Чёрная магия.

Антона будто толчком выкидывает на берег реальности из пучины сна. Он долго не может понять, что же его разбудило, садится, трет глаза, а потом слышит жалобный крик, сначала в своей голове, а потом, кажется, в реальности. Кто-то кричал от боли. Сонный мозг отказывался воспринимать реальность, крик казалось то приближался, то раздавался эхом где-то на улице. А потом отчётливо слышался в голове повторно. И тут до Антона дошло — кричал Игорь. Раут подорвался с дивана, запутался ногами в пледе, почти пропахал носом ковёр в гостиной, кинулся в комнату, где ранее уложил Игоря спать. Александров в самом деле лишь ворочался во сне и сильно хмурился. Одеяло было скручено жгутом и зажато между ног, подушка сбилась и лежала чуть в стороне. Лоб Игоря блестел от пота, а руки сжимались в кулаки. -Игорь, — позвал его тихо Антон, — Игорь проснись! Александров заворчал что-то в ответ, но просыпаться кажется не планировал. Гул в голове становился всё громче, крики то стихали, то превращались в бормотания на непонятном языке, то сменялись на жалобный скулёж. -Игорь, пожалуйста проснись, — Антон потряс того за плечо, но всё попытки разбудить мага были провальными. Пока в какой-то момент тот не подорвался в сидячее положение сам, громко заскулил, хватаясь за голову и, кажется, совсем ничего не соображал. Казалось, будто он всё ещё был не здесь, глаза его были пустые, с полопывшимися капилярами, весь Игорь выглядел как-то болезнено, так трогательно прижимал руки к голове и казалось вот-вот свалится в обморок. -Голова, — хрипит тихо маг, — больно очень, Антон. Так жалобно. -Ничтожный, маленький человечек, просто пешка в большой игре! Несчастный, всеми брошенный, болезный, убогий, ни на что не способный, даже собственный соулмейт тебя презирает, ненавидит, молчит для тебя! Он тебя ненавидит, ты жалок, Игорь! В голове набатом бьют омерзительные слова существа. Он не видит его лица, только мерзкую, светящуюся неоном улыбку, точнее оскал. Охра вьётся черной дымкой вокруг сжавшегося в собственном сознании мага, гогочет противно и твердит, что тот слаб и никчемен. -Антон, больно, — Игорь хмурится, цепляется руками за плечи Раута и того и гляди заплачет, — не хочу, пусть он замолчит, пусть замолчит! Замолчи! Молчи же! Не правда это! Тело в руках Антона горячее и почти вибрирует, так сильно Игоря трясёт. Рауту самому уже больно, а что испытывает маг, слыша этот крик в полную силу. Раут пересилив себя, выпутывает свои руки из хватки Игоря, нежно берёт того ладонями за щеки и прижимается своим лбом к его. -Меня слушай, не его, — вдруг раздаётся совсем приглушенно в голове, Игорь как-то резко затихает, складка между бровями разглаживается, плечи и руки опускаются, становится легче, — Игорь, ты меня слышишь? Вот и слушай мой голос, Александров! Они буквально делят одно дыхание на двоих, молчат и лишь оба тяжело и прерывисто дышат. -Ты чудо, Игорь, ты молодец, — раздаётся тихий голос Антона в голове, — я здесь с тобой, я держу тебя. Охра в свою очередь злится, вьётся дымкой, скалится, рычит и кричит, стараясь впиться острыми, будто лезвия, клыками в сознание Игоря, но Раут того не пускает, шепчет нежности прямо Александрову в подсознание, нежит его. Между ними будто заново связь зарождается, первобытная, настоящая, они понимают, что после такого уже не будет как прежде. Игорь держит запястья Антона в своих руках, а Антон в свою очередь сжимает щеки Александрова. Им так хорошо в моменте, они есть друг у друга и только для них одних. Антон открывает глаза, продолжая шептать в сознании Игоря, и будто впервые того видит. Игорь весь раскраснелся, на щеках мокрые дорожки от слез, а нижняя губа закусана и блестит от слюны. Антон не может удержатся, да и не хочет вовсе, он будто в трансе, отнимает правую руку от колючей щеки, прикасается большим пальцем к прикушеной губе, а потом и вовсе медленно и нежно целует Игоря. У обоих перехватывает дыхание, сердце стучит как бешенное, губы горят, щеки тоже, они слышат и чувствуют эмоции друг друга, этот момент только для них, мир вокруг перестаёт существовать. Старший дрожаще выдыхает, прижимая соулмейта ближе к себе, целует нежно и трепетно, захватывая поочерёдно то верхнюю, то нижнюю губу, и Антон понимает — влюбился, так крепко и неотвратимо. А Игорь в тот момент рассыпается в его руках на атомы, отвечает не поцелуй, всхлипывает и, кажется, снова плачем, потому что хорошо, не больно больше и так трепетно, внутри всё вибрирует и дрожит. — Я больше не позволю тебе чувствовать боль, — тихо шепчет Раут в сознании, а в реальности целует Игоря глубже, сплетаясь с ним языками, так нежно гладит младшего по щеке и тоже, кажется, плачет. В ту ночь они так и уснули, не расцепляя рук. И в ту ночь Игоря больше не посещал Охра, больше не снились кошмары. В ту ночь ему наконец-то удалось выспаться.