Мелодия для короля

      Прежде, чем отправиться на ужин, Реми велел Микелю идти вперёд, подозвал к себе Лиззи, сунул ей в руки крупный квадратный перстень, шепнул что-то на ушко, девушка понимающе кивнула и удалилась. Король же с торжествующим видом вошёл в обеденный зал.       Повара расстарались на славу. Стол просто ломился от изысканных яств. В основном это были любимые блюда королевы. Микель отодвинул стул для Реми, а когда тот устроился, встал по стойке смирно по правую руку от него и замер, устремив взор куда-то вдаль.       Король удостоил его небрежным взглядом и приказал:       — Садись.       — Ваше величество, я не имею права… — начал было шерьер, но не успел договорить.       — Будешь пробовать мою еду и проверять нет ли там яда.       Микель слегка удивился, но сел на указанное место.       Королева расположилась на другом конце длинного стола и с интересом наблюдала за происходящим.       Неловкость так и витала в воздухе. Странным казалось и то, что до этого дня король не нуждался в дегустаторе, и то, как он загадочно поглядывал на Микеля, доброжелательно улыбаясь и подкладывая ему куски покрупнее, и то, как он пытался завести разговор на отвлечённые темы. Отвечая односложно, шерьер вновь возвращался к ужину: в конце концов, не каждый день доводилось попробовать такие роскошные блюда. Как ни странно, первыми нервы сдали у королевы.       — Микель, что же вы так немногословны? Я о вас ничего не знаю, а тем временем мой сын оказывает вам столько знаков внимания! Расскажите что-нибудь о себе.       — Ваше величество, моя жизнь не так уж интересна. Я простой военный. Лошади, походы, фьютии, бесконечные изматывающие тренировки… — Микель неопределённо махнул рукой, мол, вы же знаете, как это бывает, и продолжил жевать перепелиную ножку.       — Ну да, ну да, — королева благодушно улыбнулась, и шерьеру показалось, что она не верит ни единому его слову. — Ах, я тут вспомнила, ведь ваш отец надеется, что вы займёте его место, когда он уйдёт на покой.       — Всё так, — кивнул Микель. — Тешу себя надеждой, что случится это не скоро.       Королева прищурилась.       — Почему же? У вас есть какие-то другие планы на ближайшие годы? — она всплеснула руками. — Ах, это всё так занятно! Поделитесь же с нами, мы с Реми сгораем от любопытства!       Тем временем Реми лениво ковырял зелёный горошек на своей тарелке и, казалось, вовсе не был заинтересован в разговоре.       — Что ж, вы меня раскусили. — Молодой человек отложил вилку и нож и пустился в объяснения: — То, что я приехал сюда по просьбе отца, не совсем правда. На самом деле, один мой знакомый попросил об одолжении, выполнить которое я могу только лишь здесь. Отец, конечно, обрадовался моему возвращению и надеется, что я останусь, однако моё место в армии, а не при дворе. Я рассчитывал поскорее закончить с делами и уехать обратно в Аппарейю, но пока что это невозможно.       Женщина понимающе склонила голову и задумчиво сказала:       — Как интересно. А это ваше дело как-то связано с ключом, которым так одержим мой сын?       Король оживился и весь превратился в слух. Микель же как ни в чём не бывало достал из-за пазухи цепочку с висящим на ней ключом и снял её с шеи. Казалось бы, за столько дней весь интерес к блестящей вещице уже должен был испариться, но жгучее любопытство разгорелось с новой силой, и в глазах Реми вспыхнуло желание. Микель этого будто не заметил. Он вертел ключ в руках, поглаживая его, будто насмехался, и рассказывал королеве:       — Да, его дал мне тот самый друг. Он погиб, но его последняя воля не даёт мне покоя. Я не могу двигаться дальше, пока не исполню её.       — Как благородно… — пробормотал Реми.       Королева-мать сверкнула глазами.       — Вы позволите взглянуть? — поймав одобрительный кивок Микеля, она сделала знак служанке, которая тут же оказалась около юноши, забрала вещицу и передала её хозяйке. — Какая изысканная работа! И такая необычная форма. Что открывает этот ключ?       — Боюсь, что он ничего не открывает, — сказал Микель.       — Какая бесстыдная ложь, — хлопнул по столу Реми.       Королева осуждающе посмотрела на сына и упрекнула его:       — Ты несправедлив к бедному мальчику. Я думаю, он говорит правду. Ну… по большей части, — она передала ключ служанке, чтобы та вернула его владельцу, и вновь обратилась к нему: — Видимо, этот ваш друг был вам очень дорог. Как вы познакомились?       Шерьер потёр переносицу и на минуту прикрыл глаза, затем тяжело вздохнул и начал рассказ:       — Когда я только поступил в академию, у меня возникли некоторые сложности в отношениях с… сокурсниками. Да и преподаватели, чего уж греха таить, недолюбливали меня по определённым причинам, называть которые мне бы сейчас не хотелось. За первую пару лет я не сумел завести себе ни одного приятеля. Позволить себе ходить на многочисленные попойки я не мог, потому часто оставался по вечерам в казармах. Вариантов чем себя занять в военной академии, сами понимаете, не так уж и много, так что свободное время моё уходило на дополнительные тренировки, оттачивание мастерства обращения с фьютией и чтение книг из библиотеки. Разумеется, в какой-то момент это стало влиять на мои успехи в учёбе, что совершенно не способствовало сближению с сокурсниками.       — Хвастун, — тихонько фыркнул Реми.       Микель не обратил внимания на едкое замечание и продолжил.       — В один из вечеров, я наткнулся в библиотеке на довольно любопытный древний фолиант, который… ну, в общем, должен был помочь мне разобраться в весьма щекотливой ситуации. Когда я начал его читать и выписывать себе на листок основные моменты, ко мне и подошёл незнакомец. Проходя мимо, он заглянул в книгу и заметил, что на страницах её нет ни слова правды. Мы разговорились. Оказалось, что мой новый знакомый весьма неплохо осведомлён в интересующих меня вопросах. Я стал захаживать к нему в гости и сам не заметил, как мы стали хорошими друзьями. Я помогал ему с его проблемами, а он мне с моими.       Вот оно! Теперь надо было постараться не спугнуть шерьера, тогда он, возможно, случайно выдаст свою слабость. Реми начал представлять себе, что он сделает с Микелем, заполучив в своё распоряжение рычаг давления на него, и слегка размечтался, потеряв связь с реальностью. Рассказ парня тем временем подходил к концу.       — Год назад мой друг внезапно исчез. Пару месяцев я места себе не находил, а потом от него пришло письмо: он встретил особенного человека и переехал в соседний город. Мы продолжали поддерживать связь. В своих письмах он рассказывал о планах на будущее, о странах, в которых хочет побывать, об огромном и очень важном проекте, над которым он работал эти месяцы, о своей возлюбленной. В конце весны пришло его последнее письмо. Он сообщал, что собирается жениться и просил меня присутствовать на свадьбе. Вместе с письмом он прислал мне этот ключ. Он просил сохранить его и помочь с одним делом. На следующее моё письмо он не ответил. Я уже планировал поехать к нему, когда меня настигла весть о его безвременной кончине.       — Так может он всё ещё жив! — вскинулся Реми.       — К сожалению, это невозможно, — ответил Микель. — Я присутствовал на похоронах.       Королева не выдержала. Поднявшись из-за стола, она поспешила к шерьеру и заключила его в нежные материнские объятия.       — Мне очень жаль, Микель, — сказала она, и в голосе её было искреннее сочувствие. — Теперь я вижу, что он и правда был очень дорогим для вас человеком.       — Ничего страшного, ваше величество. Я с ранних лет привык быть сам по себе.       Руки женщины дрогнули. Усаживаясь на стул между Микелем и Реми, она бесцветным голосом спросила:       — Сколько вам было, когда отец отправил вас в военную академию?       — О, я был всего на пару лет младше остальных учеников, ваше величество.       — Но, насколько я знаю, в Аппарейе в военную академию принимают с двенадцати лет, — проговорила королева.       — Я всегда выглядел несколько старше своего возраста. Именно поэтому отец решился отдать меня на военную службу немного раньше.       Мысли о торжественном попрании ногами и публичном унижении раздражающего шерьера плавно потекли не в то русло. Реми представил, каково это, будучи десятилетним мальчишкой, оказаться оторванным от дома, брошенным в суровое военное училище, где все старше, сильнее тебя, где даже учителя не горят желанием помочь или хотя бы выслушать… Он гнал прочь эти тоскливые думы, но они не желали уходить и упрямо лезли в голову, ковыряя старые раны. Король вспомнил себя в этом возрасте. Кажется, именно тогда он и начал…       — Вина, ваше величество?       Поток мыслей прервала невесть откуда возникшая Лиззи с откупоренной бутылью так любимого королевской династией вина «Звёздный мальчик». Король приободрился, вспомнил изначальный план вечера и закивал:       — Да, да, разумеется! Будь добра, Лиззи, налей всем нам по бокалу, — заметив, что шерьер собирается отказаться от выпивки, он поспешно добавил: — Всего один бокал, Микель! Наши с вами отношения как-то сразу не задались, но хочу сказать, что ваша история произвела на меня впечатление, так что с этого момента давайте попробуем всё начать сначала. Выпьем за дружбу!       Королева с недоверием посмотрела на сына, затем кинула взгляд на служанку.       — О, обожаю «Звёздного мальчика»! — Она неловко махнула рукой, глубокое блюдо с каким-то ярким соусом полетело на пол и с грохотом разбилось, заляпав бархатную скатерть с бахромой и подол роскошного голубого платья королевы. Лиззи едва успела отскочить и избежала той же участи. Девушка тут же кинулась собирать осколки, без конца извиняясь. Заверив её, что всё в порядке, королева улыбнулась чему-то своему, подхватила ближайший бокал и произнесла:       — И всё же, от такого хорошего вина не отказываются. Соглашайтесь, Микель. Если не хотите пить за дружбу в целом, то уж точно не откажетесь выпить за упокой души вашего единственного друга, верно?       И Микель не отказался.       Покончив со своим вином, Реми небрежно бросил:       — Кажется, я всё ещё не пришёл в себя после купальни. Микель, не будете ли вы так любезны проводить меня до моих покоев?       Шерьер поднялся, попрощался с ободряюще похлопавшей его по спине королевой, и они с Реми покинули обеденный зал.       — К чему всё это представление? — спросил Микель.       Король состроил обиженную физиономию:       — Почему сразу представление? Ты не допускаешь мысли, что я способен искренне сочувствовать чужому горю? — он с вызовом уставился на собеседника.       Шерьер вздохнул.       — Уже то, что вы перешли с «вы» на «ты», говорит о вашей неискренности.       Монарх немного смешался, в ушах всё ещё стоял гул, а голова, видимо, от усталости, начала немного кружиться. Он напряг утомлённый мозг, и, наконец, нашёлся:       — Это первый шаг в сторону сближения! Разрешаю тоже обращаться ко мне на «ты»… когда мы наедине, — он на секунду замолчал, затем, неожиданно для самого себя робко заметил: — Кстати, ты никогда мне не рассказывал, что у тебя не было друзей.       Повисла неловкая тишина, сквозь которую прорезался стук их каблуков. Реми совсем уже было подумал, что Микель решил не отвечать, но вдруг до него донёсся тихий голос:       — Ты не спрашивал.       Они прошли в коридор, обитый узорчатыми коврами. Микель шёл чуть позади погружённого в свои мысли Реми. Монарх успел сделать несколько шагов, прежде чем витиеватые узоры перед глазами зарябили, начали сворачиваться в трубочки, закручиваться в спирали, менять цвет и размер, а потом ухнули в пустоту.       Микель подхватил потерявшего сознание короля, спрятал улыбку и зашагал вперёд. Дойдя до королевских покоев, он пинком распахнул дверь и вошёл. Лиззи как раз заканчивала расстилать постель.       — Ох! — вскинулась девушка. — Что с его величеством?       — У него был тяжелый день, — сказал парень, укладывая Реми. — Нелегко быть королём.       Лиззи сунулась было расстёгивать пуговицы на камзоле монарха, но шерьер остановил её.       — Не волнуйся, я позабочусь о нём, — он убрал с лица Реми непослушный золотистый локон. — Можешь идти.       Лиззи с подозрением покосилась на него:       — Ты уверен? Я понимаю, что это отличный шанс для всех нас, но… Думаешь, ты справишься?       — Теперь да, — ответил шерьер.       Девушка больше ничего не сказала, она просто вышла из комнаты и прикрыла за собой дверь.       Микель осторожно переодел Реми, укутал его одеялом. Затем подошёл к столу, открыл драгоценную шкатулку, достал пузырёк, откупорил пробку и извлёк один крохотный шарик. Вернув бутылочку на место, он подошёл к спящему королю.       — Реми?       Юный монарх не шевельнулся. Грудь его вздымалась при каждом вдохе, густые ресницы подрагивали. Микель склонился над его лицом и легонько провёл большим пальцем по губам. Слегка нажал, открывая юноше рот и вкладывая в него пилюлю.       — Теперь всё будет хорошо, — сказал он, усаживаясь на край постели. — Я буду осторожнее.       Микель взял холодную белую ладонь Реми и тихо, нежно запел.