Мелодия для короля

      Его разбудил звон металлических колец, скользящих по позолоченной гардине. Солнце безжалостно ворвалось в комнату.       — Доброе утро, ваше величество. Пора вставать, уже семь утра.       — Сколько?!       Фигура Микеля, стоящего у окна в ослепительных утренних лучах и пристраивающего шторы к подхватам, не особо радовала глаз, хотя Реми про себя и отметил крепкое телосложение, широкие плечи и завидные мышцы.       В целом утро не было добрым.       Взлохматив наэлектризовавшиеся волосы, Реми накрылся одеялом с головой и пробурчал:       — Слишком рано, закрой шторы и уйди, медвежатина…       Проигнорировав приказ, Микель подошёл к резной, красного дерева, кровати с балдахином, быстрым чётким движением откинул с дремлющего монарха одеяло и отчеканил:       — Никак нельзя, вас ждут дела.       Простонав что-то неразборчивое, Реми сел в постели и потёр помятое лицо. Ночные приключения оставили свой след, как и подушка, чётко отпечатавшаяся на нежных щеках. Сминая прижатое к груди одеяло, он от души зевнул и почесался, отчего волосы ещё больше зарядились статическим электричеством и окружили голову сияющим в солнечных лучах ореолом. Чувствуя себя пожёванным сапогом, Реми поднял сонные глаза на Микеля и понял, что тот бодр и свеж, и, судя по всему, ничуть не переживает о событиях минувшей ночи. Рядом с ним стояла молодая служанка с кувшином воды и свежим белоснежным полотенцем.       — Сегодня у вас фехтование, верховая езда, пение, танцы, изучение истории рода, — новоиспечённый шерьер протянул Реми ладонь, как бы предлагая помощь, однако тот проигнорировал её, нехотя откинув одеяло, опустил босые ноги на пол и выбрался из-под балдахина. — Ах да, ещё учитель риторики просил передать, что, раз уж вы проспали его сегодняшний урок, он ждёт к обеду сочинение о важности дисциплины.       Реми поднялся на ноги, демонстративно отвернулся, снова от души зевнул и потянулся, отчего длинная кружевная рубаха задралась, оголяя тонкие щиколотки, стройные икры и изящные колени молодого короля.       — Ваше величество?       — Ладно, ладно, понял я, — отозвался он и протянул к Микелю руки. — А теперь заткнись и помоги своему королю переодеться.       Ему показалось, что шерьер замешкался, но в следующее мгновение это ощущение прошло, потому что Микель опустился перед ним на одно колено, взялся за подол ночной рубахи и осторожно стянул её с Реми.       Не сказать, чтобы Реми стеснялся собственного тела, напротив, ему нравилось выставлять напоказ свои длинные ноги, тонкую талию и элегантные запястья. Но отчего-то именно этот новоявленный шерьер вызывал желание закутаться поплотнее в одеяло и спрятаться в тёмном углу, чтобы скрыться от этого заинтересованного взгляда, изучающего его, словно девицу на выданье.       — Отвернись! — рявкнул Реми, швырнул в него одеяло, наскоро умылся, торопливо оделся, не дав никому к себе прикоснуться, застегнул мундир на все пуговицы и вышел.       Завтрак прошёл в оглушающей тишине, сразу после него должен был состояться урок фехтования.       Излюбленным оружием этуайских фехтовальщиков и военных являлись тонкие длинные четырёхгранные клинки, носящие благозвучное название фьютия.       Оружие это изобрёл один придворный учёный, слуга короля Базиля Яростного. Базиль славился своей беспощадностью к врагам, а зачастую и к собственным придворным. Во время войны Этуайи с королевством Бардарья, король постоянно пребывал в состоянии гнева и проявлял агрессию даже к тем, кто просто случайно попадал под горячую руку. Он предполагал, что сможет одержать лёгкую победу, а вместо этого война затянулась на долгие месяцы. Кроме того, бардарийцы распускали гнусные слухи о трусости этуайских солдат в целом и их короля в частности. Это сводило Базиля с ума. Когда гнев его достиг пика, один из придворных посчитал хорошей идеей отправить к нему одну из наложниц, какую не жалко, справедливо рассудив, что женское тело потушит кипящую ярость и смягчит сердце монарха. Ну а если нет, то она сама будет виновата, что была недостаточно хороша. Тогда король сможет выплеснуть на неё свой гнев, и она всё равно послужит своеобразным громоотводом для остальных придворных. Не жалко оказалось сестру того самого учёного. Испугавшись за жизнь и здоровье сестры, учёный спрятал её в своей комнате, а пришедшим за ней слугам велел передать королю, что у него имеется оружие, с помощью которого можно уничтожить боевой дух вражеского войска раз и навсегда.       Услыхав о новом оружии, Базиль приказал немедленно привести к нему учёного, увидев же в руках того обычную рапиру, разгневался пуще прежнего. Недолго думая, он приказал страже схватить и казнить его на месте. Учёный не стал ждать смерти, вместо этого он вышел со своим оружием против трёх вооружённых шерьеров и одержал такую ошеломительную победу, что все находящиеся в зале пришли в священный ужас, особо впечатлительных тошнило по углам, кого-то даже вынесли без чувств, а король испытал безумный азартный восторг. Весь пол тронного зала залила кровь, три мёртвых тела лежали с выпущенными на всеобщее обозрение внутренностями.       На первый взгляд оружие ничем не отличалось от самой тривиальной четырёхгранной рапиры: метровый клинок, защищающая руку округлая гарда, эфес, напоминающий скорее рукоять сабли или мушкета, черенок которого был снабжён чем-то вроде курка. Фьютия была несколько тяжелее рапиры. Причина этого крылась в потайных лезвиях. При нажатии на курок, они выскакивали из клинка и покрывали его весь от начала до конца, имитируя крючья, которыми можно было легко выпустить кишки, не оставив врагу ни малейшего шанса на выживание.       Тренировочные фьютии были подготовлены заранее, на острия их насадили тупые наконечники, однако небольшой шанс ранить противника всегда оставался. Учитель проговорил последние наставления и дал сигнал к началу боя. Не смотря на то, что бой был разминочный, это не отменяло соблюдения необходимых церемоний. Соперники поклонились, опустили фьютии наконечниками к полу, положили руки друг другу на шеи, что означало взаимный официальный вызов на дуэль. Прозвучал хлопок, и они мгновенно отскочили в стороны на положенное расстояние.       Реми был взвинчен и напряжён ещё с прошлой ночи, к тому же основательно не выспался, поэтому решил выплеснуть всё своё негодование и накопившийся стресс на противника.       Бой длился всего пару минут. Всё это время Микель не сводил глаз со фьютий и на первый взгляд казался расслабленным, но Реми был внимательным и умел подмечать детали. Он сразу понял, что ноги шерьера напряжены, а спина натянута, как тетива, готовая в любую секунду выпустить стрелу.       Реми непреднамеренно отвлёкся и пропустил удар. На лице Микеля тут же появилась едва уловимая ухмылка. Король взбесился и пошёл в наступление. Полностью сосредоточившись на бое, он сделал пару удачных выпадов, вихрем налетел на соперника и в считанные секунды одержал безоговорочную победу.       Учитель остановил бой.       — Да вы сегодня в ударе! — сказал он королю, помогая побеждённому подняться на ноги.       Реми же, отойдя в сторонку, достал кружевной платок с вышитыми бабочками и начал небрежно протирать им лезвие своей фьютии. Он усердно делал вид, что Микеля нет в этой комнате и вообще не существует в этом мире, но в какой-то момент украдкой бросил исподлобья быстрый взгляд в его сторону и их глаза случайно встретились. Шерьер стоял всё в той же позе, не сдвинувшись ни на сантиметр, неотрывно смотрел на Реми и… ухмылялся! Ни доли смущения, ни капли уважения, ни грамма почтения. Возмутительно! Ничего не оставалось, кроме как заговорить.       — Что-то не так? — спросил Реми, сердито нахмурившись, однако Микель лишь пожал плечами, и Реми продолжил: — Ты так внимательно наблюдал. Впечатлён, медвежатина?       Шерьер наконец расслабился, сменил позу, прислонился плечом к стене и, небрежно махнув рукой, заявил:       — Не особо. В академии, где я учился, вы бы не выстояли и минуты.       Реми немедленно вскипел от ярости. Всё ещё сжимая в правой руке фьютию, он подошёл к Микелю вплотную, чуть не коснувшись его лба своим, и свободной рукой обхватил его шею.       — Это оскорбительно. Я тебя на колени поставлю, — сквозь зубы процедил он.       Микель оттолкнулся от стены.       — С честью принимаю ваш вызов, — ответил он и скользнул ладонью по обнажённому участку шеи Реми.       Пахнуло апельсинами. Лёгкое касание заставила короля вздрогнуть, и он едва удержался от соблазна немедленно отскочить в сторону.       — Если я одержу победу, отдашь мне свой ключ! — рявкнул он, сбрасывая с шеи руку соперника.       Ничуть не смутившись, Микель достал из ножен фьютию, и, надевая на неё защитный наконечник, спокойно заявил:       — Ну а если выиграю я, вы перестанете называть меня медвежатиной.       — Слово короля!       Они встали друг напротив друга и за пару секунд покончили с необходимыми церемониями. Реми набросился на соперника, как лев. Он яростно рассекал воздух, ловко уворачивался и отбивал все атаки. Однако Микеля это будто и вовсе не тревожило. Он играючи защищался и не стремился нападать. Казалось, для него этот бой — не более, чем детская забава. Фьютия Реми порхала, словно бабочка, то и дело выпуская или скрывая лезвия. Вскоре раздражение от того, что ему не удаётся даже слегка зацепить Микеля, достигло своего предела, он совершил глупейшую ошибку новичка, которой новоявленный шерьер не поленился воспользоваться: подцепил крючьями фьютию короля и с силой дёрнул её на себя.       Жалобно лязгнув, оружие выскользнуло из ладони Реми и в следующую секунду было поймано свободной рукой Микеля. Наконечники обеих фьютий тут же оказались у горла Реми.       — Ч-чёрт…       — Полагаю, отныне вы будете звать меня по имени.       Король стащил с себя кусок брони, яростно швырнул его об пол и молча удалился, оставив учителя фехтования недоуменно провожать его взглядом. Выйдя из тренировочного зала, он от души хлопнул дверью, просто потому, что испытывал неистребимую нужду чем-нибудь погромче бахнуть, желательно не один раз. Не пройдя и нескольких метров, он услышал за спиной решительные шаги: Микель неотступно следовал за ним.       Злость, раздражение и обида пышным цветом цвели в душе Реми. Он закрыл глаза и мысленно представил, как ночью пробирается в комнату этого человека и утаскивает что-то ценное для него — всё равно что — и затем растворяется в ночи с чувством превосходства и полного удовлетворения. Это, как и всегда, помогло ему собраться, успокоиться и посмотреть на происходящее с другого ракурса.       — Эта победа ничего не значит, в следующем поединке ты будешь ползать у моих ног и молить о пощаде, — сказал он. — Однако же своим везением ты заслужил право немного порадоваться этой маленькой недопобеде. Так и быть, я перестану звать тебя медвежатиной. Отныне ты будешь индюком. Или павлином. Или ехидной. Позже решу.       С этими словами он подал знак стоящим у дверей слугам, вышел в распахнутые ими двери и направился к конюшням.       Микель не стал отвечать, он только украдкой спрятал улыбку и последовал за своим королём.       Их ждал урок верховой езды, который обещал быть весьма занимательным.