Цена любви

В Глэйде царила суматоха от последних событий, которые настигли ребят. Ведь сейчас, лифт привёз девушку, да ещё и через неделю после прибытия новичка, а все помнят, чем это кончилось в прошлый раз... *** Прошла ровно неделя с того, как в Глэйде появилась девушка. Неугомонный Томас продолжал заваливать Ньюта вопросами и тот держался довольно спокойно, пока речь не зашла о том, чего парень боялся больше всего. — А почему Тереза единственная девушка в Глэйде? – как гром среди ясного неба прогремел очередной надоедливый вопрос, на который блондин явно не хотел отвечать. — Я не знаю, – чётко отрезал он. - Нет, Ньют, ты что-то знаешь. Я вижу по твоему взгляду… – настороженно произнёс салага, слегка нагнувшись, чтобы заглянуть в карие, почти чёрные глаза. — До Терезы, в Глэйде была ещё одна девушка. Её звали Виктория, — каждое слово давалось ему тяжело, словно камень застрял поперёк горла и мешал говорить.

      

3 года назад: — А, что если отсюда нет выхода?! Что если мы обречены на смерть в этом чёртовом лабиринте?!! — громкий женский крик разносился по всей территории. Людей в этом месте было не так много, всего четверо. — Успокойся, Вик. Выход есть везде и всегда, и мы обязательно его найдем. Нам просто нужно время, — спокойно и довольно рассудительно ответил светло-русый парень, что стоял напротив вспыльчивой девчонки. — Время? Сколько времени нам нужно, а Ньют? — она громко кричала, взмахивая руками. — Месяц? Год? А может вся жизнь? — её голос подрагивал от подступивших к горлу слёз. Она слишком устала от всего этого. Месяц, проведенный здесь, выдался для неё слишком тяжёлым. Со временем, огонёк в её больших серых глазах начал затухать. Скулы стали острее. А каштановые, слегка кучерявые волосы с каждый разом становились всё короче, ведь после каждой истерики она машинально, слово на автомате брала в руки ножницы и состригала волнистую прядь. Взгляд стал суровее, в нём уже не было той доброты и дружелюбия, что были там в первые дни. Ей было нелегко. Это место сломало её. Лабиринт сломал её. Она жила с мыслью о том, что должна найти выход отсюда. Любой ценой. Она провела там пять месяцев. Пятым человеком в Глэйде, стал Минхо. Его позитив поражал. Он мог найти выход из любой ситуации. Из любой проблемы. Вот только найти выход из ситуации Виктории, он всё-таки не смог... Почему? Потому что она сама не видела другого выхода. Она исследовала лабиринт с самого первого дня. Она была такой смелой, отчаянной, немного упрямой. Хотя нет, она была очень упрямой. Но в один момент, что-то пошло не так. Она вернулась из лабиринта раненой. Покалеченной. Рука была сломана, с левого виска стекала струя тёмно-бордовой крови. На стройном теле россыпь царапин и синяков. Мы подлатали её. Перебинтовали руку, обработали раны, сделали всё, что смогли. Но видимо этого было недостаточно. Главная проблема была в том, что мы вылечили её физические повреждения, но вот о моральных никто не подумал. Это стало нашей главной ошибкой. Мы слишком поздно поняли, что ей нужна была эмоциональная помощь. Ей нужна была поддержка, ей нужны были друзья, ей нужен был дом. Однажды, она дала мне клятву, что найдёт выход из этого лабиринта страданий. Да, именно так она его называла. И она нашла.

***

Всё было как обычно. Я ждал её у ворот, они должны были закрыться уже совсем скоро. На лицо упала прохладная капля воды. Начался дождь. Время поджимало, но Виктории всё не было. Пара секунд, пара нервных вздохов и они стали закрываться. Я переминался с ноги на ногу, но спустя секунду размышлений, рванул внутрь. Я не мог бросить её там одну. Она слишком дорога мне. За всё это время, я слишком привязался к ней. Я хотел слышать её голос днём и ночью. Её до мурашек приятный итальянский акцент и хриплость в голосе, которые придавали изюминку. Я хотел бы чаще слышать её смех, но к огромному сожалению, в последнее время я слышал лишь её плач. Она часто плачет, бьётся в истериках. Но самое ужасное то, что я не мог с этим ничего сделать. Она никого к себе не подпускала. Она холодная, отстранённая, она другая. Не такая как все. Но я знаю, что такой её сделало это место. Она была здесь самой первой. Прожила здесь целый месяц, совершенно одна. Это сломило её. Может, физически она выносливая и даже слишком быстрая, но её моральное состояние желает лучшего. Она говорила, что однажды не выдержит всего этого. Я не верил в её слова. Не хотел верить, не хотел слушать. Хотя в глубине души понимал, к чему она ведёт. Я бежал так быстро, как только мог. Дыхание давно сбилось, а сердце, казалось выпрыгнет из груди, но мне было всё равно. Я лишь хотел поскорее увидеть её. Увидеть её прекрасные серые глаза, в которых казалось бы, можно утонуть. Её небрежные тёмные волны на голове, которые слегка касались плеч. Её светлые брови, что сводились к переносице из-за того, что их обладательница часто хмурилась. И за следующим поворотом, я нашёл её. Она лежала на полу, вся в крови. В глаза бросались открытые переломы, хрупкие кости торчали из под окровавленной кожи. Глаза были приоткрыты, одинокая слеза скатилась по бледно-фарфоровой щеке, падая на холодный бетонный пол. Суховатые губы, с которых стекала тонкая струйка крови. Всё тело было изувеченно. Жуткое зрелище. Оно запомнилось мне навсегда. А в руке была бумажка, должно быть, предсмертная записка.

«Я нашла выход из этого лабиринта страданий.

Надеюсь, что вы найдёте другой.

Прощай, Ньют.»

***

- Ньют, я… – ошарашенного новичка охватил шок. - Не нужно ничего говорить, Томас. Она умерла давно. После неё, Алби стал главным. И он предпочёл забыть о ней. Он вычеркнул её имя со стены. Вычеркнул её имя из жизни каждого Глэйдера. Она стала символом позора для него. Стала примером того, как делать не стоит. Она не нашла выход, Томми, она всего лишь лишила себя шанса выбраться отсюда. Она лишила себя шанса на нормальную жизнь. Она впринципе лишила себя жизни. Мы всегда будем помнить о ней, как о той, кто не справилась. Как о слабой, как о той, кто сдалась. Она не заслуживает даже того, чтобы её имя произносили в стенах Глэйда.

***

Эти слова надолго въелись обоим в головы. Считал ли Ньют то, что он сказал правдой? Нет. Он никогда так не считал и никогда не будет. Он лишь выплюнул ложь, которой его кормили так долго. И он до конца жизни будет винить себя в том, что не смог помочь Виктории, когда она в нём нуждалась. Он больше никогда не сможет её увидеть. Никогда не сможет услышать её нежный, но с хрипотцой голос. Не сможет заглянуть в её серые глаза, с разводами, словно от бензина. Теперь соседний гамак опустел, и говорить всю ночь напролет больше не с кем. Он больше не сможет прийти к ней за советом. Не сможет любоваться с ней закатом, глядя на гигантские стены лабиринта. Он навсегда потерял её. Он не ценил её, когда она была жива. Он упустил свой шанс. Он так и не сказал ей то, что очень сильно хотел сказать. Всего три слова, а так сложно. Он уже никогда не сможет узнать, чувствовала ли она тоже, что чувствовал он. Он лишился её навсегда. Она унесла с собой в могилу все его тайны, которые он кричал ей там, на мокром бетоне... Она нашла выход из лабиринта страданий. Ценой своей жизни.

***

Холодное лезвие ножа не позволяло вздохнуть. Кровь, ставшая чёрной, напоминающая смолу, хлыстала из раны. Глаза смотрели на звёздное небо, но я ничего не видел. Белая пелена затуманила разум. Было больно. Лёгкие жгло от нехватки воздуха в груди. Я будто был под водой. Слышал крик Томми, он плакал. Ему тоже больно. И я прекрасно понимал, что именно он чувствует. История повторилась. Сейчас, на месте Виктории, нахожусь я. А Томас находится на моём месте. Это больно, терять друзей. Терять близких. Терять тех, кто стал тебе родным. Тех, кого ты любил больше всех остальных. Тех, за кого ты был готов отдать свою жизнь. Возможно, я поступил эгоистично. Я мог сразу сказать о том, что заражён. Может, Томми бы правда что-то придумал. Но, думаю, я не хотел бы этого. Насколько сильно он бы не был мне дорог, я слишком скучал по той, кого уже давно не было рядом. Я так хотел снова увидеть её. Прикоснуться, обнять. Я слишком долго находился без неё. И это было невыносимо. Я не мог жить без неё. Поэтому, я решил, что лучше умереть, но быть с ней. Я слишком сильно люблю тебя, Вики. Слишком сильно, чтобы упустить шанс, увидеть тебя снова. И пусть, ради тебя я обрёк своих близких на страдания, сделал тоже, что сделала и ты.