Verdiløs og Ødelagt

      Мне нужно было идти домой, но этого не хотелось. Нежелание породило отвращение, я снова задумался. Это похоже на «House» и «Home», любой дом — здание, но не любое здание — дом. Понятие «дом», как таковое, для меня отсутствовало. Я не чувствовал себя в комфорте и под защитой уже давно. Даже в лесу или на качелях сложно успокоиться. Не хочу называть это паранойей, проще спихнуть всё на тупых людей, которые меня угнетают, и на общую атмосферу.       Я попытался пойти, но снова лёг и долго лежал. Глядя на облака, я гнал все мысли прочь, мне стало плохо. Физически плохо. Прошло много времени, народ начал рассасываться с концерта и пьянки, мимо приехали знакомые, предложили подвезти. Но я отказался, потому что всё ещё не хотел домой, единственное, я взял у них еды, чтобы не отрубиться на обочине.       Разжëвывая довольно чёрствый хлеб с куском сыра, я думал, что это просто бутерброд, который кто-то сделал в дорогу, но забыл про него.       «Еда соответствует мне. Чёрствая и никому не нужная».       Я ещё много о чëм думал. О скоротечности жизни и прочей классике. Но по большей части я лишь старался отогнать мысли про Хеллхаммера, ведь они были на «десерт». Это было бы размышление о приятном, поэтому я как мог оттягивал момент наслаждения.       Солнце совсем встало и начало припекать. После холодной ночи любое тепло обжигало, кожу действительно будто подпаливало.       «Волосы горят?..» — подумал я, чувствуя характерный запах. Но я ошибся, не так уж тепло было.       Решив, что оттягивать больше нет смысла, это даже опасно, ведь я мог остыть к этому и удовольствия бы не получилось, я стал разгонять мысли о дружбе, том, как приятно было получить пару знаков внимание, и о его понимании моей личности.       Жаль, но всё закончилось слишком быстро. В действительности, как всё было?       «Он уделил мне внимание. Приятно».       «Он, кажется, понимает меня. Приятно».       «Мы, вроде бы, дружим. Приятно».       Никак развить эти мысли не получалось, потому что здесь было два человека, я не мог думать за Хеллхаммера.       «Какого хуя я вообще этим занимаюсь?» — эта мысль стремительно пронеслась в моей голове, едва касаясь мозга, как водомерка на пруду. Но потом я понял, что сам хотел думать.       Увы, я снова сам себя разочаровал. Так хотел, так стремился. Это всего лишь мысли, не так ли? Самое лёгкое, что только может сделать человеческое существо — подумать. Но мне трудно было справиться даже с этим.       Расстроившись и потеряв к чему-либо интерес, я встал и пошёл домой. Всë-таки уйти от группы и шататься самому до конца было идиотским решением. Весьма идиотским…       Я всё ждал и ждал, когда мозг отключится, чтобы я перестал чувствовать боль и усталость. Мало того, что этого не произошло, вдобавок ко всему я стал ощущать дискомфорт от застывшей крови, которая неприятно липла и стягивала кожу. Мерзко, грязно. Все чувства обострились, я задыхался и хотел блевать от собственной вони.       Ночью пришёл домой. Не знаю, как вышло, что я сильно задержался, но мне было плевать. Я хотел лечь в ванную, полную кислоты, чтобы навсегда смыть самого себя с себя.