Скажи, что не так?

Очередная бессонная из-за внутренних переживаний ночь, такое же, как и обычно, утро и пару часов безделья на лежаке возле бассейна под тихо играющую музыку. Мозг пытался регенерироваться, расслабиться и отдохнуть, но мысли о словах барабанщика, о своих собственных чувствах не давали покоя, как кошки скребя череп. До начала репетиции оставалось пару минут, а я дрожала похлеще воды в бассейне на ветру, судорожно перебирая исписанный новым текстом лист в руках. Итан постоянно кидал на меня серьёзные взгляды, напоминая о вечернем монологе, однако взять себя в руки и поговорить с фронтменом оказалось сложнее, чем даже привести в чувства пьяного отчима. Бесконечный поток льющейся музыки, изредка перебиваемой ударами по барабанам, напевающий старые записи голос Дамиано и запах сигаретного дыма, исходящий из тлеющей трубочки в моих пальцах. Мы сидели в студии уже около четырёх часов, и я изрядно устала от непонимания, почему Дамиано тянул, вместо того, чтобы уже давным давно прочитать мой текст, на который я потратила 3 дня усердной работы. По выражению лиц ребят не сложно было догадаться, как они устали. Виктория уже вовсе сползла с кресла на пол, лениво перебирая струны, Томас давно уже начал путаться в звуках, совершенно не понимая этого, а Итан смотрел в одну точку, не моргая, и набивал один и тот же ритм, изредка делая замечания самому себе. - Я готов прочитать, - сказал неожиданно плюхнувшийся рядом со мной Дамиано, - пока у них сбой в системе. Я окинула взглядом помещение и ухмыльнулась со слов парня, замечая, насколько точно он описал их состояние. Мои руки немного смяли белоснежный лист и нехотя протянули его фронтмену, наблюдающему за моими движениями. А парень спокойно сидел, хотя в его глазах читалось лёгкое переживание и растерянность от нахождения в нескольких сантиметрах от меня. - Так! Все! Я больше не могу! - воскликнула Виктория, вставая с пола, - ещё немного, и я просто свихнусь. - Да, давайте отдохнём немного, - зевая, протянул Томас. - Лео как раз скоро вернётся из продуктового. Ребята вскочили со своих мест и направились в сторону выхода, подзывая нас с Дамиано с собой. Однако, когда я уже начала вставать, ладонь фронтмена легла на мою руку и прижала к мягкой поверхности, отчего я плюхнулась обратно, замечая, что парень даже не оторвал взгляд от листа. - Ладно, - протянула гитаристка, закатывая глаза и закрывая за собой дверь, видимо, понимая, что ее друг серьезно настроен на продолжение работы. В комнате повисло напряжение. Звукоизоляция была сделана просто шикарна, и я слышала только наше совпадающее спокойное дыхание и своё собственное биение сердца. Моя рука, накрытая кистью Дамиано, покрылась мурашками, передаваемыми и на остальные части тела, ведь мы абсолютно не общались, начиная со вчерашнего вечера. Как только мы приехали домой, Дамиано сразу же ушёл в свою комнату, а ранним утром уехал куда-то по делам и вернулся ровно тогда, когда мы зашли в студию. И за весь день он ни разу не написал мне, не позвонил, а только сухо поздоровался, проходя мимо. И его поведение по отношению ко мне совершенно не связывалось в моей голове со словами Итана. - Мне нравится все, но я бы добавил в этом куплете слово «океан», - вывел меня из размышлений хриплый от сигарет и пения голос парня. Я посмотрела на строчку, на которую фронтмен указывал пальцем с облезшим на ногте маникюром, пытаясь понимать, что именно он хочет поменять. - Это будет лишнем, - строго ответила я, все ещё держа на него обиду, - к тому же, чтобы добавить это слово, нужно переписать весь куплет. - Ну давай перепишем, в чем проблема? - возмущённо спросил Дамиано. - Ты знаешь, я никогда не переписываю готовые работы! - строго ответила я, слыша резкость в его голосе, и встала со своего нагретого места. Парень сделал тоже самое и одним ловким движением развернул меня к себе лицом, дабы посмотреть в мои глаза и продолжить диалог. - Ты обещала выполнить все мои пожелания, - спокойно произнёс он, - а сейчас мое пожелание - добавить это слово! - Если тебя что-то не устраивает, найди другую помощницу, которая будет во всем слушаться тебя и делать даже то, что в итоге окажется дерьмом. Злость внутри меня закипала то ли от того, что я ненавидела, когда со мной спорят, то ли от того, что в горле висел ком обиды на него за то, что он сутки не проявлял ко мне никакого интереса. - Но тут непонятно, о чем идёт речь! - игнорируя мою последнюю фразу, раздраженно сказал парень. - Только идиот может не понять, что речь идёт о сравнение океана с внутренним миром человека! - воскликнула я, смотря ему в глаза. - В этом куплете мне непонятно. - строго произнёс Дамиано. Я видела, что он злился на мое упрямство и злость, льющиеся из ушей, но я все также стояла на своём, понимая, что делаю хуже и ему, и себе. - Значит ты идиот! - крикнула я, подходя ещё ближе к фронтмену. - А ты - упрямая истеричка! - не менее громко заявил парень. Внутри меня будто взорвалась петарда, искрами разлетаясь по всему организму. В глазах вспыхнул огонь, а из ушей повалил дым. Губы резко сложились в тонкую полоску, а ноги сами развернули мое тело, желая поскорее свалить из этого наполненного диким напряжением помещения, дабы не видеть своего обидчика и ещё хуже того, не сделать ему что-нибудь плохое. Вылетев из студии, кидая напоследок очередную защитную фразу, я столкнулась с кучкой ребят, стоящих прямо возле двери и слушающих нашу милую беседу. Не обращая внимания на их вопросы, я быстрым шагом поднялась по лестнице и забежала в комнату, громко захлопывая дверь. Злость уже не могла держаться внутри, а руки бешено тряслись от ненависти к самой себе за то, что я так резко повела себя с Дамиано, который, в свою очередь, тоже поступил не очень хорошо по отношению ко мне и когда по непонятной для меня причине игнорировал меня весь день, и когда резко обращался ко мне. Но, по сути, я и сама могла сделать первый шаг и хотя бы написать ему, но меня останавливали мысли о том, что я могу быть для него просто подругой, к которой он проявляет особое внимание только потому, что я постоянно вляпываюсь в разное дерьмо, после которого на моем теле остаются синяки и раны, которые он так умело обрабатывает. - Ода… - тихий и низкий голос, неожиданно появившийся за моей спиной, заставил слёзы навернуться на глаза, и маленькая капелька стекла по щеке, оставляя блестящий на свету след. - я не хотел тебя задеть… и твой текст, он просто шикарный, правда. Я аккуратно подняла голову и увидела печальный, молящий о прощении взгляд Дамиано. Он скромно приближался ко мне, держа руки вдоль тела, а голову слегка опущенной. От такой картины перед глазами все плохие мысли о нем вмиг улетучились, но обида уже на саму себя начала только усиливаться. - Я так ненавижу себя за свою резкость, - еле слышимо произнесла я. - я не считаю тебя идиотом, я просто вспылила. - Это больше смахивает на защитную реакцию, - уверенно сказал парень, садясь передо мной на колени. - Ага, кто бы меня защитил… - начала я, тут же замолкая. - От чего? - удивлённо спросил фронтмен. - Ни от чего, все нормально, - отмахнулась я, чувствуя напряжение в теле. Дамиано промолчал, но в его глазах читалось недопонимание. Пытаясь успокоить себя после того, как чуть не сказала лишнего, я медленно протянула свою руку к лицу фронтмена и аккуратно положила ладонь на его щеку, чувствуя легкую щетину на коже. Пока я поглаживала большим пальцем острую скулу, руки Дамиано легли на мою талию, и в следующий миг его губы резко, но аккуратно накрыли мои, будто он боялся спугнуть меня, но в тоже время показывал всю свою мощь над моим телом и сердцем. Я притянула его ближе к себе, прижимая к своему телу, и аккуратно прикусила его губу, тут же зализывая. Парень, почувствовав такие действия с моей стороны, ухмыльнулся сквозь поцелуй и оторвался от моих дрожащих губ, дорожкой переходя на шею, оставляя влажные следы, которые утром станут розовыми, как мои щёки из-за смущения. Его руки стали подниматься с бёдер чуть выше, очерчивая маленькие чёрные рисунки и щекотя нежную кожу, проникая под майку, и практически стягивая ее с меня, а мои руки резко задрожали и… Звонкий звук пощечины разлетелся по всей комнате, эхом отбиваясь в ушах. Резкие вспышки воспоминаний, связанных с отчимом, с его насилием над моим телом и его противных прикосновений, неожиданно встревали в голову, пока Дамиано, шипя от боли, потирал свою щеку и разъяренно смотрел на меня. - Что это было?! - непонимающе спросил парень, вставая надо мной. - Не надо так делать, пожалуйста… - прошептала я, видя, что он уловил мои слова, но ещё сильнее расширил глаза. Я не слышала свой голос, чувствуя, как слёзы сильным потоком полились из моих глаз, а в голове крутилась одна и та же фраза: «Ты моя! Ты принадлежишь только мне!» . Он забрал у меня возможность чувствовать себя нужной другому человеку, отдавая взамен страх быть тронутой чужими мужскими руками. - Что не надо, блять?! Что не так? - крича от злости, спросил Дамиано. - что снова происходит?! Парень схватился за свои волосы и начал ходить из угла в угол, мотая головой, и очень сильно пугая меня тем самым. - Я просто не понимаю, что с тобой происходит! - громко начал он, пока мои глаза в страхе смотрели на его резкие жесты руками, - я не понимаю тебя! То ты ненавидишь меня, злишь и пытаешься задеть колкими фразами и даже этой сраной татуировкой, то ты позволяешь поцеловать тебя, и даже сама лезешь обниматься, а на следующий день все равно ведёшь себя так, будто я худшее дерьмо в твоей жизни! Парень на секунду остановился, судорожно глотая воздух, а в комнату резко вбежали трое друзей, непонимающе осматривая мое трясущееся от обиды тело и мечущегося по помещению Дамиано. - Что тут происходит? - строго спросила Вик, привлекая на себя внимание рассерженного друга. Дамиано резко развернулся, вскидывая руки и наигранно улыбаясь, еле сдерживаясь, чтобы не впечатать свой кулак в стену. - Да все прекрасно! Наша Оделия Беккер просто решила поиграть с моими чувствами! - истерически смеясь, произнёс фронтмен. - - Приди в себя, хватит орать! - воскликнула гитаристка, пока остальные от страха переминались с ноги на ногу в проходе. Дамиано расширил глаза от удивления и снова повернулся ко мне, подходя ещё ближе и чуть ли не хватая меня за лицо. - Как можно прийти в себя, если я совершенно не понимаю этого человека! - начал он, указывая на меня, - резкость и язвительность по отношению к ней ей не нравится - нет, вы что, она же любит, когда все идёт по ее правилам! Но и нежность тоже запрещено проявлять, ведь она серьёзная дама с разбитыми костяшками и вечными синяками на теле! Но я одного не понимаю… почему ТЫ - Оделия - позволяешь себе язвить и ненавидеть меня, а потом обнимать и целовать, а когда Я пытаюсь помочь тебе, успокоить и поддержать, ты просто херачишь меня по лицу, будто я тот самый Пауло! На этом слове он на секунду завис, все также смотря в мои красные глаза и взмахивая руками. - Я даже ничего не знаю про твою жизнь! Если бы не вчерашняя случайная встреча, ты бы в жизни не рассказала бы ни нам всем, ни мне лично о том, что происходило у тебя пять лет назад! - прорычал парень, окончательно выходя из себя, - мы относимся к тебе как к родной, терпим твою неуравновешенность и язвительность, рассказываем даже то, за что безумно стыдно, а ты… про тебя мы не знаем ничего, от слова совсем! Вик подлетела к Дамиано, пытаясь успокоить его, Томас рванул помогать ей, хватая фронтмена за руки, а Итан начал нервно вытирать бесконечно льющиеся из моих глаз слёзы. - Заткнись, Дамиано, я прошу тебя! - прокричала гитаристка прямо в ухо парню. - Нет! - воскликнул парень. Он резко скинул с себя ее руки, подлетел ко мне, отталкивая Итана, и навис над моим трясущимся телом, пока мой опущенный от стыда и боли взгляд пытался сфокусироваться хоть на чем-то находящемся в комнате. - Скажи, что не так?! Боль, исходящая из самого сердца, быстрым потоком стала разливаться по всему организму. Слёзы, недавно льющиеся из моих глаз, вдруг неожиданно исчезли, оставляя о себе напоминание в виде красных глаз и мокрых щёк. Мысли выбились из головы глухими ударами слов фронтмена, а холодный как лёд взгляд резко вцепился в глаза стоящего напротив меня парня. - Очень сложно ценить свою собственную жизнь, когда ты живешь в до жути старой квартире, когда твой труд, который ты вкладываешь в написание книг, дабы заработать хоть какие-то деньги на жизнь, оплачивается так, что тебе не хватает даже на общественный транспорт. И очень трудно испытывать нежность по отношению к себе, когда ты уже 3 года подряд боишься возвращаться домой, засиживаясь в парке до 3 ночи, потому что в квартире тебя ждёт пьяный отчим, дабы изнасиловать прямо там, где он тебя перехватит, пока ты дрожа от страха идёшь в ванную, а на следующее утро просыпаешься с синяками по всему телу, стараясь хоть как-то скрыть их. - спокойно сказала я, не отрывая взгляда от замолчавшего Дамиано, - я не умею жить по-другому, я защищаю саму себя своей резкостью, я разбиваю лица даже тем, кто просто здоровается со мной, потому что я до жути боюсь любых прикосновений. Я терпеть не могу свою жизнь! Я не понимаю, как ещё не сбросилась с крыши! Я запуталась в этом дерьме сама и впутываю в него других! Я ненавижу себя! После этих громких слов я резко подскочила с кровати и выбежала из комнаты, оставляя в ней сильное напряжение и четырёх людей, пребывающих в диком ужасе. Мысли крутились вокруг ненависти к самой себе. Я, сама испытывая боль, находила защиту в причинение боли другим. Я не умела контролировать себя, я слишком сильно утонула в болоте собственных проблем, ещё больше закапывая себя отвратительным отношением к окружающим меня людям. Я не знала, что такое нежность, любовь и обоюдное желание, и мне было тяжело переступать через себя, проявляя эти качества по отношению к парню. И я сильно устала… Холодный взгляд, бешено бьющееся сердце, дикая дрожь, рвущее череп давление в голове. Обида. Ненависть. Боль. Ярость. Резкий сигнал, яркие фары, громкое торможение и тупая боль в теле. Пустота. …Месяц умер, Синеет в окошко рассвет. Ах ты, ночь! Что ты, ночь, наковеркала? Я в цилиндре стою. Никого со мной нет. Я один… И — разбитое зеркало…