Наказуемая инициатива

      Ичиё тряхнула волосами, зачесала назад мягкие светлые пряди, и полюбовалась перед зеркалом получившимся пучком.       — Прихорашиваешься для шестёрки? — раздалось из-за спины так неожиданно, что Ичиё подскочила на месте. Палочка выпала из пучка, громко стукнулась о кафель и покатилась к чужим босым стопам. Тонкая ножка слегка притопывала.       Сглотнув вязкую слюну, Ичиё подняла глаза на лицо в отражении.       Гин смотрела на неё, приподняв идеальную бровь вверх.       — Он просто сделал мне комплимент, а я кивнула! — протараторила Ичиё, обернувшись, но Гин уже сделала шаг к ней.       Чёртов наёмник из Ящериц, похваливший её фигуру, будь он проклят! Чтоб провалился и умер в страшных муках! Хотя последнее Гин могла и обеспечить…       — Почему не отшила его сразу? — спросила почти ласково, но опасные нотки в голосе не дали забыться. Ичиё, сжав кулаки, попыталась:       — Это было бы грубо, и…       Бывшая идеально чистой поверхность зеркала ошпарила спину таким холодом, что на несколько секунд лёгкие выкрутило болью.       Наверное, поэтому Ичиё не сразу ощутила другой холод — холод стали у горла. Тонкое длинное лезвие бликовало на свету и слепило глаз.       — Забыла, чья ты, милая? — прошипела Гин в миллиметрах от её лица, и нож медленно скользнул вверх, кажется, снимая кожу.       — Твоя, — ответила Ичиё примирительно, когда кончик упёрся под подбородок и вдавился сильнее.       Гин смотрела ей в глаза какие-то жалкие секунды, но от этого взгляда внутри всё ощерилось иглами возбуждения.       — Моя, — подтвердила она шёпотом, и лезвие спряталось у запястья. Только тогда Ичиё позволила себе слизнуть с губ остатки помады и вдохнуть полной грудью. Прохладные пальцы ласково погладили по щеке, спрятали за ухо выбившуюся прядку. — Не крути своей сладкой попкой перед коллегами, если не нарываешься по ней получить, — негромко посоветовала Гин. Но так и не выпустила её.       Ичиё, помяв нижнюю губу и опустив взгляд на прижимающую к зеркалу руку, тихонько с фальшивым смущением начала:       — А может, я нарываюсь? Акутагава-семпа-а-ай… — нож вдавился в кожу, мгновенно вспарывая верхние слои, и Ичиё почти услышала этот треск. По шее заструилось что-то горячее и тёплое, потекло на грудь, пачкая платье. — Знаешь, я читала, что ревнуют только неуверенные в себе люди!       — И психопаты, — дохнула Гин ей в ухо, пряча клинок в ножны на бедре. — Я как раз такая, у нас это фамильная черта. Я сделаю для тебя всё, что пожелаешь, милая, и не так много прошу взамен.       Ичиё, вцепившись мёртвой хваткой в её плечи ногтями, почти выкрикнула в чужое надменное лицо:       — Я твоя, твоя, только твоя, не смей во мне сомневаться! Иначе я тебя убью!       Смех Гин отдавался болью в длинном порезе на шее.       — Моя, милая, — повторила, притягивая её к себе за талию.       Ловкие пальчики пробежались по шнуровке платья внизу спины, скользнули вверх по открытым лопаткам до шеи и обратно. Сжали сквозь подол и безжалостно смяли ягодицы.       — Акутагава-семпай… — чуть не захныкала Ичиё, чувствуя, как вчерашние рубцы отдаются ноющим болезненным теплом в промежность.       Ткань платья поползла вверх, ведомая чужими руками, и в зеркале отразились сперва голые белые бёдра, а потом — чёрная полоска трусиков.       — В одном тот пацан прав, — мурлыкнула ей Гин, рассматривая вместе с ней покрытую заметными бордовыми полосками кожу.       — В чём? — прохрипела Ичиё, с трудом держащаяся на дрожащих ногах.       Гин подцепила кончиком ногтя тонкую резинку трусиков, медленно потянула вверх, и ткань впилась между ягодиц. Кожа вспыхнула огнём, и Ичиё захныкала снова, не пытаясь даже отвести глаз от собственного отражения, которое видела боком. Натяжение усиливалось с каждой секундой.       — Фигурка у тебя и правда чудесная, — ответила Гин, оборачивая ткань на кулак. Ичиё, не выдержав, поднялась на носочки, всё ещё цепляясь за чужие плечи. — Но это совершенно не его ума дело, верно, милая?       — Да! — голос вышел похожим на писк. Другая ладонь опустилась на недавно белое полушарие, нежно погладила прежде чем сжать, и от боли из глаз посыпались искры. — Да!       — Вот и прекрасно, — заключила Гин весело, и тон её как всегда совершенно не вязался с действиями. — Хочешь вернуться на корпоратив? Там ещё гуляют, мы могли бы выпить с Рю и Тачихарой, а Хироцу уже травит байки…       Ичиё застонала, вжимаясь лбом в собственную ладонь.       Тело била крупная дрожь, от возбуждения хотелось умереть на месте. Чужие пальцы поглаживали между ног, задевая глубоко врезающуюся ткань, дразнили и мучали нежными прикосновениями.       Гин ласково уточнила ей в макушку:       — Что скажешь, милая? Пойдём?       — Пошло всё к чёрту! — взвизгнула Ичиё, смазано стукнув её кулаком в плечо. Чужая грудь чуть подрагивала от смеха, обтянутая почти просвечивающей тканью куда более откровенного и одновременно более закрытого чем у Ичиё платья.       Ткань затрещала под чужими пальцами и разошлась по шву на груди, Ичиё испуганно пискнула, поняв, что её уже отпустили.       — Оно всё равно всё в крови, какой смысл отстирывать? — пожала плечами Гин, когда Ичиё растерянно уставилась на упавшую к её ногам светлую тряпку с кокетливо тёмным подолом.       — Ты просто не хотела, чтобы я ещё раз его надевала! — обвинила Ичиё, заливаясь краской от раздражения, но холодные руки на талии и губы на шее тут же вернули её розовым щекам кровь с новым возбуждением. — Ты просто… Я… Гин…       — Я ведь говорила, оно слишком открытое, — шёпот защекотал ключицы. — Ты прекрасна в нём, но все эти липкие взгляды… Они не имеют права смотреть на тебя, только я.       — Только ты, — эхом вторила Ичиё. Чужие пальцы снова мяли ягодицы, острые зубки царапали плечо. — Нет, не надо, нет…       Трусики сползли к щиколоткам, грудь под чашкам расстёгнутого бюстгальтера подпрыгнула вверх. Ичиё продолжала захлёбываться этим бесполезным «нет», и каждый отказ туманил голову не хуже алкоголя.       По бедру стекало что-то липкое и вязкое, и Гин, подцепив прозрачные сгустки пальцами, медленно втянула их в рот.       — Нет, нет… — не унималась Ичиё, пока Гин опускалась на колени. Подол её платья опал на кафель почти идеальным кругом, чёрным, как омут. — Нет! — задохнулась Ичиё в последний раз, когда её снова прижали к зеркалу. Спина и ягодицы снова заныли от обжигающего холода, а кожу внизу живота задёл горячий влажный язык.       — Да, куколка, — чуть улыбнулась Гин, и удерживающая её причёску заколка блестела так же ярко, как её чёрные глаза. — Конечно да. Ты же будешь хорошо себя вести?       Ичиё заскребла пальцами по кафелю и зеркальной поверхности, ища, за что ухватиться, но Гин крепко взяла её за бёдра, вжимая в стену, и это сошло за кое-какую опору. Это было ошибкой — она едва не упала, когда Гин вдруг дёрнула её ногу за щиколотку вверх. Перекинув ногу через её плечо, Ичиё коленом ощутила жар кожи на чужой шее.       Тонкие губы обхватили набухший клитор, слегка сжали.       — Что случилось? — облизнувшись, поинтересовалась Гин, и каждое её слово оставалось у Ичиё между ног дыханием. — Такая мокрая… Неужели тебя так взбудоражил комплимент того самоубийцы? Да?       — А-аха-а! — со всем воздухом, что был в лёгких, выдохнула Ичиё, когда Гин, не дожидаясь её ответа, несильно прикусила тёмную кожицу и приласкала языком.       Поглаживая болезненный клитор большим пальцем, девушка отвела ещё сильнее в сторону одну из её исполосованных ягодиц.       — Вчера тебе было недостаточно, да? Да, куколка? Скажи мне «да».       — Да-а… — проскулила Ичиё, ощущая, как по щекам стекают первые слёзы. От возбуждения было тяжело дышать, мысли окончательно спутались в один горячий клубок.       Кончики чужих коротких ногтей пощекотали звёздочку ануса, и по пояснице побежали крупные мурашки. Пот, стекающий по шее вместе со слезами, щипал свежий порез.       — Да, милая? — касаясь губами внутренней стороны её бедра, повторила Гин, и тонкий пальчик медленно проник внутрь.       — Да! — отозвалась Ичиё, чуть не упав, и больно стукнулась затылком о зеркало.       Покрывая поцелуями кожу на её животе и бёдрах, Гин медленно массировала мягкий податливый вход, втирая в него липкую смазку. Ичиё, прикрыв глаза, держалась за стену и даже не сразу заметила, как девушка перед ней неторопливо поднялась с колен. Ласковые губы накрыли поцелуем приоткрытый рот, языки сплелись.       Когда Гин выпустила её и отстранилась, чтобы развернуть, между ними натянулась тонкая ниточка слюны. Оказавшись лицом к зеркалу, Ичиё затуманенным взглядом уставилась на своё отражение — красная, встрёпанная, в слезах и с болезненно припухшими губами, с которых стекали густые крупные капли.       Бесцеремонно разведя в стороны её ноющие ягодицы, Гин прошлась между ними языком, собирая капли проступившего пота.       — У меня маленький подарок, красавица, — сообщила абсолютно буднично и что-то вытащила из вторых, пустующих ножен. — Ты сегодня его заслужила, как думаешь?       Ичиё нервно захныкала, и искажённое возбуждением лицо в отражении скривилось ещё больше.       — Ги-ин… — прозвучало почти жалобно.       — Не знаешь? — рассмеялись сзади. — Ну же, скажи «да», глупышка.       — Да! — выдохнула Ичиё, и на зеркале осталось запотевшее пятнышко.       Ловкий язык щедро смочил слюной податливое колечко мышц, а после на копчик закапало что-то холодное. В отражении Ичиё увидела баночку смазки на полу и гулко сглотнула.       Что-то прохладное и гладкое упёрлось между ягодиц и медленно скользнуло внутрь. Сладкая боль во вчерашних рубцах гасила знакомое чувство растяжения, но пробка всё не кончалась и продолжала утолщаться. Анус втягивал в себя тяжёлую игрушку, поддерживаемую чужими пальцами.       Много сбитых дыханий спустя в промежность упёрся загнутый конец, и Ичиё замерла, боясь пошевелиться.       Гин за её спиной гибко поднялась с колен, прижалась грудью к её затёкшим лопаткам, обняла до хруста в рёбрах крепко.       — Пойдём в кровать, — велела на ухо, и Ичиё испуганно расширила глаза.       Ей казалось, гладкая пробка — если это вообще была она — уже начала выскальзывать из неё наружу.       Пальцы Гин крепко обхватили локти, и так, поддерживаемая чужими руками, Ичиё неуклюже развернулась и сделала осторожный шаг, судорожно сжимая ягодицы. Но, как она ни старалась, игрушка уже на втором шаге едва не выпала из неё.       Тонкая рука Гин сползла с талии и слегка прижала снаружи.       — Ками-сама… — пробормотала Ичиё. На висках уже проступал холодный пот, мышцы болели. Она даже не поняла, как сумела добраться до кровати и рухнуть, наконец, на матрас.       Гин устроилась перед ней, уложила её скрещенные ладони ей на поясницу. Велела:       — Держи так.       И, не слишком широко разведя бёдра, устроила голову беспомощно хватающей ртом воздух Ичиё у себя между ног.       Дальнейшие указания были не нужны, но Ичиё всё же с опаской пронаблюдала, как Гин крутит в руках телефон. Тот пикнул подтверждающе, Гин что-то нажала и отложила его в сторону. Вопрос застрял в глотке, когда тяжёлая игрушка внутри вдруг ожила и медленно завибрировала, слегка покачиваясь в растянутом входе.       Лёгкая и безобидная только на вид ладонь предупреждающе опустилась на затылок, и Ичиё, покрепче сжав заведённые за спину руки, неловко подползла к чужому телу, вытянула шею и накрыла ртом влажную промежность с короткими тёмными волосками.       — Кончишь, когда справишься, — раздалось над головой. Гин лениво перебирала светлые пряди на её макушке, уложив одну пятку поверх её скрещенных на пояснице в замок пальцев.       Ичиё смотрела на неё снизу вверх большими, мутными от удовольствия глазами, и по алым щекам стекали тоненькие струйки слёз.