Сила жертвы (Impact of offering)

      — Есть ли кто-то ещё, кто должен знать о ситуации? — спросила Усянь немного позднее, когда все они вышли во двор.       Некоторое время назад, когда Снейп был послан устраивать стол, а Джеймс и Усянь вновь оказались в детской, у них состоялась небольшая беседа. Главным предметом этой беседы была палочка Лили.       Увы, потеряв владельца, она оказалась совершенно бесполезна. Многие хранили палочки своих умерших ушедших родственников как семейные реликвии, но если бы они решили поступить так, было бы много вопросов.       Им даже нечего хоронить.       Поэтому они решили что похоронить палочку это лучшее решение из возможных. Для всех остальных палочка Лили пострадала при нападении, и восстановление невозможно. Быть может, разлетелась в клочья, или что-то вроде того.       Ещё одно последствие этого разговора это изменившийся цвет волос Лили Усянь. После того, как она убедилась, что Джеймс не против, Усянь пошла уговаривать Снейпа поделится прядью волос. По её словам, волосы Снейпа были ближе по структуре к тем, что были у неё когда-то. Джеймс не очень разбирается в волосах, но на его вкус у Снейпа они слишком тонкие и прямые. Хотя, наверное азиатам такое ближе, чем его собственные, вероятно кудрявые при большей длине волосы.       Снейп сдался только после объяснений массива — талисмана — меняющего волосы и обещания утилизировать всю прядь волос при нём. И он, и Джеймс прекрасно понимали, что Усянь вероятно было всё равно на цвет её волос, если бы не они двое.       Джеймс сменил свой наряд на чёрный. Снейпу менять ничего не пришлось. Усянь, с помощью Джеймса нашла в доме чёрное, оставшееся ещё от похорон родителей самого Джеймса.       — Вы носите чёрное на похороны? — спросила она.       — А вы нет? — ответил вопросом на вопрос Джеймс.       — У нас белое надевают чаще всего на похороны, и на период траура тоже, — сказала Усянь.       — Мы носим белое на свадьбах, — грустно улыбнулся Джеймс.       Затем он стал накладывать заклинания на колыбель Гарри. В какой-то степени это время под Фиделиусом было спасением и блаженством. Им не нужно было отходить далеко от своего сына, они не хотели, да и не могли, если быть честно. Ребёнок в это время был очень требователен. Пикник-поминки, устраиваемые сейчас, был первым мероприятием за пределами дома за многие месяцы.       Гарри мирно спал, но всё же, чары, оповещающие, успокаивающие, согревающие, развлекающие…       Чары были бы не лишни.       Похороны они стали планировать ещё в темноте, но к тому моменту, когда они вышли, уже почти полностью расцвело.       — Будем считать, что сейчас уже первое ноября, — сказал на это Снейп. — Было бы плохо для любого — уйти в праздник, когда все предпочитают веселится, а не вспоминать покойников. Это на что-то повлияет, если мы отдадим должное Лили в её собственный день?       Усянь покачала головой. Она вроде говорила про День Рождения?.. Нужно будет позже спросить.       — Мой прадед умер в Рождество, — тоже припомнил Джеймс, — о нём забыли быстрее, чем о его жене, умершей раньше на три месяца.       — Я не дожил двух недель до юбилея правнучки, — вздохнула Усянь, и погодите, правнучки? Восточные маги живут долго, но ей же не может быть восемьдесят? — Мне не хотелось бы чтобы это испортило ей день.       — Вы умерли перед праздником? От естественных причин? — уточнил Снейп.       — Не могу понять, к чему вы клоните, — покачала головой Усянь.       — Прабабушка умирает перед семейным застольем. Ваши внуки точно не хотели побыстрее получить наследство?       — Настолько естественных, насколько естественна смерть в двести семьдесят три, — фыркнула Усянь.       Что?..       Ему же послышалось?       Нет, это наверняка было семьдесят три.       Конечно. Разумеется, Усянь ещё не так хорошо владеет языком, чтобы понять ошибку.       Его собеседники тем временем продолжали свой спор.       — Конечно, яд старушкам легко подмешать и никто не заметит, от чего она умерла.       — Как будто я не понял бы, как выглядит смерть от отравления? В любом случае, мы запретили отравления, — Усянь садится на покрывало. После некого вандализма, срезав деревяшку у какой-то мебели, она смастерила кривенькую флейту, что теперь нервно вертела в пальцах.       — Запретили? — переспросил Снейп.       — Политика Гусу немного странная. Быть может, расскажу позже, — отвечает Усянь, — В любом случае, все мои внуки и дети пролетели бы мимо того, что вы сейчас называете завещанием. То моё имущество, что не досталось бы мужу, принадлежит ордену. А в нём осталось лишь трое из них.       — Гусу, говоришь… — задумчиво пробормотал Снейп. — Три сотни лет, муж… Да нет, наврядли, она ещё жива… А если… ну, нет, не может быть, это уже смешно…       — О чём ты, кто «она»? — тут же переспрашивает Усянь.       — Мысли вслух, — отвечает Снейп.       — Та-а-ак… Есть ли кто-то ещё, кто должен знать о ситуации? — Усянь обводит флейтой в руке всё пространство. Радио, палочка в самодельном гробу, тёмное одеяло, сливочное пиво, и остатки вчерашнего яблочного пирога.       Похороны, нашлись ещё, мать вашу…       — У Лили есть сестра, но я не знаю, захочет ли она вообще быть на её похоронах, особенно в такой ситуации, — задумчиво сказал Снейп. — Их родители уже умерли.       — Может всё же стоит её позвать, семья как-никак...? — спросил Джеймс.       — Нет, она не согласится, — отрицательно покачал головой Снейп, — особенно учитывая как Лили ушла от нас.       — Знаю я таких родственников, — покивала головой Усянь.       — Ещё нужно сказать Дамблдору, — предложил Джеймс.       — Точно нет, — яросто прошипел Снейп.       — Пока не стоит, — одновременно с ним сказала Усянь.       В дверь постучали.       — Только не снова, — фыркнула Усянь. — Кто бы ты ни был, МЫ ТУТ! И мы слабее, чем эта дверь, идите ломать нас, — прокричала она.       Тут же за дом зашёл Лунатик. Джеймс, безусловно, испытал то ещё облегчение.       — Где Сириус? — тут же спросил Ремус. — Он всё мне объяснил, и сказал что будет тут. Где он?       — Он сказал что приведёт тебя, — сказал Джеймс. Паника начала на него накатывать дрожащей волной.       — Вы ещё не поняли, где он? — вдруг спросил Снейп.       Джеймс и Ремус переглянулись.       Только бы ни это.