Сила жертвы (Impact of offering)

      Никогда, никогда не врывайтесь в незнакомые пространства с ноги, особенно если вы понятия не имеете что может быть за дверью! А в особенности если вы думаете, что знаете.       Вэй Усянь не говорил это своим ученикам. Ожидалось, что последователи призрачного пути, обученные Старейшиной Илин для противостояния самым значимым угрозам, тем, для которых пути меча было недостаточно, имеют достаточно благоразумности. Право слово, Вэй Усянь не был выше проговаривания крайне очевидных вещей, но все они были и без того возможно, чересчур осторожны. Он не говорил этого и маленькой юной ланьской зелени. У них для этого были правила.       Не делайте предположений. Не будьте высокомерны. Не теряйте бдительности в сражении. Не применяйте излишней силы…       Только многовековой опыт помешал Вэй Усяню набросится на пришедшего гостя или замереть от неожиданности. Осколки дерева разлетелись треща от высокой температуры, в комнату повалил густой дым. Сохатый был слишком далеко для вмешательства, но Бродяга находился на расстоянии вытянутой руки. Преодолевая головокружение он отволок мужчину в другую комнату.       Прижав Бродягу к стене, он выходнул. Мужчина почти не пострадал, не считая ошалевшего выражения лица. Выкинув из прозрачной вазы цветы, Вэй Усянь схватил полотенце и проверил, вода ли в вазе, понюхав.       — Что ты делаешь? — раздался звук из-за спины. Бродяга вероятно был слишком сконфужен для ясного мышления. Вэй Усянь намочил водой полотенце и показательным жестом приложил его к лицу.       — Это чтобы дышать! — как маленькому ребёнку объяснил он. Одна из особенностей любых противопожарных мер это их ненадёжность при применении на практики. Вы могли задействовать свою ци чтобы не допустить дым в лёгкие, но в экстренной ситуации сложно удержать контроль над пассивным заклинанием или в целом гарантировать что ваша ци не пригодится вам позже. Талисманы или массивы были полезны лишь в том случае когда написаны на материале, устойчивом к пламени, то есть были изготовлены заранее. В ином случае они требовали массив-подложку, основу мешающую им загорается, а значит учесть температуру пламени, состав горящей древесины, влажность воздуха, время суток, фазу луны…       Крайне бесполезная вещь, используемая только мастерами и только в те моменты когда под рукой нет ткани и любой жидкости пригодной для вдыхания. То есть практически никогда. Упрощение массива не давало результатов — при использовании меньших переменных увеличивалось время для написания и претензии к точности для остальных… Тут нужен был совершенно иной подход, но метод тряпки, предложенный Вэй Усянем вместо заучивания сложных формул и заклинаний против дыма, всё ещё был эффективнее.       Несмотря на то что когда Вэй Усянь присоединился к Гусу Лань с момента Великого Пожара прошло почти два десятилетия, методы противодействия пожарам были настолько ценимы в ордене, что при достаточном обосновании логики принимались любые внесённые изменения, даже от Старейшины Илин.       Но пока он завязывал тряпку, Бродяга хрипло окликнул его.       — Смотри! — он провел палочкой, пробормотал что-то очень непонятное и внезапно вокруг головы Вэй Усяня возник пузырь неявной плотности. Он не мешал дыханию и почти не искажал зрение. Это был… действительно интересный метод!       Но всё же… Вэй Усянь оглянулся на немного бредящего, и даже не пытающегося вмешаться Бродягу… Кажется, это тот человек, что попробовал бы пойти с ним несмотря ни на что? Итак, какова вероятность что такое сложное заклинание не полагается на творца в своём самоподдержании и не угаснет когда творец упадёт в отключку?       Вэй Усянь поправил полотенце на лице для большего прилегания.

***

      Мерцающие сквозь рассеивающийся дым всполохи не внушали успокоения, как и крики, слишком невнятные чтобы их распознать. Знали ли местные два языка? Это было бы проблемой.       Новоприбывший выглядел как прошедший сквозь ад человек. И на нём и на Сохатом были эти странные пузыри. Запах дерева, горящеё двери, не был знаком Вэй Усяню. Кажется вторгшийся пришёл в одиночестве, полубезумный взгляд нашёл Вэй Усяня. Неожиданно их гость успокоился.       — Лили… — сломанным, но полным облегчения голосом сказал он.       Блять.

***

      Смутно, второй нарушитель узнавался на задворках просочившихся кусочков памяти Лили. Она думала и о нём в момент смерти. Горечь, сожаление, немного стыда, но в основном то уникальное равнодушие, присущие разорвавшимся отношениям, длиной в почти всю вашу память, слишком знакомое Вэй Усяню по первой жизни, и немного по второй. Он не выглядел злонамеренным по отношению к Лили, но ставить жизнь её ребёнка и супруга, которых она была готова защитить ценой её собственного бессмертия, на то, что чувств к уже мёртвой женщине будет достаточно Вэй Усянь не хотел.       Нарушитель — Сэнэйпу, так его назвал Сохатый? Или это ещё одно из тех странных слов, сопровождающие всполохи магии, какое-то обязательное условие для активации, неужели оно удобнее чем чистая ци? — нарушитель не думал дважды прежде чем напасть на мужа Лили. Возможно, Сохатый напал первым, трудно было судить, но атаковать дверь дома с ребёнком внутри подобным образом… Лили убила бы за такое.       Появление Вэй Усяня — или быть точнее, появление Лили, прекратило конфликт. Сэнэйпу сделал движение, явно намереваясь подойти ближе. Напряжение внутри Вэй Усяня скрутилось в спираль, он отшатнулся.       Этот человек — он был на стороне врага. Нет никаких проблем с тем чтобы убрать его, крайне неудобного свидетеля, если тот попытается навредить Сохатому и ребёнку, верно?       Сохатый сморщил лицо в презрительной гримасе, но поймав настороженный взгляд Вэй Усяня, покачал головой, выглядя при этом так, будто его режут на части.       — Боюсь, что нет, — покачал головой Вэй Усянь. Казалось с момента как он отошёл, Сэнэйпу уже всё понял, но цеплялся за нить. Неужели одни, люди, принимающие лицо других не редкость в это время?       — Как? — прошептал Сэнэйпу. Он явно разрывался между желанием лечь и умереть или пойти выяснять отношения со смертью. Он так же не мог не заметить плачевное состояние тела их местного кошмара на пороге. Явно не то, на что он надеялся, но и не совсем то, чего он боялся.       Может быть, даже хуже.       — Я объясню. Пойдёмте со мной, — Вэй Усянь сказал, отслеживая выражение лица Сэнэйпу. Будет ли он всё ещё агрессивен, если… — Уберись только для начала за собой. Навалил дыма и гари. Там ребёнок сверху.

***

      — Этот ритуал не имеет официального названия. В моё время он был запрещён, хотя как наказывать тех, кто его всё же провёл, решить не могли, — немногим позже, Вэй Усянь рассказывал трём мужчинам о произошедшем, сидя у столешницы с массивом.       Прошло меньше десятка фэней, прежде чем помещение приняло свой первоначальный вид. Даже дверь не выглядела сильно отличающейся — не то чтобы Вэй Усянь запоминал как она выглядела ранее. Он даже не выходил на улицу до этого, с момента своего перерождения. Сэнэйпу потребовалось пару жестов своей указкой — ему даже не требовались слова. О, как нужны были Вэй Усяню подобные заклинания для его мастерской в своё время!       — Ритуал призван не только поменять владельца тела, но и связать нового хозяина обязательствами, — Вэй Усянь показал порезы своим слушателям, и прервал вопрос Сэнэйпу. — Условия оставим между мной и Лили, это безусловно вопрос глубокой приватности.       Несмотря на то, что Сохатый тоже знал условия, он не поправил Вэй Усяня.       — Плата за подобное непомерна — разрушение души призывателя. Мы сможем исправить это, хоть мы не можем отменить отменить обмен в силу условий ритуала, — сказал Вэй Усянь.       Сенэйпу это не понравилось.       — Чрезвычайно удобно для вас, не спорю, — ехидно заметил он.       Серьёзно?!       Очень удобно, когда все кого он знал мертвы, их лица и имена канули в забвение когда мир вокруг него ни разу незнаком и всё что пока происходит это бесконечный поток внезапных событий на которые нужно реагировать правильным образом когда он уже смирился со смертью и был мёртв веками в тихом приятном пустом пространстве и теперь он вновь жив и должен испытывать всё что означает быть живым со всеми минусами этого положени…       Он почувствовал прикосновение к руке и голос зовущий его по имени.       Было ли это сказано вслух?       Он быстро встал, глубоко вздохнул и медленно выдыхая сказал:       — Я уже соединил душу, но она всё ещё в трещинах. Мы можем попытаться залечить их сейчас же, или позволить им исцелятся естественным путём, — Вэй Усянь перевёл взгляд на Сохатого.       — Я должен решить? — догадался он. — В чём разница?       — Первый вариант требует много энергии, и может быть неприятен душе, но есть вероятность, что в таком случае душа довольно быстро уйдёт на перерождение и скоро вернётся человеком. Тогда ты сможешь успеть встретить её в этой жизни ещё раз. Или, ты можешь залечить раны естественным путём, — кто знает, сколько времени для этого потребуется, — затем, перед своей смертью выпустить её, провести похоронные обряды для тех душ что уже ушли их нашего мира, и встретившись по ту сторону перейти в другую жизнь вместе. Правда, — Вэй Усянь перевёл дыхание. То приятное чувство накатило вновь, — если её душа исцелится достаточно, он может просто сбежать раньше времени. Удерживать целые души очень сложно.       Сохатый задумался. Вэй Усянь понимал выбор, стоящий перед ним — как было бы проще, если все те, чьи души были не целы, составляли завещание о том, как их родные должны с ними поступить!       — У тебя есть время решить, — успокоил он Сохатого, — в любом случае, следующий наш шаг един для обоих вариантов. Мы должны успокоить негодование прежде времени покинувшей жизнь души.       Ответом на это были недоумевающие взгляды.       Гуаньинь, что с образованием в эти дни?       — Похороны, — вздохнул Вэй Усянь. — Мы проводим похороны.