Мелодия для короля

      В ту ночь луна светила особенно ярко. Полнолуние давало о себе знать. На первый взгляд комната за месяц ничуть не изменилась. Казалось бы, человек прожил тут столько времени и должен был уже оставить какие-то следы своего присутствия: носки в укромном уголке, круги от чашек на столе, любимые книги на полках и картины на стенах. Вместо этого всё выглядело точно так же, как и в первый визит, за одним небольшим исключением: портрет Реми висел отвёрнутым к стене.       «Держи себя в руках… Держи себя в руках», — повторял про себя юный король, пока неприятная смесь злости и обиды клокотала в его душе.       Он подошёл к столу и сразу сунул в карман серебряный гребень Микеля, повертел в руках карманные часы, взял зеленоватый пузырёк, поднял к окну, посмотрел на свет. В глубине что-то плавало, будто небольшие тёмные бусины. Знакомое чувство предвкушения защекотало пятки и начало подниматься приятной волной к шее. Пузырёк последовал за гребнем.       Особый интерес у него вызывали письма. Не издав ни единого шороха, Реми перебрал конверты, внимательно изучая надписи на них. Все они были адресованы Микелю, но имя отправителя выглядело как насмешка и состояло из беспорядочного набора букв. Внутри конверта письмо и вовсе напоминало безумную пляску мелких картинок: строчек не было, крохотные рыбки, птички, котята, разнообразные цветочки складывались в причудливый узор. Реми забрал одно письмо, оставив на столе пустой конверт, чтобы пропажа обнаружилась не сразу, и у него появилась возможность расшифровать послание неизвестного адресата.       Микель заворочался, и Реми замер, стоя на одной ноге с письмом в руках: сердце его бешено колотилось. Шерьер причмокнул губами и повернулся на бок, продолжая спокойно спать. Лазутчик выдохнул и крадучись прошёл к окну. Он уже стоял одной ногой на подоконнике, когда за его спиной послышалось отчётливое:       — Реми.       Король похолодел. Сердце ухнуло в пропасть: попался! После всех этих недель, когда он день за днём игнорировал парня, тот наверняка захочет отомстить и прямо сейчас вытащит его в этом глупом костюме на всеобщее обозрение. Да, может быть, Микелю никто не поверит, и потом, всегда есть вариант сразу казнить. Матушке это, конечно, не понравится, однако такой шаг был бы отличным решением, если бы не одно «но»: в течении последнего года у послов и довольно высокопоставленных гостей Этуайи пропадали разные мелкие вещички. Слухи при дворе распространялись быстро, пресекать их было бесполезно. Рано или поздно кто-нибудь связал бы два и два, и Реми призвали бы к ответу. Королевский род Этуайи был бы опозорен. И, само собой, ему пришлось бы вернуть все украденные вещи. В общем, гораздо проще было наступить себе на горло ненадолго и постараться найти компромисс.       Реми медленно обернулся к Микелю, готовясь принять удар и применить всё своё красноречие к спасению королевской чести. Прошла, должно быть, минута, прежде чем он понял, что шерьер по прежнему лежит с закрытыми глазами и спокойно продолжает спать.       Поспешно выбравшись из окна, Реми благополучно вернулся в свою комнату. Он спрятал костюм и добычу, переоделся в ночную рубаху, улёгся в постель и попытался выкинуть всё из головы.       Не тут-то было!       Вопросы то и дело всплывали в сознании короля. Что предпримет Микель, когда утром не обнаружит часть своих вещей? Заметит ли пропажу письма? Сможет ли доказать, что это — дело рук Реми? И самое главное: почему во сне он произнёс его имя? Что ему снилось? Очередная перепалка? Последствия холодной войны? Способы примирения? А вдруг Микель его… Нет, такого уж точно быть не могло! А вдруг он не такой уж и плохой человек? В конце концов, королева никогда не ошибалась в людях.       Промучившись в догадках до самого рассвета, Реми с тяжёлой головой встал с постели. Лиззи принесла ему воду для умывания и свежую одежду. В какой-то момент Реми настоял на том, чтобы будила и собирала его на приёмы именно она, а Микель ждал у двери снаружи. Также девушка часто сопровождала его на всевозможные занятия. Полностью одетый и готовый к очередному уроку верховой езды, Реми вышел из своих покоев в компании служанки. Он был готов ко всему: к новым издёвкам, к упрёкам, к прямому требованию вернуть похищенные вещи, к попыткам надавить на него. Но шерьер выглядел как обычно, вежливо поздоровался, слегка поклонился и спокойно последовал за королём к конюшням.       Добравшись до леса, они разбили стоянку. Боковым зрением Реми заметил неподалёку Микеля поправляющего подпругу вороной лошади. Ключ висел на его шее поверх мундира. Собравшись с силами, король подошёл и дружелюбно улыбнулся парню.       — Хэй, приятель, — заговорил он, обнимая озадаченного шерьера за плечи. — Похоже, мы с тобой не верно начали общение. Как ты смотришь на то, чтобы попробовать узнать друг друга получше?       Ладонь Реми мягко скользнула ниже, нырнула меж верхних пуговиц мундира и пальцы невесомо зашарили по рубашке.       Возникшая было на лице Микеля растерянность превратилась в расслабленную улыбку.       — Это ищете? — спросил он, и Реми понял, что облажался: шерьер показывал ему зажатый в руке ключик.       — Ну вот зачем сразу предполагать худшее? Может, я в самом деле хотел зарыть топор войны! — возмутился король, принимая вид оскорблённого достоинства.       — Как-то слишком активно вы его зарывали, облапывая мою грудь.       Реми немедленно убрал руки, отстранился и покраснел.       Они не разговаривали четверть часа. Когда все приготовления были закончены, король и его шерьер рысью поскакали в глубь леса. Вдоль тропы раскинули свои ветви дикие яблони, денёк стоял погожий и стайки пчёл, бабочек и стрекоз кружили среди них, периодически скрываясь в разноцветных юбках цветущих растений. Кони шли ноздря в ноздрю.       Микель не сводил глаз с тропы. Реми не сводил глаз с Микеля. Наконец, шерьер не выдержал.       — Дался вам этот ключ, — сказал он, не оборачиваясь. — Вы ведь даже не знаете, от чего он.       — Пф, — фыркнул Реми, — Ну, так отдай его мне, я и выясню, — он помолчал немного и вдруг опомнился: — Ой, а может он дорог тебе как память? Тогда, конечно, позже я его верну.       — Да, — сказал Микель. — Он дорог мне как память. И — нет, я не отдам вам его, даже на время. При всём уважении, ваше величество.       Реми усмехнулся.       — Ха! Скажи ещё, что он достался тебе в наследство от любимой мамочки!       — К сожалению, я не знал свою мать. Она умерла, пока давала мне жизнь. Говорят, она была чудесная. — Микель наконец посмотрел на юного короля и закончил: — А этот ключ — последний подарок лучшего друга, безвременно покинувшего этот мир.       Реми почувствовал себя последней сволочью. Стыд, неловкость и чувство вины накрыли его с головой, и он выдавил из себя:       — Прости…       — Не страшно, — ответил парень. — Вы же не знали.       Следующие полчаса они ехали, пребывая в неловком молчании. Реми обдумывал услышанное и гадал, можно ли считать этот короткий разговор сигналом к примирению, но решил пока повременить с тем, чтобы предпринимать какие-то более серьёзные шаги. В какой-то момент он вдруг начал ловить на себе короткие быстрые взгляды Микеля, который, когда понимал, что его заметили, немедленно отворачивался.       Казалось, Реми и правда ему нравился!       Так вот в чём была причина постоянных придирок! Будто мальчишка, дёргающий за косичку хорошенькую девчушку, он просто пытался привлечь к себе внимание человека, который ему симпатичен! Тогда становилось понятно, почему он с каждым днём становился всё мрачнее, после того как Реми начал его игнорировать. В эту теорию укладывался буквально каждый поступок шерьера, и Реми удивлялся, как до сих пор всего этого не замечал.       Но тогда это же полностью всё меняло! Стоило выбрать стратегию «подольстись, и получишь всё, что пожелаешь». Возможно, было ещё не поздно начать воплощать её в жизнь. Одно только напрягало Реми и не давало ему покоя. Он нарушил молчание и спросил:       — Мне вот что интересно, почему ты развернул лицом к стене мой портрет?       Микель чуть пришпорил лошадь, и Реми показалось, что в первую секунду он слегка вздрогнул. Затем откашлялся, бросил очередной быстрый взгляд на Реми и ответил:       — Буду признателен, если вы и вовсе заберёте этот кошмар из моей комнаты.       — Что? — Король остановил лошадь. — Кошмар? Что ты имеешь в виду?       Картина была написана относительно недавно любимым придворным художником королевы и довольно точно изображала Реми во всей красе: парадный мундир со звёздами и бабочками, небрежно рассыпавшиеся по плечам золотистые кудри, волевое лицо совсем ещё юного принца, решительный взгляд. Портрет без сомнения был прекрасен, ни у одного здравомыслящего человека язык бы не повернулся назвать его кошмаром!       — Из-за него я плохо сплю, — без зазрения совести ответил Микель.       — Что ж, вчера ты спал вполне себе хорошо! — выплюнул Реми.       Шерьер развернул вороного коня и глаза в глаза уставился на собеседника. Он усмехнулся.       — Так всё же, вчера вы снова влезли в мою комнату и на сей раз стащили всё, до чего дотянулись ваши шаловливые пальчики?       Инстинкт самосохранения кричал, что надо попытаться наладить отношения с этим опасным человеком, ни в коем случае не провоцировать его на конфликт или опрометчивые действия. Но чувство собственного достоинства не желало смириться с оскорблением и намеренно уничижительным тоном, которым был высказан упрёк.       — О, я понял, — внезапно для самого себя произнёс Реми. — Мой портрет слишком возбуждает твоё воображение и распаляет фантазию, и твои собственные шаловливые ручки тянутся куда не следует! — Он махнул рукой и отвернулся. — Ладно, так уж и быть, пришлю кого-нибудь за картиной сегодня вечером.       Его лошадь уже готова была сорваться в галоп, когда Микель подъехал к нему вплотную и резко развернул к себе. Глаза его горели презрением.       — Я скажу это один раз. Внимательно послушайте и запомните, — вкрадчиво произнёс он, будто объясняя бестолковому ученику. — Вы вызываете у меня массу разнообразных чувств. Но среди всех этих эмоций вы не найдёте того, о чём только что говорили, даже если вся ваша казна перекочует в мои карманы. Моё к вам отношение однозначно и не требует объяснений, — с этими словами Микель наклонился к самому уху короля и выдохнул: — Я вас ненавижу.       По спине Реми от этого полушёпота прошла прохладная волна, будто в него разом вонзили тысячу игл, и откуда-то повеяло апельсинами. Он попытался быстро придумать едкий ответ, но наглый шерьер уже пустил коня в карьер и ускакал далеко вперёд.       Весь день до самого вечера он избегал Реми, а когда Микель уже отходил ко сну, в комнату постучали. На пороге стоял один из личных слуг Реми. Он поклонился шерьеру и сказал:       — Его величество велел забрать из вашей комнаты портрет и передать вам записку.       Слуга протянул ему нежно пахнущий ванилью листок, сложенный вчетверо и прошагал в угол комнаты, не теряя времени приступая к своим обязанностям.       Микель развернул записку и глаза его полезли на лоб.       — Это, что ли, чья-то шутка? — спросил он.       — Никак нет, — ответил слуга. — Его величество собственной рукой на моих глазах это написал.       Микель опустил взгляд на бумагу и перечитал ещё раз.       «Шерьеру Микелю Льонсэ. Завтра в полдень приказываю вам явиться в королевские купальни, дабы лично прислуживать мне во время омовения. Восемнадцатый король Этуайи, Реми Эльвуазо».