Детские чувства

Выражение недоумения на его лице было бесценным. Стас удивленно смотрел на тетрадку, лежащую перед ним, а конкретно - раскрытую на странице с результатами недавней самостоятельной. Он снял очки и протер их, вновь нацепил их на нос, тем самым порядком развеселив Матвея, но и после этого его лицо не потеряло остатки озадаченности. Еще бы, вряд ли он ожидал, что Матвей начнет зарабатывать пятерки спустя каких-то три занятия. - Ты точно не списал? - недоверчиво спросил он. Матвей фыркнул: - Зинаида Яковлевна то же спросила. Однако нет, - он улыбнулся, про себя думая, что о шпаргалках, которые во время самостоятельной на всякий случай лежали у него в пенале, ни учительнице, ни Стасу знать было необязательно. - Это только одна самостоятельная, но по-моему, это можно считать успехом. - Да, - согласился Стас, и Матвей подумал, что мог бы привыкнуть к этой его искренней светлой улыбке, заставляющей что-то внутри него перевернуться. Но простой улыбки было недостаточно; не зря же он все это зубрил: теперь это должно было окупиться сполна. Матвей выжидающе уставился на Стаса: - Что насчет награды? Улыбка Стаса несколько померкла, будто бы он уже успел забыть о предложении, сделанном им же пару недель назад. И тем не менее он ответил: - Конечно. Можешь попросить меня о чем угодно. И тогда Матвей, стараясь говорить как можно более беспечным тоном и игнорируя неприятное ощущение, будто у него внутри что-то судорожно поддрагивает, произнес: - Тогда я хочу поцеловать тебя. Матвей имел удовольствие наблюдать, как плавно, словно в замедленной съемке, лицо Стаса изумленно вытянулось, а рот приоткрылся, будто он хотел что-то сказать, но слова застряли по пути от голосовых связок ко рту. - Ты… что? - наконец смог выдавить он из себя. - Это какая-то шутка? - Нет, я вполне серьезен, - возразил Матвей, продолжая за ним наблюдать. - Мне казалось, мы договаривались: без ограничений. - Да, но… - Стас замялся, нервным и неосознанным движением перебирая пальцами. - Не думаешь, что это слишком? - По-моему, мы тут уже месяц берем друг друга на слабо. Стас нахмурился, отведя взгляд куда-то в сторону, и все же спустя пару секунд встал из-за стола и подошел к нему: - Давай покончим с этим. Это удивило Матвея; он был уверен, что Стас откажется - да и кто бы не отказался? Разве что какой-нибудь упрямый баран, кем они, впрочем, оба и являлись. Значит, это была игра на выдержку, в которую Матвей, несмотря на то, что ноги вдруг сделались ватными, не собирался отказываться играть. Он также поднялся со своего места и встал к парню вплотную. Его планы, судя по всему, были достаточно очевидны, потому что Стас вновь нахмурился и произнес: - Если ты думал, что я откажусь, то нет. В отличие от тебя, я не избегаю неприятных ситуаций. Матвей усмехнулся, пытаясь скрыть свою нервозность, и положил руки в карман толстовки. - Тогда давай это проверим, - и с этими словами он рывком, не давая себе время на передумать, приподнялся на носках и сомкнул свои губы с его. Целоваться с парнем в корне отличалось от поцелуев с девушками, но точно не в худшую сторону. По сути, единственным негативным моментом оказалось то, что удержать равновесие, стоя на носках в попытке дотянуться до его губ, было не так-то просто, и Матвею пришлось опереться о партнера, обвивая пальцами его предплечье; что же касалось остального, с первых секунд он понял, что данный опыт несомненно можно было отнести к одним из наиболее приятных. Матвей закрыл глаза, сосредотачиваясь на ощущениях его нежных, слегка приоткрытых губ - пусть и инертных, однозначно дающих понять, что в таких делах Стас был совсем новичком. Губы у него были гладкие и мягкие, не такие нежные, как у девчонок, но явно ухоженные; их хотелось исследовать, посасывать, углубляя поцелуй и заявляя о своих правах, которых, конечно, Матвей не имел. Все - от исходящего от него легкого свежего запаха, как от только что выстиранного белья или улицы после дождя, до его недоступной близости - вернуло Матвея в воспоминания о детстве, когда он испытывал к нему нечто большее, чем просто дружескую симпатию. Матвею очень сильно не хотелось поддаваться этому чувству, а еще сильнее - разрывать поцелуй, но реальность оказалась такова, что ему пришлось сделать и то, и другое. Он отстранился, открывая глаза и опускаясь на пятки. Отпустил его руку и сосредоточенно, пытаясь зафиксировать все испытанные ощущения, облизнул кончиком языка губы. Наконец он поднял взгляд на Стаса: - Весьма неплохо, - Матвей слегка улыбнулся, наблюдая, как лицо Стаса стремительно краснеет, окрашивая щеки в очаровательный пыльно-розовый. Стас отвел взгляд. - Я бы предпочел оставить эту ситуацию без комментариев, - буркнул он и попятился назад, отдаляясь от парня. Матвей хохотнул: - В таком случае тебе придется ввести ограничения, - вся ситуация искренне его забавляла, а особенно смущение Стаса. Стас сел на свой стул и раздраженно забарабанил пальцами по столешнице: - Ну уж нет. Я постараюсь сделать так, чтобы ты сам захотел их ввести. Матвей хмыкнул, возвращаясь за стол и ничего не говоря, а про себя подумал, что это они еще посмотрят. С начала их занятий прошло полтора месяца. Биология все еще казалась ему бесполезной тратой времени, но уже хотя бы не такой бесконечно скучной как раньше. Вообще-то, уроки Стаса были ему совсем не неприятны; самое первое впечатление о нем оказалось полностью верным: в том, что у Стаса были способности преподавать, сомневаться не приходилось. Объяснял он лаконично, просто и интересно. И пусть репетитору было все еще заметно неловко, пусть его взгляд все еще постоянно рикошетил от Матвея, а пальцами он то и дело что-то теребил - в общем, невзирая на его суетливость, общались они вполне нормально. Больше избегать его Матвей не пытался. Наоборот, в последнее время он сам периодически предлагал провести второе занятие в неделю - то ли от скуки, перманентно одолевающей его по жизни, то ли из-за приятного волнения, возникающего у него где-то в районе диафрагмы перед каждой их встречей. Таким предложениям Стас удивлялся, но ни разу не отказался, видимо, довольный тем, что оценки Матвея действительно улучшились и он наконец проявил какое-то рвение к учебе. И, в общем и целом, настроение у Матвея было приподнятым. Когда в начале декабря он сидел на кухне и, готовясь к очередному уроку, читал параграф и задумчиво грыз кончик карандаша, из мыслей его вырвал звонок в дверь. Матвей насторожился и бросил взгляд на часы: было еще слишком рано для Стаса, а тот всегда, поддерживая свой статус педанта, заявлялся минута в минуту. Он нахмурился и поднялся из-за стола; прошел в прихожую и глянул в глазок и, нахмурившись только больше, открыл дверь. - Привет, - Аня улыбалась, смотря на него снизу вверх своими огромными, как у куклы, глазами на по-зимнему румяном личике. - Привет, - ответил Матвей. - Что ты… - но закончить ему не дали: девушка бесцеремонно прошла внутрь, заставляя Матвея машинально отстраниться, чтобы пропустить ее. В мгновение ока она расстегнула и сняла с себя кремовые сапожки, а после по-свойски направилась к кухне, на ходу скидывая пальто и вешая его на спинку стула. - Биологию учишь? - спросила она у прошедшего вслед за ней Матвея. - Неожиданно. - Да ко мне репетитор скоро придет, - рассеянно бросил он, думая, что это ему следовало удивляться в данной ситуации. Потом он встрепенулся, возвращаясь к более насущным вопросам: - Ань, что ты здесь делаешь? Аня снова улыбнулась, до того ярко, что Матвей на секунду невольно зажмурился. - Ты давно не звонишь. И в класс к нам не заходишь, - протянула она, укоризненно на него смотря. Аня была из того класса, у которого Матвей в прошлом году и брал ответы на контрольные. Как раз из-за этого они и сблизились; девушку он по каким-то причинам приводил чуть ли не в восторг, да и она сама, в целом, была ему симпатична. Вот только… - Ань, - вкрадчиво и осторожно начал Матвей. - мы уже больше месяца как расстались. Да, Аня была веселой и доброй; да, она была хорошенькой и миниатюрной - из тех, за которыми полшколы бегает, и да, возможно, Матвей и сам когда-то был в ней заинтересован. Но на деле практически с самого начала их недолгих отношений она проявила свою истинную натуру, оказавшись до того ревнивой и контролирующей, что устраивала ему чуть ли не истерики каждый раз, когда он заговаривал вообще с кем-либо кроме нее. Матвей не выдержал и полугода и, наплевав на миловидную внешность и чувствуя себя полным козлом, воспользовавшимся девушкой, бросил ее, четко и ясно выразив свою позицию. “Четко и ясно” - для него, но, похоже, не для нее. - Но я не хочу расставаться, - Аня поджала губы, как-то даже по-детски надувшись. Практически сразу после этого, впрочем, она опять улыбнулась и начала приближаться к нему. - Матвей, ты… такой хороший и милый… ты так мне нравишься. Я, наверное, люблю тебя, - она встала к нему вплотную и нежно обвила руками его торс. Когда Матвей попытался отстраниться, Аня лишь сильнее прижалась к нему и подалась вперед, целуя. Дыхание Матвея невольно участилось. Он вообще всегда был особенно чувствителен к любому физическому контакту, а когда ее губы, спустя всего пару секунд мягкого, но настойчивого поцелуя спустились вниз, нежно проходясь от уголка его губ вдоль шеи, голова и вовсе начала кружиться. В отличие от Стаса, от нее пахло приторным розовым ароматом, прилипчивым до такой степени, что Матвея замутило. И лишь когда Аня достигла ворота его футболки и засосала участок кожи на стыке шеи и плеч, одаривая яркой болью, туман в его голове растворился и Матвей пришел в себя. - А я не хочу этого, - он положил руки ей на плечи и резко отстранил, пока Аня недовольно мычала и пыталась прижаться обратно, но он удержал ее на расстоянии от себя. - Ко мне скоро репетитор придет. Тебе лучше уйти. Удивление на ее лице быстро сменилось сперва разочарованием, потом негодованием. Она вырвалась из его рук и, схватив со стула пальто, стремительными шагами направилась в коридор. - Так это правда, - на ходу ратовала Аня, рваными, дергаными движениями пытаясь застегнуть молнию на сапожках. - Как и говорят: ты бегаешь от девчонки к девчонке. Используешь нас и все, - она, наконец, справилась с застежкой и с яростью в глазах посмотрела на молча стоящего в коридоре Матвея. - Урод, - прошипела она напоследок и, накинув пальто на плечи, распахнула дверь. Аня едва не влетела в Стаса, стоящего в проходе с какой-то огромной папкой в охапке и с трудом занесшего руку к звонку. Она подняла на него удивленный взгляд, густо покраснела и, отвернувшись, быстро прошмыгнула мимо него и умчалась вниз по лестнице. Стас изумленно посмотрел ей вслед. - Твоя девушка? - спросил он у стоящего в прихожей Матвея, переводя на него взгляд. - Не твое дело, - отрезал он, неожиданно грубо даже для себя, и кивком пригласил Стаса внутрь. Тот вошел, запихивая выбившиеся страницы обратно в папку. Стас прошел в кухню, на ходу скидывая с себя кеды и безуспешно пытаясь удержать норовившие выпасть из папки листы. С тяжелым стуком он опустил ее на стол и наконец перевел дух. - Что это? - кивнул на папку Матвей, протягивая Стасу чашку с подготовленным для него чаем. Стас благодарно перенял ее из его рук. - Мои конспекты с прошлого года, - Матвей, заметив, что он смотрит прямо на начинающий наливаться краской засос на его шее, перехватил его взгляд и одернул ворот футболки. Стас отвел глаза. - Могут пригодиться к зачету. Матвей провел пальцем по папке, перебирая страницы, и присвистнул: - И что, мне это все учить? - Нет, только половину, - объяснил Стас. - Я решил сразу за весь год принести, чтобы ко второму зачету тоже был материал… Он запнулся и замолчал. Матвей хмыкнул, думая, что было бы не так плохо, если бы они продолжили заниматься и в следующем полугодии. Он открыл папку и начал перелистывать ее страницы. - Мог бы и ответы на контрольные захватить… - задумчиво протянул он. Стас фыркнул: - Еще чего. Я не собираюсь помогать тебе списывать, - Матвей весело усмехнулся, и Стас и сам не смог сдержать раздвигающиеся в улыбке губы. - Давай уже начнем. Полугодовые зачеты по биологии в их школе были чем-то легендарным - их любили и ненавидели, о них ходили всевозможные байки, но факт оставался фактом: раз в полгода за неделю до выставления оценок это становилось главной темой для обсуждения у всех учеников с пятого по десятый класс. Пять дней подряд у кабинета биологии образовывалась толпа учеников - каждый день новый класс, по возрасту; от зачета освобождались только девятые и одиннадцатые классы, сдающие экзамены. На учительском столе лежали билеты, которые тянул входящий ученик - точь-точь экзамен в ВУЗе, только заранее вопросы на билетах никто не знал. Теоретически, могли спросить что угодно из пройденной программы, однако добрая Зинаида Яковлевна всегда помогала ученикам, стараясь вытянуть их насколько возможно: очень редко кто-то получал два, и даже в этих случаях разрешалось пересдать. Несмотря ни на это, ни на то, что его никогда раньше не волновали оценки по этим зачетам, в пятницу Матвей повторял конспекты Стаса на каждой перемене. Он и сам не знал, почему вдруг проявил такое рвение к подготовке, но факт был в том, что его желание угодить Стасу с приближением зачета разгоралось из маленькой искры до костра, сжигающего его изнутри. Банально - и пусть; ему даже не особо нужна была пресловутая награда: достаточно было одной перспективы его похвалы. На одной из перемен, стоя у окна с учебником биологии в руках, Матвей краем глаза заметил, как группа девушек, стоящая неподалеку, шушукалась и то и дело бросала на него то ли любопытные, то ли брезгливые взгляды. К девичьему вниманию он привык, в этом было мало необычного; но сюрпризы начались, когда через пару минут после этого к нему подошли двое одноклассников. - К чему такие старания, Орлов? - с расслабленной усмешкой на губах спросил один из них. Торопов Роман - печально известный как главный дебошир их класса, если не всей школы. Зачинщик массовых прогулов, распространитель сигарет среди младшеклассников и просто основная причина нервных срывов приличной части учительского состава. Матвей хмыкнул: вот хулиганы на него еще внимание не обращали. - Ты ж никогда в биологии не блистал. - А это не ваше дело, - спокойно ответил Матвей и, показывая, что диалог окончен, вернул свой взгляд в учебник. Но Торопов так не посчитал; он плавно, почти лениво, пристроился рядом с ним, облокачиваясь о подоконник. - Может, тебе хочется кого-то впечатлить этим? - продолжил он своим насмешливым тоном. Матвей насторожился; уши навострились, прекратив пропускать слова собеседника мимо себя. Рома, тем временем, протянул руку и приобнял его за плечи. Матвей попытался отстраниться, но Торопов держал его крепко. - А может, у тебя просто появился кто-то, кому нравится биология? И кто же это, Орлов? Может, она даже не из нашего класса? А может… - он наклонился к нему и прошептал прямо на ухо, обжигая кожу дыханием: - это даже не девчонка? Матвей оттолкнул его от себя с такой силой, что Торопов едва не ударился головой об окно. Галдеж в коридоре стих; одноклассники теперь с интересом наблюдали за ними. Рома потер голову, приглаживая волосы, и зло усмехнулся: - Судя по твоей реакции, я попал в самое яблочко. Он и его друг загоготали, привлекая к ним только большее внимание; Матвей почувствовал, как краснеет от основания шеи до кончиков ушей. Паника в голове смешалась с яростью. - Отъебитесь, - прошипел он. - А может, ты хочешь, чтобы до тебя доебался кое-кто другой? - бросил дружок Торопова, чуть не задыхаясь от смеха. Матвей показал им средний палец, поднял с пола свой рюкзак и, на ходу запихивая в него учебник, быстрыми шагами поспешил к лестнице, слыша догоняющий его крик о том, как же он собирался впечатлить свою пассию, если вот так позорно уходил. Два лестничных пролета, раздевалка, школьный двор - все вокруг проносилось с бешеной скоростью, и даже мысли скакали галопом. Как они узнали? Анька наябедничала, никаких сомнений. Дура злопамятная. И он дурак, раз вообще впустил ее тогда в квартиру. А Торопов - мудозвон, которому только и нужно, что поразвлечься за чужой счет. Кроме сплетен, доказательств у него никаких не было, так что надежда, что рано или поздно он отстанет от него, была небезосновательна. Рано или поздно. Как только вдоволь повеселится. Морозный декабрьский воздух остудил его, прочищая голову, но мысли все еще путались. Выделялась среди них лишь одна: черта с два ему хотелось впечатлить Стаса. Какого хрена ему вообще было небезразлично на их занятия? Потому что ему тоже весело? Что ж, будет ему развлечение: посмотрим, что он теперь будет делать. Матвей остановился, поймав себя на мысли, что ему было действительно интересно, что Стас с ним сделает, если он прогуляет зачет. В том, что он об этом узнает, не было сомнений: школа маленькая, все постоянно друг с другом пересекались, а у Стаса, к тому же, явно был какой-то бзик на контроль. Он также не сомневался в том, что прогуленный зачет можно было засчитать за проступок и Стас точно захочет воспользоваться их договоренностью и наказать его, а вот что именно это будет за наказание - интрига. Идея манила, а вот мысль о том, чтобы возвращаться в школу и нос к носу сталкиваться с Тороповым, заставляла скривиться от отвращения. И Матвей, не особо поколебавшись, решил, что, пусть он уже и подостыл и время еще оставалось, он не будет идти на зачет. И он, одолеваемый странным нервозным предвкушением, направился домой. Стас его не разочаровал. Он не заставил себя долго ждать, и сообщение о том, чтобы Матвей открыл дверь, пришло уже через пару часов. Стас, судя по форме и рюкзаку за спиной, заявился к нему сразу после уроков, а судя по выражению плохо сдерживаемой ярости на лице, был крайне недоволен прогулом Матвея. - Ты действительно не выглядишь больным, - прокомментировал Стас, предоставляя ему тем самым последнюю возможность ретироваться - которой Матвей, впрочем, пользоваться не собирался. - А я и не болен, - он отодвинулся, давая репетитору пройти. Стас вошел внутрь и медленно, будто растягивая время, принялся снимать с себя куртку и ботинки, и в то же время его действия были резкими и дергаными, не оставляя сомнений в том, что парень был зол. Наблюдая за ним, Матвей почувствовал, как у него засосало под ложечкой - но как бы стремительно ни возрастала его нервозность, она все равно не могла пересилить его любопытство. - Раз уж ты так тщательно следишь за выполнением уговора, то, должно быть, знаешь, что тебя ждет, - отчеканил Стас, выпрямляясь. - Подозреваю, что наказание, - Матвей кивнул. - И что же это будет? Стас не ответил. Он проследовал вглубь квартиры, но вместо того, чтобы направиться на кухню, вошел в гостиную. Сев на стоящий у стены диван, он поднял взгляд на находившегося в дверном проеме Матвея. - Что ты делаешь? - На диване удобнее будет, - пояснил Стас. Матвей насторожился. - Раз уж ты ведешь себя как ребенок, то и наказание у тебя будет детское. На пару секунд на Матвея охватил ступор; он чуть помедлил и все же решился озвучить возникшую в голове догадку: - Ты что, собираешься… отшлепать меня? - Стас ограничился сухим кивком. - А тебе не кажется, что это слишком? Я думал, ты просто дашь мне дополнительной домашки. - Ты сам предпочел не устанавливать ограничения. - Да, но… - Матвей замялся, не зная, как продолжить фразу - никаких аргументов на ум не шло. Глупо было отрицать, что данная перспектива его взволновала, если не сказать испугала, но… он сам себя завел в такое положение, отрезав все пути отступления. Стас увидел, как он колеблется, и приглашающе похлопал себя по коленям: - Ты либо решаешься, либо нет. Если да, то снимай шорты и иди сюда. Сперва Матвей продолжил медлить, но в итоге, сжав зубы, действительно стянул с себя домашние шорты и аккуратно повесил их на спинку дивана. Оставшись в одних трусах и футболке, он подошел к нему сбоку, стараясь не смотреть на Стаса. Стас положил руку ему на поясницу: прикосновение было легким, но оно заставило Матвея чуть ли не подпрыгнуть, до того он был напряжен. И все же он позволил уложить себя к нему на колени и сцепить запястья за спиной. Положение было неудобным. Матвей пытался балансировать, оставаясь на весу, чтобы одновременно и избежать лишнего - и очень неловкого - физического контакта, и не упасть с его коленей. Но Стас легко надавил ему на поясницу, и Матвею ничего не оставалось, кроме как полностью лечь на живот, опираясь на него всем весом. - Теперь, - произнес Стас, когда они наконец кое-как устроились. - перейдем к правилам. - По-твоему, сейчас самый лучший момент для этого? - отозвался Матвей, продолжая слегка ерзать. - Первое правило, - продолжил Стас. - прекрати язвить. Второе правило: ты не можешь вырываться или пытаться как-либо физически меня остановить - я сам решу, когда будет достаточно. И наконец, если почувствуешь, что тебе совсем невмоготу… то лучше сразу скажи об этом, окей? - Матвей пробурчал себе под нос, что остановиться они должны были еще очень давно - и хотя говорил он тихо и Стас явно его не расслышал, он не стал переспрашивать. - За нарушения правил я буду выносить предупреждения. Три предупреждения будут означать дополнительное наказание. Все понятно? - ответом послужил кивок. - Тогда начинаем. Первый шлепок заставил Матвея вздрогнуть - скорее от неожиданности, чем от боли, - но он не издал ни звука. Хотя вскоре удары действительно стали болезненными: чувствительность к физическим воздействиям и тут играла ему не на руку, а Стас, как Матвей уже успел понять, был гораздо сильнее, чем могло показаться на первый взгляд. Он начал с достаточно легких шлепков, но спустя с десяток, во время которых сила постепенно возросла, Матвей не смог сдержаться и начал шипеть и ерзать, бессознательно пытаясь увернуться от руки. - Лучше расслабься, - посоветовал ему Стас, и только тут Матвей осознал, что его мышцы и правда были напряжены до предела. “Спасибо, кэп,” - подумал он, но действительно попытался последовать его совету - однако, как тут же понял, реализовать такое на практике, когда на его зад один за другим опускались удары, оказалось сложным. Вместо этого один из особо сильных шлепков заставил Матвея издать вскрик, который он, устыдившись, сразу же подавил, закусив губу, и встрепенуться. - Неужели тебя никогда не шлепали? - спросил его Стас подозрительно удивленным голосом. - Представь себе, нет, - пробурчал Матвей и тут же опустил голову, подумав, что это он зря. И действительно: фраза не осталась незамеченной. - И это первое предупреждение, - хмыкнул Стас, вынося приговор, но все же вновь снизил темп. Он продолжил его шлепать, пока Матвей, немного привыкнув (насколько это было возможно), думал, что это самое унизительное положение, которое только могло быть - и что он этого явно не заслуживал. Наказание, на его взгляд, было несправедливым, ведь его буквально вынудили уйти из школы, а Стас, редкостная дубина, даже не попытался разобраться в ситуации и понять его мотивы. Из-за жалости к себе и обиды на глаза навернулись слезы - но эти чувства быстро заместил собой дискомфорт, перерастающий в самую настоящую боль, ведь сила шлепков опять стремительно увеличивалась. Слезы, которые он не мог вытереть, ведь руки были сцеплены за спиной, позорно потекли по щекам. Боль замещала собой все, заставив Матвея резко дернуться из-за нового удара, чуть не повалив их обоих с дивана, но Стас удержал его. Матвей с горечью подумал, что он вынесет ему еще одно предупреждение, но Стас, будто опомнившись, лишь снова снизил силу. Взамен этого он начал его отчитывать. - Ты сегодня меня очень разочаровал, - начал Стас, не прекращая наносить шлепки. Матвей тихо зашипел, когда следующий удар пришелся на место еще саднящего предыдущего. - Меня расстроило не то, что ты пропустил зачет - это уже твоя проблема. Меня расстроило, что ты пренебрег моим доверием. Матвей ничего не сказал, хотя и понимал, что он ждал от него ответа, но он просто не мог, если не хотел выдать, что плачет. Лицо у него раскраснелось от комбинации слез, напряжения и стыда и горело не меньше, чем саднящая задница. - К тому же, - продолжил Стас, так и не дождавшись ответа. - ты же был к нему готов. Может, ты бы не сдал идеально, но позориться бы явно не пришлось. И я видел, как утром ты читал учебник, - при этих словах Матвей вскинул голову. Так Стас видел? Видел какой конкретно момент? Его стычку с Тороповым, их крики о пассии - тоже? И если да… то он понял, о ком они говорили? - Так что я действительно не понимаю, почему ты сбежал. Последняя фраза гулом застыла в ушах, и лишь повторив ее про себя несколько раз Матвей ощутил, как на него волной нахлынуло облегчение. Не видел, значит, и не слышал, и, судя по всему, никто ему об этом не рассказал. Матвей не знал, хорошо это или плохо, да и слухи после выходных никуда не денутся - и все-таки неведение Стаса помогло ему успокоиться. И тем не менее Матвею действительно стало перед ним стыдно. То ли это было из-за слов Стаса, то ли из-за того, что он наконец смог переварить ситуацию - но, как бы Матвею не хотелось этого признавать, наказание работало. Он не мог переложить всю вину на одноклассников; в конце концов, он мог просто не обращать внимание на их провокации, подавить в себе гордость и любопытство и вернуться на зачет. Но вместо этого он решил поддаться искушению и поплатился за это. Справедливо и абсолютно ожидаемо как результат - пусть и не как метод. Матвей пробормотал извинения и сам же поразился, какой хриплый был у него голос. - Что? - переспросил Стас, приостанавливая удары. Матвей прочистил горло. - Я говорю, прости меня, - повторил он громче. Пару секунд Стас медлил, а потом Матвей почувствовал, как его запястья освободились. - Можешь встать. Наказание окончено. Матвей неловко поднялся, отворачиваясь от него и мельком утирая слезы. Он взял со спинки дивана шорты и натянул их на себя, поморщившись от неприятного трения ткани о потревоженную кожу. Потом вернулся на диван, садясь рядом с ним - аккуратно и закусив губу, чтобы не зашипеть от боли. - Почему ты сбежал? - Стас не поворачивал на него голову, устремив взгляд куда-то за окно, да Матвей и сам не мог на него смотреть. Он упер глаза в пол. - Я не знаю, - Матвей немного помолчал, думая о том, что точно не мог назвать Стасу настоящую причину своего прогула и рассказать про стычку с одноклассниками. Хотя последнее решение и было противоречивым: гораздо логичнее было рассказать ему самому, учитывая, что он бы все равно неизбежно узнал об этом из школьных сплетен. Но он просто не мог. - Видимо, просто испугался, - соврал он в итоге. Краем глаза Матвей заметил, что Стас повернулся к нему, но не попытался отвернуться или как-либо скрыть следы своего недавнего плача - в конце концов, между ними только что произошло что-то гораздо более интимное, чем слезы, - продолжив смотреть в пол и нервно теребить края футболки. Он подумал, что Стас теперь вряд ли захочет продолжать заниматься с ним, и эта мысль почему-то отдалась в нем отчаянием. Но Стас только вздохнул - устало и явно неудовлетворенно - и спросил: - Тебе нужна помощь с пересдачей? Матвей вздрогнул и, не в силах поверить своим ушам, перевел на него взгляд. - То есть ты… не уйдешь? В смысле, останешься моим репетитором? - и если месяц назад подобная фраза звучала бы как минимум с раздражением, сейчас его голос был наполнен надеждой, которую он даже не пытался скрыть. Стас усмехнулся: - С чего бы? Я же говорил, что просто так от меня не избавиться. - Просто ты сказал, что я обманул твое доверие, - он вздохнул с видимым облегчением. - Я и подумал… - Да, но ты уже поплатился за это. При упоминании о наказании щеки Матвея вновь вспыхнули. И тем не менее он сказал: - Тогда я бы не отказался от помощи.