во сне, блондинка инстинктивно жмется к теплу, кладя голову ему на грудь. Эдуард приобнимает ее за плечи, расплываясь в довольной улыбке. Этери проснулась от приглушенного шума на кухне. Открыв глаза вспоминает прошедшую ночь. Мышцы слегка болели, губы чуть опухли, она не испытывала эйфории, но не жалела ни о чем. Встав с кровати и накинув халат идет на кухню. — Доброе утро, — с сияющей улыбкой приветствует Эдуард. — Я приготовил тебе завтрак, — указывает на красиво сервированный стол. — Спасибо, я не ем по утрам, — на секунду ушла в себя. — Вот за кофе спасибо, — беря в руки чашку, садится на стул. Отпивая глоток, внимательно смотрит на мужчину. Он умен, приятен в общении, с чувством юмора, а главное, любит ее. Так почему бы не дать шанс. Нет, она его не любит и скорей всего никогда не полюбит. Но ей рядом нужен кто-то, кто заполнит ту пустоту внутри, что пожирает ее. Она больше не хочет сама любить, не хочет страдать. Хочет тепла, заботы и покоя. И позволить любить себя. — Эд, — зовет Этери, — оставайся. Насовсем. Он пристально смотрит ей в глаза, боясь поверить, что она ему так быстро предлагает жить вместе. — Ты об этом никогда не пожалеешь, — беря в свои руки ладонь женщины и целуя тыльную сторону. *** — Даня, все нормально? — спрашивает Тутберидзе, подписывая документы, замечая, что тот чернее тучи. Глейхенгауз снова и.о. зав.отделением. Поэтому бумажная работа вновь прочно вошла в его жизнь. — Да, — кратко и сухо отвечает Даниил, собрав подписаные бумаги и двинулся на выход. — Даня, я тебя сто лет знаю. Ты хочешь что-то сказать, но молчишь. — А что ты хочешь услышать? — обернулся мужчина. — Я смотрю у вас с Эдиком все так быстро закрутилось, — презрительным тоном говорит Даниил. Она ему ничего не рассказывала, но он сам как-то утром увидел, что они приехали вместе, и Аксенов помог выйти ей из машины и поцеловал. — Он же тебя никогда не интересовал. И ты его не любишь. Зачем? — А это уже не твое дело, Глейхенгауз, — ей не хотелось перед ним оправдываться. И то, как он на нее смотрел, со смесью презрения и жалости, сильно разозлило. — Вы правы, Этери Георгиевна, не мое, — согласился мужчина, — а теперь извините, у меня много работы. — Даня… — звучит уже в закрытую дверь. Почему все так сложно? Даня всегда терпеть не мог Эдуарда. И сейчас злится на нее. Хотя какого черта, это ее жизнь. А он остынет и поймет. Если действительно ей друг. *** — Эдик, нужно заехать по пути домой в магазин, — садясь вечером в машину, просит Этери. — Без проблем, дорогая, — выруливает с парковки мужчина. Открывать перед блондинкой дверь авто и подавать ей руку, прочно вошло у него в привычку. Поначалу Этери это смущало и казалось уж слишком наигранным, но со временем она привыкла и даже считала это милым. Вот и сейчас, подъехав к дому, Эдуард не изменил себе, за что был награжден улыбкой. Забрав пакеты из машины, улыбаясь и о чем-то переговариваясь между собой, пара скрылась в подъезде. И никто не заметил, что за всем этим внимательно следил карий взгляд. Ты же именно этого хотела. Чтобы у нее было все хорошо и она была счастлива. Ну, вот, у нее все и правда хорошо. Новая жизнь, новые отношения. Все так как и должно быть. И теперь уже точно прошлое оставь прошлому, Женя. Отпусти. Жизнь продолжается. Посидев еще немного, уткнувшись в руки на руле, поднимает голову и заведя мотор уезжает оттуда, где ей нет места.