Яблоко

Хошигаки ещё не настолько отчаялся в жизни, чтобы связываться с женщинами. Эти существа были за гранью его понимания. А уж чтобы просьбу одной из них выполнить — это из разряда параллельной Вселенной. Да и, казалось бы, от него-то им что вообще может понадобиться? Поэтому замешательству Кисаме нет предела, когда Миру с обезоруживающей улыбкой просит: — Подсадишь? Над головами у них раскинулись узловатые ветви, усеянные пухлыми краснощёкими яблоками с золотистыми крапинками, похожими на веснушки. Миру почему-то интересует только одно. И лицо у неё всё в этом извечно невинном, мечтательно-беспечном выражении, которое не смывается по определению. Соблазн прикинуться идиотом был так велик, что Кисаме уже почти выплюнул брезгливое «Чего?», но в последний момент осёкся, разглядывая эту причуду с волосами цвета кленового сиропа. Пятая случайная встреча за месяц. Перебор. Девчонки становится слишком много, как и её навязчивых взглядов, — стоит ей заглянуть Кисаме в глаза, и его пронзает странное, непривычное чувство… Как если бы она без стука вломилась к нему в дом. На котором к тому же любезно табличка висит: «Не влезай — убьёт». — В чем твоя проблема? — огрызнулся Кисаме. — Яблок как собак нерезаных, и на кой чёрт тебе… — Многовато вопросов, Хошигаки-сан, — мягко прервала она его сочную тираду, не переставая улыбаться. Скользнула изучающим взглядом по его грубым, недружелюбным чертам, а потом, хитро прищурившись, добавила с деловой ноткой в голосе:  — Ты мне должен. У Кисаме перекосило верхнюю губу, как при зубной боли. Угораздило же. Утречко под названием «Не в то время, не в том месте». Не так давно Миру оказала ему небольшую услугу. Когда не донесла на него. (Ведь она видела, чья тень прошмыгнула под её окнами в комендантский час…) И решила вернуть должок именно сейчас, да ещё и таким абсурдным способом. Кисаме не стесняясь рассматривал сквозь пытливый прищур настырную девчонку. Низкорослая и тощая. В нём поместится три таких. Но даже от половины её жизнерадостности Кисаме разорвало бы на части. Он проследил за взглядом Миру и как-то тоскливо вскинул бровь, когда нашёл причину всего этого безобразия: яблоко так себе, неказистое, сомнительного блеклого цвета, с глубокой бороздой поперёк. А вокруг столько наливных и вырвиглазно ярких. Да тут беда с головой. — Делом займи себя каким-нибудь — живо полегчает, — бросил наконец Кисаме и уже развернулся, чтобы уйти. Не судьба. В спину ему прилетело три знакомых острых кинжала: — Ты мне должен. — Что интересно, таким милым тоном обычно говорят: «Сдачи не надо». «Клянусь, если ты ещё раз это произнесёшь…» — закусив щёку, рявкнул про себя Кисаме. Его остановило лишь то, что уплата долга по сути проста и максимально бессмысленна. Так и быть. Хошигаки сделал два медленных шага к девочке на еле двигающихся, свинцовых ногах и, смерив её презрительным взглядом, нехотя подставил ладонь. Точно милостыню просить собрался. При этой мысли лицо у него вытянулось и одеревенело. Он виртуозно рубит головы с плеч, и шпион из него на вес золота. У него вообще всё отлично. Кисаме молоток, а не гвоздь — но сейчас ему кажется, что всё совсем наоборот. Ловко сбросив правую сандалию, Миру оперлась тёплой крошечной ступнёй о его устрашающих размеров ладонь и в одно плавное движение оказалась у него на плечах. Кисаме и бровью не повёл, но его пробрало до костей — особенно когда пальцы нежной руки бесстыдно зарылись в его шевелюру. Чёрт-те что… Интересно, как давно её одолевают навязчивые идеи? Она может достать любое яблоко, и помощь ей совершенно не требуется. Но Миру упёрлось самое дальнее и уродское и в придачу — угрюмый Хошигаки между ног. «А ты, кретин, не то чтобы против», — гоготнул внутренний голос. Кисаме сунул руки в карманы, едва не порвав ткань насквозь, и начал демонстративно, с силой постукивать ногой. А Миру вытянулась струной и проворно сорвала яблоко с уступчивой ветви, осыпав их обоих прозрачными зёрнами утренней росы. И замерла. От неё исходило умиротворяющее, ласковое тепло, для Кисаме совершенно неправдоподобное, а хрупкая ладонь по-прежнему пряталась в его волосах. В какой-то момент Хошигаки опомнился и недовольно процедил: — Наигралась? Слезай давай. Как вдруг услышал бесцеремонный сочный хруст прямо над своей головой. От такой наглости у Кисаме спёрло дыхание. И губы сами собой искривились — в чуть обескураженной и в то же время насмешливой ухмылке. Что-то в этой полоумной есть… Но он ошибся — она настоящая бестия. Добивает Кисаме без усилий, одним махом: когда подносит надкушенное яблоко к его рту. Хошигаки не мигая таращится на изувеченный фрукт, чуя тонкий, на удивление соблазнительный аромат. И самое ужасное, что дело здесь не только в мякоти… — Теперь мы квиты, — тихо произносит Миру сверху, и в голосе её журчит лучезарная улыбка. Кисаме задумывается на пару секунд. А после обречённо закатывает глаза и проклинает себя заранее. — Не забывай об этом, — предостерегает он. И вонзает зубы в чуть терпкое, не такое уж кислое яблоко. Как бы случайно касаясь губой её пальца.