Люди, попавшие в шторм

      — Астарион, не хочу ставить под сомнение твоё умении читать карты, но ты точно уверен, что это то самое место?       — Дорогуша, твои слова ранят меня в самое сердце! Конечно, я уверен! Продолжай копать — и будет тебе счастье! А твоему драгоценному Гейлу — артефакт на закуску!       «Он не мой «драгоценный Гейл», а общий», — хотела возразить Леа, но дыхания едва хватало, чтобы продолжать махать лопатой. Ей начинало казалось, что вампир над ней издевается. Подкараулил утром в лагере, сунул под нос какой-то потрепанный клочок пергамента и довольно заявил, что «совершенно случайно» нашёл карту старого тайника арфистов. После чего торжественно вручил лопату и велел следовать за ним. Леа даже возразить ничего не успела, как обнаружила себя где-то глубоко в лесу.       Если бы не Шедоухарт, которую Астарион тоже позвал «клад искать», она бы уже надумала себе… всякого.       Вальяжно привалившись к дереву и скрестив руки на груди, вампир с улыбкой наблюдал, как они вдвоём с жрицей копают очередную яму под очередным валуном.       — В прошлые три раза ты говорил то же самое, — утерев струящийся по лицу пот тыльной стороной ладони, Шедоухарт устало опустилась на траву, переводя дух. — Не хочешь нам немного помочь?       — По-твоему, это я виноват, что все эти булыжники одинаковые?! — оскорбился вампир. — И я помогаю вам!       — Тем, что не мешаешь? — сощурилась жрица.       — В точку, дорогая моя.       «Надеюсь, этот «клад» хотя бы того стоит», — мысленно увещевала себя Леа. Состояние Гейла с каждым днём беспокоило её всё сильнее. Артефактов для него Леа было не жаль — не настолько жаль, если быть честной до конца, чтобы заставлять его терпеть боль. Но то, что он упорно продолжал молчать о природе своего «недуга», наводило на тревожные мысли. Как бы волшебник ни хорохорился, с каждым «съеденным» им заговорённым колечком или магическим оружием Леа лишь больше убеждалась в том, что сырая магия для него — не лекарство, а лишь временно притупляющее симптомы болезни снадобье. Рано или поздно этого станет недостаточно. Или — куда вероятнее — у них попросту закончатся артефакты.       Интересно, будь она волшебницей, могла бы помочь Гейлу исцелиться? И обязательно ли ему поглощать магию именно из предметов?..       — …Дорогуша, хватит витать в астральном плане, спустись в Фаэрун, к нам! И бодрее, бодрее работай лопатой!..       «Клянусь наковальней Гонда, если он скажет ещё хоть слово…»       Внезапно пахнуло серой.       — Так, так. Что я вижу? Дорогу к искуплению — или к окончательной погибели? Кто знает. Ведь путь твой едва начался.       Шедоухарт вскочила на ноги, Астарион отлип от дерева, и они втроём уставились на возникшего перед ними из пустоты… человека? Выглядел незнакомец по крайне мере как мужчина средних лет, с тёмными глазами и волосами, в простом, даже скромном, но не дорожном камзоле. Довольный произведённым эффектом своего появления, он оглядел каждого из них по очереди, словно герцог горстку простолюдинов, и повернулся к Леа.       Выпрямившись, она краем глаза заметила, как напрягся и потянулся к кинжалу Астарион, а Шедоухарт придвинулась ближе.       — Что лучше подойдёт к такому случаю? Может, слова колыбельной? — нисколько не смутившись, меж тем продолжил самозабвенно вещать незнакомец. — То-то радости было мышке — как лисица, кота провела! Но когтистая лапа ударила… тут и песня к концу подошла.       Наверное, он ждал аплодисментов. Которых не последовало.       — Отменные в Кормире сочинители, согласись? — насмешливо спросил её тогда незнакомец.       — Извините, я не разбираюсь в высокой поэзии, — покачала головой Леа. — Мне больше по душе романтические баллады или сатирические рашеменские частушки.       Незнакомец коротко рассмеялся и смерил её тем не лишённым скучающего любопытства взглядом, каким зеваки в цирке смотрят на диковинную зверушку в клетке.       — Но я прекрасно понимаю, когда мне пытаются угрожать, — Леа воткнула лопату в землю и, сцепив пальцы в замок над головой, как можно естественнее потянулась, будто хотела размять спину. И осторожно потянулись к Плетению, сплетая его нити в заклинание, которое она, при необходимости, обрушит на этого… любителя кормирской поэзии.       — Как можно! — незнакомец притворно — и весьма артистично — всплеснул руками, будто она только что оскорбила его в лучших чувствах. — Я бы никогда не опустился до того, чтобы угрожать столь очаровательной особе! Моё имя Рафаил. К твоим услугам, с превеликой радостью.       — Приятно познакомиться. Леа, свободная торговка из Врат Балдура, — решив быть вежливой, представилась она и, помедлив, добавила: — Лёгкие арбалеты, короткие луки и заговорённые стрелы. Всё по разумной цене. Нижний город, оружейная лавка «Молоток Гонда».       Астарион нервно хохотнул и поспешно замаскировал смех под кашель, а Шедоухарт шумно — и неодобрительно! — выдохнула.       — Боюсь, меня интересует несколько иной товар из того, что ты можешь мне предложить, — усмехнулся Рафаил. — Но не престало двум столь серьезным гешефтмахерам обсуждать дела в подобном… месте. Прошу, за мной!       — Как он её назвал?.. — успела услышать вопросительный шёпот Астариона Леа, прежде чем и лес, и её спутники исчезли в огненной вспышке.

***

      — Ты уверена, что действительно хочешь съесть это? — подозрительно и в тоже время с некоторой долей восхищения, спросила Шедоухарт.       — А почему нет? — Леа искренне не понимала, что её так смущает. Хорошие пирожки же, свежие, да ещё и со сливовым повидлом.       — И тебя совсем не смущает, что этим тебя угостил дьявол? — не сдавалась жрица.       — Это было весьма любезно с его стороны, — Леа с аппетитом откусила кусочек от одного пирожка и зажмурилась от удовольствия: вкусно! — К тому же, как ты верно заметила, Рафаил — дьявол, а трюки с едой больше по части фэйри. Поделиться с тобой?       Вздохнув как будто даже с сожалением, Шедоухарт отрицательно покачала головой.       — Пожалуй, воздержусь. Подожду, пока…       — …пока у нашей чародейки не вырастут рога? — невесело пошутил Астарион. И добавил, обращаясь уже к Леа: — Надеюсь, ты не продалась этому дьяволу за какие-то булочки?       — Нет, конечно, — доев, Леа едва удержалась, чтобы не облизнуть пальцы. И предусмотрительно спрятала оставшиеся два пирожка в сумку. — За эти безумно вкусные булочки я пообещала ему скидку в своей лавке. Весьма щедрую, к слову.       — Уверен, этот Рафаил был вне себя от счастья, — фыркнул вампир.       — Ещё он просил передать кое-что лично тебе, Астарион.       — О, и что же? — удивлённо изогнул брови Астарион. Щека у него при этом едва заметно дёрнулась.       — То, что арфисты зарыли свой «клад» в соседнем лесу!

***

      — А твоя лавка действительно называется «Молоток Гонда»? — неожиданно с любопытством поинтересовалась Шедоухарт, когда, отыскав наконец-то тайник арфистов, они возвращались в лагерь. — Так ты поклоняешься Гонду? Не Мистре? И почему «Молоток», а не «Молот», один из символов твоего бога-кузнеца?       Леа замялась. Название её лавке придумал Мастер: его собственным самым первым «делом» была маленькая кузня при храме в Невервинтере с простым названием «Гондийский молот».       — Потому что сама-то я не кузнец, — просто ответила она. — Я больше с деревом работаю, чем с металлом. Ну, и с магией, немного. И… Мистре я тоже молюсь. Иногда.       — Мне показалось или ты недолюбливаешь Владычицу тайн? — хитро сверкнув глазами — будто только что поняла о Леа что-то важное — продолжила допытываться жрица.       — Мистра — Матерь всей магии, — холодно произнесла Леа. — А я — чародейка. Её создание. Кем нужно быть, чтобы не чтить утробу, давшую тебе жизнь?       — Теперь понятно, почему они спелись с Гейлом, — Астарион демонстративно закатил глаза. — Она тоже зануда.       — Прости, я не хотела тебя обидеть, — извинилась Шедоухарт, но озорной огонёк в её зелёных глазах только разгорелся. — Но разве Гонд и Мистра не враждуют?       — Это весьма распространенное заблуждение, — Леа устало провела пальцами по лицу. — Для Гонда и его последователей магия — всего лишь ещё один инструмент Созидания, не лучше и не хуже иных. Некоторые особо рьяные жрецы Мистры находят такое отношение пренебрежительным или даже оскорбительным по отношению к Владычице тайн, что ставит Искусство Волшебства превыше всего. Зачастую это служит источником конфликтов среди клириков. Но даже если родители не в ладах друг с другом, их дитя вовсе не обязано выбирать меж ними.       — Весьма красноречиво, — одобрительно кивнула жрица, будто они вели какой-то теологический спор. — Ты читала священные тексты?       — Нет, — покачала головой Леа. И, вздохнув, призналась: — Когда-то у меня был роман с жрецом Гонда.       Шедоухарт, по-видимому, хотевшая задать ей очередной вопрос, и так замерла с приоткрытым ртом.       Астарион присвистнул:       — Дорогуша, а ты, оказывается, та ещё… извращенка. Гондийцы же сухари сухарями!       — А ты их всех на зуб перепробовал? — вспылила Леа: слышать такое про себя и Гарда оказалось обидно.       — На зуб — нет, — ответил вампир и растянулся в такой бесстыдной улыбке, что уже Леа потеряла дар речи.       — Пожалуй, на сегодня хватит богословия, — примирительно сказала Шедоухарт. — Давайте поскорее вернёмся к остальным. Думаю, им тоже будет интересно узнать о том, что у нас теперь есть знакомый дьявол.