And it's evil

      Её губы такие мягкие и приятные, что я забываю про чертов ворс ковра. Я готов лежать здесь вечно, блин. Она слишком хороша в этом, особенно для человека, который никогда не целовался… Или же… Она делала это после того раза… Возможно.       Не могу думать об этом. Сразу начинаю ревновать.       Моя рука как-то непроизвольно обрамляет ее лицо, а пальцы въедаются в затылок, чтобы только не упустить ни секунды с ней. Но теперь у меня ощущение, что я слишком настойчив. Всё, о чем я могу думать, это стояк, который будет преследовать меня всю оставшуюся ночь. Твою мать. За что?       — Я… Извини, извини, — утыкаюсь я лицом в подушку сразу после того, как отрываюсь от её манящих губ. Слишком вкусные, слишком мягкие и слишком идеально прорисованные. Как у готической барби с глянцевого журнала.       — За что? — в недоумении смотрит она на меня, хлопая глазами.       — Я… Просто подумал, что слишком… — говорю я, почесав затылок.       — Слишком, что? — спрашивает она, поторапливая меня, словно не заметила ничего такого. Хотя у меня было ощущение, что я готов её сожрать.       — Слишком активный… Ну, знаешь, — продолжаю я говорить. Я не знаю, как вести диалог на такие темы. У меня никогда такого не было.       — Оу, — вылетает из её рта, и мне становится стыдно.       — Переместимся на кровать. Здесь жестковато, — предлагает она, и я неожиданно теряюсь. Я ожидал услышать, что угодно, но только не вежливое предложение оказаться вместе на чем-то более мягком.       — Эээм. Да… Да, конечно, — иду я за ней, прихватив подушку. Эта кровать и впрямь шикарная. Слишком идеальная для нашего сквотерства.       Но, как только я ложусь, Уэнсдей буквально сразу же повторяет то же самое, что на полу, не отлипая от меня. И я начинаю думать, что мне реально снова это снится. Скоро появится Торп и выпустит мне в лоб новую пулю. Так ведь не бывает. Чтобы девушка проявляла столько инициативы. Да и какая девушка. Смертоносная Аддамс. Если она и делает что-то, то только с целью оторвать в конце мою беззаботную голову. Может, она решила поиграть в богомолов?       Она наваливается сверху и целует меня так, будто мы с ней много лет вместе, а я даже не понимаю, куда деть свои руки, ведь боюсь трогать её. И, когда я чувствую, что уже не могу терпеть, а в моих штанах происходит такое, что не произносят вслух, я аккуратно отодвигаю её от себя за тонкие плечи и пытаюсь отдышаться.       — Уэнсдей, что ты делаешь?! — спрашиваю я с паникой в глазах.       — Не знаю, — отвечает она тут же. — Я подумала, что другой такой возможности не будет. И…       — Возможности? — переспрашиваю я, и она, наверное, думает, что я идиот. Но похрен. Лучше спросить.       — Галпин, не тупи, — повторяет она, вгоняя меня в ступор, и я проглатываю ком, касаясь пальцами её спины, пока она лежит и смотрит на меня в упор своими широко распахнутыми глазами.       — Не буду, — отвечаю я, словно заколдованный.       — Почему ты остановился? — спрашивает она меня прямо в лоб.       — Потому что ты не давала разрешения, — говорю я и слышу, что мой голос предательски дрожит.       — Не знала, что для этого нужно специальное разрешение, — говорит она, глядя на меня.       — Учитывая, что ты отрезала кому-то пальцы, а потом приставила пистолет к двум полицейским, думаю, лучше получить его, — говорю я, и она улыбается какой-то безумной улыбкой.       — Боишься меня? — спрашивает довольный тон.       — Опасаюсь, — отвечаю я честно, и она снова приближается ко мне.       — Я его даю, — говорит она, не отрывая от меня своих черных глаз.       — Ннннна что, — неуверенно заикаюсь я, когда она залезает на меня сверху. Я думаю, она всё ощущает. Ибо я упираюсь прямо в неё. — Но ты же…?       — А сам как думаешь? — спрашивает она, положив ладони на мой торс. Я ощущаю, как медленно её пальцы заползают под мою футболку, отчего я моментально вздрагиваю. Меня ещё никто так не касался.       — Не думаю. Вообще боюсь думать сейчас, — максимально честно бубню я себе под нос, удерживая её за бедра.       — Нет, я никогда не… — заявляет она, взяв одну из моих ладоней и положив на свою грудь. О, Господи.       — Уэнс, я… Блин. Твою мать… Прости, — прерываю я её, зажмурив глаза. Моё сердце скачет галопом по грудной клетке. Я веду себя как идиот или даже хуже.       — Ты же тоже, правда? — спрашивает она, лишь немного двигаясь на мне, а я уже готов кончить от трения наших тел.       — Стой, стой, стой, — останавливаю я её. — Мой котелок не варит. Совсем. Я… Да, я тоже.       — Тогда, наверное, нам нечего бояться? — задает она вопрос, сверкая во тьме своими глазами.       Я глажу её ноги. Самые, сука, красивые ноги в мире. И я уж молчу про её задницу, до которой боюсь даже дотронуться.       — Тебе будет больно, — кое-как приговариваю я, перебирая по её хрупкому телу дрожащими пальцами.       — Думаешь, я боюсь боли? — спрашивает её ехидный голосок, и я, блин, умираю от каждой её фразы. От каждого движения и поцелуя.       Её рука тянется ниже, поверх ткани моих штанов и касается через них моего члена. Пресвятые небеса…       — Уэнс… — шепчу я, запрокинув голову. Это реально слишком.       — Я слышала, чтобы боли было меньше, нужно сильно возбудиться, — стонет она мне в лицо, продолжая трогать его, и я не выдерживаю, переворачивая её на лопатки и вдавливая в кровать. Мне нужно перенять контроль, иначе я сдохну.       — Всё. Давай я сам, — беру я её за руки и целую шею, направляя поцелуи ниже. Черная выцветшая футболка задралась высоко вверх, а я поднимаю её еще выше, касаясь языком нежной мраморной кожи, пока она наблюдает за мной и вздрагивает. Хотел бы я понимать, что она чувствует. Хотел бы знать, что в ее голове.       Я поднимаю футболку до выступающих рёбер и целую их, вкушая запах, от которого у меня буквально сносит крышу. Нос стремится выше, и пальцы поспешно задирают хлопок, раскрывая её грудь передо мной. Наверное, за всю свою жизнь я не видел ничего прекраснее. Эти розовые, аккуратные соски на бледной коже, покрытой мурашками. Мне хочется целовать каждый миллиметр её тела, чтобы она запомнила меня навсегда. И вообще. Я начинаю думать… Почему меня? Она реально хочет запомнить меня? Девственность ведь тоже много значит, особенно для девушки. Так почему она готова делать это со мной?       В момент, когда я касаюсь их губами, она выгибается, открываясь передо мной. Я чувствую дрожь её бедер…       Мои руки скользят по ней, пока язык надавливает на возбужденные соски, заставляя их еще сильнее твердеть.       — Ты уверена, потому что еще немного, и я точно не смогу остановиться, — говорю я, опускаясь к её животу, пока она смотрит на меня таким жалостливым взглядом, словно сейчас расплачется. Я сразу же прекращаю свои действия.       — Уэнс, слуша… — не успеваю я договорить, как она хватает меня за волосы и придавливает обратно.       — Тайлер, заткнись, продолжай, — говорит она грубо, и я снимаю с нее обыкновенные черные трусики, раздвигая колени в стороны. Пальцы касаются её, и она такая мягкая, гладкая, влажная, что я не представляю, как в ней должно быть приятно. Я двигаюсь чуть ниже, касаясь носом её живота и заставляя всхлипывать. Подушечка большого пальца касается клитора, и я примыкаю губами к её промежности, проталкивая внутрь один палец. Я слышу этот первый еще не болезненный стон из её уст. Но она уже сгребает простыню пальцами. Такая вкусная, что мою голову унесло куда-то. Это похоже на самый развратный сон, что я видел. Два пальца входят туже, и я не представляю, как ей будет больно, когда я засуну в неё свой член. Мне даже страшно думать об этом. Я чувствую её пульсацию и напряжение её ног.       — Уэнсдей, расслабься, — прошу я её, касаясь руками её икр и расставляя их шире от своей головы, целую её, ощущая её извивания над головой. Но тут же чувствую, как она притягивает меня за уши наверх, вцепившись рукой в мои скулы и глядя на меня так, будто вот-вот взорвется.       — Раздевайся, — шепчет она, стаскивая с меня футболку.       — Я предупреждаю, что я без презервативов. Я вообще об этом не думал. Так что… — говорю я, прежде чем она добирается до моих штанов.       — Зато я думала, — тянется её рука к тумбе, и я ошарашенно замираю. Такое гадкое чувство, что она вообще вытащила меня из клиники именно с этой целью.       — Ты серьезно? Ты украла презики с заправки, при этом даже не желая держать меня за руку? — спрашиваю я в полном изумлении.       — Тайлер, надевай уже, — проползает она чуть выше и смотрит мне между ног в ожидании. Это какой-то дурдом. Ощущение, что это она лишает меня девственности, а не я её. Хотя формально это происходит с нами обоими.       Руки дрожат, сердце стучит с сумасшедшей скоростью. Твою мать, как же страшно. Я вообще никогда не думал, что это может быть страшно.       Я раскрываю упаковку и аккуратно раскатываю его на себе, пока она не отрывает глаз, словно находится на лекции по половому воспитанию. Если честно, меня смущает это. Прямо дико смущает.       — Ложись, — говорю я не своим голосом, думая лишь о том, что будет дальше.       Она как-то покорно слушается. Я вообще впервые вижу, чтобы она вела себя столь адекватно и спокойно. И на её лице словно есть дымка тумана, что заставляет меня быть с ней более грубым. Не знаю, что со мной такое. Она лежит подо мной, слегка обхватив лодыжками поясницу. Широко расставив передо мной свои ноги. Абсолютно мокрая.       И как только я примыкаю ближе, она кладет ладони на мои плечи. Я обхватываю член рукой и направляю его. Её реакция не заставляет ждать. Мгновенное всхлипывание. Она зажмуривает глаза, и это я еще не вошёл даже наполовину. Я так понимаю, это очень больно. И от всего этого у меня даже кружится голова.       — Я могу остановиться, — шепчу я, глядя на её лицо.       — Нет, нет, не надо, — тянет она меня ближе. Такая узкая и приятная, что я совсем не могу думать. Разве что о нежности её кожи. Она словно бархатная. И я не знаю, особенность ли это. Или у всех девушек так, но я даже не хочу проверять.       — Нормально? — спрашиваю я, аккуратно заполняя её до основания, и она смотрит на меня с таким видом, будто я значу для нее что-то большее, чем могу себе представить. — Эй, Уэнсдей…       Я касаюсь её лица пальцами. Какая же она красивая.       Вместо ответа она прижимается ко мне губами, и когда я начинаю очень медленно двигаться в ней, чувствую, как она вонзает ногти в мои плечи.       — Не останавливайся, — говорит тонкий голос, и я ощущаю запах крови.       Настолько сильно работает моё чутье.       В ней так максимально хорошо, что я близок к разрядке от каждого нового движения.       Самая лучшая. Самая необыкновенная.       Но я боюсь говорить. Боюсь произносить хоть что-либо, она так крепко меня обнимает и бродит ладонями по спине и заднице, вынуждая меня ускорить темп.       — Уэнс, я сейчас кончу, не могу сдерживаться, — шепчу я, уткнувшись в её волосы. Скорость биения моего сердца возрастает до космических пределов.       — Тогда кончай, — говорит она, сжимая меня бедрами сильнее, и я расслабляюсь, забывая о правилах, о том, что мы здесь делаем, о том, кто мы друг другу… И я даже не знаю ответ на этот вопрос. Перед глазами, под веками фейерверки. Я держу самое главное в мире сокровище. Она неподвижно лежит, обхватив меня и руками, и ногами, и не дает мне сдвинуться, пока я нависаю сверху. Мой нос, наконец, покидает своё пристанище в виде её копны волос, и я смотрю на нее растерянным взглядом. Не знаю, что говорят после этого. Не знаю, как себя ведут.       — Прости, если… — говорю я, подбирая слова. — Ты такая красивая.       Она молчит и будто пытается осознать, что только что случилось. Надеюсь, она не будет жалеть об этом. Потому что я точно нет.       — Тайлер, ты не мог бы немного приподняться? Тяжелый, — говорит она, пытаясь меня сдвинуть.       — Извини, — прикладываюсь я на подушку рядом, снимаю презерватив и убираю его в сторону.       — Всё хорошо, — отвечает она, когда я кладу руку на её живот.       — Я вообще не знаю, как это всё произошло… Я надеюсь, ты не жалеешь, — говорю я ей, рассматривая её полуголый вид, но она прикрывается одеялом, глядя на меня.       — Я не жалею, но лучше никому не знать об этом, — говорит она, поставив меня в тупик.       — Эм. Знать кому? Мы здесь вдвоем, — говорю я, строя нелепую ухмылку и хмуря брови.       — Да, но… Потом… — отвечает она, задумавшись. Забавно. Приятно. Она думает, что у нас с ней есть «потом»…       — Мне… Уэнсдей. Слушай, я вообще не знаю, как себя вести, и что это для тебя значит, но мне было очень хорошо. Просто чтобы ты знала, я бы не хотел делать это ни с кем, кроме тебя, — смотрю я на неё в надежде услышать что-то подобное, но знаю, что она не скажет ничего такого, как бы мне этого ни хотелось.       — Давай просто оденемся. Я не могу говорить, когда мы голые, — прервала она меня, натягивая футболку, и, видимо, по мне было видно, что я взгрустнул, потому что она взяла меня за руку.       — Я не спец по разговорам. Обычно, когда я открываю рот, кто-то всегда плачет. Но я бы тоже не хотела делать это с кем-то другим, — говорит она, словно успокаивая меня.       — Но ты знала, что между нами будет это. Взяла презервативы в магазине. Извини, но я до сегодня думал, что ты ненавидишь меня, — говорю я, натягивая одежду.       — Но я этого не говорила, — отрезала она, глядя на меня. — В этом вся разница.       — Порой мне хочется услышать от тебя что-то нормальное. Чтобы я понял, как ты ко мне относишься. Потому что мне немного сложно это дается, — говорю я, пододвигаясь к ней ближе. — И раз уж мы честны друг с другом. Я немного не понимаю, куда ты собираешься двигаться. Может, имеет смысл побыть здесь еще несколько дней? Хотя бы обговорить варианты, если нас задержат. Потому что любая внештатная ситуация, и я не успеваю среагировать. Я не думал, что ты так запросто наставишь ствол на полицейских. И про другое… Я ведь не из таких, Уэнсдей. Мой максимум – это подраться с кем-нибудь и отбывать наказание в исправительном лагере. Понимаешь?       — Ладно. Давай побудем еще пару дней, — соглашается она.       — Отлично, — и я встаю, пытаясь вернуться на пол.       — Куда ты? — спрашивает она в изумлении.       — Эм… Я думал… — указываю я на ковер.       — Можешь лечь со мной, дурачок, — твердит ее голос, и я неловко улыбаюсь во все свои зубы. Уэнсдей Аддамс. Моя оторва…       Мы засыпаем в объятиях друг друга впервые за всё время. Но я пока не уверен, что это значит для неё. Она ведь дико странная.       Я очень быстро отключаюсь и не знаю, повторится ли это когда-то. Будет ли шанс быть вместе. Чувствовать друг друга. Быть кем-то большим.       Я снова ощущаю, как бегу куда-то. Тёмный лес и чувство преследования. Но на этот раз бегут не за мной. На этот раз это я — охотник. Я хорошо понимаю, что во мне два естества. Человек и монстр. И моему зверю не скрыть желание убивать. Не спрятать это слишком глубоко. Ведь всё рвётся наружу. Слышу крики. Очень громкие, истошные. Сквозь свой сон. Я даже ощущаю, как хлюпает земля от дождя. Этот запах мокрой грязи. Не трогай никого, только не трогай. Я прошу.       — Тайлер. Проснись. Тайлер, пожалуйста, — слышу я её голос, который буквально выдергивает меня клещами из забвения.       Я кое-как открываю глаза.       — Что случилось? Всё нормально? — смотрю я на кровать и вижу в ногах мокрую грязь. Я весь в чьей-то крови. Буквально всё моё тело. Чёрт возьми… Что было после того, как я уснул… Но, главное для меня, что она рядом и живая…