Желание принца–закон!

      Николай тихо простонал в руку Фёдора. Парень никогда не был так унижен как сейчас. Его усыпили и выкрали. Его опорочили. В него засунули палец. Его прямо сейчас насилуют. Гоголь даже не знал, сколько уже тут находится. День? Два? Может уже неделя прошла или вообще месяц? Но это сейчас не так уж и сильно волнует, как то, что происходит с его задницей. — "Врезать этому ублюдку... Я хочу врезать этому ублюдку!.." — сквозь бесконечный поток мыслей ярко выражались эти две фразы. Предложение заманчивое, но... Сейчас он в безвыходном положении, что-то скажет или сделает не так — конец не только заднице, но и голове. Так что, лучше уж остаться без жопы.       Фёдор, засунув палец, немного подождал, не двигаясь, дабы Его Ангел привыкнуть. Ну а что, может Николай и дальше будет "страдать", должно же быть что-то хорошее?       Через некоторое время Достоевский ещё глубже в сунул палец. Послышался тихий болезненный полу-стон со стороны Гоголя. Началась долгая и тщательная растяжка.       Николай потихоньку начал привыкать к боли, она была уже не так невыносима. Но душевную боль никто не отменял. Ужасно. Отвратительно. Омерзительно. Противно. И ещë тысяча синонимов. — "Вот это всё... Всë это!.. Было блять ради этого?! Ради того, чтобы меня тут опорочили?! Этот чëртов принц, который не знает норм морали!.. Я для его лишь игрушка, в которую можно поиграть и выбросить, а если ещё что-то лишнее скажу, то казнит."       Фёдор входил ещё глубже, а стоны Николая становились ещё громче и слаще. Принц убрал руку, что закрывала рот, и начал водить ей по телу шута, пытаясь ещё больше возбудить Своего Ангела. В который раз он убеждает, что Этот Ангел прекрасен от прядей волос до неровного дыхания... Фëдор не пропускал ни единого сантиметра тела, до которого мог дотянуться, стараясь облапать всего Ангелочка. Это так красиво, это так приятно, это божественно... — Ангелочек, вам нравится? — спросил Фёдор, двигая пальцем. — Вам честно ответить? — сквозь зубы прошипел Николай, захлëбываясь от боли, особенно моральной. — Разумеется.       Николай не знал как ответить, мысли спутались и смешались в одну кашу. Лишь два слова "больно" и "врезать" крутились в голове у парня. Гоголь промолчал.       Фёдору это не понравилось молчание, и он вошёл ещё глубже, причиняя большую боль Николаю. Блондин простонал болезненным стоном, на его глазах появились слезы.       Достоевский понял, что от Николая не последует ответа и резким движением высунул из него пальцы. Ох, как же прекрасен Его Ангел сейчас, такой... Такой беспомощный. — Раз не хотите ничего отвечать, то молчите. — с наигранной обидой сказал принц.       Фёдор поднёс свое достоинство к уже растянутой дырочке и резко вошёл. Николай прогнулся от боли, а его стон который разнёсся эхом по всему помещению. — "Вот гад... Я точно для его игрушка, которую он выебет и выкинет!"       Фёдор начал делать резкие и хаотичные движения. Из уст Николая раздавались сладкие стоны, что ласкали уши принца. Эти звуки прекрасны. Его Ангел прекрасен. — Ну же, Ангелочек, вам нравится? — спросил Фёдор. В ответ ничего не последовало. Тогда Достоевский сделал резкий толчок. По телу растеклась жгучая боль, не обходя ни сантиметра плоти, а в глазах немного потемнело. — Вам приятно? — как ни в чëм не бывало переспросил Фёдор. Шуту было очень больно, но никак неприятно. Больно и внутри, и снаружи. И физически, и морально. — Очень приятно... — стиснув зубы ответил Николай. — Я этому рад. — Фëдор улыбнулся. — "Ага, конечно, очень приятно..." — думал Николай — "Приятней некуда... " — "Когда же этот дурачок начнет нормально выражать свои эмоции? Я же вижу, что ему больно, зачем Мой Ангел врёт прямо мне в лицо?"       Принц начал более нежно двигаться, что Николаю в какой-то степени стало нравится, ему это даже приносило некое удовольствие. Но боль... Всë равно было больно. От этой боли буквально плыли мозги, мысли спутывались, выдавая безумные и глупые идеи, которые так и хотелось сказать. Вывалить весь этот бесконечный поток на это Его Высочество, не давая даже вздохнуть спокойно, не слыша этой ерунды... — "Может он не такой уж и плохой?" — подумал Гоголь — "Нет-нет-нет! Я уже с ума схожу, он ужасен! Ужасен... Ужас... У...." — Ваше высочество... — Что случилось, Мой Ангел? — Мне действительно нравится... — покраснев, ответил парень. Эти мысли взяли верх, какой тут нравится, но может только самую малость. Но, хотя, это довольно весело, эти мысли хотя бы не о том, что больно. Не о том, что хочется убить. Не о том, что хочется убиться.       На лице Фёдора расплылась улыбка, и он, довольный собой, сказал: — Я рад, что смог принести вам удовольствие. — Достоевский вышëл из Николая и начал ему развязывать руки. Гоголь не сразу понял, что происходит, но когда осознал... Появилась надежда на то, что его отпустят, и он забудет этот день, как страшный сон. Но надежды разбились вдребезги... Впрочем, как и всегда. Нет смысла надеется, от этого только больнее. Лучше уж ожидать худшего, чем гнаться за этим хорошим исходом, что нереален. — Мой Ангел, теперь становитесь на четвереньки и держите своё тело сами. — промолвил брюнет. Николай лишь послушно выполнил поручение Его Высочества. Ему ничего не оставалось делать. Он встал в позу "собачки" и ждал дальнейших действий. — "Нет... В первый раз я ошибся, он всё же ублюдок..." — размышлял Николай. — "Чувствую себя куртизанкой..."       Фёдор посмотрел на Николая, нежно улыбнулся и резко вошёл. Николаю стало невыносимо больно. Из уст Гоголя прозвучал болезненный полу-крик.       Достоевский, после того, как вошёл, начал нежные, но хаотичные движения. Его Ангелу всë же больно. Хоть Ангелы и стукаются в мир людей страдать, но Этот Ангел не достоин такой боли. По крайней мере в данный момент. Либо боль должна быть сильнее. Да это грех, но к чему всë это? Все люди грешны, так в чëм смысл сдерживать себя, каяться, если черта уже пересечена? Он сам себе хозяин. Он сам себе Бог, и никто не посмеет диктовать свои уставы, указывать, где тут грех, а где нет. Он свободен от всех этих глупых фраз. От всех этих глупых людишек. — "Почему он сначала резко входит,а потом нежно двигается?." — задался вопросом блондин — "В чëм тут смысл?.."       Фёдор двигался нежно, и Николаю приносило это какое-никакое удовольствие. Он потихоньку начал забывать о том, что его сюда силой притащили. — Ангелочек, вам нравится? — спросил Фёдор, ускоряя темп. — Угу...       Принц с каждым толчком становился всё грубее и грубее, а движения всё резче и резче. Парень начал вдалбливать Николая в кровать, а тому становилось невыносимо больно. С глаз капали слëзы. Эти слëзы содержали всю пережитую боль. – Ваше высочество... Мне больно... — простонав, протянул Николай. Фёдор не услышал его и продолжил делать то, что делал, даже ещë грубее. — Мне больно! — крикнул Гоголь. — Больно? — ускоряясь, спросил Достоевский. — Д-да...       Фёдор улыбнулся и, будто издеваясь, начал ещё грубее обращаться с Николаем. — "Это чëртовое Его Высочество что-ли глухой?! Почему он не слышит меня?! Мне больно! Больно!.."       Принц переборщил с грубостью. У Гоголя потемнело в глазах и он с болезненным стоном потерял сознание.