Мафия — это семья

Когда Намджун открывает перед ним дверцу машины, Сокджин на пару секунд сбивается с шага. Но быстро берет себя в руки и бросает на него вопросительный взгляд: — Мне не сложно сделать это самому. — Мне не сложно сделать это для тебя, — отзывается Намджун. Это не вызов, а самый обычный факт. И Намджун делает это без труда и излишнего пафоса: прикасается к спине, пропуская вперед себя, забирает из рук сумку, предлагает воды или вот — открывает дверь машины. Сокджин видит краем глаза, как Юнги за плечом Намджуна с раздражением морщит подбородок, но предпочитает промолчать. Он никогда не ставит под вопрос статус Сокджина при посторонних. Проблема в том, что Сокджин и так знает, о чем думает Юнги. Он не раз говорил это Сокджину в лицо: «Научись уже принимать заботу, упрямый хён. Ты же скорее себе руки нахрен переломаешь, пока будешь пытаться сам встать со сломанных ног. А стоит ли оно того?» — За Чимином машину отправили? — спрашивает Сокджин в качестве мелочной шпильки. На что Юнги небрежно дергает плечом: — Мне какая забота? — Это наши гости. — Это твои гости, Сокджин-хён. Не пытайся разделить со мной ответственность за это безумие. Была б моя воля, я бы и дома отлично отдохнул, а не брал работу на выходные. — Мы же семья, — язвит Сокджин. Он нервничает, это заметно. Хотя бы потому, что он не может остановить себя и продолжает эти препирательства при Намджуне. А еще одновременно пытается понять, как это выглядит со стороны и что об этом думает сам Намджун. Все эти взаимоотношения, если ты уже позабыл, как ими пользоваться, — такой ребус и головная боль. В моменты, когда Намджун не отключает мыслительный процесс Сокджина к херам, тот неизменно волей-неволей грызет себя за то, что не знает, как себя вести. Дожили. — А вдруг нас захотят украсть? — пытается Сокджин исправить ситуацию, вроде как, намекая на то, что высоко ценит Юнги и его компетентность. Правда, тут же вспоминает слова Намджуна о триггерах Юнги на его прошлое похищение. А еще про самого Намджуна, который стоит рядом и в случае непредвиденных обстоятельств будет (уже был) первой линией его защиты. И Сокджину хочется закрыть руками лицо, потому что он в ужасе от собственной неадекватности. Ситуацию спасает Юнги. Он с флегматичной рожей лопает пузырь жвачки и так же, не меняясь в лице, констатирует: — То есть все-таки работа. Так бы сразу и сказал. В таком случае я требую сверхурочные. — Какие еще сверхурочные, Шуга? — стонет Сокджин. — На твоей корпоративной карте уже нули не помещаются. Ты вообще можешь не работать, а посвятить себя тому, чтобы на собственном острове крупными купюрами выкладывать слово «бесконечность», чтоб было видно из космоса. — И пить я буду сколько захочу, — добавляет Юнги, кажется, даже не слушая его, пока идет к своей машине. — Потому что стреляю я и пьяным отлично. — Мы не будем ни в кого стрелять. Это семейный отдых, — напоминает ему в спину Сокджин. — Будем, — отвечает Юнги. — Если кто-нибудь попытается сосватать мне Пака в качестве компании. Я всенепременно этому кому-то что-нибудь отстрелю. Заранее ставлю в известность. — Но это наши гости, Шуга. Юнги ныряет в машину, надевает темные очки и только после этого опускает боковое стекло: — Нет, хён, это твои гости. А у меня работа. Все, погнал проверять особняк. Сорян, что не жду. — Выпендрежник, — бурчит Сокджин и машет рукой, отгоняя пыль, когда машина Юнги в заносе вылетает со двора. Впрочем, после этой детской стычки ему иррационально становится легче. А затем вокруг его пояса оборачивается теплая рука, целенаправленно, но ненастойчиво, прижимая Сокджина к не менее теплому боку, и на остальное вообще становится фиолетово. — Почему Шуга так шарахается от Чимина? — спрашивает Намджун. — Они же нравятся друг другу. — Потому что долбое… Сокджин обрывает себя на полуслове и вздыхает. За обычной отговоркой скрывается конкретная мысль, пояснив которую, Сокджину придется выдать кое-что о себе. И Сокджин не готов сделать это сейчас. Он недостаточно уверен, пьян или в отчаянии. — Звучит как вызов, — бормочет Намджун ему на ухо и целомудренно целует в маленькую сережку с камушком. Сокджин не отказался бы от большего, но у него язык не поворачивается попросить. И они все еще стоят посреди парковки. Не самое укромное место, чтобы о чем-то просить, даже если очень хочется. — Как насчет пари? — предлагает Намджун. — Ставлю что угодно, что Чимин додавит Шугу на этих выходных. — Что угодно? — тянет Сокджин. — То есть мне выгодно, чтобы Шуга выстоял? Намджун тихо фыркает: — Все должно быть, как ты хочешь, да, Сокджин-хён? Что ж, давай сделаем наоборот — если Чимин все-таки справится, я сделаю все, что ты скажешь. Звучит более чем заманчиво. Сокджин откидывается на плечо Намджуна и в задумчивости стучит пальцем по губам. — Это же значит, что мы всенепременно должны им помочь, — озвучивает он свои мысли и ближайшие планы. Намджун перехватывает его руку и тянет за нее, разворачивая Сокджина к себе. А после укладывает эту руку себе на шею: — Или ты можешь просто сказать. — Но ведь так неинтересно, — возражает Сокджин. Когда он понимает, что сказал, то прикусывает губу, но рукой — той, что на шее Намджуна, — все равно зарывается в волосы на его загривке. Потому что невозможно иначе, никакая неловкость не способна переломить притяжение этого человека. — А что хочешь взамен ты? — спрашивает Сокджин. — Какой тебе смысл ввязываться в заведомо проигрышный спор? — Может, я хочу, чтобы ты выиграл. И в этом весь смысл, — улыбается Намджун краешком губ. — Но… — начинает Сокджин, однако Намджун отвлекает его, не давая договорить. Уж кого-кого, а его отсутствие укромных мест поблизости, кажется, не волнует совсем. Разумеется, как и любое «семейное» предприятие, задуманное с целью совместного времяпрепровождения, на выходных все благополучно катится по пизде. Во-первых, вопреки уговорам Юнги все-таки запирается в одно лицо в смотровой для охраны. А еще в приказном тоне требует отправить ему туда еды и бухла, тем самым устраивая себе свой собственный Лас-Вегас с блэк-джеком и спасибо, что без шлюх. Во-вторых, едва появившись на пороге, тут же в неизвестном направлении растворяются Чонгук с Тэхёном. Вслед за ними таинственным образом растворяется половина запасов снеков, мороженого и приличный арсенал дежурного оружия. Как и ожидалось, довольно эффектно проходит появление Чимина — тот влетает во двор на своем самом быстром, красном, как адилище, спорткаре, которым едва не сносит декоративный фонтанчик в центре. Но сам Чимин вылезает из него весь какой-то помятый, взъерошенный, опухший и закутанный в огромное худи. Угрюмо смотрит на Намджуна с Сокджином, встречающих его на крыльце, ожидаемо не находит поблизости Юнги и, кинув ключи стафу, молча уходит на поиски своей комнаты. — Чувствую себя какой-то матерью трудных подростков, — замечает Сокджин, провожая его спину озадаченным взглядом. — А где Хоби, кстати? — Уехал в Штаты, у него там какой-то проект с местными. Вернется через пару недель. — Повезло. Я бы на его месте тоже уехал. Выходные еще толком не начались, а меня эта семейка Адамс уже напрягает. — Забей. Пойдем лучше пикник устроим. — А остальные? А наше пари? Намджун наклоняет голову к плечу и какое-то время задумчиво смотрит на Сокджина. — Во всех комнатах стоит наблюдение? — в итоге спрашивает он. — Само собой, — разводит руками Сокджин. — Но если въезжает кто-то из своих, то его точечно отключают. То есть наши комнаты сейчас без присмотра. Но не общие зоны. Так положено по технике безопасности. Юнги первый же нам головы пооткручивает, если мы попытаемся устраивать слепые зоны. — А если мы поступим наоборот? То есть включим что-то обратно. — Э-э-эм, Джуни… — тянет Сокджин и чертыхается про себя за такое дурацкое обращение. — Не то чтобы… В моей жизни, конечно, всякое бывало… — Я говорю про комнату Чимина, — ласково перебивает его Намджун. Теперь задумывается Сокджин. — Чувствую направление твоей мысли, но все еще не могу нащупать план. — Насколько ревнив Юнги? — Достаточно, чтобы не делиться своими игрушками, — отвечает Сокджин на автомате, а затем снова подозрительно щурится: — Намджун-а, а ты не мог бы уже озвучить свою мысль целиком? А то я что-то нервничаю. — Я тоже не люблю делиться игрушками, — с улыбкой говорит Намджун, но его глаза в этот момент остаются серьезными и внимательными. — Поэтому предлагаю включить в миссию тех, кто любит играть по умолчанию. — Ты имеешь в виду младших? — кажется, начинает доходить до Сокджина. — А что, Шуга их не заподозрит… Но зачем это им? — А зачем Чонгуку было похищать меня? Доказать, что они справятся. Просто ради самого вызова. — Только Чимина я бы на твоем месте не предупреждал. Так будет натуральнее. — Как скажешь. Это не принципиальный вопрос. Тогда разделяемся: ты идешь к Юнги включать нужную зону, а я — договариваться с младшими. «Справишься?» — почти срывается у Сокджина с губ, но он вовремя ловит эту глупость на языке. Намджун справится, у Сокджина нет никаких сомнений. И это такое странное, новое чувство — неожиданной защищенности там, где прежде было пусто и голо. Сокджин под впечатлением порывисто клюет Намджуна в губы и так же быстро отступает. Ему до боли приятно видеть, как Намджун, не отдавая себе отчета, тянется за ним следом, но сначала у них есть дела. — Если у Чимина получится, то я тоже сделаю все, что ты захочешь, — шепотом обещает Сокджин, упираясь ладонью Намджуну в грудь. Он дает это обещание импульсивно, но это не важно, Сокджин всегда верен своему слову. — С тобой приятно иметь дело, Сокджин-хён, — улыбается Намджун, цепляет ладонь Сокджина на своей груди и вскользь целует костяшки. — Тогда за дело. С одной стороны Чонгук не в восторге от предложения Намджуна, пусть оно и сулит благосклонность старших в ближайших авантюрах. Чонгуку не нравится то, что ему придется разделить время, которое он планировал провести с Тэхёном один на один, с кем-то еще. Однако есть и неожиданные плюсы. Намджун предлагает заставить Юнги ревновать, и Тэхён вдруг хватает Чонгука за руку со страшно воодушевленным видом: — У меня просто офигенная идея — давай пристанем к Чимини вместе. — Э-э-э-э… — глубокомысленно тянет Чонгук, и даже Намджун выглядит озадаченным такой формулировкой. — Когда я не с тобой, мы с Чимини постоянно вместе. И это будет выглядеть слишком по-семейному, если мы будем обниматься там или что-то такое. Но ты другое дело. Юнги-хён думает, что вы с Чимини не настолько хорошо знакомы. «Думает?» — приподнимает бровь Намджун, но ни Чонгук, ни Тэхён не обращают на него внимания: Тэхен смотрит на Чонгука и с предвкушением улыбается, а Чонгук впитывает тепло его пальцев на своем запястье. — Давай же, Куки, будет весело, — поглаживает его Тэхён, и Чонгук механически кивает. Сам он в этот момент думает о том, что если для Чимина с Тэхёном обычное дело «обниматься там или что-то такое», а Чонгуку предлагается им подыграть, означает ли это, что ему позволено оказаться к Тэхёну ближе положенного по вполне уважительной причине? — Только не переусердствуйте, — советует им Намджун. — Во-первых, это должно выглядеть естественно. Чимин явно не в настроении, и никто не знает, по какой причине. Будьте с ним помягче. И, во-вторых, Шуга не должен вас прикончить. У нас мирные цели, помните об этом. На самом деле Юнги скучно. В этом доме напичкано столько охранной мишуры, что сидеть и наблюдать за происходящим на мониторах нет практически никакого смысла — хитрожопая система наблюдения немедленно сообщит о любом отклонении от нормы, если такое вдруг произойдет. Более того, эта хитрожопая система достаточно современная и компактная, чтобы поместиться в эплвоч Юнги и управляться с них же. А значит, Юнги мог бы с чистой совестью перебраться в свою комнату, а не изображать тут царя горы. Но именно здесь безопасно для самого Юнги. И это касается только одной конкретной угрозы по имени «Пак Чимин». Смотровая охраны надежно изолирована от остального дома, и попасть сюда можно лишь с личной ключ-карты, которой нет даже у Сокджина. Она ему ни к чему, потому что на случай необходимости всегда есть у Юнги. Именно поэтому, чтобы добраться к Юнги «на гору», Сокджину какое-то время приходится с угрожающим видом махать ему в камеры на входе. Юнги так и не понимает, зачем он приходил, но после его ухода становится только тоскливее. Сокджин с Намджуном собираются на пикник, черт бы их ни побрал. Юнги бы и пошел с ними, но лично у него глаз дергается от того, как Намджун, не скрываясь, смотрит на Сокджин-хёна. Юнги боится, что может проебаться и так же посмотреть на Чимина. А значит, на Чимина лучше не смотреть вообще. Какого вот хрена он приехал сегодня весь такой драматичный? Почему Юнги хочет пристрелить кого-нибудь, виновного в его плохом настроении? «Ага, сунь тогда пистолет себе в рот», — иронизирует внутренний голос. Но Юнги с чистой совестью от него отмахивается. Юнги сегодня ни при чем, он сегодня невидим, нем и вообще прикидывается стафом. Юнги вздыхает и вслед за своими мыслями скользит глазами по мониторам, пока не замечает Чонгука с Тэхеном, которые протискиваются в одну из комнат. По логике та должна быть пуста, но в ней вдруг происходит какое-то движение. А приглядевшись, Юнги различает на широкой кровати Чимина, который откладывает в сторону книгу и стаскивает с носа очки в массивной оправе, потирая переносицу. «Что за нахрен?» — думает Юнги и уже тянется отключить экран, но почему-то не отключает. Вместо этого он хмуро наблюдает за тем, как Тэхён без стыда и стеснения забирается на кровать к Чимину и сгребает его в объятие, как какого-то плюшевого медвежонка. А потом еще Чонгука к ним манит, мол, ну чего ты замешкался как неродной? — Поехавший, — бормочет Юнги себе под нос, и его палец уже практически касается кнопки выключения камеры. Однако тут Чонгук тоже залезает на кровать к Чимину и оборачивается вокруг него с другой стороны. И Чимин вовсе не торопится отбиваться от этих двоих или слать их лесом, а тихо лежит между ними и еще лицо у Тэхёна на плече прячет. Юнги, как идиот, открывает и закрывает рот, встает с кресла и садится обратно. На автомате тянется рукой к стоящей неподалеку бутылке виски, распечатывает и отпивает прямо из горлышка. И все это — не отрывая взгляда от монитора. «Увидишь младших — передай, что пикник вообще-то рассчитан на всех. И если они не появятся, то мы с Джуном планируем съесть все мясо на двоих и честно лопнуть за семью», — приходит на телефон от Сокджина. «Сам передай. Я тебе не передаст», — огрызается Юнги, продолжая гипнотизировать троицу, свернувшуюся в клубок на кровати Чимина. «Они не отвечают… Ну и фиг с вами». Юнги колеблется еще буквально пару секунды, а после выскакивает из смотровой. — Чимини, солнце, ну пойдем. Смотри, сам Юнги-хён зашел, чтобы нас позвать. Разве можно отказывать Юнги-хёну? После такого в живых вообще остаются? — Тэхён, не неси бред, — закатывает глаза Юнги, привалившийся плечом к косяку. — Не хочет — пусть остается. Нам больше достанется. — Идите, — шепотом уговаривает Тэхёна Чимин. — Я потом… — Ну Чимини, — присоединяется к уговорам Чонгук и, зараза такая, укладывает подбородок Чимину на плечо, — без тебя не то. Сокджин-хён же хотел совместный пикник. Юнги за их спинами скрипит зубами и медленно дышит на счет. Не помогает, потому что мелкие ни в какую не желают расцепляться. Время идет, а нервы Юнги все натягиваются и натягиваются. И он уверен, что если ебанет, то мало никому не покажется. А после только и останется, что запереться на собственном острове и выкладывать бабками «SOS», чтоб было видно из космоса. — А, может, вы уже отстанете от человека и пойдете на гребаный пикник сами? — скрипит Юнги на последних каплях самообладания. Тэхён открывает было рот, чтобы возразить ему, но под умоляющим взглядом Чимина закрывает и пожимает плечами: — Ладно. Они с Чонгуком еще немного тормошат его напоследок, но все-таки отпускают и протискиваются в коридор мимо Юнги. Правда, по пути Чонгук еще успевает шепнуть Юнги: — Ты, конечно, так заботишься, хён, аж жуть берет… И тут же отскакивает, чуть не сбивая Тэхёна с ног, когда Юнги тянется к кобуре. Зато для Чонгука это отличный повод вцепиться в Тэхена покрепче и утащить его за собой под прикрытием заботы и спасения от непредсказуемого хёна. Когда за ними щелкает дверь, Чимин снова сворачивается на своей кровати и закрывает глаза. Иногда ему хочется плакать, но нечем. Природа щедро наградила Чимина эмоциональностью и мятежным характером, однако основательно поскупилась на слезы. И от этого Чимин с периодичностью ловит какую-то незавершенность. Словно он не способен подытожить некоторые мысли, закрыть двери, отпустить чувства, забыть обиды. Утро Чимина было отвратительным, перспектива ехать в дом, где будет как минимум две пары, а как максимум — один упрямый Юнги, только добавляла напряжения в мысли. И вот теперь Чимин прячется ото всех в своей комнате, не в силах ни взять себя в руки, ни заплакать от бессилия. Когда его осторожно обхватывают со спины, Чимин вздрагивает и устало вздыхает: — Тэ… А следом замирает, потому что оглаживает ладонью руку на своем животе и понимает, что это не Тэхён. И не Чонгук. Эти пальцы Чимину в страшных снах снятся. И страшных только потому, что эти сны никогда не сбываются. Чимин с недоверием гладит эти пальцы и с трудом сглатывает — в горле мешается необузданная кромешная горечь. — Расскажи мне, — хрипло, теплом в загривок, выдыхает ему знакомый голос. — Что с тобой? Чимин кусает губы, сплетает их пальцы, пока не отняли, прижимается спиной к чужой груди и думает: вот сейчас точно не время наматывать сопли на кулак. Но разве же бывает для такого подходящее время? — Чимини, — снова зовет голос. И Чимин все же оборачивается. Но не для того, чтобы с вопросом заглядывать в глаза, а позорно уткнуться лицом в воротник очередной толстовки «FG». А затем этот воротник начинает стремительно намокать. — Блядь… серьезно? Все настолько плохо? — с нотками паники бормочет Юнги в макушку Чимину, но почему-то все еще продолжает обнимать его и даже гладит по спине. Чимин мотает головой, едва не прикладывая его по зубам, и хочет ответить, что нет, все в полном порядке, это просто сиюминутное помутнение, сейчас все пройдет, только не отпускай… Но это неправда. Чимин не в порядке. Он хотел бы сейчас радоваться, что Юнги наконец сам обнимает его, без уговоров или угроз. А вместо этого чувствует себя несчастным и потерянным, и все его сознание заполнено одной лишь хмурой непроглядной грустью. — А… А по-том он сказал, чт… что я… то-о-олсты-ы-ый… Коз-лина-а-а… — Да ну, срань господня, Чимини… Что за бр… кхм… Забудь, а? Ну хочешь, я ему бизнес обломаю? Чимин какое-то время молчит, все еще вздрагивая всем телом в такт с икотой, и в конце концов тихо говорит: — Я хочу, чтобы ты меня поцеловал. — Как это накажет мудака, который тебя обидел? — гладит его Юнги по волосам. — Насрать мне на этого мудака. Пусть его жизнь накажет. Я хочу поцелуй, Шуга. Раз уж ты здесь. И не потому что тебя кто-то заставил. — Юнги. Чимин смотрит с вопросом, и ресницы у него мокрым частоколом — одновременно красиво и ужасно неправильно. — Шуга — это моя работа. Меня зовут Юнги, — бормочет Юнги, стирая пальцем мокрое из-под его глаз. — Юнги-я, — ласково повторяет Чимин, — целуй уже, сил нет уговаривать. Почему это так сложно для тебя? — Потому что это означает, что я сдаюсь, — тяжело вздыхает Юнги. — Это сложно. Признать. — Ты не хочешь этого? Сдаваться. — Просто это то, что я не умею делать. — Тогда не сдавайся, — говорит Чимин, и Юнги смотрит на него с замешательством. — Я сделаю это за тебя, — мягко улыбается Чимин и прижимается к его губам первым. В этот момент Чонгук кидает взгляд на планшет у своего локтя, смотрит на часы и оглашает: — Двадцать восемь минут. Сокджин-хён оказался ближе всех в своих предположениях, поэтому победа засчитывается ему. Я почему-то рассчитывал, что Чимин справится быстрее. — Ты просто недостаточно хорошо знаешь нашего Юнги-хёна. Он еще больший параноик, чем я. А уж я-то параноик со стажем, ты в курсе. — Что у вас там такое было в прошлом, о чем вы упорно никому не рассказываете? — ворчит Чонгук, и Тэхён успокаивающим жестом ерошит ему волосы. — Кто тебе сказал, что там что-то было? — тянет Сокджин с невозмутимым видом. — Кокнешь его? — Кого? — Да ну тебя, — отмахивается Чонгук. Еще через полчаса телефон Чонгука загорается вызовом от Юнги. — Куки… — Не благодари, — на всякий случай перебивает Чонгук. На другой стороне повисает пауза. — Об этом мы с тобой позже поговорим, — произносит Юнги после нее. — А пока организуй нам еды. «Хён, я не голодный, честно», — слышится приглушенно на заднем плане. Но Юнги игнорирует это. — Ты услышал меня? — уточняет он в трубку. — И это вся благодарность? — вздыхает Чонгук. — Скажи спасибо, что кое-кто не в курсе твоей коллекции сталкерских фоток, о которой знаю я. Это прямо максимум благодарности, на которую я способен. «Ну хё-о-о-он», — с упреком мурлычет Чимин где-то почти под самым динамиком. — Вы там хоть одеты? — шипит Чонгук, кидая напряженный взгляд на Тэхёна, отчего тот смотрит на него с интересом. — Тебя это волновать не должно. Все можно оставить под дверью. Под чьей дверью, Юнги не уточняет, а сразу сбрасывает. И Чонгук ощущает себя практически обманутым в своих ожиданиях классно провести выходные. Потому что это какая-то дедовщина и совсем не весело. Пока Сокджин, который сидит к нему ближе всего и, скорее всего, слышал Юнги или просто слишком хорошо читает Чонгука, не произносит: — У Тэхёна, кстати, тоже есть коллекция сувениров, посвященных тебе. — А? — вскидывает голову Чонгук. А Тэхён бросается на Сокджина всем собой, по-видимому, намереваясь зажать ему рот. Только по дороге его перехватывает Намджун, бережно, но надежно. Что и требовалось доказать. Сокджин заливается смехом. Господи, какие же они ВСЕ дураки. — Я не буду ничего добавлять. Это просто факт. Я случайно увидел. — Как ты мог случайно увидеть? — брыкается в захвате Тэхён. — Это невозможно. — Скажем так… Я, м-м-м, заходил проведать Намджуна… — Так, что никто не был в курсе? Ну нормально, конечно. Я так Хоби-хёну и передам — что у нас не дом, а проходной двор. — И будешь первым, кто за это отхватит, — напоминает Намджун. — Не отхвачу, если перееду к Куки. Все от неожиданности немного подвисают, потом Сокджин с Намджуном одновременно говорят: — Э-э-э… А Чонгук не менее многозначительно добавляет: — Я согласен. — Он согласен, — сияет Тэхён и, выпутываясь из рук Намджуна, нападает на Чонгука. Тот поначалу слегка теряется от того, что получил так много и так сразу. Но когда приходит в себя, то оперативно группируется, подрывается на ноги и настойчиво тянет Тэхёна за собой. — Не забудьте организовать Юнги ужин, а то он сожрет нас всех с потрохами и без кимчи! — кричит Сокджин им вслед. — Ну точно как мать трудных подростков, — подначивает Намджун. И хотя это вполне обоснованное замечание, Сокджин поворачивается к нему, чтобы возмутиться, хотя бы чисто из вредности. А вместо этого говорит: — Ты в моей футболке. Намджун опускает глаза и снова поднимает их, улыбаясь: — Это моя футболка. Я отдал ее тебе на нашем первом свидании, потому что мы испачкали твою. — Значит, теперь она моя, — настаивает Сокджин. — Снять? — фыркает Намджун. Перспектива, конечно, захватывающая. Но Сокджин тоже не любит делиться игрушками. И раздевать соблазнительного Намджуна на глазах у возможных свидетелей он не намерен. — Не надо, — вздыхает он и позволяет себе откинуться ему на грудь, устраиваясь под рукой. Когда наблюдаешь со стороны все прелести чужого влюбленного идиотизма, собственные загоны и неловкость кажутся уже не такими дикими и стремными. И как будто даже можно капелюшечку поидиотничать самому… — Все равно все, что под ней, тоже мое, — бормочет Сокджин, прикрывая глаза. Он не видит, но знает наверняка, что Намджун в этот момент продолжает улыбаться. Тепло, красиво, с ямочками. А еще, возможно, смотрит в небо, чуть прищурившись, Сокджин заметил за ним эту привычку. С Намджуном удивительно интересно спорить обо всем на свете и ужасно приятно молчать. С ним комфортно просто быть. Сокджин боится этой идеальности, но уже ничего не может с собой поделать — он, как и Юнги, покорен и сдался. — А на тебе моя рубашка, — как бы между прочим замечает Намджун. О да, соглашается про себя Сокджин, виновен.