резкий запах металла

Тёплые слезы мягко стекали по его щекам капая прямо на поясницу трупа, сделав пару тяжёлых и резких толчков он с воем выстрелил в склизкий кишечник осуждённого, наполняя его ледяное тело частичкой себя, прижимая его к своему тазу. Упав рядом с ним он снова развернул его к себе, смотря в его пустые, пересохшие глаза, больше похожие на два куска мутного, разбитого стекла. Новая волна слез накатилась мгновенно, в его горле застрял огромный комок, не давший ему закричать, лишь его глаза болезненно щипали, а тело тряслось. Мягко проводя рукой по его окоченевшим щекам вверх, он остановил свою руку на глазах, надавливая на них, вжимая в глазницы. Тут же они поддались напору его пальцев, лопнув и забрызгав лицо Ризли. -"теперь ты не будешь смотреть на меня так, будто все понимаешь и осуждаешь каждое моё действие.", - судья прохрипел своим слабым из-за слез голосом и улыбнулся, вдавливаясь в его глазницы глубже, устраивая из них кровавую кашицу. Острыми ногтями он мял, а затем сковырнул это месиво и медленно погрузил себе в рот, пережевывая его, стараясь распробовать его глаза, они были похожи чем-то на рыбу, но слегка отдавали гнильцой, все же, это труп, а не живая плоть. Эмоции на его лице медленно сменились с отвращения до приятного удивления. Сглотнув, он усмехнулся и выпалил: - "Ты довольно вкусный даже после смерти, пусть там и есть нотка несвежего мяса." Его "трапеза" продолжалась до того момента, пока он полностью не выел его глаза, будто ложкой выскоблил яйцо со скорлупы. В его голове возникла идея. Дырки вместо глаз вполне могут прослужить секс-игрушкой, поэтому Нёвиллет крепко ухватился за волосы своего товарища и уложил его голову близь к своему паху. Не раздумывая он сначала просимулировал свой пенис чтобы вызвать эрекцию, используя при этом руку темноволосого, а затем быстро вставил свой грязный, в фекалиях Ризли, член. Громко рыча, он вбивался в его голову, растягивая и раздвигая мышцы, создавая больше грязи, так как он трахал его прямо в почти разложившийся мозг, который стекал по его херу вниз, по разгоряченному животу и бёдрами, громко хлюпая. Ускорив темп он почти не контролировал свои животные стоны и жёсткие движения, его яйца шлепали прямо по губам заключённого, что ещё больше возбуждало самого судью, пока он буквально трахал глазницы, не смущаяясь и не жалея ни о чем, как раньше. Контрольный толчок и теперь он сжимает своими изящными и бледными пальцами, кончая прямо в его черепную коробку, заполняя её своей тягучей, липкой спермой. Навалившись на голову тельца он тяжёлом дышал, пока его пенис все ещё болезненно пульсировал в отверстии. Час мучений над головой трупа оказался ему ничем. Этого не достаточно, стоит усилить напор и выжать из этой ситуации максимум. Взяв ржавый и тупой нож лежавший рядом, которым, вероятно, воспользовался заключённый, чтобы совершить самоубийство, он приставил его к горлу жертвы и попытался проковырять там дыру, чтобы попытаться отделить голову от тела, но нож оказался слишком ржавым для этого. Замахнувшись, он вонзил его, затем замахнулся ещё раз и ещё, пока в его шее не образовалась ещё одна рана, гораздо глубже той, который нанес сам мученик. Резким и точным движением он провернул лезвие и полоснул им поперёк, обнажая кости и мышцы. Нёвиллет ухмыльнулся, восторженный приятной картиной, но ему этого мало. Подняв руку он снова нанес удар, прямо по кости, нажимая на нож. С диким хрустом голова арестанта грохнулась прямо на бетонный пол и покатилась на метр от своего расчленителя, оставляя за собой след из уже свежей бордовой и такой сладкой, для судьи, крови. Нежные пальчики обхватили шею и наставили нож прямо в трахею, безжалостно ковыряя её, засовывая тонкое острие ножа внутрь, разделяя её на две части...