Будущее

Тойя сидел на крыше заброшенного здания. Мальчику было всего 12 лет. По сути он был ещё ребёнком, но парень пережил тяжёлые тренировки, только потому, что отцу надо было обогнать Всемогущего, но Тойя этого не хотел. Тодороки хотел просто стать героем и спасать людские жизни, но не стать символом мира. Тойя постоянно ходил в синяках, на нём не было кожи, которую бы не затронули ожоги или раны. Но был он реально красив. Бирюзовые глаза были очень яркими, именно они привлекали людей. Красные волосы мальчик ненавидел, ведь внешне он был копией отца. С чем ему точно не повезло, так это с телом и причудой. Тело его было слабым, чтобы использовать причуду, а оно досталось от матери. Причуда у него была синее пламя. Оно гораздо сильнее, чем у отца, но на полную парень не мог использовать причуду. На теле появлялись новые ожоги. Синяки появлялись во время тренировок с отцом. Тойя вышел на улицу и направился домой, уже был закат. Мальчик ненадолго застыл, его остановило зрелище. Парень любил это время. Солнце уже не пекло. Небо становилось розовым рядом с уходящим солнцем, а чем дальше от солнца, тем темнее оно становилось. Появлялись первые серебряные звёзды. Дома мальчика ждали его родственники: его любимая мама, младшие братья и сестра. Фуюми, так звали сестру, была довольно весёлой и отзывчивой. Нацуо, так звали первого брата, тоже был весёлым. Тойя переодически играл с ним или младший утешал его. Последнего звали Шото, ему было всего 4 года. С этим малышом Тойя проводил почти всё свободное время. Этот ребёнок был солнышком для такого человека, как Тойя. Друзей у парня не было. Дети сторонились его из-за синяков и ожогов, да и сам парень был груб и скучен. Тойе и не нужны были друзья. Он знал, что если с ним подружатся, то предадут. У него были любящие братья и сестра, который будут верны ему до конца. Вернёмся к Шото. У этого ребёнка была привлекательная внешность, но также это можно считать паранормальным или болезнью. У мальчика левая сторона была от отца, а правая от матери, то есть левый глаз был голубым, а правый серым. Также и с волосами левая часть красная, а правая белая. Причуда была поделена таким же образом. На маминой стороне - лёд, на стороне отца - пламя. Но вернёмся к реальному времени. Как только Тойя перешагнул порог дома, младший уже тащил его в комнату, а сам парень был не против. Его утешал этот мальчик, с ним он мог почувствовать себя нужным. И по правде сказать Тойя любил своего младшего брата. Вот они уже в комнате рисуют. Шото нарисовал себя и брата, потом он нарисовал Нацуо и Фуюми, а затем мать. Отца он рисовать не стал, ведь он был противен всем живущим в доме. — Молодец, Шото, очень красиво,— произнёс старший. — Спасибо, ни-сан, — ответил ребёнок.— Давай поиграем в правду или действие. — Давай, ты первый будешь задавать вопрос,— произнёс старший. — Правда или действие? — Давай правда. — Ты меня любишь? Этот вопрос заставил Тойю засмущаться. Он покраснел, но всё же ответил: — Да… В эту игру они играли весь вечер. Они не знали, что завтра всё измениться. Проснувшись старший разбудил Шото, и они пошли завтракать. — Доброе утро, мам. — Доброе, Шото, Тойя. Братья сели за стол. Мать положила им омлет. Оба парня съели его за секунду и пошли играть. Но тут они встретили отца, который схватив Шото за руку потащил на его первую тренировку, Тойя пытался освободить младшего, но он был отброшен в сторону. — Отец, отпусти его! — Заткнись, бесполезная тряпка. — Отпусти его!— Тойя не на шутку разозлился и уже горел пламенем. Он не чувствовал боли. — Убирайся, Тойя! — Нет, только когда убью тебя!— Тойя налетел на Старателя. — Тойя, не надо,— плача сказал младший. Старший остановился и получил удар по голове. — Ты слаб и никому не нужен. Парень начал терять сознание, последнее, что он видел, силуэт брата и отца. Тойя встал, и собравшись, ушёл из дома. Он направился в заброшенное здание. Он закрыл дверь и закричал. Его причуда вышла из под контроля. Он сжёг себя. Вся семья скорбела. Тойя, для них, был мёртв. Рыдал Шото, у него началась истерика. Плакали мать, Нацуо, Фуюми. Все кроме Старателя. Он не проявлял эмоций, хотя, если честно, ему было всё равно на смерть своего сына.