Позволь мне умереть

Антон, поддавшись переполняющим его все эти годы эмоциям, выскочил из квартиры будучи уже в своих любимых рваных джинсах и худи, а пахли они этим идиотским пидорским стиральным порошом. Шастун в потных ладонях сжимал лямки черного, хотя нет, немного коричневого из-за грязи, рюкзака, а на душе ему было как всегда одиноко. Он мучительно завыл, пока ехал с девятого этажа вниз, ударившись головой об одну из стен лифта, а тот ожидаемо покачнулся. Лучше бы он сейчас не стоял тут, а летел бы в неисправной кабине лифта приямиком на первый этаж. Но увы Парень прислушался, когда был уже на первом этаже, не вызвал ли кто-то по имени Арсений второй грузовой лифт, однако стояла гробовая, давящая на уши тишина. Какой придурок. Он, не Арсений. Арсений не виноват. Виновата гребанная жизнь и тупой Антон, который решил не заводить друзей. Сейчас бы сидел в комнате у друга, попивал бы теплый чай с медом. Хрен вам, дадим такого вот отца, такую вот мать алкоголичку, и вот такого вот Арсюшу с Серёжей, которые чуть не избили его ночью в грозу блять с дождем. Все эти хмурые мысли пролетели в его голове за пару секунд, но они удалились в унисон, полетели ракетой в космос, как только Антон вышел из подъезда. Вдох, выдох. Успокойся Парень закусил щеки изнутри до крови, неприятное чувство, и вошёл на территорию детской площадки недалеко от дома. Садящееся солнце осветило его худощавое лицо розовым светом. Русоволосый закрыл глаза. Представил, что рядом с ним стоит мама, обнимает его сзади за плечи. У нее счастливое лицо, мягкая улыбка, розовые губы, нежные и такие трудолюбивые и близкие руки, которые выносили на себе маленького Тошеньку. Рядом отец. Во всей своей красе, высокий, хмурый, однако глаза его блестят по-доброму. И на сердце так хорошо. Вот бы остаться в этом моменте навсегда. Мальчик не заметил, как простоял тут достаточное время, чтобы оранжевый свет солнца окончательно покинул небо, а над головой начала потихоньку проявлять себя полная луна Прохладный вечерний ветер тронул лицо, взъерошил волосы. Тоша открыл глаза, огляделся: Воронеж медленно, но верно погружался во тьму, тусклый лунный свет освещает две детские качели во дворе, которые были пусты, хотя качались сами по себе, от ветра. Он сел на одну из них, положил локти на подлокотники и оттолкнулся. Как же красиво здесь сейчас, но как одиноко. Вдалеке идут два парня. Их пол Антон определил только по голосам. – ...слушай, ну это вообще пиздец– один из них завораженно слушал ужасную историю собеседника, но почему-то Антону показалось, что сказанные им слова являлись всего лишь актерской игрой. – да, а я... опачки!– другой кивнул на Шастуна, отчего русоволосый вздрогнул, чуть ли не упав с качели.—ей, парниша! Антона позвали, а он представил уже худший сценарий этой встречи, который устраивал Шаста. Его настолько все задрало, в этом мире он никому не нужен, его никто не понимает. Может, уличные хулиганы смогут оглушить его, дать покой от этого мира и от этого надоедливого сюжета депрессивной книги Не молчи, тряпка, ответь им – да?– пизда, – вы это мне? – ага, тебе. Сюда подошел! Хоть и сами попросили подойти, они надвинулись на Антона быстрее, чем он смог что-либо ещё сказать Пощечина и лиловое пятно наполовину его щеки словно загорелось ярким пламенем. Удар в нос и кровь хлынула из него. Удар в висок, в живот ногой, Шастун упал на землю, согнувшись пополам от боли. Звонкий пацанский смех над ухом, который ломал голову, ведь лучше умереть напротив пистолета, нежели когда долго избивают. Во рту вкус железа, он растекается, уже выходит из уголков сухих губ. Антон зажмурился от колкой, однако привычной боли. Удар по больным синякам и зеленоглазый вскрикнул. Ему дали чем-то тежелым по голове и мир медленно погружается в темноту. Шастун не выносит боли и пытается убедить затуманенный разум, что хочет умереть. Тяжёлые веки закрываются, а гоготание парней отдаляется...

***

Отец бьёт его под затылок – вот не будешь учится, будешь бомжевать на лавочке. А там тебя изобьют, несчастного!– снова удар от папы, уже намного больнее это ощущается. С каждым разом, когда за ударом следует удар, где уже появился ушиб- это ощущается сильнее и хуже. Его грозный голос эхом не перестает звучать в голове – не надо так говорить, Андрей! Он ещё маленький!– в комнату вошла мама. Она погладила по голове семилетнего сына, а на мужа бросила строгий взгляд.— не хватало еще, чтобы и этот ушел от нас… – не лезь, Майя, ну вот не лезь в воспитание!– отец неожиданно встал со стула, да так, что он с грохотом упал – прекратите!– мальчик в слезах выбежал из комнаты, соленые струи стекали по потрескавшимся щекам без малейших остановок. Он ворвался в маленькую ванную комнату и захлопнул за собой дверь. Только там он мог побыть один Серая плитка, ржавая ванна, служившая ещё и раковиной. Свободного места там было немного, но худощавый Антошка вмещался прекрасно, будто специально это все делали для него. Мальчик провернул внутренний замок, даже не успев включить свет. Майя подбежала к двери ванной, к своему любимому сыну. Прильнув к двери, она зашептала в щелку Тошеньке: — Антоша, прости меня, мне очень жаль. Закрой ушки, пожалуйста. Через миг она возвратилась к мужу, и понеслось. У Антона истерика. Родители ругаются, гавкают друг на друга как драные псы, шипят как ободранные кошки, не поделившие территорию. Удар, грохот, кто-то упал. Башенный стук сердца маленького ребенка Затишье. Через мгновенье отец ломится в ванную комнату, без перерыва дёргает ручку, но замок крепкий. – открывай, Антон, живо! Иначе милицию вызову!– стук в дверь, отчего та сотрясается. – вызывайте! Вызывайте! Они добрее тебя будут!

***

– с ним все нормально?– армянский акцент смешит, но смеяться Антон не может – да вот не знаю, только что отнял у этих сук. – шмыгнул носом Арсений – помни, что мы сами его чуть не того.. Громкий и тяжёлый вздох, затем армянин продолжает: – а я то надеялся план с тобой разраб... – да насрать на план. Какой план, Серж? Ребенку плохо... Антон слышал знакомые голоса, но сил не хватало даже на раскрытие глаз. Голоса были словно отдаленные, звучали они сначала тихо, потом громче. Шаст понял, что жив. Но он не знал, хотел ли он жить на самом деле Нехотя приоткрыв глаза, парень почувствовал всем телом уже знакомую кровать в квартире Арсения, в которой все его тело утопало в матрасе. На ногах тот самый серый плед и снова вкусно-отвратительный (Антон так и не решился) запах стирального порошка, исходящего от самого Арсения. Брюнет сидел на краю кровати, зорким взглядом небесных глаз оглядывая Шаста. Рядом стоял Серёга, в руке он держал кружку чая, видно, горячего, так как из чашки исходил густой пар. – о! Очнулся наш мо́лодец!– Армянин хихикнул и поставил чай на прикроватную тумбочку Антон окончательно разомкнул слипшиеся веки и резко поднялся на локти. Перед глазами потемнело, а голова ожидаемо закружилась от быстрого пробуждения и вскакивания – тише тише тише тише– словно одним словом выговорил Арсений, кладя голову Антона на подушку.– погоди ты со своим чаем.– шикнул он на Серёжу Серый фыркнул и ушел в главную комнату, прикрыв дверь за собой Арсений молча разглядел Антона, осмотрел каждую царапину на его хрупком теле, каждое ребро, каждый порез, синяк. Шастун только что понял, что лежит без худи, голый по пояс. Антону стало стыдно: брюнет, опуская взгляд ниже, как будто бесстыдно раздевает Антона, хотя Попов просто оглядывал его ушибы. Зеленоглазый натянул по шею плед, не давая глазам Арса рассматривать приватное тело. Тот проигнорил действие ребенка и взял с тумбочки аптечку. Достал оттуда вату и перекись, и поднес уже было намоченную ватку к носу Антона, как подросток перехватив его руку. – сам!– он выхватил ватку и стал ее прикладывать себе в пространство между верхней губой и носом, опираясь одной рукой в кровать и потихоньку принимая сидячее положение – какой ты глупый.– послышалось в ответ – я не ребенок и могу о себе позаботиться. – Антон уже пытался вскочить, как Арсений остановил его, опять укладывая на подушку – куда вскакиваешь, идиот, сейчас грохнешься, мне опять придется тебя лечить? Ты уже доказал, как можешь о себе позаботиться.– Арсений отвёл взгляд с мальчика на пол, будто ища на нем подсказки, как справится с надоедливым ребенком – а я и не просил!– зашипел Антон, прямо как шипела сейчас его рана над губой от взаимодействия перекреси и крови Спустя минуту молчания, когда Арсений собирался вставать и уходить, зеленоглазый вымолвил: – спасибо большое Попов посмотрел на него с грустью и ушел. Антон чувствует себя виновато и растерянно. Казалось, какой-то левый человек мог довести его до таких чувств. Совершенно незнакомый мужчина заставил его покраснеть от кончика носа до ушей. Что за ужас. Арсений столько делает для него, а от дурачка-Шаста одни проблемы. Когда же этот круговорот закончится.. Антон потянулся к кружке чая, чтобы отхлебнуть немного напитка. Он приятно обжег горло, обволакивая его всего изнутри. Дрожь прошла. Парень понял: Арсений спас его. Его избили. А он его спас. Значит, он пошел за ним. Ему действительно жаль. Шастун чувствует вину, какую не чувствовал никогда. *** Время 3:03 Глубокая ночь, однако во всей квартире Попова включен свет, кроме комнаты Шаста. Антону надоело целый день лежать, но других действий он делать не мог: ушибы тканей были настолько болючими, что они изредка заставляли Антона хныкать и стонать от надоедливого своего существования. Одно у него было развлечение- голоса за дверью. Он прислушался: в квартиру зашёл кто-то, цокая каблуками. Очевидно, девушка. – привет, мальчики.– вежливо сказала девушка, паралельно жуя жвачку. Прямо на каблуках она прошла в главную комнату и Шастун уже представил, как Арс закатывает глаза – ты для чего приехал-то? Для плана? В три ночи, ты нормальный? Ещё и эту позвал..–устало сообщил Серёге Арсений, а потом послышался звук наливания в стакан жидкости, скорее всего, алкоголя. Антон предположил, что Арсений пьет что-то крепкое – ну другого времени не было! Я же не буду приходить утречком с дубинкой и пистолетом в кармане! – то есть ты хотел прямо сегодня и грабить?– застонал Арсений. – а почему бы и нет?!– Антон почувствовал напряжение Попова и Серёгу, разводящего руки.– вспомни те ахеренные времена, Арс! Что тебе в голову прилетело-то? В ответ тишина – Арс, Серёга прав. Мы столько грабили этих…а сейчас ты из-за какого-то мальчика хочешь бросить былые времена?– милый голос девушки разочаровывался в каждом слове.– не делай такое лицо. Это из-за мальчика, ты бы согласился, если бы мы были бы тут втроём! – это не так. Скоро рассвет, август на дворе, Окси. Никуда мы не поедем. Я согласен на...скажем, на конец лета.– протянул Арс, снова отпивая из стакана виски. – это отговорка. Жопой чую. Да пошел ты нахуй.– послышался звук закрывания молнии рюкзака.– пошли.– кинул серый Оксане – ну Серёг – я все сказал.– Матвиенко был с девушкой уже у двери. Открыв ее и разочарованно фыркнув, оба удалились из квартиры, захлопнув дверь так, что казалось, все стены квартиры пошли ходуном. Арсений, кажется, не сдвигался с места, обдумывая ситуацию, а потом, выключив свет во всей квартире, пошел в свою комнату. Антон приподнялся с кровати и выключил ночник, стоящий на тумбочке. Спать вообще не хотелось, бодрость зашкаливала, так как мало того, что он проснулся в семь вечера, ещё и отрубился от избиения, и хоть у парня ломило все тело, сейчас он был готов делать все, лишь бы не спать. Антон постарался затаить дыхание и прислушаться к своему телу Ужасно болело в области живота. На правой ноге чувствовался огромный ушиб, а ещё кружилась голова. Только сейчас Шастун осознал, что его тошнит, и вот-вот вывернет наизнанку. Затем последовала жалкая попытка встать, однако это сделать получилось только с четвертого раза. Парень, когда уже почти добрался до туалета, почувствовал, что сейчас конкретно так заблюет всю квартиру Попову, за что он точно спасибо не скажет. Примкнув к своему спасательному кругу, дело пошло. В этот момент Антон проклял всех Богов, которые соизволили создать его, сожалел, что родился на свет, сожалел, что не сдох, когда Арсений на руках его нёс домой после насилия, сожалел, что раньше никогда не подносил лезвия к венам на руках Как крадущийся гепард, готовый напасть на свою добычу, Арсений тихо подошёл к ванной комнате и, облокотившись о дверной косяк, скрестил руки на груди – а может Вам помочь, Антон... Как вас там по отчеству? Хотя, вы же не ребенок, сами справитесь, да?– незаметно усмехнулся уголками губ голубоглазый. В ответ Арсений только услышал новые рвотные позывы от Антона – а если серьезно. У тебя, похоже, сотрясение мозга. –продолжал монолог брюнет. Мычание от Антона и он устало хватается за круг унитаза, а потом брезгливо отталкивается от него, понимая, чья жопа там находилась. – а там мозга то и нет.– этот факт Антона Арсений подметил ещё с первой их встречи. Когда организм Антона успокоился, он вымученный сел на пол. Спустя пару секунд передышки, Шастун прополоскал рот водой из-под крана, еле держась на ногах. – можно попить?– Антон развернулся к Арсению с мольбой в глазах. Попов вздохнул и пошел выполнять просьбу подростка, перед этим показав парню упакованную зубную щётку для гостей. Как только Арсений принес стакан воды, зубы у Антона блестели после новой дорогущей зубной пасты со вкусом мяты, а вымученный Шастун, который чуть ли не падал, так как ушиб на ноге давал о себе знать, выпил воду залпом – фух,–он вытер губы рукой,–спасибо. Уж не привык Антон так часто говорить это слово – ты сбежал зачем? Я обидел тебя?– напрямую, ни секунды не медля, решил спросить брюнет. Этот вопрос поставил парня в тупик, ведь он сам даже не знает, зачем сбежал. Хотя, все же, острые, будто лезвие ножа, слова, ранили измученное сердце мальчика – просто я, ну. На эмоциях решил что тебе нихера не жаль и... Мне просто некуда было идти, я хотел вернуться. Понял, что ты меня накормил, взял домой. А я ещё и огрызался там. Короче, дурак я.– Антон, предвкушая что сейчас будет, опустил глаза вниз, готовившись к ругани и выбрасывания его за пределы квартиры Зрачки у Арсения расширились. Он встал напротив парня, обрабатывая всю информацию у себя в голове. У Антона действительно есть чувства. Он умеет сожалеть, умеет принимать себя, каким он является, умеет чувствовать вину, умеет плакать. Он не такой, как все эти подростки, которые пьют энергетики и курят на заброшках до двенадцати ночи, он настоящий. Он не требует внимания, не выпендривается, он не серый подросток, умеющий только материться и пить. Он человек, который пережил эмоции. Пережил боль. Его глаза горят красками, его губы умеют выгибаться в улыбке. Его чувства могут быть ранимыми, его душа может плакать. Его лёгкие умеют глубоко вдыхать чувство комфорта, ресницы могут намокать от накатывающих слез. Он не кукла, не мрачная марионетка. Он живой, и сердце его такое же живое. Арсений мягко дотронулся до плеча напротив, заставляя парня содрогнуться от теплой ладони. – несчастный.– Арсений немного помолчал, затем убрал руку с плеча Антона. – иди спать. Шастун посмотрел в ангельские светлые глаза напротив. Он согласен со сказанными словами. Он действительно несчастный. И это слово описывает его илеально. Парень не заметил, как уже минуту не моргал и не отрывал взгляд от глубины глаз Попова. Антон послушался и пошел в комнату.

***

На утро Антон чувствовал себя намного лучше, и подозрения на сотрясение мозга почти не осталось. К слову, голова вообще не болела и не кружилась. Саднили только разодранные локти, а колено небольшим спазмом напоминало об ушибе. На правой стороне кровати была аккуратно сложенная черная футболка и белые штаны. Антон без понятия был, где находилась его любимая худи, однако он переоделся в одежду Арсения, перед этим помазав колено мазью, которая любезно лежала рядом. Желудок словно разъедало желудочным соком, есть хотелось ужасно. Антон встал, оступился, вспомнил, что хромой, но заправил за собой постель. Ну криво. Ну косо. Но заправил! Дойдя, вернее, допрыгав на одной ноге до кухни, он взял с полки какие-то вкусные на вид печенья, лежащие в яркой упаковке и принялся жевать. Ну слава Богу, живот успокоился. Вышел Арсений, и Антона разом передёрнуло. – здравствуй...те– еле выговорил Антон сквозь сухое горло, как только брюнет зашёл на кухню. Зеленоглазый отбросил остатки еды в сторону – ну привет. Как чувствуешь себя?– Арсений стал варить кофе, а у Антона было много времени, чтобы осмотреть Попова: сейчас он выглядел крайне спокойно и красиво, и с каких это пор Шастун хотел на него смотреть подолгу – ахеренно, почти новый!— у Антона сразу же поднялось настроение. Он знает человека напротив несколько дней, и только сейчас в его голове возникло два вопроса. Первый, почему у Арса нет жены или девушки? Ему же наверняка за тридцатник. И еще, почему Арсений говорил, что избивает и ворует у конкретных людей, а Антона они с Серегой отпустили тогда на улице? Почему к Антону столько внимания? – м-м. – и всё? А как же "кушать что хочешь" и тому подобное? – кушать будем сейчас Ну наконец-то! Антон готов был сожрать всю кухню за один укус – да неужели?– усмехнулся Антон и встал из-за стола, подходя ближе к брюнету и внимательно следя за его действиями. Шастун вытянул и скрепил свои руки в замок за спиной. Арсений вопросительно посмотрел на мальчика, ожидая явно других слов. Шастун поднял глаза с рук брюнета и рассмотрел его лицо в профиль. При дневном свете оно как-то по особенному сияло – Арсений.. – можно Арс – да, Арс. А, прошу прощения за такой вопрос, но...– Шастун сделал томительную паузу, будто ожидая реакции Попова – да?– медленно спросил голубоглазый, напрягаясь и чуть ли не разливая напиток мимо чашки. Пока Антон все ещё мялся, он сделал глоток кофе. – ..вы гей? Арсений прыснул кофе со смеху прямо на столешницу – блять, Антон!– он плавно перешёл со смеха на раздражение, вытирая белую глянцевую столешницу полотенцем. – что?! Я просто спросил– Антон пожал плечами и снова уселся за стол – такие вопросы не надо задавать.. вообще. Никогда – надо сразу проверять?– Антон перевел взгляд на штаны брюнета, а вернее, чуть ниже его живота. – ты придурок?– Арсений резко сел напротив.– хочешь на улицу? – ты меня все равно не выгонишь. – ехидно улыбнулся мальчик, выражая этой усмешкой весь свой характер. Арсений напрягся, делая глубокий вдох, а Антон не переставая смотрел на такого раздраженного и явно невыспавшегося голубоглазого...красивого мужчину. Сердце Антона замкнуло от своей дерзости и прямолинейности, он опустил глаза, жалея о том, что только что спросил, но ему было действительно интересно. Просто, не понятно, а почему это интересно? Как-то странно это немного. О нет, не немного…