ARC Corp

Жон выглядел намного шикарнее, чем обычно. Он сменил длинный пиджак на сшитый на заказ и приталенный блейзер угольного цвета, застегнутый спереди на все пуговицы, а черный галстук заменил на элегантный синий, завязанный на воротнике затейливым и равномерным узлом. Его меч был перекинут через спину с черным ремнем по диагонали через грудь, а черные перчатки он заменил на белые. Блейк никак не могла понять, к чему все это, но выглядел он очень изысканно и более того, как ей показалось, довольно привлекательно. Дело было в одежде. В такой одежде любой мужчина выглядел бы потрясающе. По сравнению с ним Блейк была одета так же, как и обычно - черный пиджак, белая рубашка, узкая юбка, черные леггинсы, черные туфли. Униформа ARC Corp. Она невольно пожалела, что он не сказал ей, чтобы она нарядилась, потому что она выглядит как подчиненная - возможно, это и было его целью. В конце концов, он был её боссом, и, конечно, должен был выглядеть лучше. Прохожие оглядывались в их сторону, не понимая, что они вообще делают на такой неприветливой улице возле их дома. Это был не тот район, где околачиваются такие люди. Блейк с удивлением отметила, что к ним еще никто не подошел и не попытался ограбить. Меч на спине Жона и оружие у нее на бедре, вероятно, были тому причиной. На дороге перед ними появился и медленно остановился отполированный до зеркального блеска лимузин. Его длина составляла не менее десяти метров, окружающие замерли и уставились на него, когда из него вышел человек в белой униформе, подошел и открыл перед ними дверь. Он выглядел человеком, не похожим на ту аномалию, которую она видела раньше, прислуживая Шни. Он пропустил их внутрь, сначала Блейк, а затем Жон забрался внутрь и положил свой металлический кейс на сиденье между ними. Водитель снова сел на водительское место, закрыл дверь и завел машину. Между ними и водителем была стеклянная перегородка, но быстрое покачивание головы Жона предупредило её, что говорить не следует. Она нисколько не сомневалась, что у Шни внутри есть подслушивающие устройства, и все, что нужно было сказать, уже было сказано. Они ехали прямо в чрево зверя, и такой тревоги она не испытывала со времен «Сумеречного города». Блейк смотрела в окно и пыталась понять, куда они направляются. Куда-то в высококлассное место, и на этот раз не в театральный зал, в котором они с Романом уже бывали. Их привезли в глубь дорогих торговых и развлекательных районов, на улицы, где в фирменных магазинах продавались куртки по пятизначным ценам. Это было такое место, которое большинство жителей Вейла не стремились посетить, а туристы приезжали поглазеть на витрины, пофотографировать, но не делать покупки. Эти магазины предназначались только для богатых и знаменитых, и именно у ресторана на этой улице они остановились. — Вряд ли аукцион здесь, — заметил Жон, когда шофер открыл перед ними дверь. — Леди Шни настояла на том, чтобы вы пообедали с ней, — шофер склонил голову. — Прошу прощения за возможную путаницу, но я не ожидал, что вам не сообщили. Если хотите, я могу попытаться связаться с ней и объяснить ситуацию. Жон поморщился. — Уже неважно. Мы сыграем в её глупую игру. Шофер был в ужасе. Семья Шни была известна своим богатством и влиянием, в то время как семья Арк была намеренно затворнической, и для него, должно быть, было шоком услышать, как человек, о котором он даже не слышал, оскорбляет Шни подобным образом. Однако он ничего не сказал. То ли из-за профессионализма, то ли из-за боязни нарваться на неприятности. Он еще раз извинился, закрыл дверь лимузина и поспешил к входу в ресторан, где их ждали два сотрудника в красных жилетах - именно сотрудники ресторана, а не ПКШ. — Столик заказан на имя Шни. — Конечно. Пожалуйста, приятного аппетита, — сотрудники низко поклонились и открыли перед Жоном и Блейк стеклянные двери. Проверять имена не стали, но по тому, что все стулья и столы внутри, кроме одного, были отодвинуты, стало ясно, что Винтер арендовала весь ресторан. — Леди Шни скоро прибудет, но просила нас позаботиться о ваших напитках. Сегодня все будет включено. У нас есть прекрасное шампанское, а также ряд игристых белых и насыщенных красных вин, которым уже более ста лет... — Воды, — произнес Жон спокойным голосом. — Только воды. — То же самое, — добавила Блейк. Официант на мгновение замешкался, испытывая, казалось, ментальную боль от такого заказа, но вскоре склонил голову и отошел. — Я скоро вернусь с вашими напитками, сэр и мадам. Пожалуйста, не стесняйтесь махнуть мне рукой, если вы пожелаете чего-нибудь ещё. Через несколько минут он вернулся с двумя стаканами, стеклянным кувшином, наполненным водой и льдом, и небольшой корзинкой с хлебными палочками. Блейк взяла одну и стала откусывать, а Жон, подкатив кейс к столу, сел. Он молча потягивал воду. Не прошло и пятнадцати минут, как дверь открылась и в зал вошла высокая женщина с белыми волосами. Винтер Шни, ухмыляясь, как и на прошлом аукционе, вошла в ресторан, сдала официанту красивую бело-серую шубу, чтобы он повесил её на крючок, и заказала на стол бутылку «вашего самого дорогого шампанского». Бутылку принесли в ведерке со льдом, усеянном маленькими хрустальными украшениями на стекле. Налили три фужера, но только Винтер прикоснулась к своему. — Вы выглядите напряженным, — сказала она, безучастно наблюдая за ними через ободок своего бокала. — Надеюсь, вы не беспокоитесь о сегодняшнем вечере? — В твоем приглашении не было ни слова об ужине, — ледяным тоном ответил Жон. — Тащить нас сюда и тратить наше время - верх невежливости. Я бы спросил, неужели твои родители не научили тебя хорошим манерам, но, полагаю, они были слишком заняты тем, что истязались над другими людьми, чтобы тратить время на тебя. — О-о-о, так по-кошачьи. Такой колючий. Должна ли я ответить тебе тем же? Тебе понравится, если я втяну в разговор твою собственную мать? Что с ней там случилось? Рука Блейк метнулась, чтобы схватить Жона за запястье, но он не шелохнулся. Это удивило её. Если бы на его месте была она, она бы перепрыгнула через стол и впечатала кулак в лицо этой самодовольной сучки. Она все еще хотела этого. — Как всегда, Шни набрасывается на низко висящие фрукты, — отметил он. — Полагаю, этого следовало ожидать. Вам никогда в жизни не приходилось ни над чем работать, поэтому понятие «напрягаться» должно быть чуждым. Поэтому в конце концов вы потерпите неудачу. Вы не знаете, что такое прилагать усилия. Вы просто тянете время и играете в игры, полагая, что все получится и что ваше богатство и власть сделают вас неприкасаемыми. Я буду там, когда все кончится. — Вот как? — Винтер усмехнулась. — И что ты будешь делать? — Разве это не очевидно? Я убью тебя. — Такой кровожадный. Такой жестокий. И к тому же дальний родственник. Ты мой двоюродный брат, Жон. Мы семья, — Винтер слегка хлопнула в ладоши, подзывая официанта. — Я заказала все заранее. Надеюсь, ты не возражаешь. Официант, мы хотели бы приступить к первому блюду. Появились маленькие тарелки и порции поменьше. Всего девять блюд, девять блюд с разнообразными мясными, мучными и искусно оформленными закусками. Видимо, подача — это главное, раз отдельные блюда были настолько малы, что их хватало на один зуб и не более. Блейк не была голодна, и это было благом, потому что не было ощущения, что все это могло бы её насытить. Жон ел медленно, держа столовые приборы в белых перчатках. Винтер предложила ему снять их, чтобы поесть, но он упорно игнорировал её. — Вкусно, — Винтер вытерла губы салфеткой. — Разве вы оба не согласны? Я так люблю легкий ужин перед интересным вечером. Надеюсь, вы оба с нетерпением ждете этого. Я даже взяла на себя смелость выделить вам отдельную кабинку. — Мы можем все это пропустить, — ответил Жон. Он пододвинул к себе кейс и открыл его. — Пятнадцать миллионов. Наличными. Я куплю аномалию до начала аукциона. Винтер откинулась назад. — Так, так, это было бы нечестно с моей стороны, согласен? Все остальные люди тоже имеют право претендовать на лот. — Никто из тех, кто хочет это получить, не сможет предложить даже миллион льен. Я предлагаю тебе пятнадцать, прямо сейчас, чтобы поставить точку в этом вопросе. На аукционе ты не получишь лучшего предложения - или даже близкого к этому. Ты это знаешь. Винтер вытерла губы и отложила салфетку. — Несмотря на это, я вынуждена отказаться. Дело было не в деньгах. Семья Шни и так была чертовски богата, и Жон был прав, говоря, что никто не мог надеяться сравниться с его ценой. Любой другой аукционер взял бы аванс и отменил торги, но Винтер хотела, чтобы аукцион состоялся. Блейк скривилась от самодовольной улыбки и неприкрытого интереса в её глазах. Для Винтер все это было игрой. Это была всего лишь больная и извращенная игра. — Не думай, что тебе это сойдет с рук, — хмыкнул Жон. — Хм-м-м. Ты все время это говоришь. Однако, слова не стоят денег, — Винтер допила свой бокал, поставила его на место и встала. — Может быть, мы пойдем? Счет уже оплачен, как и чаевые, и я уверена, что ты хотел бы поскорее покончить с этим вечером, — она посмотрела в их сторону и ухмыльнулась. — Если только ты не хочешь попробовать убить меня здесь и сейчас. Я уверена, что ты сможешь. В конце концов, я здесь одна. Жон тоже встал, взял кейс и сдвинул его со стола. — Давай покончим с этим. /-/ Сам аукцион проходил в оперном театре, ничем не отличающемся от первого театра, но уровнем повыше. Здесь были роскошные красные сиденья, длинные занавеси, и им выделили одну из тех кабинок, которые торчали из стены, как нарост. Не хватало только пары маленьких биноклей на палочке, которые она видела в кино. Винтер оставила их, чтобы выйти на сцену. — Ты был прав, когда говорил, что деньги не имеют значения, — произнесла Блейк. — Они хотят устроить как можно больше хаоса ради собственного развлечения. — Я знаю. Если бы дело было только в деньгах, то у ARC Corp не было бы особых проблем с контролем над ними. Мы бы платили им гонорар за работу на нас, если бы дело было только в финансах. — А может, это и вправду просто ради развлечения? — Я не уверен. Отец как-то сказал, что Шни хотят заменить нас как доминирующую и пользующуюся наибольшим доверием организацию, работающую с аномалиями, — он увидел её замешательство и пояснил. — Советы и Королевства доверяют ARC Corp, потому что именно мы обеспечиваем их безопасность, а ты знаешь, что это дает нам почти безграничные деньги и власть. Если нас убьют или разоблачат и закроют, то им понадобится кто-то другой, и Шни могут выдвинуть свою кандидатуру. — Зачем? У них уже есть деньги. — Они хотят получить власть. — А разве они уже не достаточно влиятельны? Насколько я знаю, у них есть политики в кармане и деньги, чтобы засудить любого, кто их критикует, до беспамятства. — Для тех, кто попробовал власть, её не бывает достаточно. Они видят то, что есть у нас, и считают несправедливым то, чего нет у них, и их не волнует ответственность, которая с этим связана. Какими бы плохими мы ни казались порой, мы, по крайней мере, заботимся о Королевствах и делаем все, что в наших силах. Они бы играли в любимчиков, шантажировали правительства и использовали свою власть, чтобы получить все, что захотят. Для нас аномалии — это ответственность. Для них они — средство достижения цели. — Конечно, — продолжал он, — я не знаю, так ли это на самом деле. Это только то, что думает мой отец. Хотя, возможно, он прав. Аукционы не только вносят хаос, но и позорят ARC Corp, когда бы они ни проводились. Мы должны заниматься устранением проблем с аномалиями, и нельзя сказать, что правительства разных стран не замечают, когда происходит аукцион Шни, а мы не можем его остановить. — Тогда почему они этого не делают? Они могли бы арестовать их. — Прах. Им нужен прах. Аномалия класса реальности, ответственная за его производство, — это то, что они не могут позволить себе потерять, и ты можешь не сомневаться, что ПКШ скорее уничтожит аномалию, чем позволит себя сместить. Они скорее доведут мир до энергетического кризиса и хаоса, чем потеряют хотя бы часть своей власти. — Ублюдки, — Блейк скрестила руки и уперлась ими в перила, наблюдая за тем, как люди - нет, аномалии - начали спускаться вниз. Большинство из них имели гуманоидную форму, но не все. Некоторые выглядели совершенно нормально, но несли с собой какие-то предметы. — Что это такое? — спросила Блейк. — Разумные аномалии, связанные с предметами, которые влияют на носителей, я полагаю. — Как контроль над разумом? — Возможно, но не всегда. Они могут просто предлагать преимущества своим носителям и общаться с ними. Несмотря на все мои старания, я не знаю обо всех аномалиях в Вейле. Разумные предметы, работающие с людьми, лучше всего скрываются, потому что от их имени действуют обычные люди. Честно говоря, до тех пор, пока они не создают проблем и остаются скрытыми, меня это не слишком волнует. Есть слишком много более важных вещей, на которых стоит сосредоточиться. Как бы разумно это ни звучало, она не могла поверить, сколько аномалий Жон оставил на свободе. Оперный театр постепенно заполнялся: более ста человек пришли и заняли места. Они вдвоем никак не могли вычислить и арестовать столько «людей», причем большинство из них не совершили ничего очевидного, чтобы привлечь внимание ARC Corp. Они вообще не знали, где их искать и как начать поиск. — Может, попробовать запомнить некоторых из них на будущее? — Не стоит, — Жон покачал головой. — Если мы нарушим мир сейчас, то они никогда не будут нам доверять. Они выйдут на открытую арену. — А как же договор или правила...? — Правил нет, но есть здравый смысл. Это похоже на то, как некоторые правительства договариваются с «Белым Клыком» об освобождении заложников. Конечно, ты хочешь арестовать их, как только увидишь, но сделай это, и они больше никогда не выйдут на связь подобным образом. Ты захватишь несколько террористов, но обрекаешь каждого последующего пленника на смерть, — он вздохнул. — Здесь то же самое. Я предпочел бы соблюдать некое туманное и негласное соглашение, чтобы они видели во мне человека, к которому они теоретически могут обратиться, если дела пойдут плохо, а не отстранять их и позволять гноиться проблемам, о существовании которых я даже не подозреваю. — Твоя семья не согласится с тобой. — Это само собой разумеется, Блейк. — Нет. Но я имею в виду, не думаешь ли ты, что, возможно, именно то, как ты поступаешь, заставило Винтер выбрать тебя в качестве мишени? Если их цель - вызвать хаос, то вся причина, по которой они предлагают мнимое «лекарство», заключается в том, что они знают, что все эти аномалии, которые ты оставил на произвол судьбы, вылезут наружу. Блейк не хотела намекать на то, что Офис Кулака прав со своим подходом, основанным на геноциде, но нельзя было утверждать, что многое из этого не произошло бы, если бы аномалии боялись Жона и на них охотились заранее. — «Огонь и сера» могли бы предотвратить эту проблему, — признал Жон, — но это привело бы к возникновению целого ряда других. В любом случае, сейчас уже поздно что-то переосмысливать. При мне Вейл стал чем-то вроде бастиона для неопасных аномалий, и меня это вполне устраивает. Мы - Офис Сдерживания. В каком-то смысле они сдерживаются. В некотором смысле, да. Вейл был похож на тюрьму с низким уровнем безопасности, где надзиратель был беспристрастен и позволял делать все, что хочешь, если только ты не нарушал никаких серьезных правил и не создавал проблем для невинных людей снаружи. И большинство заключенных-аномалий, содержащихся в этой системе, подчинялись этим правилам и, в некотором смысле, пропагандировали и поддерживали их между собой. Аномалии разбирались с аномалиями, чтобы благоприятная система, которой они пользовались, оставалась такой, какая она есть. В каком-то смысле это умно. Он как будто нанял других аномалий быть надзирателями над другими, они разумны - такие же люди, как и мы: им нравится, когда все удобно, и они не хотят, чтобы их лишали этого. Может быть, мы и не держим их под замком, но они сдерживаются. В каком-то смысле. Единственная проблема заключалась в том, что Винтер приехала с намерением устроить тюремный бунт. — Похоже, начинается, — произнес Жон, кивнув на сцену. Там стояла Винтер Шни, а также две одинаковые человеческие фигуры - аномалия с последнего аукциона. Блейк подумала, не прятались ли они где-нибудь вместе с Винтер или даже на её лице в качестве аномального предмета во время ужина. Это объяснило бы, почему Жон не воспользовался шансом напасть на нее там. Если подумать, то мысль о том, что Винтер пришла одна и без защиты, вообще не имела смысла. А ведь она практически подталкивала Жона к удару. Готова поспорить, что она приготовила что-то на случай, если он попытается это сделать, и нас арестуют на ночь, и мы пропустим аукцион. Ну, они на это не купились. Или Жон не поддался соблазну. Блейк с радостью обменяла бы несколько ночей в камере на возможность познакомить свои костяшки с глазницами Винтер. Винтер постучала по микрофону перед собой. Разговоры в зале прекратились. На сиденьях хлюпала студенистая масса в форме человека, в проходе стрекотало и вибрировало инсектоидное существо с двенадцатью ногами, двое мужчин, одетых как стереотипные телохранители, в черных солнцезащитных очках, обступили светловолосого мальчика в серебряной короне. Они были так же разнообразны и неразличимы, как и все люди, которых она когда-либо видела, и у нее болела голова, когда она пыталась разобраться во всех этих людях. — Спасибо всем за участие в этом чудесном аукционе. Винтер раскинула руки и торжествующе улыбнулась. На фотографиях она видела Жака Шни угрюмым и скупым, не испытывающим особого восторга от своей работы. Винтер была полной противоположностью. Все её существо дрожало от возбуждения, как будто она принимала самый мощный из когда-либо созданных наркотиков. — Сегодня вы собрались здесь, чтобы принять участие в аукционе по продаже удивительного и исключительного товара, который, как мы полагаем, заинтересует всех присутствующих, поэтому мы направили каждому из вас персональные приглашения. Сегодня мы предлагаем всем вам наше чудесное предложение. Лекарство от аномального состояния. Винтер жестом подозвала одного из своих аномальных помощников, который откинул ткань, открыв деревянную шкатулку. Щелкнув, Винтер открыла её и показала синюю бархатную подкладку. На ней, среди синего бархата, лежали три пробирки с бледно-голубой жидкостью. Блейк была не единственной, кто наклонился вперед, чтобы рассмотреть их поближе. Ничто не гарантировало, что все будет работать так, как заявлено. Честно говоря, если учесть, что Шни продавали аномалии, было больше оснований сомневаться в этом. Тем не менее, это не отменяло того факта, что они должны были заполучить это. — Пятьдесят тысяч! — крикнул кто-то снизу. — Семьдесят... Жон встал. — Пять миллионов льен. Тишина. Оглушительная тишина. Все, кто находился там, были в некотором роде аномальными существами, что означало, что они оставались под радаром. У них могли быть акции и доходы, некоторые даже могли иметь удаленную работу или побочные источники дохода, но по своей природе они не могли позволить себе быть знаменитыми, а богатство, как правило, влечет за собой. Как сказал Жон в ресторане, они не могли надеяться сравниться с финансовой мощью ARC Corp. — Пять миллионов льен. Я услышу другое предложение? Шесть миллионов? Нет? Пять миллионов, раз. Пять миллионов, два, — Винтер выдержала паузу, чтобы дать возможность кому-то поднять ставку. — Продано - ARC Corp. Головы, глаза, мандибулы, стебли, выступы и пустые места повернулись, чтобы посмотреть на их кабину, и внезапно Блейк поняла, почему Винтер решила выделить им отдельную. Не из уважения или ради их безопасности, а потому, что это возвышало их в глазах аномалий. Все они тоже отчаянно хотели получить это, но услышав, что ARC Corp — собирается забрать лекарство? Что ж, это их расстроило. И это было понятно. — Пойдем со мной, — сказал Жон. — Мы заберем его вместе. Винтер продолжала говорить, пока они с Жоном выходили за дверь и шли по коридору, а затем по лестнице. Они вышли и пошли по центральному проходу между сиденьями, и Блейк судорожно вздохнула: все глаза или другие органы зрения были устремлены на них. Жон, не отрывая взгляда от сцены, поднялся по ступенькам, передал кейс, заполненный уже на треть, и позволил одной из аномальных фигур осмотреть его. Тот кивнул, и второй передал закрытую деревянную шкатулку Жону, который быстро передал её в руки Блейк. — Поздравляю с победой, — произнесла Винтер. — Видишь? Это ведь было не так уж и сложно, правда? — Уходи. Сейчас же. — Какой недотрога. Мы все равно уже закончили, — Винтер повысила голос. — Спасибо всем, кто пришел, и нам жаль, что мы не можем предложить большего. К сожалению, ARC Corp теперь владеет единственными экземплярами лекарства, находящимися на Ремнанте. Я желаю всем вам хорошего вечера и спокойной ночи. Винтер быстро удалилась вместе со своими помощниками. Неудивительно, что она хотела уйти, когда все закончилось - она оставляла их разбираться с последствиями. Жон повернулся, зная, что увидит. Конечно, аномалии в толпе были в ярости. Он прочистил горло и произнес. — Нет никаких доказательств того, что это лекарство настоящее. Шни с удовольствием издеваются над аномалиями ради своей личной выгоды и развлечения, как многие из вас хорошо знают. Если существует лекарство от аномального состояния, и вы хотите его получить, то вы должны быть рады, что мы возьмем его, потому что если кто-то и сможет синтезировать и массово производить его, то это будем мы. Вы знаете меня, и вы знаете, что я занял мирную позицию и позволил вам всем существовать здесь без каких-либо угроз или вреда. Пожалуйста, не принуждайте меня к насильственным действиям. Несколько человек встали и ушли - на самом деле, очень многие. Примерно две трети аудитории, ворча, встали и ушли. И это было немало. Блейк расценила это как признак веры в Жона и того влияния, которое он имел на многих представителей аномального сообщества. Впрочем, далеко не все. Это было бы выдачей желаемого за действительное. — Я предупреждаю вас, что любые попытки отобрать это у нас будут караться смертью. Я сделал все возможное, чтобы быть честным и справедливым по отношению ко всем вам. Это изменится, если вы попытаетесь напасть на нас, — ещё один или два человека ушли, не выдержав давления. Большинство осталось. — Блейк, — обратился Жон. — Мы уходим. Держись рядом. Они двинулись быстро, но не к центральному проходу. Винтер воспользовалась черным ходом, и это, должно быть, был ещё один выход для актеров и персонала, поэтому они направились туда, подальше от зрителей. Когда они оказались за пределами сцены и в коридоре, Жон перешел на быструю ходьбу, а Блейк побежала трусцой, стараясь не отставать от его длинных ног. Они прошли по коридору, свернули за угол, прошли через дверь и ещё через одну, прежде чем столкнулись с кем-то. С несколькими людьми. Двое мужчин стояли по бокам от маленького эльфийского ребенка с серебряной короной на голове. За ними стояли ещё двое мужчин с пистолетами наизготовку. — Тяжелая голова, — с сожалением вздохнул Жон. — Я попрошу тебя не делать этого. Ты ничего не выиграешь от этого - даже если лекарство сработает, как они утверждают, оно превратит тебя лишь в украшение. Ты будешь страдать от смерти своего разума. — Вот почему я должен, — ответил мальчик. Его голос отдавался неестественным эхом, словно четыре или пять человек говорили друг с другом на разных языках. Блейк все равно все понимала, но её уши дергались от странных интонаций. — Какая у меня гарантия, что ARC Corp не синтезирует это и не заставит нас это принять? Возможно, кому-то понравится возможность маскироваться под человека, но для тех из нас, у кого есть разум, но нет тела, вы обрекаете нас на холодную вечность. Жон пожал плечами и позволил мечу скользнуть по спине вперед. Он коснулся рукояти. — Я буду вынужден использовать его. — Мы не должны сходиться в поединке. Используй один флакон на себе. Если она окажется фальшивой, я буду рад отпустить тебя с миром. Если же она настоящая, то ты получишь выгоду, а две другие вылей на землю. Скажи своим родственникам, что был только один флакон. Скажи, что лекарство исчезло. Жон взялся за рукоять и слегка потянул. Из него хлынул свет, и Блейк пришлось прищурить правый глаз, чтобы не ослепнуть. Мужчины в солнечных очках хмыкнули, несмотря на защиту, ребенок скривился и отвернулся. — У тебя нет ауры. Это плохо кончится для тебя, Арк. — Тебя выследит и убьет моя семья. — Меня постигнет ещё худшая участь, если ты найдешь лекарство от того, что ты называешь болезнью, а я называю жизнью, — мальчик посмотрел на них и усмехнулся. — И похоже, что я не один такой, — позади них стояло существо из серого ила, аморфный сгусток, который двигался волнообразно. — Я не буду жаловаться, если ты используешь второй флакон на ней, и даже третью на другом. Я просто не позволю тебе передать эту чуму своим хозяевам для массового производства. Глаза Жона скользнули к ней. Он коротко кивнул. Это было все, что она успела сделать, прежде чем Кроцеа Морс был выхвачен из ножен, и комната взорвалась ярким белым светом, не обжигающим, а испепеляющим, от которого вскрикнули от боли и люди, и аномалии. Блейк зажмурила глаза и бросилась вперед, подняв ауру, к Жону и к стрелкам, надеясь, что сможет отразить выстрелы, которые могли бы легко убить его. Ее плечо столкнулось с плечом одного из взрослых мужчин и отбросило его назад, и сразу две пули отскочили от ее плеча и живота соответственно, попав в ауру. Блейк не решалась открыть глаза, потому что все еще чувствовала жар на спине, который говорил о том, что Кроцеа Морс действует. Звук, который издавала стоящая позади них сгусток-аномалия, был настолько нечеловеческим, насколько можно было ожидать от существа, не имеющего функционирующих легких. Она шипела, пузырилась и отрыгивалась, как гнилое болото, выпускающее клубы газа. Оно еще и двигалось, и она услышала, как его масса подалась вперед и влажно шлепнулась на пол. Блейк ударила цепью слева и справа на уровне плеч, надеясь на лучшее. Она задела двух человек - надеюсь, ни один из них не был Жоном, - а затем сделала выпад вперед, чтобы ударить третьего. Рука схватила ее за воротник и дернула, и она уже собиралась перерубить руку у запястья, как услышала ворчание Жона. — Это я! Открой глаза! Блейк успела открыть глаза и понять, что он убрал оружие в ножны. Позади них мужчины стали хвататься за оружие, а ребенок кричал и показывал на них пальцем. Несколько выстрелов попали в нее, но до Жона они не долетели, после чего он захлопнул за ними деревянную дверь. В ней появилось несколько дыр, так как дерево не выдержало пули, но Жон бросил свой вес на торговый автомат и опрокинул его на вход, чтобы выиграть немного времени. Правда, совсем немного. Блейк дёрнула его вниз и в сторону, когда инсектоидная нога метнулась к его голове. Чудовищное существо с двенадцатью ногами было выше ростом, его панцирь касался потолка, когда оно пронеслось вперед и попыталось нанести удар. Жон перекатился и уклонился, а Блейк достала Гэмбол Шрауд и отрубила ближайшую ногу. Существо споткнулось, но удержалось на оставшихся ногах, зашипело и выплеснуло струйку жидкости, которую она не хотела ловить. Она с шипением плюхнулась на мраморный пол позади нее, а Блейк тем временем бросилась под монстра, чтобы отрубить ещё одну ногу. — Жон, осторожно! Её напарник вскочил на ноги и вонзил меч в ножнах в лицо другого человека в костюме - похоже, человека. Он извернулся и отклонился назад, чтобы избежать удара ножом, затем зацепил рукой локоть колющей аномалии, прижал её к своему боку, дважды ударил свиноподобную голову существа и повернул свое тело так, что сломал ему руку, как сухую ветку. Нож упал, и он отбросил аномалию назад, вынужденный отступить, когда на него набросился еще один, гигантский, пенистый человек с руками, покрытыми колючей проволокой или растущими из нее. Блейк отбросила инсектоидную аномалию назад и бросилась на колючую проволоку, высекая искры из её кожи, а затем отпрыгнула в сторону и оказалась спиной к спине Жона. В её другой руке по-прежнему была зажата небольшая деревянная шкатулка с флаконами, к которой было приковано внимание всех присутствующих. — Итак, — задыхаясь, проговорила Блейк. — Это то, что Винтер хотела сделать «искрой». Логично. — Мы не можем бежать, —хмыкнул Жон. — Если мы убежим, и они будут преследовать нас по улицам, то мы будем нести прямую ответственность за раскрытие аномалий перед общественностью. Мы никак не сможем скрыть все это, даже если попытаемся заявить, что это всего лишь подборка странных проявлений. Поверить в несколько странных проявлений было легко, но вот буквально в сгустки монстров, огромных насекомых, мутировавших людей с головами животных и все остальные дикие и странные вещи, которые она видела очевидно, что нет. Блейк застонала, когда торговый автомат, блокирующий дверь, был отодвинут, и вооруженные головорезы «короны» с грохотом пронеслись мимо, ненадолго застыв на месте в главном зале. — Что же нам делать? Вразумлять их? — Нет, — Жон поднес свободную руку ко рту, потом прижал белую перчатку и медленно стянул её. Его рука, почерневшая, потрескавшаяся и истекающая оранжевым светом, горела и шипела в прохладном вечернем воздухе. — Мы предъявили им ультиматум, и они его отвергли. Я дал им шанс мирно жить в городе, и они отвергли его, — он отпустил перчатку, а затем хмыкнул, когда огонь охватил его руку. — Если мы оставим все как есть, это послужит сигналом для других аномалий, что они могут нарушать правила и оставаться безнаказанными. Чтобы Офис Сдерживания мог продолжать свою политику «доброты», он должен быть жестоким и дать понять, что бывает, когда этой добротой пользуются. Блейк закрыла глаза и тяжело вздохнула. Хорошо, что многие аномалии, внявшие словам Жона, ушли раньше времени. В прошлом Блейк говорила, что подход Офиса Кулака к геноциду просто не подходит, но, возможно, идеального ответа вообще не существует. Чисто «добрый» подход Жона привел к этому событию. Настоящий ответ лежал где-то посередине. Добрым, когда можно, и безжалостным, когда нельзя. — Никто не выживет, — заявил Жон. В этот момент он напомнил ей Адама, но она быстро отбросила это сходство. Была разница между убийством гражданских лиц и убийством аномалий, стремящихся покончить с твоей жизнью. — Помни об этом, Блейк. Даже если они попытаются бежать, мы не можем пощадить их, раз уж они выбрали этот путь. Иначе проблема только усугубится. — Видимо, мы будем рассказывать СМИ о том, что прошлой ночью здесь произошла резня. Какая-нибудь история о серийном убийце, напавшем на кучу людей. — Это трагично, но такова правда. Плохие люди существуют, и общественность скоро с этим смирится. Что ж... — Жон вздохнул и выхватил меч. Яркий, горячий свет залил всех, и даже кожа лица Жона потрескалась под ним. На самом деле, ему было хуже всех, потому что он находился очень близко к мечу. Но это, похоже, его не беспокоило. — Давайте начнем.