Another day on the terrace

- Апчхи! Во бля... Где это я? Пробуждение наступило совсем неожиданно и в соответствующих обстоятельствах. Я нашёл себя всё ещё компактно расположенным в твоих объятиях на том самом покрывале. Долгожданные вечерняя прохлада и свежесть, наполнившие собой воздух, как раз располагали к тому, чтобы пролежать здесь с тобой, пожалуй, целую вечность - чтобы не мелочиться. Одно оставалось неизменным за последние несколько дней: мои мысли. Ну и кто мы с тобой теперь? Друзья? Любовники? А может, здесь вообще уместна какая-либо другая форма отношений? В глубине души я уже ловлю себя на мысли, что не смогу жить без тебя, но до сих пор не могу поверить в серьёзность своих чувств. Виной тому несколько причин; в конце концов, я ведь даже не влюблялся по-настоящему! Софию можно в расчёт не брать, она ведь так и не ответила мне взаимностью, а рядом с тобой я чувствую себя совсем иначе... Даже не хочется верить в то, что всё, что мы делаем - неправильно. Да и что такое любовь? Что такое вообще - чувства? Разве нечто подобное тому, что происходит между нами, хоть в каком-либо измерении можно назвать любовью? Пока я забиваю себе голову всеми этими размышлениями, ты, мирно (и весьма шумно) посапывая, наблюдаешь свои увлекательнейшие сны. Быть может, в них ты видишь вкусный и сытный ужин, может - невероятно захватывающие приключения, ну, или даже меня на худой конец, но, бьюсь об заклад, от того, чтобы разделить со мной или раздумья, ты сейчас очень и очень далёк. Таков ты будешь и после пробуждения, ведь я тебя от корки до корки знаю, и могу с полной уверенностью заявить, что ты очень простой человек. Простой в любой коннотации данного слова. Ты - единственный в моей жизни человек, способный в ус не дуя жить сегодняшним днём, умудряясь в то же время оставаться самым ответственным из всех, кого я знаю - а таких индивидуумов немало хотя бы среди моих задротов-одноклассников, чтоб их. И в ответ на мучающий меня сейчас вопрос "кто же мы теперь?" ты, держу пари, закономерно удивишься, почешешь затылок (куда ж без излюбленного жеста) и неуверенно промурлычешь: - Да какая к чёрту разница? Нам хорошо вместе, и нечего это как-то определять. Наверное, в своей голове я представляю именно то, что хочу от тебя услышать. Выдавать желаемое за действительное - это ко мне: могу, умею, практикую. Но в этот раз у меня уж точно есть все основания ждать от тебя этих заветных слов. А вот основания лежать здесь с тобой в обнимку до самого рассвета у меня, к сожалению, отсутствуют. - Подъëм, - не слишком сильно, но всё-таки повысив голос, констатирую тебе в ухо, и затем отвешиваю небольшую оплеуху. О да, сегодня я решил разбудить тебя нежно. В ответ ты лишь прекращаешь сопеть, сжимаешь меня сильнее, после чего наши тела плотно соприкасаются, и я чувствую бугорок в твоих плавках. - Да нет, Тилль, не этот подъëм! - глядя на очевидные признаки приближения позднего вечера, я вынес себе постановление действовать решительно, и вцепился зубами в кончик твоего наконец притихшего носа. - Круспе, блять! - ты резко вскочил, сморщился и зашипел, потирая укушенный покрасневший нос. - Сам такой. А Я просто пользуюсь своим тактическим преимуществом. - Знать мою главную слабость и использовать в нашем случае самый настоящий запрещённый приём - это не преимущество, - ты, немного успокоившись, всё ещё с крайним недовольством смотришь в мою сторону. - Сучка. - Да какая я тебе сучка, совсем обалдел что ли? - взять меня на слабо или спровоцировать на скандал всегда было проще пареной репы, и ты прекрасно об этом знаешь. - Зуб за зуб, - улыбаешься, глядя мне прямо в глаза. В этот момент я подумал, что у тебя и вправду есть доступ ко всем потайным комнатам моего сознания. - А сучка ты или нет - это мы выясним по приходе домой, куда нам, насколько помню, следует взять курс как можно скорее. - Точно, без тебя я бы и не вспомнил, - я сам не понял, сказал я это с сарказмом или нет, но в самом деле начал впопыхах складывать в рюкзак одежду. - А это... - показываешь рукой на не совсем чистое покрывало. - Это я, пожалуй, сверну и в руках донесу. - Может быть стоило заранее в речке замочить, умник? - От умника слышу! Где ж твоя светлая головушка была раньше? Коли знал, что я не допедрю, так сам бы и предложил. Я люблю, когда последнее слово остаëтся за мной, но сейчас я даже не нашёлся, что сказать, а поторапливаться нам действительно стоило. Я закинул за спину рюкзак, а ты положил на плечо скрученное в рулон покрывало. Одеваться мы не стали - температура опустилась ещё не настолько сильно, и увидеть нас здесь было попросту некому. А даже если и было кому, купальный сезон давно открыт, и задворки нашего элитного района - не исключение. Как только мы с тобой поднялись на порог дома, я снял рюкзак и начал копаться в нём в поисках ключа. - Подержи. Видишь же, неудобно, - насупившись, вешаю совсем лёгкий рюкзак на твою свободную руку. Ты издаëшь громкий смешок - очевидно, моя утрированно обидчивая манера речи тебя страшно веселит. И вдруг, совершенно неожиданно, дверь отворяется... - Мама!! - от такого неожиданного поворота душа ушла в пятки у нас обоих, однако ты быстро пришёл в себя и заливисто расхохотался, увидев, как я подскочил и едва кубарем не скатился вниз по лестнице. - Ты же сказала, что сегодня поздно вернëшься! - Привет, сынок! Ну так уже поздно, вечереет. А вы, я посмотрю, своё обещание не сдержали и всё-таки загуляли, - сложно было понять, серьёзно мама сейчас говорит с нами или нет, но я больше склоняюсь к наиболее благоприятному варианту. - Здравствуй, Тилль. Давай-ка сюда покрывало. - Ты туповато заулыбался и замер как вкопанный, не проронив ни слова. Тогда мама сама проявила инициативу, взялась за покрывало и потянула на себя, но тщетно: ты не поддавался ни в какую, и ей пришлось дëрнуть раз пять, чтоб ты наконец уступил, но как только покрывало оказалось в её руках, я не растерялся и выхватил его, спешно направившись в сторону душа. Остальные в замешательстве последовали за мной в дом. - Что-то вы какие-то странные сегодня, мальчики, - нарочито громко заметила мама, чтобы я, отчаянно запихивающий злосчастное покрывало в корзину для белья как можно глубже, услышал её слова. - Я просто в душ побыстрее собрался, чтобы и Тилль успел, - я выкрикнул первое, что пришло в голову. - Да могли бы и вдвоём сходить, так бы быстрей вышло! - Блин, ну мам! Перед тем, как выпустить воду из крана, я краем уха услышал лишь заразительный мамин смех и твоё робкое, будто бы поддакивающее хихиканье из коридора. Ну нет, друг мой дорогой, ты должен был противостоять злу, а не примкнуть к нему! После завершения водных процедур, которые длились по моим ощущениям от силы минут пятнадцать, я покинул ванную и направился в сторону кухни. Там, мирно попивая чай, ты ворковал с мамой о том и сëм, не забывая вскользь пройтись и по событиям сегодняшнего дня. - Так вот, поэтому от работы я освобождëн до..., пока герр Калленберг снова не вернëтся в город, - активно жестикулируя и лучезарно улыбаясь, ты ставишь маму в известность обо всём, что ты рассказывал мне ранее по пути к речке. Теперь и я стал замечать в тебе какие-то странности... Да и не только в тебе, а в нас. Ты стал каким-то куда более беззаботным и витающим в облаках, а я, напротив - нервозным и чрезмерно собранным, как ни странно, не в лучшем смысле этого слова, и все эти изменения стали очевидны всего за считанные часы... Впрочем, у нас ещё будет время обсудить все эти деликатные аспекты. Облачëнный в одно лишь полотенце, я украдкой продвигаюсь к холодильнику, достаю из него молоко и нервно откашливаюсь. Лишь тогда на меня начинают смотреть не затылки, а две пары широко распахнутых глаз. - Рихард, дорогой, прости, мы тебя совсем и не заметили, - мама кажется слегка растерянной. - Может, ты хочешь поужинать с нами, или хотя бы чайку попьëшь? - Спасибо, откажусь, не голоден, - наливаю молоко в стакан и делаю глоток, поморщившись от резко ударившего по зубам холода. - А Тилль, по-моему, в душ собирался, или он уже не торопится?.. - Ну, собирался, собирался, - отмахиваешься. - А теперь не собираюсь. Всё-таки в речке купались, всё с себя смыли, а у тебя вон сейчас весь рот белый... - Кхм-кхм... - таким своеобразным намёком мне удалось донести до тебя, что после такого жаркого времяпровождения на берегу принять душ всё же будет вполне целесообразным решением, поэтому теперь ты без лишних комментариев удаляешься в ванную, а я, в свою очередь, занимаю твой любимый деревянный стул. - Тут просто уже согрето, - в ответ на уже приготовленный немой вопрос мамы поясняю выбор своего места. Мы ещё примерно с минуту сидим в тишине, как вдруг мама нарушила тишину: - Знаешь, Тилль сказал, что сам собирается навестить свою маму в ближайшее время. Кажется, это решение далось ему непросто. - Странно, а мне он об этом ещё не рассказывал. - Я, конечно, не настаиваю, но, быть может, если Тилль сам поднимет эту тему, предложи составить ему компанию… - Шутишь? - с одной стороны, мне было интересно, в каких условиях тебе приходится жить в учебное время, а с другой… Не хотел ещё сильнее разочаровываться в своих представлениях. - Я просто не могу смотреть фрау Линдеманн в глаза после всего того, что она сказала и сделала Тиллю. - Понимаешь, для него это важно… - мама немного понизила голос. Давно я не видел её такой серьёзной. - Скажу честно, как мать - я тоже против их встреч, но как человек… Я не могу повлиять на его решения, хотя порой и хотела бы. Ведь из-за пристрастия Берты к алкоголю даже я практически перестала с ней общаться, но Тилль слишком сильно привязан к ней. - Это какой-то мазохизм! - я всеми силами пытаюсь поставить себя на твоё место, но ничего не выходит просто потому, что я - это я, а ты - это ты. - Я привык видеть Тилля таким инициативным, но всё никак не могу привыкнуть к тому, что он страдает. Я же вижу, что если если он отпустит всю эту ситуацию - расцветёт пуще прежнего, но пока он этого не сделает, камень с его души никуда не денется. - Понимаю, сынок, - мама встаёт из-за стола и подходит ближе ко мне. - А ты, случаем, не пробовал… - Дай угадаю, поговорить с ним? - я с трудом смог сдержать нарастающее раздражение. - Буквально два дня назад. Тилль неисправим. - Очень жаль, - сказала мама с печальным вздохом. - Я сама хотела бы повлиять на Тилля, но он всё же прав в твёрдости своих принципов, хотя и с тем, что ему следует отпустить тяжёлое прошлое, я полностью согласна. - Какой-то парадокс, - подперев голову одной рукой, компульсивно перебираю салфетки в подставке на столе. - Почти все люди бегут от призраков болезненного прошлого, Тилль же окунается в это прошлое с головой, с каждым разом всё сильнее обжигаясь. - Мой тебе совет, тебе стоит пойти на компромисс. Попробуй понять его, и он наверняка, хоть и не сразу, конечно, поймёт тебя, осознает, что и ты в чём-то был прав, - после этих слов мама сделала небольшую паузу, и её голос зазвучал так горько, будто она едва сдерживала слёзы. - Сходи с ним, Рих. Не хочу брать на душу грех за такие слова, но боюсь, что Берте ещё недолго ос… В коридоре послышался щелчок, и спустя мгновение ты предстал перед нами во всей своей красе, обёрнутый, как и я, лишь полотенцем. - Я хотела сказать, что ты бы хоть сбегал за это время в комнату и оделся, а то вы с Тиллем так друг друга засмущаете! - мама очень быстро переменилась как в лице, так и в интонации: она хорошо умеет скрывать эмоции в нужный момент. В отличие от меня… - Ну что, мальчики, спокойной ночи вам заранее! Весь вечер в сон клонит... - Доброй ночи, фрау Круспе! Пойдём наверх, Рих, - ты сияешь, словно медный таз, чего не скажешь обо мне: разговор с мамой высосал из меня все моральные силы, и единственное, чего я сейчас действительно хочу - отвлечься от мрачных мыслей, в чём ты мне, надеюсь, и поможешь. А серьёзные разговоры оставим на завтра. *** - Не спится? - Не-а, - отвечаешь мне бодрым, но каким-то уже не слишком радостным голосом. Сам я только что продрал глаза. За окном тьма: ни зги не видно, и лишь луна в окружении рассыпной из звёзд бессменно освещает ночное небо. Как же сильно я люблю наблюдать за звездами: одновременно такие ясные, яркие, но такие далёкие... Слабый лунный свет обрисовывает черты твоего задумчивого лица. Заметно, что ты, в отличие от меня, ещё даже не старался заснуть. - Колись, о чём думаешь? - Да всё о том же, - без особой радости полушëпотом сообщаешь мне. Такого ответа, надо сказать, я и ожидал. - Знаешь, я давно у матушки не был. Зол на неё после прошлого раза, но не могу же я просто бойкотировать её. - Похоже на тебя, Тилль, - наконец поворачиваюсь к стене спикой и к тебе лицом. Ты всегда был таким. Даже если в конфликте виноват не ты, всегда заранее известно, кто первым принесёт свои извинения. Я всегда считал это мудрым поступком, но в тоже время сомневаюсь, что хотел бы уметь так ловко унимать свою гордость: всë-таки нужно беречь свои нервы. А ведь мне искренне жаль тебя, и так хотелось бы помочь... Всё же мамин совет был очень кстати. - А не хочешь ли ты, чтобы я составил тебе компанию? - неожиданно выпалил я. - Ты сейчас шутишь? - В смысле? - Да уж, не такой реакции я ожидал... - Не пойми неправильно... Просто нужно ли тебе это? Нужно ли снова наблюдать эту антисанитарию и выслушивать мамин пьяный несвязный трëп? Твои слова прозвучали так, словно ты чувствуешь себя обузой. Неудивительно, что с таким прошлым ты словно насквозь пропитался чувством вины, но мне это жуть как не нравится. - Да. Мне нужно. И я пойду с тобой. Я знаю, что с тобой только так и надо: твёрдо и уверенно. Стоит немножко засомневаться, и ты снова впадаешь в смятение. Но сейчас же твои глаза снова загорелись, стали похожими на те самые звёзды - яркие и такие манящие. - Твои глаза сейчас светятся, точно два Альдебарана. - Какие ещё бараны? - Звезда такая есть, дурень, - и зачем я вообще это ляпнул? - Между прочим, одна из ярчайших звёзд во всём Зодиаке. Кажется, я слишком очевидно насупился, по привычке сдвинув свои и без того низко посаженные брови и "так смешно", с твоих слов, подергивая нижней губой. Видимо, именно поэтому ты сейчас резко сгрëб меня в охапку вместе с моим одеялом, и настолько поддался приливу нежных чувств, что вовсе лишил меня возможности нормально пошевелиться. - Знаешь, Тилль, я бы сейчас накричал на тебя, будь у меня возможность шуметь. - А почему бы тебе не направить свой гонор в нужное русло, а, Круспе? - твой жаркий полушëпот обжигает ухо, заставляя меня растекаться по кровати от каждого сказанного тобой слова. - Ты сам меня совратил, Линдеманн. - Пóлно, Рихард, - чувствую твою ладонь на внутренней стороне моего бедра. - Не ври, что тебя это не заводит. Знал бы ты, насколько меня это всё заводит на самом деле. Оно всё ещё кажется мне чем-то неправильным или запретным, но от этого возбуждение нарастает ещё сильнее. Когда твоя рука, ненадолго задержавшись на моей ягодице, перемещается под трусы, ты осознаёшь, что сопротивляться я более точно не стану, немного перемещаешься вниз - так наши лица становятся на одном уровне - и нежно, но в то же время страстно захватываешь своими обеими губами мою нижнюю, аккуратно вбираешь и немного сжимаешь, проводишь языком, а затем делаешь всё то же самое с верхней. Я уже полностью расслаблен и поддаюсь тебе, стараюсь перехватить инициативу, но ты заметно доминируешь. - У тебя ещё будет время научиться, - проговариваешь в поцелуй, отчего моё тело охватывает такой жар, что я уже не могу сдержать стоны. - Боже, Тилль!.. - Что же ты, это всего лишь прелюдия, - а вот эта фраза вместе с ëрзанием твоей руки у изголовья кровати заставила меня напрячься: звон пряжки ремня свидетельствует о том, что шаришься ты в кармане своих штанов, и сейчас я вижу у тебя в руках какой-то непонятный тюбик. Не знаю, что это, но очевидно, что ты держал его в кармане не просто так. - Не зажимайся, и больно не будет, - снова шепчешь прямо в ухо - ты просëк, как я от этого таю, и теперь хорошо понимаешь, как меня успокоить. Я всё же насторожился, когда почувствовал в области ануса непонятный холодок, а затем едва не вскрикнул от проникновения. - Не бойся, Риш, это всего лишь палец, - после этой фразы я чувствую, как к первому пальцу присоединился второй, а затем ещё один. Как ни странно, мне совсем не больно, а даже наоборот: это не похоже ни на что из того, что я когда-либо ощущал, и поступательные движения пальцев внутри меня доводят до абсолютного экстаза. - Тилль, мне так хорошо! - почти восклицаю, когда ты ставишь меня на четвереньки, сменяешь пальцы на член, и началинается самое интересное. Это до невозможности приятное чувство наполненности ни с чем не сравнить, и по твоей сильной хватке я понимаю, что не один я сейчас нахожусь в полном экстазе. Толчки всё ускоряются, для усиления ощущений хватаешь меня правой рукой за волосы - ещё не так жёстко, пому что я ещё не привык, но в то же время достаточно крепко, чтобы я не расслаблялся - и снова наклоняешься к уху: - Помоги себе тоже... Вот так, - от твоего жара я уже начинаю заходиться и дрожать. Я обхватываю плоть, и тут же ощущаю твою ладонь на своей. Она двигается более уверенно, очевидно, ты уже не впервые кого-то так инструктируешь, и это не на шутку возбуждает. Комната наполнилась нашими смешанными, слегка приглушëнными стонами, шлепками, хлопками от толчков - страсть заметно раскрепощала, и последнее, о чём мы оба думали - страх быть замеченными. Ещё пара минут, и ты с шумным хрипом кончаешь мне на спину. Я подоспел спустя ещё одну минуту. - И снова ты всё запачкал, - упрекаешь меня, когда мы снова в обнимку лежим в кровати, на этот раз под одним одеялом. Ты расположился на спине, а я разместил голову на твоей груди и закинул на тебя правую ногу. - Если что, я вообще-то всё в итоге и убирал. К тому же, мы находимся у меня дома, так что не возникай. - Как знаешь. А теперь давай на боковую. Завтра нас ждёт увлекательный день. Это ты точно подметил. - Спокойной ночи, Риш, - что-то мягкое и тёплое с невероятной нежностью коснулось моего лба - последнее, что я запомнил за этот день, прежде чем провалиться в глубокий сон.