Lego House

— Вау, — улыбается Фелис, слушая, и подносит руку к губам, пока продолжается песня. Они с Маттиасом сидят в привычном месте на верхнем этаже кофейни, когда появляется Симон и с заинтересованным видом подходит к столику. — Кого слушаете? — спрашивает он, выдвигая стул. — Тебя, — она улыбается в ответ на его растерянное выражение лица. — Это демо, которое мы вчера записали, — смеется Маттиас, и Симон благодарно кивает. Фелис вытаскивает наушники из ушей. — Вау, я не должна так удивляться, поскольку знаю, что вы оба прекрасные, но это звучит так здорово. Это вы написали? Маттиас кивает, а Симон улыбается из-за легкости их взаимодействия. Они работали над песней пару недель, и вчера, наконец, появилась возможность для её записи. Несмотря на то, что он был очень активен в хоре, прошло много времени с тех пор, как создавал что-то сам, и он забыл, как приятно петь собственные слова. — Помогите! — Мэдди появляется, как обычно, с энергией, эквивалентной бурному танцу, и все смотрят на лестницу, где она стоит, придавленная двумя огромными сумками. Маттиас и Симон быстро вскакивают, чтобы помочь, складывая сумки на один из многочисленных пустующих столиков. — Почему ты не позвонила, когда была внизу, я же сказала, что спущусь и помогу тебе? — спрашивает Фелис, начиная распаковку. — Я чувствовала прилив сил до половины пути наверх, а потом все пошло кувырком. — Что всё это значит? — спрашивает Маттиас, снова садясь. — Ну, это единственное собрание, на котором все будут присутствовать, так что сейчас лучшая возможность раздать новые толстовки и футболки, — объясняет Мэдди, начиная сопоставлять размеры. — У тебя ведь есть черновик программы тоже? — спрашивает Симон, доставая свой ноутбук. В ответ Мэдди протягивает ему пачку из десяти программок. — А ещё у меня есть билеты для всех желающих, — говорит Фелис, вынимая из сумки конверт и укладывая билеты поверх футболок, сложенных стопкой. — Я опоздал? Три пары глаз смотрят на Элиаса, когда тот входит в зал. — Нет, нисколько. Добро пожаловать в эпицентр взрыва, — говорит Фелис, приветственно ему улыбаясь. Элиас подходит к столу, садится рядом с Симоном и бросает взгляд на Маттиаса. — Пианист? — спрашивает Элиас, протягивая руку. — Да, я Маттиас, — смеется тот, отвечая на его жест. — Буду играть на концерте с университетским хором и одним из студентов Хиллерска, а ты? — Представь, если бы у Пифагора и Александра Скарсгарда был ребенок… — говорит Мэдди, складывая очередную футболку. Симон и Фелис истерически смеются, пока Мэдди поворачивается и подмигивает Элиасу. Он пытается не обращать на них внимания, откидываясь на спинку стула. — Я Элиас, отдел бухгалтерии, по сути. — О, круто, приятно познакомиться. — Теперь, когда оба наших гения-резидента встретились, нам нужно знать, где находится наш королевский резидент? — Он скоро будет здесь. Думаю, он как раз заканчивает встречу, — сообщает Симон и тянется за телефоном, чтобы узнать, не получил ли он новости от Вилле. — Окей, класс, Мину написала мне вчера вечером, и я не могу придумать, как повежливее сказать ей «Нет», так что мне понадобятся кое-какие рекомендации. — Обычно я просто отвечаю «Нет», — достигнув последней ступеньки, Вилле улыбается. — Но, возможно, тебе не придется беспокоиться о составлении ответа, — он кивает головой назад, когда все оборачиваются, и Мину показывается из-за его спины. Вилле произносит одними губами «Простите», затем снимает пиджак и занимает последнее оставшееся место за столом между Элиасом и Мэдди. — Всем доброе утро, — Мину уверенно улыбается, в то время как остальные смотрят на нее с растерянностью и удивлением на лицах. — Простите за неожиданный визит. У нас была встреча, и когда Мария упомянула о том, что у меня на повестке дня, она — ну, и вот мы здесь, — немного смущенно объясняет Вилле. — Я надеялась, что перед началом концерта в эти выходные, мы все будем на одной волне, — говорит Мину, беря со стола из стопки программку. — На одной волне? — уточняет Фелис, выпрямляясь на стуле. Мину ставит сумку на столик в стороне и достает папку, оглядывает ребят, а затем достает два бланка и кладет один перед Маттиасом, а другой перед Элиасом, положив на каждый по ручке. — Если вы двое не возражаете, прежде чем мы продолжим, — она улыбается, задерживая на них взгляд. — Что это? — спрашивает Элиас, переводя взгляд с Вилле на Мину. — Это договор о неразглашении, в общем-то там просто описано, что вы не можете ничего говорить о Вилле под угрозой смертной казни, — объясняет Мэдди, улыбаясь, и Элиас смотрит на Симона. Покачав головой и посмотрев на Маттиаса с Элиасом, Симон быстро добавляет: — Не смертной казни. — Я действительно не уверен, что это необходимо, — говорит Вилле, ерзая на своем стуле. — Мы просто завершаем подготовку к вечеру. — Я думаю, что когда ты отправляешься в поездку с людьми и собираешься посетить дом, где вырос твой бывший, то, наверное, будет лучше, если мы это подпишем, — отвечает Мину, просматривая свой телефон. — Я не бывший, — уверенно исправляет Симон, и Вилле улыбается в его сторону, а затем получает строгий взгляд от Мину. — Ладно, — улыбается Мэдди, — может вам, ребята, стоит подписать с ними договор, если всё обещает стать интересным. — Вы можете не подписывать, если не хотите, — быстро добавляет Вилле. — Я не знал, что она взвалит это на вас. — В том случае, если вы не собираетесь быть рядом. Потому что, если вы хотите проводить с нами время, то вам, пожалуй, стоит подписать договор — имею в виду, если вы собираетесь быть рядом с нами, со всеми нами. Вилле и Симон смотрят на Фелис, которая пожимает плечами, стараясь выглядеть как можно непринужденнее. Элиас с улыбкой качает головой. — Если я ещё ничего не сказал за последний год, вероятно, ты в безопасности, но я буду рад повиноваться. — Думаю, я буду рядом, со всеми вами, — Маттиас бросает взгляд на Фелис, прежде чем потянуться за ручкой. Мину убирает телефон в карман пиджака, а затем забирает бланки. — Спасибо. Теперь, что касается этих программок, я бы хотела обсудить электронное письмо, которое отправила тебе, Мэдисон, с запрошенными правками.

· · • • • ✤ • • • · ·

Мину исчезает из виду, спускаясь по лестнице, сказав что-то про согласование статьи, а Мэдди дуется на своем стуле и свирепо смотрит на Вилле. — Отличная рекомендация. Я сказала «Нет» раз шесть, и не думаю, что она вообще меня слышала. Вилле пожимает плечами. — Ну, если это не работает, просто делай то, что хочешь. — Мне реально понравилось её предложение о смене шрифта, — нервно говорит Симон. — Предатель! Симон пораженно поднимает руки. — Да ладно тебе, это в буквальном смысле её работа, делать так, чтобы всё выглядело и звучало хорошо. Думаю, в этом и была её цель. Мэдди закатывает глаза и начинает кликать мышкой на своем компьютере. — Хорошо, но если кто-то спросит, я отвечу, что это потому, что ты так сказал, а не она. — Двигаемся дальше? — спрашивает Фелис. — Вы все успели ознакомиться с бюджетом, который я прислал? Все выглядит хорошо, но я думаю, что мы переплачиваем за радио и печатный маркетинг. Невозможно отследить его эффективность, и он съедает половину маркетингового бюджета. — Тогда что мы можем использовать вместо этого? — спрашивает Фелис. — Думаю, что в следующий раз я хотел бы посмотреть, как пойдут дела, с использованием только социальных сетей и рассылок для выпускников. По крайней мере, так будет возможность отслеживать аналитику по продажам билетов, а при наихудшем сценарии — мы сможем поднажать в конце. Мэдисон открывает рабочую электронную таблицу для следующего мероприятия и обновляет маркетинговый план. — Кроме того, я хочу официально заявить, что сказал Мэдди, что нам не нужно заказывать новые толстовки для каждого мероприятия. — Элиас! Я не такая, как Симон и Фелис, я ввязалась в это ради одежды, а не для того, чтобы менять жизни. — И мы любим и принимаем тебя, — кивает Симон. Элиас смеется, откидываясь на спинку стула, безмолвно сообщая, что он закончил. — Вилле, на этот раз мы заказали сценический такелаж и задний фон для твоих встреч, и фотограф сделает одно фото для нас и одно с телефонов победителей, так что на каждого человека будет по две фотографии. Улыбнись им и скажи все те мудрые слова, которые ты обычно произносишь, а затем отправляй их восвояси. С тобой будет волонтер, чтобы всё шло как по маслу, — Мэдди набирает текст во время своего объяснения и останавливается, чтобы посмотреть на него в поисках визуального подтверждения. Он кивает, прежде чем набрать сообщение для Мину, чтобы ознакомить её с планом. — Симон? — Фелис смотрит на него. — Хоры в состоянии готовности. Дошколята звучат хорошо, Элис придет пораньше, чтобы ещё пару раз прогнать свою песню с Вилле, но кажется, её нервы уже совсем сдали. Хиллерска хотела добавить ещё одну песню, но программа уже была составлена, так что я отказал. Если мы всё равно собираемся всё переделывать, я бы хотел, чтобы они всё-таки добавили песню, а мы обновили строку в программе. — Очень хорошо, — Мэдди делает пометку об этом, прежде чем Симон продолжает. — Университетский хор тоже хотел добавить еще одну песню, но мне пришлось наложить запрет. Я знаю, что Эбба делает это, чтобы попасть на репетицию к нашему предстоящему конкурсу, а песня слишком сухая для этого концерта. — И это доставило ему радость, отказать ей после того, как Фелис не получила соло, — смеется Маттиас. — Не могу ни подтвердить, ни опровергнуть, — пожимает плечами Симон. — Ребята! — удивленно вскрикивает Фелис. — Она была так недовольна, — Маттиас продолжает смеяться, а Симон не может сдержать улыбки. — У нас есть что-нибудь ещё? — спрашивает Фелис, пытаясь вернуть беседу в нужное русло, и в ответ получает тихое покачивание головами. — Что ж, хорошо, Мэдди, давай представим обновленную программу Мину до конца дня, чтобы она могла в последний раз взглянуть на нее. А потом и всем остальным, чтобы завтра к концу дня мы могли отправить ее на финальную печать. — Быстро дополню, если мы не отправим её на печать к четвергу, то дополнительно заплатим пятнадцать процентов, — сообщает Элиас. — Отправляю Мину сообщение, чтобы она была начеку, — говорит Вилле, продолжая печатать. — Что ж, мне нужно заняться всей этой домашкой и учебными штучками. Я почти забыла, что у меня были занятия, пока не столкнулась внизу с одним из моих преподавателей. Трудно убедить их в своей болезни, когда ты улыбаешься, неся тяжелые сумки через кофейню — Оставь сумки, я позабочусь об этом, — говорит Фелис. — Моя героиня, спасибо, мэм. Я ухожу, чтобы провалить этот тест. Убедитесь, что взяли свою одежду, прежде чем уйдете, — Мэдисон улыбается всем, собирает свои вещи и уходит. — Ну, у меня репетиторство, — сообщает Элиас, надевая пальто. — Симон, ты получил мои заметки по конкурсной заявке на грант? — Да, я обновлю всё к вечеру. Элиас машет всем на прощание и выходит, прихватив со стола стопку своей одежды, которую оставила Мэдди. Фелис встает и начинает собирать остальные вещи. Маттиас тоже поднимается забрать свою стопку, чтобы ее не запаковали, затем они с Фелис упаковывают всё остальное и складывают обратно в сумки. Вилле сдвигается на один стул, и Симон автоматом наклоняется к нему для поцелуя. — Привет. — Привет, — улыбается Вилле. — Ужин сегодня в силе? — спрашивает Симон. — Да, у меня ещё только одна встреча, после я буду свободен до конца дня. — Что за дела с ней и договором? Вилле издает разочарованный звук. — Она безумная, наверное, не всегда в плохом смысле, и сейчас воспринимает все лучше, чем раньше, но все равно не в себе. Когда мы встречались сегодня утром, она спросила про объявление о нас, и я сказал, что оно отложено, поэтому она подумала, что мы расстались… — лицо Симона сморщивается. — Я сказал ей, что это не так, но, учитывая нашу историю, я понимаю, к чему она клонит. В общем, она подумала, что что-то случилось, когда мы вернулись домой, а потом узнала, что Маттиас был там и ничего не подписывал. В общем-то и всё. Поэтому, когда она услышала его имя, и что он будет на встрече, то просто забралась в машину позади меня. — Так вот почему она назвала меня твоим бывшим? — Клянусь, я не говорил ей этого — я же сказал, она безумная. Симон улыбается и размышляет над всем, чем только что поделился Вилле, расслабленно переплетая свои пальцы с его. Они молча наблюдают, как Фелис и Маттиас собирают оставшиеся вещи, оставив две стопки отдельно для них. Вилле чувствует, как Симон крепче сжимает его руку и вопросительно смотрит на него, а тот тихо смеется, затем снова улыбается. — Ты сказал «вернулись домой».

· · • • • ✤ • • • · ·

— Так, мы с Симоной собираемся вернуться в студию на следующей неделе, если вдруг ты захочешь прийти, — упоминает Маттиас, когда они с Фелис выходят из кофейни. — О, здорово. Это после благотворительного вечера, так что будет хорошим отвлечением. — Отвлечением? — переспрашивает Маттиас. Фелис пожимает плечами. — Не знаю, трудно объяснить, знаешь, когда над чем-то очень стараешься, а потом делаешь это, и всё идет отлично, но после ты такой: «Что дальше?». Это глупо? Возможно, это глупо. — Это не глупо, — Маттиас качает головой. — Это забавно, потому что, кажется, с последнего благотворительного мероприятия ты организовала еще одно и вступила в хор. Так что ты, похоже, долго не задумываешься над тем, что будет дальше. Фелис улыбается про себя, когда они поворачивают за угол. — Ты в курсе, что я рассказывала про своих родителей. Когда я просто делала всё, что мне говорили, даже когда это хорошо получалось, не помню, чтобы была взволнована тем, что будет дальше. Этот последний год реально все изменил для меня, по крайней мере, с моей точки зрения. — Понимаю, выяснить, в чем ты хорош, действительно может все облегчить. И эй, даже когда делаешь что-то, что не получается, если это то, что ты любишь, не так сильно тебя беспокоит. Посмотри на меня, привлекаю своих друзей к созданию альбомов, которые даже не продаются. — У Симона большой опыт участия в проектах, которые могут не увенчаться успехом, так что не стоит волноваться. — Он упоминал, что у Lift Every Voice было нестандартное начало. Фелис смеется. — Это он так сказал? Маттиас кивает в ответ, и она продолжает смеяться. — Скажем так, мы приложили много усилий, чтобы вернуть Вилле в наше окружение. — Похоже, что это сработало. Должен признать, сомневаюсь, что мне когда-либо приходилось подписывать разрешение, чтобы дружить с кем-то, — смеется Маттиас. — Как насчет скандала, который выведет тебя на первую полосу, потому что в этом мы тоже хороши? — спрашивает Фелис, насмешливо поднимая брови. — Прошу, без этого, пожалуйста. — Ничего не обещаю, — она проходит еще несколько шагов и показывает на свою машину. — Это моя. — Я думаю, это один из способов заставить парня почувствовать себя желаемым гостем. — Самый официальный из возможных. И смотри, ты, должно быть, действительно произвел впечатление, потому что Элиас находится рядом уже год, и только сейчас подписал, — улыбается Фелис, и Маттиас смеется. — Элиас — это бывший Симона? — спрашивает он, опуская сумки рядом с машиной. Фелис кивает, открывая багажник. — Да, с тех пор он, вроде как, присоединился к нам. Мы пытаемся постепенно втянуть его в этот беспорядок, после того как в каком-то смысле перетерпели кризис в его жизни, — она улыбается, поднимая одну из сумок. — Я думал, что он с Мэдди. — Мэдди флиртует со всеми подряд, — хихикает Фелис, берет вторую сумку у него и кидает в багажник рядом. — Не думаю, что она когда-либо флиртовала со мной, и с Вильгельмом тоже — это странно, что я называю его Вильгельмом? Фелис качает головой. — Ты привыкнешь к этому. А что касается Вилле… ты должен помнить, что с тех пор, как она его знает, он был с Симоном, так что это, вероятно, даже не доставило бы ей удовольствия. Что до тебя, она бы так со мной не поступила, — Фелис приоткрывает рот, немного шокированная, когда её взгляд встречается с Маттиасом, и до него доходит смысл сказанного, он начинает что-то говорить. — Мне пора, — Фелис закрывает багажник, открывает переднюю дверь и забирается внутрь, опускает окно. — Спасибо, что помог мне вынести вещи. Затем она быстро поднимает стекло и заводит машину, а Маттиас наблюдает за ней со смесью удивления и веселья.

· · • • • ✤ • • • · ·

Вилле входит в квартиру Симона, слыша звуки его клавиш в спальне. Он закрывает дверь и сбрасывает обувь, затем идет на кухню и ставит пакет с едой на стол, заботливо раскладывая каждый контейнер, пока песня заканчивается. Вилле случайно ударяется об один из стульев, который скребет по полу. — Детка? — из спальни зовет Симон. — Прости, я не хотел мешать. Продолжай играть. Симон входит в гостиную, улыбаясь, и подходит к Вилле, касаясь его шеи пальцами, прежде чем наклониться, чтобы поцеловать. — Ты не мешал, я просто планировал свой урок на завтра. Я умираю от голода, — Симон идет на кухню и достает две тарелки, салфетки, стаканы и приборы, расставляет все, кроме стаканов, на стол. — Как прошло твое занятие? — Вилле спрашивает, начиная раскладывать еду по тарелкам, пока Симон достает напитки из холодильника. — Отлично! Высший балл по нашему анализу, и после урока мы с Элиасом обсуждали, что мы легко можем изменить несколько вещей и использовать эту заявку на грант для Lift Every Voice. — Очень умно, — Вилле кивает раздумывая. — Да, то есть, это не значит, что фонд страдает, и мы скоро получим большой наплыв, но было бы неплохо начать налаживать эти отношения, и я действительно думаю, что мы должны рассмотреть возможность оплаты для Мэдди и Элиаса после окончания учебы. — Ты думаешь, что Мэдди не будет довольствоваться новой толстовкой каждые несколько месяцев? — спрашивает Вилле, садясь на свое место и кладя салфетку, которую ему передает Симон, на колени. — Ты прав. Мы просто заплатим Элиасу, — смеется Симон. — Значит, ты считаешь, что Элиас будет продолжать участвовать во всем этом после вашего выпуска? — Вилле старается звучать как можно более непринужденно. — Вилле… — Симон подходит к столу, смотря на то, как он расставляет напитки. — Я просто спрашиваю! Сначала он был стажером, теперь он звучит так, будто собирается работать на постоянной основе, и я знаю, что девочкам он очень нравится. — Тебя бы беспокоило, если бы он остался на более длительный срок? — Симон смотрит на Вилле, спокойно ожидая ответа. Вилле глубоко вдыхает размышляя. — Нет. Нет, я действительно думаю, что, похоже, он хорошо справляется со своей работой. Симон улыбается, кивая, и приступает к еде, не продолжая разговор, потому что насчет Элиаса еще ничего не решено. Но он задумывается, как чувствует себя Вилле, и для него важно учесть следующие шаги, если тому всё еще некомфортно, что Элиас постоянно рядом. — Можем ли мы поговорить о том, что объявление о нас отложено? — Конечно. — Что именно это означает? — Ну, помнишь, я говорил тебе, что предложил эту идею Мину, и она была открыта, просто хотела видеть план и обсудить цветовое решение. Так что, после нашего разговора я сказал ей, что хочу дать нам обоим время, чтобы по-настоящему обдумать над таким вариантом и, конечно, она решила, что я снова накосячил. Всем кажется, что я очень драматичен, но она просто обезумела за считанные секунды. Симон издает смешок. — Мне нравится, когда мы ужинаем вместе вот так. Вилле откладывает вилку и смотрит на Симона. — И мне тоже. — Ты знаешь, что в прошлом месяце тебе пришлось посетить девятнадцать ужинов? Я подсчитал по твоему графику сегодня. Вилле откусывает кусочек еды, немного нервничая, но слушает, как Симон продолжает: — Я немного трус и, возможно, эгоист. Мне не нравилось, когда никто не знал о нас, потому что казалось, что ты скрываешь меня, и что я был тайной. Но затем, когда все узнали, оказалось, что дело не в нас, а в том, что с нами был весь мир. Теперь, когда наши друзья и семья знают, все кажется очень простым, потому что это лучшее из обоих миров. Думаю, мне просто стало очень комфортно. — Это не эгоизм, Симон. И после всего, что мы пережили на публике, это вовсе не трусость. Я согласен, что так намного проще. Мне просто нравится идея пригласить тебя на несколько из этих ужинов, когда я смогу. — Раньше ты ходил на них, а потом стрессовал и был на взводе. Я помню, как часто вечерами волновался перед тем, как ты приходил, потому что не знал, как помочь, и часто казалось, что я только ухудшаю ситуацию. — Мне очень жаль, что ты так себя чувствовал, я… Симон улыбается и качает головой, беря Вилле за руку. — Мне жаль, что ты так чувствовал. Это было тяжелое время, и ни один из нас не старался как следует всё обсудить. Сейчас это чувствуется по-другому. — В каком смысле «по-другому»? — Я не знаю. Когда ты возвращаешься с ужина, всегда кажешься взволнованным, и тебе нравится рассказывать о переговорах, которые ты вел, и идеях, которые пришли тебе в голову. Во время визитов на праздниках ты присылал мне фотографии и просил высказать свое мнение о твоем сотрудничестве с людьми, изъявившими желание. — Это хорошо, правда? Смеясь, Симон кивает. — Да, конечно, на самом деле за этим было очень прикольно наблюдать. Думаю, раньше я чувствовал большое давление из-за того, что был полной противоположностью твоего мира. Я, очевидно, никогда не был поклонником монархии, но видеть, насколько сильно ты это ненавидишь, заставляло меня видеть в ней ещё больше зла — и, конечно, совсем не помогло то, что вся моя жизнь перевернулась с ног на голову, когда я стал её частью. — Это честно. Но сейчас всё по-другому? — Ты станешь королем, Вилле. — Я переживаю, если это первый раз, когда ты это осознаешь, — говорит Вилле, изо всех сил стараясь не смеяться. — Ты станешь королем, и ты будешь хорош в этом, и я впервые вижу, как ты этого хочешь. — Всё не кажется больше таким жестоким? — Мэдди не называла Мину Малефисентой уже несколько месяцев. — Так что ты хочешь этим сказать? — спрашивает Вилле. — Наверное, я хочу сказать, что, если это та версия монархии, которая есть сейчас, возможно, мне было бы более комфортно в ней на глазах у всего мира. — Правда? — уточняет Вилле, стараясь не создавать ложных надежд. — Если только мы сможем сократить количество ужинов до десяти, и мне не придется согласовывать свой наряд с Мину в первый раз, когда мы выходим в свет. Вилле встает из-за стола, ещё до того, как Симон заканчивает свое предложение, притягивает его и соединяет их губы вместе. — Договорились. Стук во входную дверь заставляет их подпрыгнуть. — Симон, открой дверь, пока телохранители Вилле не увели меня! Симон идет к входной двери, быстро ее открывает, прежде чем Фелис проходит мимо него на кухню и открывает холодильник. — Черт, я забываю, что приход в твою квартиру — это трезвая практика. Едем ко мне. Она поворачивается и проходит мимо них обратно к выходу. — Фел, что происходит? — обеспокоенно спрашивает Симон. — Маттиас знает. — Что знает Маттиас? — спрашивает Вилле. — Знает, что он мне нравится. Ребят, вы едете? Симон улыбается со своего места на диване. — Боже, ты ему сказала? — Нет, то есть, едва ли я намекнула на это. Лицо Симона меняется с радостного на недоуменное. Вилле садится на кресло напротив него. — Намекнула? — Он знает, ладно? — Так что он сказал? — спрашивает Вилле. — Ничего. Глаза Симона расширяются, а рот приоткрывается. — Он ничего не сказал? — На самом деле, я не дала ему шанса; я прыгнула в машину и уехала. Симон пытается скрыть свой смех кашлем, а Вилле пребывает в откровенном шоке, когда они смотрят на нее. Она кивает: — Я проехала стоп-знак и всё такое. — Я соберу еду. Вилле направляется на кухню, а Симон начинает надевать свои ботинки, нежно улыбаясь ей, прежде чем заключить в объятия. Вилле подходит с пакетом в руках, и она встречается с ним взглядом. — Тяжело быть тобой. Вилле кивает: — Так приятно, когда тебя понимают.