один из тысячи

«Наши жизни состоят из возможностей. Даже если они упущенные»

Загадочная история Бенджамина Баттона

      Чимину лишь немногим больше тридцати, но прожитых лет ему хватило сполна, чтобы выработать несколько простых и лаконичных правил, придерживаться которых для него было так же естественно, как чистить зубы два раза в день, ложиться спать не позднее одиннадцати вечера и не есть никакой тяжёлой пищи за четыре часа до сна. Привычки, отточенные годами, создавали основу его каждодневной рутины. Являлись чем-то вроде жизненного кредо, если хотите. И за всё это время у него практически ни разу не возникало желания нарушить что-либо в привычном ходе устоявшихся вещей.       Правила эти весьма просты.       Во-первых, не стоит быть скупым в том, что касается собственного комфорта. Возможно, между салфетками за две тысячи вон и за двенадцать действительно нет никакой разницы, пока они выполняют одну и ту же функцию. Но если Чимину вдруг когда-нибудь придётся утирать слёзы, он бы предпочёл, чтобы бумага, касающаяся его лица, была нежной и приятно пахла. Кофе по утрам из собственной кофемашины вкуснее и приносит больше удовольствия, чем бесконечные очереди в тесной кофейне, из-за которых ему приходилось вставать на полчаса раньше, чтобы не опоздать на работу. Недосып же, как известно, плохо сказывается на нервной системе, что, в свою очередь, подводит ко второму негласному правилу Чимина.       Спокойствие.       Никакие деньги не восполнят вам расшатанные однажды нервы. Чимин, чья школьная пора и студенчество были одним огромным синонимом слову «стресс», во взрослой жизни сильнее всего ценил возможность просто расслабиться и не переживать каждую секунду из-за просроченных дедлайнов, пропущенных пар (потому что множественные подработки — это единственное, что приносило деньги) и многочисленных пересдач у чересчур придирчивых преподавателей. Удовольствие, с которым он всегда уходил с работы в строго определённый час и оставлял все незаконченные дела за дверью своего кабинета, нельзя было описать простыми словами. Конечно, в своё время ему пришлось немало потрудиться, работая в поте лица, доказывая свою компетентность. Но теперь вся его жизнь была чётко выверенным алгоритмом, потому что ничто так не нарушает с трудом достигнутое спокойствие, как моменты, заставляющие сбиваться с привычного пути. Поэтому в жизни Чимина существовало третье правило.       Стабильность.       Пожалуй, самое важное из всех трёх составляющих личной формулы счастья имени Пак Чимина. Стабильность помогает избежать ненужной тревожности. Она дарит чувство безопасности, привносит в жизнь расслабленность и даёт возможность совершать привычные дела без опасения, что что-то пойдёт не так. Если вы не нарушаете выверенный алгоритм, не включаете в него какие-то новые, неизвестные ранее переменные, то вам не о чем и тревожиться. Неизвестность и внезапность всегда влекут за собой ненужные переживания. Ненужные переживания плохо отражаются на нервной системе, откуда вытекают проблемы со сном, что, в свою очередь, приводит к новым морщинам и провоцирует преждевременное старение. И вот, тебе только исполнилось тридцать два, а ты уже с раздражением рассматриваешь в зеркале, пока чистишь зубы, новую морщину на своём лице, которой ещё вчера — ты в этом уверен — там и в помине не было.       Поэтому да.       Комфорт. Спокойствие. Стабильность.       Однако было у этих правил одно небольшое дополнение, и о нём Чимин, к несчастью, иногда забывал. Это и вынуждало его порой оказываться в ситуациях, находиться в которых ему совершенно не хотелось.       Возможно, Чимину стоит почаще повторять собственные правила.       Комфорт.       Спокойствие.       Стабильность.       И никогда не ввязываться в авантюры, предлагаемые Чон Хосоком.       Нельзя сказать, что они с Хосоком были друзьями. Их отношения скорее ограничивались ярлыком «хорошие знакомые», которые стабильно пару раз в неделю встречались за обедом в одном и том же кафе, находящемся неподалёку от зданий их офисов. Оттого, наверное, и удивительно, с какой лёгкостью Хосоку удавалось втягивать Чимина в то, чем он по своей воле никогда бы не стал заниматься. Хосок был всего лишь на год старше Чимина и имел ровно столько же забот и обязательств, если не больше, однако отношение к жизни и подход к различного рода делам у него были совсем иными. То, с какой лёгкостью ему удавалось периодически расшатывать каждый из столпов размеренной чиминовой жизни одновременно пугало и завораживало. Но больше всё же пугало.       Как правило, Чимину хватало сил (и ума) вежливо отклонять любые из предложенных Хосоком идей. При этом было очень сложно не испытывать чувство вины, отказывая дружелюбной улыбке и тёплым карим глазам. Хосок всегда был по-настоящему искренен, и Чимин знал, что за всеми его предложениями не стояло никакого злого умысла, и именно поэтому иногда — Чимин гордился собой, что это случалось не так уж часто, — он поддавался на уговоры, по той или иной причине не находя в себе сил сказать твёрдое «нет».       Собственно, так и случилось в этот раз.       Хосок как обычно подсел к нему за обедом, увлечённо рассказывая о своём недавнем великолепном свидании и между делом из чистого любопытства поинтересовался, когда у самого Чимина случался подобный опыт. Позже, прокручивая весь разговор в своей голове, Чимин думал, что, наверное, ему всё же стоило соврать вместо того, чтобы как на духу признаться, что уже и не помнит точно, сколько лет назад это было, заработав от Хосока удивлённый взгляд и — что стало самым неожиданным поворотом всего их разговора — назначенные дату и время свидания вслепую, организованного Хосоком за какие-то пару минут. Чимин и сам не понял, как это произошло, но в один миг он наслаждался обедом, а в другой был уже не в силах остановить лавину под названием «Чон Хосок», который что-то быстро печатал в своём телефоне, не переставая говорить о парне по имени Чонгук.       — … совсем недавно к нам перевёлся, но главный редактор от него уже без ума, — быстро тараторил Хосок, не давая Чимину вставить и слова. — Кстати, я упоминал, что он делал обзор вашей выставки в одном из последних номеров? Той, что была посвящена современному искусству. Ты меня знаешь, я ни капли не смыслю во всех этих пятнах и кляксах, но после его статьи даже мне захотелось купить билет и сходить в эту вашу галерею. Кажется, парень твой тайный поклонник… ах, вот, я договорился, — Хосок перестаёт печатать, показывая Чимину экран телефона с открытым чатом с контактом по имени «Чонгук~и» и аляповатыми эмодзи, среди которых Чимин заметил кролика. — Запиши время и место. И не вздумай не приходить, это будет очень некрасиво с твоей стороны. Не переживай, он на самом деле славный малый. А ты меня знаешь, я о таких вещах никогда не вру.       Может быть ось Земли в тот день пошатнулась или очередное пятно на Солнце стало причиной помутнения сознания, или же Чимин просто ради разнообразия решил сказать Хосоку «да», чтобы посмотреть, что из этого выйдет. В любом случае, обратного пути, как Чимину казалось, у него уже не было.       И вот он здесь: сидит в не самом дешёвом ресторане в вечер пятницы с бокалом пино гриджио в руке и смеётся — искренне — очередной забавной истории. Несмотря на принятое приглашение и нежелание обидеть Хосока, Чимин шёл на это свидание с определённым настроем. Не поймите неправильно, просто Чимину тридцать два, и в его возрасте даже заранее подобранные партнёры разочаровывали не раз, и на свидание вслепую он не возлагал никаких, пусть и самых крошечных, надежд. Он был готов провести пару не очень интересных часов за дежурными разговорами, чью пресность разбавляли бы лишь вкусная еда и достойное вино. С верно рассчитанным количеством алкоголя время, как правило, пролетает незаметно. Пусть Чимин давно и не ходил на свидания, но судил по опыту, а потому картина сегодняшнего вечера в голове была довольно яркой. Чимин не учёл лишь одного: что ему порой тоже суждено ошибаться.       Чонгуку двадцать восемь. Он действительно работает вместе с Хосоком, ведёт отдельную колонку в журнале, посвящённую искусству. И он в самом деле писал о выставке, которую Чимин организовывал месяц назад, а до этого ещё о двух, проходивших под его же руководством, и тогда слова Хосока о том, что Чонгук его тайный поклонник, не кажутся такими уж наивными.       Чонгуку двадцать восемь, он на несколько сантиметров выше Чимина, но эта разница незаметна, когда они сидят друг напротив друга. У Чонгука большие карие глаза, приятный тембр голоса и во всём его поведении, несмотря на старания Чимина, не найти ничего отталкивающего. Он вежлив, улыбчив и красиво одет. За то недолгое время, пока они шли за официантом к своему столику, Чимин успел уловить его приятный и явно дорогой парфюм. Чонгук аккуратен, не чавкает и не плюётся едой, не болтает с открытым ртом, не налегает на алкоголь и не отпивает вино из бокала с отталкивающе громким хлюпающим звуком. Не перебивает Чимина, когда наступает его очередь говорить, и действительно внимательно слушает. Чонгук не говорит о своих бывших, не восхваляет собственные достоинства и не выпячивает грудь колесом, пытаясь презентовать себя во всей красе, и Чимин с разочарованием осознаёт, насколько же низка изначально его планка, раз всё это время он пытался цепляться к мелочам, выискивая в Чонгуке малейшие изъяны. Поэтому он поднимает её повыше. Это становится чем-то вроде игры, в которую посвящён только он: найти что-то, что его оттолкнёт. Чимин буквально ждёт, что Чонгук проколется, и задаёт наводящие вопросы один за другим, едва ли не превращая свидание в допрос. Но когда Чонгук, извинившись, отлучается в туалет, Чимин вдруг выдыхает, понимая, насколько сильно он сам напряжён. Вместо того, чтобы наслаждаться вечером, он тратил время, пытаясь уличить Чонгука в заранее приписанной ему неидеальности. Чонгук же в ответ на подобное поведение ни слова ему не сказал, не меняясь лицом и спокойно, со скрытой внутри, но ощущаемой уверенностью отвечая на каждый каверзный вопрос.       Чимин отставляет бокал с вином и откидывается на стул, мельком оглядываясь вокруг. Их столик расположен в самой тихой части зала, скрытый от посторонних глаз, но Чимину со своего места удаётся разглядеть сидящую неподалёку пару. Наверное, думает он, они тоже пришли на свидание. Девушка сидит к нему лицом, и Чимин видит её широкую улыбку и как громко она смеётся, прикрывая рот рукой. Её щёки наливаются розовым, и в блестящих глазах отражаются огни потолочных люстр. Чимину вдруг становится стыдно. Он не может понять, зачем так усердно продолжает пытаться испортить вечер себе и Чонгуку. Всё это время он мог наслаждаться приятной компанией, даже если этот ужин был их первым и последним. Поэтому когда Чонгук возвращается, Чимин больше не пытается всячески его оттолкнуть, перестаёт анализировать и позволяет себе расслабиться, просто наблюдая за Чонгуком. Чимин меняет тему разговора, расспрашивая Чонгука о работе, об увлечении искусством и про то, как он узнал про их галерею, и Чонгук буквально преображается на глазах. Если он и удивлён внезапной сменой атмосферы, то не подаёт виду, и лишь слегка замявшись, начинает увлечённо рассказывать про свою работу. Вся его насторожённость, вызванная нападками со стороны Чимина, по-настоящему отступает. Глаза Чонгука широко распахнуты и сияют, когда он увлечённо пересказывает о тех выставках, на которых ему посчастливилось побывать. Он такой искренний, что улыбка невольно появляется у Чимина на губах и не исчезает до самого конца вечера.       Чимин опирается локтем на стол и кладет подбородок на раскрытую ладонь, наблюдая, как Чонгук слегка преувеличено жестикулирует руками, как собираются морщинки в уголках его глаз, когда он широко улыбается, пересказывая очередную забавную историю. Как слегка подпрыгивает его чёлка, когда он увлечённо кивает, незаметно для себя поддавшись вперёд, словно боясь пропустить хоть одно слово из уст Чимина. И Чимин невольно задумывается, почему же Чонгук до сих пор одинок и нуждается в свиданиях вслепую. Он замечал, как люди в зале провожали его взглядом, пока они шли к своему столику, и даже официантка слегка краснела, принимая у него заказ. Чимин думает об этом, но не может найти ответа, кроме того, что Чонгук уже сам ему рассказал: он довольно застенчив в жизни, редко набирается смелости сделать первый шаг и занятость на работе не часто даёт ему так много свободного времени, какого в прошлом требовали его партнёры.       Очевидно, что Чонгук красив и очень вежлив. Он сосредоточенно слушает всё, что говорит Чимин, а не просто делает вид, кивая, и время от времени добавляет что-то от себя или задаёт вопросы. И на самом деле Чимина удивляет вовсе не Чонгук. Нет ничего удивительного в том, что такой парень, как Чонгук, существует. Он уверен, что найдётся немало столь же воспитанных и образованных молодых людей. Дело не в этом. Больше всего Чимина удивляет собственная реакция на Чонгука. То, как легко ему удалось завладеть его вниманием, расположить к себе, словно они знакомы уже не первый день и даже не первый год. Несмотря на то, что Чимин не знает и десятой доли о Чонгуке, ему поразительно легко сидеть вот так вот напротив друг друга, перекидываясь отдельными фразами. Есть что-то такое и в том, как Чонгук на него смотрит. Что-то в его взгляде заставляет Чимина хотеть ощутить его на себе снова и снова, заставляет чувствовать себя услышанным, желанным. Словно Чонгук ничего так на свете не хотел бы больше, чем сидеть сейчас в этом ресторане напротив Чимина и слушать его истории. Вот о чём говорил его взгляд. И это не выпитое вино путало все чувства, потому что Чимин едва ли осушил один бокал. Просто это сам Чонгук так на него влияет.       И Чимин ловит себя на мысли, что Хосок был прав. Чонгук действительно славный малый. Он из тех парней, которым хочется сказать «да».       Чимин не знает, сколько проходит времени, пока темы их разговоров плавно перетекают одна в другую, не позволяя неловкой паузе хотя бы раз повиснуть между ними в воздухе. Постепенно их обсуждение сводится к разговору о свиданиях, и Чимин с удивлением обнаруживает, как романтичная натура Чонгука пробивается наружу, отстаивая романтику свиданий вслепую.       — Я на самом деле не часто хожу на подобного рода свидания, но все же думаю, что в этом есть что-то… загадочное, — Чонгук застенчиво пожимает плечами, на секунду отводя взгляд, чтобы затем вновь посмотреть на Чимина. — Непредсказуемое даже. Никогда не знаешь, чем всё может обернуться. Вот какова вероятность того, что после первого свидания люди обычно продолжают общение, а затем идут на второе и третье?       Чимин поджимает губы, задумываясь лишь на какие-то доли секунды перед ответом.       — Не знаю… один из тысячи?       — Чимин-ши, — Чонгук внезапно громко произносит его имя, оттягивая последний слог, и одаривает удивлённым взглядом, — я и не подозревал, что ты такой пессимист!       Чимин в ответ смеётся, качая головой.       — Я реалист, только и всего.       Остатки еды на его тарелке уже давно остыли, и он подталкивает палочками одинокую оливку, заставляя её кружить по белому фарфору.       — Иногда одного свидания более чем достаточно, чтобы понять, стоит ли давать человеку шанс или же это была всего лишь пустая трата времени.       Чимин даже и не думал лукавить, отвечая Чонгуку совершенно честно. Всех пальцев на руках не хватило бы, чтобы сосчитать количество свиданий, на которые он ходил. Чтобы посчитать действительно удачные, имевшие за собой хоть какое-то продолжение, ему хватит и пары пальцев. Чимин не строил иллюзий и не витал в облаках. На свидание вслепую, как и на любое прочее общение, люди в его возрасте идут преимущественно ради секса. Конечно, кто-то строит цели на серьёзные отношения или может даже на семью или детей, но Чимин действительно не думал, что процент людей, нашедших своё «долго и счастливо» после первого свидания, так уж высок. Наивность Чонгука в этом вопросе казалась ему… даже милой? Может быть, в его жизни было на порядок меньше разочарований, поэтому он и смотрел на всё с такой надеждой.       — Что ж, Чимин-ши, — в голосе Чонгука, однако, не слышно ни капли обиды, когда он протягивает руку и аккуратно берёт ладонь Чимина в свою, давая возможность отстраниться в любую секунду. От нежности улыбки на его губах у Чимина сладко щемит в груди, когда он говорит:       — Даже если наше свидание станет для тебя всего лишь пустой тратой времени, я рад, что ты потратил его на меня.       Чимин не сразу находит ответных слов, а только смотрит на Чонгука удивлённым взглядом, и когда тот выпускает его ладонь из своей руки, слегка шевелит пальцами, пытаясь сохранить призрачные остатки тепла и ощущение чужой руки. Он замечает, как Чонгук, склонившись над тарелкой, прячет румяные щёки, и сам сдерживается от прикосновения к своим, чувствуя, как они горят.       Неловкую паузу прерывает официантка, и Чимин с удивлением понимает, что они просидели здесь три часа, потеряв счёт времени. Когда Чонгук тянется за своим кошельком, Чимин останавливает его притворно-сердитым взглядом, напоминая, что старший здесь он, и протягивая свою карточку. Чонгук хоть и выглядит готовым поспорить, но больше не возражает, а Чимин усилием воли давит в себе просящуюся сорваться с губ фразу о том, что Чонгук может заплатить в следующий раз. В своей голове он уже распланировал следующий раз и следующий после следующего раза тоже, но вряд ли готов признаться в этом открыто даже самому себе.       На улице Чимин поёживается от прохладного осеннего воздуха, глубже зарываясь подбородком в тёплый шарф. Будь он один, давно бы уже вызвал такси, но сейчас нежелание прощаться перевешивало его нелюбовь к холоду. Не без удивления для себя Чимин понимает, что не хочет пока возвращаться в свою тёплую и комфортную во всех отношениях квартиру, и пусть температура на улице была далека от идеальной, они, не сговариваясь, неспешным шагом пошли вдоль улицы по направлению от ресторана, пока в голове Чимина крутились мысли о том, что бы такое предложить, лишь бы продлить этот вечер ещё хоть ненадолго. Он бросает взгляд на молчаливого Чонгука рядом. Возможно ли, что ему, как и Чимину, не хочется расходиться прямо сейчас?.. Чимин в лёгкой досаде поджимает губы. Мысль пригласить его к себе мелькает в голове Чимина, но он тут же отгоняет её прочь, думая, что скорее всего это будет слишком. В конце концов, они только познакомились. С другой стороны, не то чтобы у него не было опыта се…       Поток мыслей Чимина внезапно прерывает оживлённый голос Чонгука:       — О, я и не знал, что он до сих пор работает!       Чимин оборачивается и видит, как Чонгук, остановившись на шаг позади, смотрит на мигающие разноцветными огнями ворота через дорогу.       — Чимин-ши, как давно ты был в парке аттракционов?       Глаза Чонгука блестят всеми огнями ночного Сеула, когда Чимин переводит взгляд на его лицо. За сегодняшний вечер Чимин много раз смотрел в эти глаза, подмечая малейшие переливы и игру света, необъятный спектр эмоций, которые они выражали, и сейчас он заворожённо смотрел на детский восторг, охвативший всё его лицо.       Видимо, приняв молчание Чимина за неуверенность, Чонгук продолжил:       — Пожалуйста, Чимин-ши.       Чимин, по правде говоря, не был поклонником всех этих не внушающих доверия конструкций, которые заставляли кружиться голову, да и высоты он не то чтобы боялся, но и восторга не испытывал.       — Всего один аттракцион! А после я провожу тебя домой.       Но Чонгук был так убедителен.       (А может, это Чимина сейчас было очень легко убедить)       — Ладно.       Аттракцион в итоге оказывается не один. Чонгуку удаётся уговорить его как минимум ещё на два — ничего экстремального, чтобы не рисковать после ужина в ресторане, — прежде чем они выходят из парка. Чимин ловит себя на мысли, что с удовольствием побывал бы здесь ещё раз. Желательно подольше и, несомненно, с Чонгуком. Конечно, он и раньше ходил в парки аттракционов, но почему-то с присутствием Чонгука в этот раз всё было иначе. Ему нравилось держать Чонгука за руку, чтобы не потеряться в толпе, а потом и на большой высоте, когда становилось не по себе или переполняли чувства. Чимин не уверен, что помнит названия аттракционов, потому что мысли были забиты совсем другим. Словно вся сахарная вата с ларьков перекочевала ему в голову. Он смотрел на Чонгука, чувствовал тепло его ладони в свой руке, подмечал, каким вежливым он был, как осторожно интересовался, в порядке ли Чимин и не против ли пойти на следующий аттракцион. Как крепко он жмурился, но при этом широко улыбался, пока ветер бил им в лицо, растрёпывая волосы. Его громкий восторженный крик на крутых поворотах. Его аккуратные и нежные движения, когда он помогал Чимину поправить волосы, пока тот в ответ делал то же самое. Застенчивую улыбку, слегка закушенную губу, полный звёзд взгляд. Чимин смотрел на всё это, подмечал, впитывал, и пытался понять самого себя. Почему всё в нём так откликалось на Чонгука? Почему вот так вот, с одной встречи, с одного свидания, словно сошлись шестерёнки или совпали пазлы? Это ли самое имеют в виду, когда говорят о любви с первого взгляда? Чимин не знает, но, боже, ему так сильно хочется узнать. Впервые за долгие годы словно что-то зажглось у него внутри. Всё искрилось безудержным любопытством того, что ждёт его впереди. Ему не терпелось это узнать.       Может быть, он даже пошлёт Хосоку огромный букет и напишет трогательную записку с благодарностью.       Чонгук действительно провожает его до дома, и Чимин не пытается отказаться даже ради приличия. По дороге они покупают кофе в небольшой кофейне и греют руки о горячие стаканчики. Чимин — снова — впервые за долгое время нарушает правило не пить кофе вне дома, но не уверен, что вообще чувствует его вкус. Только приятную теплоту, разливающуюся где-то внутри грудной клетки, но думает, что причина кроется не в горячем напитке.       Когда они останавливаются у дорожки, ведущей к дому Чимина, время приближается к полуночи. Несмотря на установленный режим, Чимин не чувствует ни желания спать, ни усталости. Они стоят достаточно близко друг к другу, и когда Чимин поворачивается к Чонгуку лицом, ему приходится слегка приподнять голову, чтобы посмотреть тому в глаза. Между ними повисает тишина, словно ни один из них не хочет заканчивать этот вечер и произносить прощальные слова.       В конце концов, Чонгук слегка переминается с ноги на ногу с лёгкой улыбкой на губах. Его рука теребит пуговицу на кармане пальто, а взгляд то и дело падает куда-то в сторону. Чимин понимает, что он волнуется, и улыбается ему в ответ, чувствуя, как собственное сердце в груди бьётся быстрее обычного, и он вновь уверен, что дело не в выпитом недавно кофе.       — Ну так что, каков твой вердикт? — наконец, решившись, спрашивает Чонгук, покусывая губы. Чимин недоуменно смотрит него, пытаясь понять, что он имеет в виду, и Чонгук добавляет:       — Дашь нам шанс?       Собственные слова, сказанные всего лишь несколькими часами ранее, всплывают у Чимина в голове:       — Иногда одного свидания более чем достаточно, чтобы понять, стоит ли давать всему этому шанс или же это была пустая трата времени.       Чимин смеётся и качает головой. Вопрос он оставляет без ответа, но по взгляду Чонгука видит — тот понимает его без слов. Их странная связь, возникшая за эти несколько часов, отгоняла желание расходиться, но Чимин не мог игнорировать чужие покрасневшие щёки и кончики ушей, которые явно были признаком холода, а не смущения.       — В какой стороне твой дом? — спрашивает Чимин, и Чонгук машет рукой куда-то в противоположную сторону, слишком неопределённо для того, кто жил бы где-то поблизости. На Чимина сразу же накатывает чувство вины. — Чонгук, это же очень далеко! Почему ты ничего не сказал? Давай я вызову тебе такси.       Чимин тянется в карман пальто, чтобы достать телефон, но Чонгук его останавливает.       — Не нужно, Чимин-ши, всё в порядке, — он пожимает плечами. — Я совсем не против пройтись.       Чимин колеблется. С одной стороны, Чонгук взрослый парень, и нет никаких проблем с тем, чтобы ему самому добраться до дома. С другой, они довольно много времени провели на холоде, и Чимину просто не хотелось, чтобы в такой поздний час Чонгук ходил один по тёмным улицам. У него вновь появляется мысль пригласить его к себе, но он отгоняет её, как и прежде, потому что одновременно хочет этого, но не желает, чтобы всё между ними начиналось так. Чимин хорошо знает себя и свои чувства. Чонгук нравится ему слишком сильно, чтобы просто положить его спать на диване как старого друга, не поддавшись искушению, особенно когда ещё так свежи впечатления и эмоции от пережитого свидания и проведённого времени вместе. Напряжение между ними как коктейль Молотова — осталось только поднести спичку.       Поэтому Чимин оставляет приглашение так и не озвученным вслух и вместо этого протягивает руку раскрытой ладонью к Чонгуку и просит:       — Дай мне свой телефон.       Чонгук не задаёт вопросов. Тянется в карман, быстрым движением снимает блокировку и кладёт телефон в раскрытую ладонь. Чимин немного замёрзшими пальцами быстро нажимает по клавишам, вбивая свой номер телефона и, подписав контакт своим именем, делает шаг вперёд, так, что носки их ботинок упираются друг в друга. Он сам опускает телефон Чонгуку в карман, а затем слегка подаётся вперёд, касаясь своими губами приоткрывшихся от удивления губ Чонгука. То, что задумывалось как абсолютно невинный прощальный поцелуй, перестаёт быть таковым, как только рука Чонгука опускается Чимину на щёку, побуждая задержаться дольше. Пальцы цепляются за лацкан чужого пальто, пока их губы движутся друг против друга в медленном поцелуе. Чимину требуется вся его выдержка, чтобы в конце концов отстраниться первым. Он смотрит из-под ресниц на ставшее ещё более розовым лицо Чонгука и говорит:       — Напиши мне, когда придёшь домой.       Чонгук на это кивает с небольшой задержкой, растягивая в улыбке губы. Чимин задаётся вопросом, горят ли они у него сейчас так же, как его собственные, но, конечно же, не произносит этого вслух. Он лишь смотрит в последний раз Чонгуку в глаза и, мягко улыбнувшись в ответ, идёт прямиком к входной двери своего дома, с трудом ни разу не обернувшись.       Уже в квартире Чимин прижимает ладони к горящим щекам, прислонившись к закрытой двери, прокручивая в голове события последних часов. Внутри — странное чувство. Не новое, точно знакомое, но забытое слишком давно. Ощущать его непривычно и даже в какой-то степени страшно. Лёгкое волнение отзывается даже в кончиках его пальцев, но не то, от которого хочется поскорее избавиться. Оно несомненного нарушает привычное спокойствие Чимина, но не в плохом смысле, а даже, скорее, в желанном?..       Отлипнув от двери, Чимин проходит в комнату, по дороге снимая с себя одежду и ставя на зарядку почти разрядившийся телефон. Пропустить сообщение Чонгука из-за внезапно отключившегося гаджета хотелось ему меньше всего. В душе Чимин смывает с себя всю усталость казавшегося бесконечным дня и незаметно для себя проводит там полчаса, неподвижно стоя под струями горячей воды. Первым делом выйдя из ванной, он не спешит к телефону. Внутренний голос говорит ему не торопиться, не быть уж слишком отчаянным, и Чимин заканчивает все свои дела, прежде чем наконец подходит к кровати и берет в руки телефон.       Но вместо значка нового сообщения видит только пустую строку уведомлений.       Чимин садится на кровать, с его мокрых волос на халат капает вода. Он смотрит на время и озабоченно хмурится. Как далеко живёт Чонгук? Возможно, всё-таки стоило настоять и вызвать ему такси. Экран телефона гаснет, Чимин откладывает его в сторону и падает спиной на расправленную постель. Пусть от Чонгука ответа нет, это не мешает Чимину думать о том, куда бы они могли сходить с ним в следующий раз. Он мог бы показать ему свой любимый парк, где вечерами открывается вид на красивый закат. Или — немного банально, но всё же, — просто сходить в кино. Чимин не бывал там целую вечность, особенно с кем-то, купив билеты на последний ряд, как школьники. На самом деле, понимает Чимин, место не так уж важно. Он просто не отказался бы встретиться с Чонгуком снова, может быть, ещё пару или тройку раз. Или больше.       Может быть, намного больше.       За всеми размышлениями проходит ещё полчаса. Чимин хмурится сильнее, смотря на часы. Казалось, он ясно дал понять, что заинтересован в общении, и Чонгук выглядел так же… мог ли он по ошибке оставить Чонгуку неправильный номер? Чимин не подписан на Хосока в Фейсбуке, у них практически нет общих друзей и пусть когда-то давно они обменялись номерами телефонов, но никогда не писали друг другу, и унизительнее, чем просить номер Чонгука у Хосока, наверное, было бы только самому искать страничку Чонгука в социальных сетях.       Когда Чимин идёт спать, ответа от Чонгука по-прежнему нет. Чимин старается не накручивать себя понапрасну, но плохие мысли сами лезут в голову, прежде чем ему удаётся наконец-то заснуть. Утром первым делом он проверяет телефон, но видит там лишь уведомления из соцсетей и несколько писем в рабочем почтовом ящике.       Сам того не осознавая, Чимин начинает придумывать тысячи оправданий Чонгуку. Возможно, он вчера слишком поздно добрался домой, не захотел тревожить Чимина и просто лёг спать, и до сих пор ещё не проснулся. Кто встаёт так рано утром в субботу? Может быть его отвлёк его пёс, отчаянно жаждущий утренней прогулки и не дающий хозяину даже взять телефон в руки. Чимин не знает, есть ли вообще у Чонгука собака. Почему-то тема домашних животных прошла мимо их разговора. Но Чимину хотелось бы, чтобы был, иначе на одну причину оправдать Чонгука стало бы меньше.       Но у всего бывает предел.       И к концу дня Чимин перестаёт искать оправдания. Возможно, ему просто стоит смириться с тем, что он принял желаемое за действительное. Конечно, может быть, Чонгук потерял телефон или случайно удалил его номер. Это возможно… Но, что более возможно, это то, что он просто не захотел ему писать. Сам. Вот так вот просто. Так бывает. Чимин кивает самому себе. Он взрослый мужчина, он умеет принимать отказы. Всё же, он был прав, и процент успешных свиданий невероятно мал. Жаль только, что ему пришлось в который раз подтвердить это суждение на собственном опыте.       В воскресенье грусть сменяется злостью. На себя или на Чонгука, непонятно. Да, Чонгук не ответил ему, но сколько раз Чимин когда-то сам поступал так же? Провожал домой, иногда даже оставался на ночь, улыбался почти искренне, а затем пропадал, не написав ни единого сообщения. Возможно, это карма. Теперь он понимает, как чувствовали себя все те люди. Не то чтобы ему никогда не отказывали раньше, просто… он почему-то действительно думал, что в этот раз всё будет по-другому. Что Чонгук другой. Особенный. Чимин был уверен, что его симпатия взаимна, ему казалось, что он видел это в чужих глазах… получается, ошибался? Столько нарушенных правил, и вот он, результат, в который раз доказывающий, что лучше не отступать от чётко выверенного плана спокойной и размеренной жизни.       В понедельник Чонгук всё так же ему не пишет. Он не пишет ни на следующий день, ни через неделю, и в конце концов Чимин позволяет работе привычно захватить всю его голову и жизнь. Он почти не вспоминает о Чонгуке, как бы сложно это ни было, ведь дорога домой лежит мимо того самого парка аттракционов, который вскоре всё же перестаёт работать до следующей весны. Проходит около двух недель, когда Чимин во время обеденного перерыва по воли случая вновь сталкивается с Хосоком в том же самом кафе, где он уговорил его на всю эту авантюру со свиданием. Сперва Чимин хотел просто вежливо поздороваться, забрать свой заказ и уйти, но видимо что-то внутри него было задето слишком сильно, поэтому он не удерживается от едкого замечания в сторону Чонгука и говорит Хосоку, что больше не согласится ни на одну из предложенных им авантюр. И Хосок…       И Хосок внезапно меняется в лице. Чимин недоумевающе смотрит на то, как на пару тонов бледнее его лицо, как он подносит ладонь ко рту и выдыхает.       — Господи, Чимин, ты же совсем не знаешь, — его пальцы нервно проходят по волосам, он бросает взгляд куда-то в сторону и вздыхает ещё раз. — Господи. Я совсем забыл. Чонгук… дело в том, что… — Хосок пытается подобрать слова, и что-то внутри Чимина переворачивается уже сейчас, отчаянно протестуя против того, чтобы тот заканчивал своё предложение. — В тот день, когда вы с ним встречались, он...       Чимину словно воды налили в уши. Или оглушили беззвучным взрывом. Иначе почему он видит, как Хосок говорит ему что-то, но смысл его слов улавливает с трудом.       — ... какая-то компания пьяных видимо решила поиграть в грабителей…       Лицо Чимина непроницаемая маска, он смотрит на Хосока, видит, как шевелятся его губы, выталкивая одно за другим совершенно абсурдные слова, которые просто не могут быть правдой.       — ... оказалось, что у одного из них был нож...       Чимин хмурится, сморит на Хосока, пытаясь понять, что за нелепицу тот старается ему рассказать. Разве он не может просто передать Чонгуку, как некрасиво тот поступил, и как самый настоящий хён, научить его уму-разуму?       — ... место безлюдное, и там постоянно не работают фонари. Его нашла какая-то женщина, вышла на шум...       Шум в ушах Чимина похож на гудение сотен и тысяч пчёл, что разом вылетели из улья и окружили его в угрожающем танце, словно он вынул их королеву-матку и посадил себе на голову. И лучше бы ему не слышать ничего, кроме этого шума, но слова Хосока наоборот лишь становятся громче и грохочут грохочут грохочут.       — ... но когда скорая приехала, было уже поздно...       Поздно? Верно, тогда было очень поздно, и Чимин предлагал вызвать такси…       — ... этих ублюдков задержали, они даже и не скрывались особо, представляешь?..       Нет, Чимин не представляет. Он не здесь. Он в шумном парке аттракционов, у него липкие от сладкой ваты пальцы, а вокруг так громко кричат дети, что Чонгуку приходится наклоняться прямо к его уху. Тёплое дыхание щекочет ушную раковину, заставляя Чимина слегка ёжиться. У него перед глазами подъезд дома, он стоит рядом с Чонгуком, пальцы держатся за грубую ткань чужого пальто, словно не хотят отпускать. Ещё бы чуть-чуть, ещё бы пару минут постоять вот так.       — Похороны были в прошлую среду, — Хосок ещё раз вздыхает, проводя ладонями по лицу. — Прости, у меня совсем вылетело из головы, что вы виделись с ним в тот день... — наверное, он наконец замечает взгляд, смотрящий словно сквозь него, и тянется рукой, аккуратно дотрагиваясь до чужого плеча. — Чимин?       Улыбка Чонгука. Яркая. Стеснительный румянец на щеках. Передние зубы чуть слегка выступают. Чимин думает, что это мило. Родинка под нижней губой. Ресницы так близко-близко, что можно пересчитать каждую, если бы у него было чуть больше времени.       Если бы у них было чуть больше времени.       Чимин тяжело сглатывает, но ком в горле никуда не уходит. Слова даются ему с трудом и звучат как будто со стороны, не здесь, как будто это говорит не он. Как будто его здесь нет.       — Я... я не знал. Мне так жаль, я...       Он не здесь.       Он на улице, вокруг люди, шум толпы, пахнет попкорном и сладкой ватой.       Ладони намного больше его. Тёплые руки. Кожа на пальцах кое-где грубая, но всё равно приятная, когда они касаются его щеки. Дыхание с запахом только что выпитого кофе. Чимину приходится вставать на носочки. Вкус его гу...       — Мне... — воздух в лёгких горит, когда Чимин делает глубокий вдох, пытаясь справиться с внезапно накатившей тошнотой, — мне надо выйти.       Он выбегает из кафе на улицу, едва не врезаясь в стеклянную дверь. Дышит так, словно пробежал марафон. Люди проходят мимо, кто-то оборачивается, озадачено провожая его взглядом. Наверное, он странно выглядит со стороны.       У него на глазах слезы, перед глазами лицо, в голове голос.       — Ну так что, каков твой вердикт?       Чимину кажется, что из его лёгких словно кто-то резко выпустил весь кислород. Он жадно хватает ртом воздух, но всё равно чувствует, что задыхается.       — Дашь нам шанс?       Чимин закрывает глаза, позволяя слезам скатиться вниз по щекам и сразу же быть унесёнными ветром.       Если бы он только настоял на вызове такси или пригласил Чонгука к себе домой. Если бы отказался идти в парк или заходить в кафе по пути. Запретил бы его провожать. Если бы после ресторана сразу бы пошёл домой. Если бы никогда не соглашался на эту авантюру со свиданием…       Множество «если» проносятся у Чимина в голове.       Чонгук просил дать им шанс, Чимин готов был дать хоть тысячи.       Просто...       Проблема лишь в том, что...       Чимин смотрит в небо, смаргивая слезы и давая им солёными дорожками скользнуть по вискам. На лицо падает морось, остужая лихорадочно горящие щёки.       Проблема лишь в том, что некоторым возможностям шанса не оставляет сама жизнь.