Умница

Всю первую половину дня Настя провела за просмотром мультиков и уплетанием торта. Последний был хоть и большой, но каким-то образом поместился в Настином желудке, отчего та испытывала приятную тяжесть и раздутость. Встав и пройдя к зеркалу, она встала к нему боком и сняла майку, оставшись в одних шортах. "Интересно..." - думала Настя, пальцами чуть касаясь большой выпуклости живота. Подняв руку, она пощупала свою грудь. Слегка покраснев, она сдвинула плечи с руками вперëд, как делали всякие блогеры, которых она видела в Интернете, пока папы не было дома. Сдвинула и вздохнула, так как еë ноль первый номер просто проскользнул под руками. Напоследок она взялась за кожу живота, слегка оттянула его и снова ойкнула, смотря, как кожа спокойно оттянулась! Отпустив и тихо икнув от удара кожи о полный желудок, Настя подумала, а не был ли тот сон с рыбой реальностью? Подумать ей не дали - позвонив в отель и кое-как выторговав обратно половину оплаты за проживание, папа крикнул из кухни, что они идут в парк аттракционов. Настя была в этом парке на своë пятилетие. Сразу со входа она увидела, как на полной мусора траве группа людей, лëжа "буквами", сложились в грубое название известных частей тела. Подобное снимал на камеру пьяного вида мужчина. "Сколько лет прошло - ничего не изменилось", - думала она, жуя шаурму. - " Разве что ларьков стало больше". Ей почему-то очень хотелось есть, но сколько бы еды она не просила, - по пути сюда она съела связку бананов, яблоко, четыре мармеладки и запила литром газировки - никак не наедалась. Гладя прилично раздутый от еды и газировки живот, она прошла на колесо обозрения. Облизав пальцы от соуса и кинув пакет в урну, которая стояла заполненной тем же самым мусором с последнего их прихода сюда, Настя залезла в люльку. Папа остался на земле, решив не портить ей впечатление. "Пап..." - Подумала Настя, садясь на более-менее чистый пятачок. - "Твоя компания намного лучше, чем смотреть на... Прекрасно... " Колесо крутилось без остановки, поэтому в люльку забежали ещë двое. Худощавая девушка с грудным ребëнком села на обшарпаное место, и стала показывать ему, как "прекрасен" их город. Закатив глаза, Настя отвернулась от них, смотря, как в зелени утопают однотипные прямоугольники, служившие домами. "Теперь поняла, почему деревья всегда сажали так близко к домам", - думала Настя, отодвигаясь от нежелательных ей пассажиров, - " Чтоб люди хоть с улицы не видели ту страсть, в которой большинству предстоит жить вечно... " - Смотри, Машенька, а вот там мы живëм! - Сюсюкая, хрипло сказала девушка, взяв ручку девочки и, чуть не вырывая еë из плеча, помахала ей на здоровую многоэтажку, безвкусно выполненную якобы в "современном стиле". Настя посмотрела на девушку, и от отвращения все еë закуски чуть не полезли обратно. Собранные в хвост неухоженные волосы, натянутые на тонкие ноги джинсы, чтоб виднелись лодыжки почти до колен, а на ногах, разумеется, надеты здоровенные грязно-белые кроссовки. Талия присутствовала скорее от худобы, которую понятно каким образом она приобрела. А если кто-то и не догадывался, то об этом красноречиво говорили мешки под глазами и стеклянная с жестяной тара в коляске, которая осталась внизу. По состоянию девочки было видно, что ей не достаëт молока, которое с самого рождения не могла дать обвисшая крохотная грудь. "Ужасный ужас... " - Думала Настя, стараясь как можно незаметней дышать свежим воздухом. Она не была циничной от природы, просто, видя подобное каждый день на улице и из окна квартиры, разучилась мыслить как-то иначе. Вдруг в голове Насти что-то переменилось. Посмотрев на то, как не унималась кричащая девочка и то, что люлька поднялась почти наверх, она подсела к девушке. Та моментально стиснула между рук и без того туго затянутую в пелëнки дочь, решив, что Настя её украдëт. - Можно на неё посмотреть?.. - Громко спросила Настя, перекрикивая глухой плач девочки из-под маминых рук, сжатых на еë лице. Крохи здравого смысла, пробившись через парализующий мозг алкогольный заслон, подсказали ей, что эта девочка ничего ребëнку не сделает. Мама отдала кулëк Насте, а люлька тем временем поднялась на самый верх. Приняв ребëнка, Настя посмотрела в еë глаза, и увидела, что за неполный год жизни она повидала такого, о чëм никогда даже слышать не должны дети еë возраста. Она же, в свою очередь, резко успокоилась, смотря в умные Настины глаза. Оглянувшись на маму, потом вниз, затем на город, она снова посмотрела на ребëнка. Настин живот, сделавшись мягким ещë на земле, заурчал, прося поесть. Переместив глаза вниз и поняв, что тот "сон" с рыбой был наяву, она вздохнула. - Ну, чë, мелкая? - Донëсся хриплый мамин голос. По сморщенному в проступающем плаче лицу девочки, Настя поняла, что она не хочет обратно. Не хочет снова глотать эту гадкую "молочную" смесь, дышать пивными испарениями, коими пропитана квартира, мамина одежда и вся еë едва начавшаяся жизнь. - Э, слыш, отдавать будем или как? Настя прокашлялась от запаха. Посмотрев напоследок в глаза девочке, она тихо сказала: - Я вижу, что ты бы стала умнее всех здесь сидящих, но этому не дадут здесь случиться. - Она посмотрела на маму, сидевшую с красным лицом от злости, вызванной недостатком алкоголя в крови. - Прости за то, что я собираюсь сделать... В глазах девочки отразилось понимание. Понимание того, что это будет правильно. - Но никто не должен так жить... - Настя зажмурилась, и открыла рот. У мамы глаза вылезли из орбит, когда Настя завела голову пискнувшей девочки в рот. На Настину блузку лились ручьи слëз, когда она проталкивала плечи девочки внутрь. Она была намного меньше детей еë возраста, которые, в отличие от неё, получали всё необходимое, поэтому Настя легко подняла голову с кульком, торчащим изо рта и стала прыгать. Шея начала увеличиваться, когда девочка проходила по ней. Как и глаза мамы, на автомате кое-как крестившейся и заплетающимся языком читавшей все известные ей молитвы. У Насти перехватило дыхание - девочка сдавила лëгкие. Присев и резко прыгнув, она протолкнула мокрый кулëк ещё глубже, и продолжила дышать через нос. Наконец, Настин живот начал раздуваться, принимая очертания девочки. Сама же Настя испытывала за себя такое отвращение, что, будь она посмелее, спрыгнула бы сразу после конца еды. Она бы хотела проглотить маму, а девочку отдать в хорошие руки, но в данный момент она не могла физически этого сделать. Как и принять себя после того, что сейчас натворила... Опустив голову, она с силой открыла глаза. Мама сидела ни жива ни мëртва. - Это... Твоя в-вина!.. - Утирая слëзы, крикнула Настя, и показала на живот, прикрытый блузкой достаточно, чтоб всем казалось, что девочка просто полная, а не переваривает новорождëнного. - Она... Не должна б-была... умирать. А должна была... т-т-т-ты... Бывшая мама просто сидела неподвижно, смотря, как Настя мнëт живот, переворачивая девочку с головы на ноги. Потом, обхватив его руками, она снова зарыдала, гладя через блузку и кожу голову девочки. К спустившейя люльке с Настей папа осторожно подошёл. Он видел, как та, поднявшись наверх, начала шататься. - Насть, ты... Что с тобой? Утирая лицо, Настя, опираясь о бортик, вышла из люльки. Так медленно, что люлька, продолжив ехать вверх, зацепила мысок еë ноги, и она упала в папины руки. - Что у тебя там случилось? - Спросил папа, поднимая заметно потяжелевшую дочь. В ответ та посмотрела на него красными глазами, и дрожащими губами прошептала: - П... Пошли д-домой... П-просто пошли домой... Удивлëнно кивнув, папа повëл Настю из парка. Тем временем, заканчивая описывать уже второй круг, в люльке неподвижно сидела девушка, едва слышно повторяя одно и то же: "она проглотила еë.... она проглотила еë... "