Аве, капитан!

Свежий бриз резво надувал паруса и вселял надежду на скорое возвращение. Капитан Питер Тафт насвистывал задорную мелодию, как и всегда, когда дела у него шли гладко, как по маслу. Рассеянно поглаживая редкую, мышиного цвета бороденку, он думал о набитых льняным полотном трюмах, о маячившей впереди щедрой выручке за захваченный товар и о золотоволосой владелице таверны, обещавшей за удачный выход в море постоянное и плодотворное сотрудничество. Тафт, разумеется, был не прочь наладить с красоткой и тот вид партнерства, что скреплялся объятиями на мягких перинах, да только об этом мечтало полострова, а мадемуазель славилась избирательностью. Поэтому, вынужденный смириться с недоступностью такой роскоши, Тафт с удовольствием предавался мечтам о счастливом капитанстве и не менее счастливой жизни в благословенном Нассау. И именно сейчас, в эту минуту, посреди соленого океана, слепящего своей яркой синевой, грань между мечтами и реальностью казалась особенно блеклой. Захват ценного груза дался новоиспеченной команде «Каракатицы» легко. Ирландцы, перевозившие ткань, сдались им почти без боя — вымотанные заставшим их в пути штилем, они были способны лишь на символическое сопротивление. Тафт таким развитием событий был удовлетворен более чем полностью: отделавшись лишь малой кровью, они набили брюхо своей бригантины до отвала и теперь плыли отчитываться семейству Гатри об успехе предприятия. — Капитан!.. Сэр Тафт… Капитан!.. Тафт проморгался. Словно из-под земли перед ним вырос боцман, заслонив собой водную гладь. — Говорите. — Тафт уставился на Хэла Гейтса. — Хвала всем святым, я уж думал, вас солнце по голове огрело, — посмеиваясь, отозвался Гейтс, но тут же сделался серьезным. — Там, капитан, судно курсом на зюйд-вест. По всей видимости, торговое. Тафт подобрался. Новость была хорошая, но он не вполне понимал, что ему с ней делать — может, и впрямь в голову напекло, раз в ней не родилось ни единой толковой мысли? Капитан озадаченно поскреб затылок. Гейтс, прожженный морской волк, лукаво щурился, его бритая голова ослепительно сверкала в солнечных лучах, да так, что больно было глядеть. Зажмурившись, Тафт нервно ухватился за свою жидкую бородку и перевел взгляд на тот шедевр цирюльного мастерства, что украшал лицо Гейтса: черные как смоль усы подобно гребню волны возвышались над тонкими губами, опадая по обе их стороны роскошными бакенами, побитыми сединой. — Капитан, — боцман похлопал Тафта по плечу, вновь выводя его из состояния полузабытья. — Что прикажете делать? — А… Что бы вы посоветовали? — Тафт оторвался от созерцания нижней половины лица Гейтса и вернулся к верхней. Боцман махнул рукой куда-то на юг. — У нас хорошая скорость, сэр, ветер нам благоволит. Если они не сменят курс, мы их нагоним часа за два, а там, как знать, вернемся в Нассау с двойной добычей, и предстанем перед мисс Гатри в лучшем свете, нежели она ожидает. — А если нет? Если не получится? Может, я не хочу рисковать, — Тафту понравилась мысль о том, чтобы превысить ожидания высокомерной красотки, но веры в столь удачное стечение обстоятельств было мало. Наверняка где-то тут крылся подвох — ну не зря же Гейтс так двусмысленно усмехался! Боцман же, покачав головой, подошел к капитану вплотную, приобнял его за плечи и бережно развернул лицом к палубе, открывая ему вид на снующих по палубе матросов. — Капитан, риск — дело благородное, — негромко, но наставительно заговорил он. — Да и сами посудите: своим открытием я тут же поделился с квартирмейстером и несколькими матросами. А это значит, что вся команда уже знает — впереди добыча. Негоже будет пасовать перед такой прекрасной возможностью, когда люди уже настроились. Тон, которым Гейтс обращался к Тафту, был почти ласков, но капитану в нем почудилась скрытая угроза. Он вдруг ощутил себя чужаком на этом небольшом, потрепанном жизнью судне — да так оно и было, если рассудить трезво. Сколько уже его боцман подвизался на ниве пиратства, и сколько он, Питер Тафт, сам выходил в открытые воды океана не как простой торговец, а как капитан разбойничьего судна? Не успела эта мысль как следует развернуться в голове Тафта, как он почувствовал железную, до боли крепкую хватку чужих пальцев на своем локте. Это Гейтс, продолжая улыбаться, незаметно для всех намекал ему на необходимость приватной беседы. Скрипнув в бессилии зубами, Тафт аккуратно высвободил руку и жестом пригласил боцмана спуститься вниз. В каюте капитан обнаружил, что за ними молчаливым хвостом увязался квартирмейстер — нелюдимый светлоглазый Флинт, в чьей стати и повадках отчетливо проступала военная выправка. — Все в предвкушении, — коротко бросил этот самый Флинт, нависнув над Тафтом, который скромно, как попугай на жердочке, примостился на краешке своего капитанского кресла. — Я же говорил, — ухмыльнулся Гейтс, усевшись напротив. — Это опрометчиво! — выпалил Тафт. — Мы действовали по наводке, было совершенно ясно, что цель нам по силам — и мы ее одолели. Но это судно… Так неожиданно… По правде говоря, Тафт очень хотел, чтобы его убедили. Сам он ни за что не решился бы так дерзко импровизировать, хоть и не сомневался, что мисс Гатри одобрила бы. — Поверьте, капитан, мы станем для них не меньшей неожиданностью, — Флинт склонился еще ниже. — Победа в последнем сражении далась нам смехотворно малой ценой, никто даже не был ранен. После такого ошеломляющего успеха аппетит разгорается пуще прежнего, а сил становится больше. Думаете, мы не справимся и с этой добычей? Квартирмейстер говорил негромко, но страстно, его глаза светились азартом, таким заразительным, что капитан Тафт сам себе подивился: да как можно было усомниться в боевом рвении команды «Каракатицы»?! Подергав себя за бородку, он воодушевленно закивал, словно это не его парой мгновений раньше глодали сомнения.