Не пытайтесь.

Да, наверное, Маша может сказать, что счастлива. Да нет, не наверное, точно счастлива, - думает Маша и улыбается. Странно, такое экзистенциальное ощущение, такой глубокий вопрос себе и от простого тоста. -Сегодня я задал вопрос себе, счастлив ли я. И пришел к выводу, что максимально счастлив. И мне кажется, лучше чем сейчас, уже никогда не будет. Спасибо за это вам, моим девочкам, и особенно тебе, моя любимая Машенька, моя любимая жена. За именинницу! - сказал пару секунд назад Дима и поднял бокал в ее честь. А Маша, машинально чокаясь с мужем, задумалась – и не над тем, достаточно ли у нее внешних атрибутов, которые должны составлять образ счастливого человека в западной культуре. Скорее, о том, что есть счастье. И за пару секунд Машин мозг сделал совершенно безошибочный вывод – да, у нее еще много того, чего она хотела бы добиться, но если бежать за мифическим счастьем в будущем, это будущее никогда не наступит. А сейчас – сейчас у нее безумно любимые Дима и дочь, сейчас в моменте она может просто закрыть глаза и почувствовать безусловное растворение в моменте, сейчас у нее пусть небольшой и детский, но свой театр. Да, она определенно счастлива. И Маша улыбается, и ей хочется на минуту прикрыть глаза и остановить это мгновение с таким важным осознанием, но она виновница торжества, пора сервировать горячее и поставить еще три тарелки, Оля с мужем и Викой должны дойти с минуты на минуту, обещали быть позже на час. Маша стряхивает с себя счастье в моменте и идет на кухню, прихватив дочь для помощи. Ева берет курицу, а Маша тарелки с приборами, и, нагруженные, они проходят мимо входной двери, когда раздается сигнал звонка. Чертыхаясь про себя, Маша балансирует, пытаясь не уронить тарелки, которые держит одной рукой, а второй отодвигает цепочку, толкает дверь, и сразу разворачивается – сначала тарелки донести, потом здороваться. -Маш? Да ты поставь на тумбочку, и давай обниматься, вроде никуда не опаздываем, - слышится смеющийся голос Оли. Маша вздыхает и разворачивается. И нет, тарелки не падают на пол, как в дешевых фильмах любого жанра. Не падают, даже учитывая их нестабильное положение – Маша всегда гордилась своей многозадачностью, и сейчас ее мозг как раз несколько задач и решает. Не уронить тарелки. Тарелки дорогие, из бабушкиного сервиза. Поставить на тумбочку, да, поставить на тумбочку, как советует Оля. Не подать виду. Не показать эмоций. Постараться разобрать Викин лепет – у Евиной подружки повыпадали все зубы, сложно разобрать вопрос. Понять, позвать Еву, с которой хочет обняться Вика. Обняться с Олей. Игнорировать его ошалевший вид. Не игнорировать его: -Мой муж, Савелий. Савелий, это Маша, - представляет его Оля, а раз представляет, надо быть вежливой, как всегда, протянуть руку, подождать, пока он осознает что надо делать, пожать руку, молиться чтобы Оля не заметила его взгляд, сделать все, чтобы она не выглядела со стороны так же как он. Игнорировать его ошалевший вид. Не игнорировать подброшенную мозгом версию – а может, не он? Ну не может же быть такого – спустя столько лет, вот так случайно, отец Евиной подруги из садика, муж моей подруги. А может и правда не он, ну и что что совсем не изменился с годами, ну и что что имя совпадает. Приходит в себя. Отлично. На лице появляется хотя бы попытка в невозмутимость и спокойствие – как у нее, надеется Маша, как у нее. Оля ничего не замечает, раздевает дочку, отлично, отлично, теперь можно и повернуться, пойти к столу, расставить тарелки. Есть, принимать поздравления, игнорировать, мечтать чтобы застолье окончилось, мечтать чтобы он ушел и не возвращался. Слушать Олю, как здорово, что у меня появилась подруга благодаря дружбе наших детишек, что Вика с Евой подружились, как здорово, да, как здорово, с днем рождения тебя, Машенька, надеюсь будем почаще так собираться…