Они были солнцем друг для друга

«Я делаю это не ради Ордо Фавониус, я помогаю, только потому что ты просишь», каждый раз отвечал Дилюк Рагнвиндр на просьбы действующего магистра Джинн Гуннхильдр, она была для него подругой, отказать которой он был не в силах, как и не в силах отрицать глубоко потаённые в душе чувства. Дилюк не помнил, когда впервые ощутил ту невесомую нить, что отныне связывала его с Джинн, он хотел защищать ее, дарить заботу, запутать пальцы в золотистых локонах, нежно целовать губы, смотреть, как светятся от счастья ее голубые глаза, которые как небо притягивали Люка к себе, он хотел быть с ней. Он понял это в очередной раз, когда Венти вместе с Итэром и Паймон пришли в таверну, чтобы укрыться от стражи, когда вместе с ними и Джинн отправился спасать Двалина от чар Ордена Бездны, тогда когда в очередной раз не смог отказать. Джинн была той, чьи щёки пылали каждый раз, когда она смотрела на пиро мечника. Магистр та, кто не мог оторвать взгляд от алых глаз и таких же алых волос. Ей хотелось падать в объятия Дилюка, держаться за руки, вместе просыпаться и засыпать. Джинн хотела быть с ним. Она поняла это еще тогда, когда они впервые столкнулись взглядами, когда дали немое согласие на защиту друг друга, когда Дилюк впервые сказал, что все что он делает, это ради нее, просто потому что Джинн просит. Вот и сейчас, возвращаясь верхом на Двалине в Мондштадт, девушка смотрит на уставшего, о чем-то думающего Дилюка. Красноволосый мечник замечает её взгляд, а затем мягко и тепло улыбается. На секунду щеки обоих краснеют, и они отворачиваются, устремляя свои взгляды на медленно опускающиеся солнце, на разливающийся розовый закат и на приближающиеся границы свободного города, где правят ветра. С момента освобождения Мондштата от Ужаса Бури прошла неделя, Дилюк и Джинн были полностью погружены в свои обязанности. Девушка в дела магистра, мужчина верно исполнял долг полуночного героя. Никто из двух людей ни разу за это время не решался поговорить друг с другом, обсудить, что творится на душе и решить, что делать дальше. Но тянуть больше нельзя. Они были друг для друга солнцем, теплом, которое согревало два одиноких сердца, они были друг для друга, тем ради чего оба старались жить. В тот день, когда наконец-то все было решено, стояла прекрасная погода, солнце светило ослепительно ярко, и Джинн, решившая ненадолго пройтись по улочкам Мондштадта, сидела в небольшом парке, наслаждаясь пением птиц и легким ветерком, что тихонько трепал пшеничные волосы девушки. Дилюк, измотанный ночным патрулированием города, неожиданно наткнулся на весело приветствующую его Джинн. Магистр предложила ему присесть. Повисло неловкое молчание. —Я должен(а) кое-что тебе сказать!, — одновременно произносят оба, краснея и пытаясь увести взгляд. Дилюк смотрит на Джинн, как бы уступая право сказать первой, та же, нерешительно кивает и продолжает. — Люк, я устала скрывать это, ты мне нужен, но никак хороший друг, я хочу быть с тобой, хочу делить одну крышу на головой, хочу быть твоей, — на одном дыхании выпаливает девушка, а Дилюк удивлено распахивает глаза, а затем мягко улыбается, притягивая девушку к себе обнимая. Медленно проводит по её волосам, заглядывает в глаза, а затем накрывает ее губы своими. Мягкий поцелуй был доказательством ответных чувств, таких же желаний, и первым шагом в совместную жизнь.