ARC Corp

      – Ты говоришь о балансе между невежеством мира и аномалиями или...              – Разве я не просила тебя заткнуться?              – По-моему, ты точно сказала закрыть мой глупый рот, – ответила Блейк, желая поставить женщину с безразличным выражением лица на место.              – И все же твой невежественный рот продолжает болтать, – заявила Коралл, прозвучало это не совсем раздраженно, но и не совсем эмоционально. Блейк назвала бы это нетерпением. Как будто Коралл хотела быть в другом месте, где угодно, но только не тратить время на разговоры с ней. – Пять лет. Именно столько времени я потратила на то, чтобы сохранить рассудок моего брата, а ты угрожаешь разрушить это всего за пять недель. Если бы он попросил у меня разрешения нанять тебя раньше, я бы отказала ему на месте.              Блейк нахмурилась, когда на нее посыпались обвинения. Она хотела промолчать, чтобы избежать новых нападок, но, похоже, это ничуть не помогло. Её осыпали обвинениями, пока она молчала, и оскорбляли, если она говорила. Блейк зарычала: – Чем я тебе не нравлюсь?              – Высокомерная и глупая, – Коралл покачала головой. – Ты меня совершенно не волнуешь. Ты - незначительное пятнышко в существовании мира, ставшее лишь немного интереснее из-за твоего дальнего родства с аномалией. Но даже этого недостаточно, чтобы меня это волновало настолько, чтобы иметь с тобой проблемы. Моя проблема — это проблема, которую ты представляешь для моего глупого младшего брата, который снова сунул руку в огонь, несмотря на то, что в прошлый раз обжегся.              – Это из-за того, что он нанял меня? Почему? У тебя самой целая куча сотрудников. Разве это не лицемерно...              – Ты настолько нетерпелива, что не можешь заткнуться, чтобы тебе что-то объяснили? – перебила Коралл. – Или тебе нравится бросать догадки на ветер и надеяться, что одна из них окажется верной? Это не интеллект, если ты так считаешь.              Лицо Блейк вспыхнуло красным от гнева. – Ты постоянно меня оскорбляешь.              – Нет. Это ты постоянно оскорбляешься. Я констатирую факты. Это... – Коралл помахала пальцем между ними. – Это не разговор. Я просто информирую тебя о кое-чем. Вернее, пытаюсь, если ты перестанешь вмешиваться и делать вид, что хоть немного понимаешь, к чему все идет, – она сделала паузу, и Блейк прикусила губу, сердито сдерживая поток слов, которые так отчаянно хотели вырваться наружу. Коралл удовлетворенно кивнула. – Уже лучше.              «Самодовольная сучка», – подумала Блейк, но на этот раз ничего не сказала.              – Жон - особенный. Другой. Уязвимый. У тебя нет допуска, чтобы знать, почему, или вообще находиться рядом с ним, но если ты хоть наполовину так умна, как тебе кажется, то ты должна быть в состоянии понять это из того, что я объяснила, как люди превращаются в аномалии, и какие факторы их объединяют.              Тон Коралл подразумевал, или давал понять, что она не считает Блейк достаточно умной, чтобы понять это вообще. Ну и фиг с ней. – Это потому, что у него нет аур... – нож вылетел из ножен, и Блейк с диким писком увернулась, оторвавшись от сиденья, когда нож с треском врезался в стену позади нее. – Что за...              – Я устала просить тебя молчать и слушать, – ответила Коралл, даже не задумываясь о том, что она сделала. И снова она выглядела скорее нетерпеливой, чем сердитой, и казалось, что именно то, что она не смогла вызвать у Блейк достаточного интереса, чтобы волноваться, не позволило возникнуть гневу. Для Коралл она была вредителем, раздражителем, но ничего такого, из-за чего стоило бы волноваться. Даже если бы это означало бросить в нее нож. – Сядь, заткнись и перестань демонстрировать свой скудный интеллект. Это не произведет на меня впечатления.              Не то чтобы не произвело, а вообще не произвело и никогда не произведет. Блейк нахмурилась, скрестила руки и принципиально отказалась сесть. Она не видела, откуда взялся нож. В кобуре под столом на случай засады? Блейк внимательно следила за руками женщины.              – Жон уязвим, – продолжила Коралл. – И он всегда будет уязвим. Он также в некотором роде невежественен, причем в целях его собственной безопасности. Эти случаи, эти люди, превращающиеся в аномалии, не новы, – от такого откровения Блейк открыла рот. Лязг ножа заставил её закрыть его. – «ARC Corp» знает об этих случаях уже более десяти лет, и я занимаюсь исключительно их изучением по прямому указанию самого главного директора Николаса Арка.              «Не отца», – отметила Блейк, но благоразумно промолчала. Коралл и так говорила ей то, что она хотела знать, и в этом, как она полагала, и заключался смысл того, чтобы она не тратила время на расспросы о предстоящей информации. Коралл отложила нож, хотя и не убрала от него пальцы. Предупреждение было ясным.              – Я говорю о событиях, которые способствуют трансформации, о том переключателе, который щелкает внутри, когда происходит событие, носящее значительный и травмирующий опыт. Для ребенка это может быть не столь значительным событием, как для взрослого, а для тренированного и опытного взрослого - и того меньше. У тренированного солдата во время боевых действий сердцебиение не учащается, а сотрудник ARC Corp — это больше, чем тренированный солдат. Наши представления о том, что пугает и вызывает страх, постепенно стираются, так как постоянное столкновение с трагедиями, жестокостью, чудовищными поступками и зверствами подтачивает то, что можно назвать этикой.              Коралл фыркнула, и на ее губах мелькнула улыбка. Она выглядела беззлобной, даже забавной, и Блейк поняла, что это её настоящая улыбка, а те, что были до этого, были нарисованы ради Жона. – Я сама никогда не видела ни особой необходимости, ни разницы между цивилизованными людьми и чудовищными аномалиями. Нет. Ничего не говори. Если бы я хотела услышать твои мысли - а я их не хочу, - то я бы попросила тебя их высказать.              Блейк задрожала на месте от её высокомерия.              – Я хочу сказать, что мало что может сломить агента ARC Corp. Нас можно напугать, нас можно встревожить, нас можно довести до момента слабости, но сломить нас? Довести нас до отчаяния, настолько глубокого, что мы потеряем человечность? Трудно. Очень, очень трудно, – её глаза ожесточились. – Но не невозможно. Любого человека можно сломать. Всегда есть какая-то маленькая слабость, какая-то брешь в броне человека, которую можно использовать, чтобы сломать его разум. Для некоторых это просто пытка. Другие могут сломаться, если те, на кого они стремятся произвести впечатление, отвернутся от них или будут насмехаться над ними. Но только не мой брат. Его научили терпеть издевательства; его научили выдерживать критику, изоляцию, боль, травмы, отказ и многое другое, – Коралл улыбнулась. – Все мы учились этому. Но труднее всего научить справляться с потерями, – продолжила Коралл. – Не невозможно. Возможно, ты удивишься, узнав, что в детстве нам давали маленьких животных и учили заботиться и любить их. Мыши и крысы. Милые маленькие питомцы.              – Вас заставляли их убивать, так?              Коралл рассмеялась. – На этот раз я прощу тебя за твой открытый рот. Нет, не заставляли. Это не научит терять, а только отвергать любые связи. Нет, нам давали грызунов в качестве домашних животных, потому что их жизнь и так коротка, из-за чего мы неоднократно переживали смерть любимых питомцев. Так нас учили справляться с утратой.              Не так жестоко и не так ужасно, как она себе представляла или боялась, но, как она полагала, по-своему эффективно. У Блейк никогда не было домашнего животного, но она видела, как многие люди оплакивают потерю своего давнего компаньона, например, собаки или кошки, и понимала, какие эмоциональные узы связывают людей с ними.              – Однако потеря домашнего животного — это не то же самое, что потеря любимого человека. Жон рассказывал тебе о нашей матери?              Блейк коротко ответила. – Да. Что она погибла на задании.              – Хм-м-м... – Коралл закрыла глаза и захихикала. – Значит, он ещё не полностью доверяет тебе. А может быть, он боится признаться в этом. Наша мать умерла не на своей миссии; она умерла на миссии с Жоном; она умерла, потому что он был недостаточно хорош, она отдала свою жизнь, чтобы спасти его.              Черт. Дерьмо, дерьмо, дерьмо. Блейк поднесла руку к лицу и провела ею по носу. Это была такая глубокая и личная вещь, которую ей действительно не следовало знать о нем, и уж тем более без его разрешения. Коралл это не волновало. Конечно, ей было все равно.              – Остальные так и не простили ему этого, – продолжила Корал, наклонив голову, словно смущенная этим фактом. – Особенно младшие братья и сестры. Полагаю, они были расстроены тем, что не смогут побывать с ней на заданиях, поучиться у нее опыту и знаниям.              – Или, – возразила Блейк, – они были расстроены, потому что любили её и горевали.              Коралл замерла, постукивая пальцами по ножу. Она хмыкнула. – Возможно, дело в этом. Я не знаю. В любом случае, мой бедный брат слегка сошел с ума, когда это случилось, – она захихикала, отчего Блейк захотела дать ей пощечину. – Наш отец нашел его кричащим и плачущим, пытающимся растратить свою жизнь на мелкие попытки отомстить за нее. Его пришлось избить до потери сознания, только чтобы увести с места «преступления».              «Так и было, или отец Жона все же не решился на такой поступок?» – Блейк глубоко вздохнула и откинула зародившееся сомнение, уже чувствуя себя неловко, но будучи уверенной, что по мере продолжения разговора ей будет становиться все хуже и хуже. Или не разговора, как сказала Корал. Скорее, лекции.              – К сожалению, это его слабость, событие, которое заставит его сломаться. Потеря или чувство вины – я полагаю, он может считать, что смерть матери — это его вина, – Коралл сделала паузу, а затем добавила, – Что, собственно, правда.              – Его мать выбрала... – Блейк ловко увернулась от ножа. – Прекрати!              – Заткнись. Мать не выбирала смерть. Она выбирала, какая смерть предпочтительнее - её или его, но «я умру сегодня» никогда не было её намерением. Следовательно, вина лежит исключительно на Жоне. Он это знает. Я знаю это. Наши сестры знают это. Не оскорбляй его интеллект, делая вид, что это не так. Я гарантирую, что он умнее тебя. Несмотря ни на что, Жон однажды потерпел неудачу, потерял любимого человека и из-за этого развалился на части. Его руки заплатили за это цену.              Блейк замолчала. – Он превратился...?              – Не полностью. Частично. Его руки были сожжены вместе с нашей матерью, но когда он сломался, когда он полностью разбился, он начал превращаться, как превращались те, с кем вы столкнулись. Однако он остановил себя. Решимость, или железная воля. Никто не может сказать, что именно, но, в то время как он аномальным образом восстановил свои руки до плеч - они были полностью сожжены - он силой остановил свое обращение и потерю своей человечности, – Коралл снова улыбнулась, и снова это была жестокая улыбка. – Это меня поражает. Единственный человек, который когда-либо смог сдержать аномалию, отвергнуть ее, и это мой младший брат. Тогда он вырос в моих глазах. Раньше он всегда был раздражителем, вредителем, пустой тратой воздуха, я отчаянно желала, чтобы он перестал пытаться общаться со мной, но после этого... ну, я увидела, что он нечто большее, чем мы. Возможно, даже больше, чем я. Однако это не было общепринятым мнением в нашей семье.              – Они хотели его смерти.              – О да. Настоящей смерти. Лучше умереть человеком, чем жить с угрозой стать аномалией. Отец убил бы его на месте, если бы не мое вмешательство. Я сказала ему, что мы можем узнать больше, и что Жон может быть полезен для раскрытия истины о том, почему люди превращаются. Он ключ к этому, – призналась она. – Но Отец уже вонзил свой меч в грудь Жона, – она постучала по груди. – Здесь у него остался шрам, и он до сих пор не знает, откуда он взялся. Он считает, что получил его, когда упал и когда его спасали.              На самом деле он появился, когда его отец попытался казнить его, и до того, как женщина, стоявшая перед ней, вмешалась, чтобы спасти его. Блейк почувствовала ледяной холод, и у нее задрожали ноги. В голове пронеслась мысль о том, что так поступил её собственный отец, но она не могла её переварить. Гира никогда не поднял бы на нее руку, а уж тем более клинок. То, что так поступил отец Жона, её не удивило.              – С тех пор его жизнь висела на волоске, – продолжила Коралл. – Он был особенным. Другим. Меньше и в то же время больше. Меньше доверия, больше ответственности, меньше доброты, больше тренировок, меньше любви, больше внимания. Более суровое обучение. Что ещё нужно для того, кто уже однажды сломался? Жона подвергали самым суровым и страшным тренировкам, чтобы укрепить его психику. Кто-то даже может назвать это пыткой, – Коралл сделала паузу, задумалась, а затем добавила: – В некоторых странах это так и называется. Это было сделано, чтобы закалить его, и это сработало. Но теперь появилась ты. Ты - хлопотливая, наивная, маленькая девочка. Ты появилась, влезла в его жизнь и сблизилась с ним.              – Дружба — это не слабость.              – Дружба — это когда он не сможет защитить тебя, и ты умрешь мучительной смертью у него на глазах, и когда он возьмет вину за это на себя и вспомнит о смерти нашей матери, – огрызнулась Коралл. – А до тех пор? Хмм, ты – сильная. Ты полезна. А вот мертвая - нет. Ты - кусок стекла в его теле, который лучше оставить там, потому что он останавливает кровотечение. Жон должен был работать один, таков был план, чтобы он никогда больше не смог почувствовать утрату, и чтобы в случае худшего погиб только он. Теперь ты здесь, и ты - слабое звено. Тебе повезло, что отец слишком занят, чтобы самому приехать и убрать тебя. Он бы так и сделал, знаешь ли. Он не стал бы делать это открыто или на глазах у Жона, но ты бы не пережила несчастный случай или передумала и уехала бы далеко-далеко, прежде чем он успел бы привязаться. Теперь это не вариант - Сафрон и сама это заметила и пришла ко мне с претензиями.              «Я не виновата», – подумала Блейк и хотела что-то сказать, но поняла, что это не имеет смысла. Дело было не в вине, а в реальном положении дел. Все было так, как было, нравится ей это или нет, и она должна была с этим смириться. Коралл не ошиблась. – Значит, он - тюремщик? Он сдерживает её...              – Не надо романтизировать. Жон - не храбрый надзиратель, держащий на расстоянии злобного монстра, и не клетка, доблестно сдерживающая чудовище. Он - чудовище внутри; решетки - его воля; надзиратели - его чувство долга; часовые на вышках - его приверженность ценностям Арк; стены - его вера в себя. Он - все сразу, и единственное, что удерживает аномалию с полным знанием ARC Corp от воплощения, — это его непоколебимая вера в то, что он нормален, и сила его разума. Но если он сломается... – Коралл замялась. – Этого не должно случиться.              – Тогда что нам с этим делать?              – В кои-то веки хороший вопрос. Ничего уже не поделаешь. Уход на «пенсию» - не вариант с тем, что ты знаешь, а твой уход в другой Офис может привести к тому, что он будет растерян и обижен. Даже самый незначительный эмоциональный дисбаланс может привести к беде. Все, что ты можешь сделать сейчас, — это осознать этот факт и действовать соответственно. Возьми на себя обязательства перед ним. Уложи его в постель...              – У нас нет романтических отношений!              – У нас с ним тоже нет романтических отношений, но я целую его каждый раз, когда мы встречаемся, – ответила Коралл. – Даже самая малая доля физической привязанности может укрепить его. Я читала об этом.              «Может быть, ты и читала, но ты явно не понимаешь всех нюансов», – подумала Блейк. Несмотря на то, что Коралл была старше ее, она похоже на редкость не в курсе того, как работают чувства, особенно любовь. Ей казалось, что привязанность — это как наливание воды в стакан, и что Жон может «подкрепиться» поцелуем с собственной сестрой и не считать это странным. То, что он вздрогнул, когда она это сделала, доказывает, что это недостаток Коралл, а не его. Она как будто понимает, как это должно работать, но не до конца. Даже разговаривать с ней очень сложно.              Коралл постоянно смотрела ей в глаза - слишком часто и неотрывно, чтобы чувствовать себя естественно. То, как она перебивала её, говорила поверх нее, сыпала оскорблениями, но затем, на следующем вдохе, не понимала, почему Блейк вообще может чувствовать себя оскорбленной. Чувствовалось, что Коралл не осознает своих слов, или что она не понимает, как работает социальное взаимодействие. Неудивительно, что она предложила что-то настолько безумное, как предложение Блейк переспать с Жоном для поднятия настроения, а потом удивилась, когда Блейк с ней не согласилась.              – Я подумаю над этой идеей, – ответила Блейк вместо того, чтобы спорить. Она не станет спорить и сделает все возможное, чтобы Жон был счастлив - как и подобает хорошему другу - и не зайдет так далеко, как считает Коралл.              – Хорошо. Пока что поддерживать его в здравом уме - та еще задача. Никто больше не заботится об этом. По их мнению, было бы проще, если бы он сломался, сошел с ума и его усыпили, как бешеную собаку. Только я забочусь о том, чтобы он остался цел и невредим.              Блейк хотелось сказать, что она плохо справилась со своей работой, но что она знала? Может быть, благодаря Коралл Жон и выдержал все те издевательства, которые он терпел все это время. Наличие хотя бы одного человека, который верит в тебя, может многое изменить, и лучше у Жона будет сестра, какой бы испорченной она ни была, чем вообще никого.              – Ты ведь по-настоящему любишь его, правда? – спросила Блейк.              – Нет, – ответ Коралл был мгновенным, ровным и безэмоциональным. Но в то же время он был полон уверенности, чему Блейк удивилась. – Я нахожу его очаровательным и хочу посмотреть, что из этого выйдет. Он тоже изгой, как и я, и это помогает моей семье держаться от меня подальше, когда он рядом и привлекает их внимание. К тому же, если он будет отвлекать их внимание, мне удастся добиться гораздо большего. – Коралл снова удивленно наклонила голову и спросила: – Почему? Ты думала, что я люблю его? Ты как-то необычно отреагировала на поцелуй. Я не понимаю, почему. Это был всего лишь поцелуй с языком; если бы я решила, что так будет лучше, я бы сама уложила его в постель. Это ведь не значит, что есть какая-то эмоциональная привязанность...              Блейк услышала достаточно. Стиснув зубы, с колотящимся сердцем, крепко стиснув руки, она повернулась и пошла прочь, выскочила за дверь и захлопнула её за собой. Она, могла вынести только то, что касается извращенной семьи Жона, но Коралл Арк с лихвой превзошла все границы.              /-/              Жон ждал в фойе, просматривая документы, предоставленные Коралл, когда к нему влетела Блейк, захлопнув за собой дверь. Он поднял голову, на мгновение удивившись, а затем криво улыбнулся. – Коралл тебя уже достала, да? Прости её пожалуйста. Что бы она ни сказала, как бы она это ни сказала, я уверен, что она не имела этого в виду.              Он был таким глупым, таким наивным и таким извиняющимся. Блейк хотелось накричать на него и всё объяснить. – Все в порядке.              – Коралл всегда была... другой. Необычной. В детстве у нее было мало друзей, да и те не задерживались рядом. Ее характер отталкивал их - или, как они говорили, отсутствие такового, – он покачал головой. – Я сам никогда этого не понимал. Конечно, ее немного трудно понять, и иногда она говорит, не задумываясь о том, как её слова повлияют на людей, но это только делает её более честной. И, в общем... – он пожал плечами. – Она все еще моя сестра. Я никогда не хотел оставлять её одну, особенно когда это делали все остальные.              Пустая трата воздуха, и я отчаянно хотела, чтобы он перестал пытаться общаться со мной.              – Она честная. – ответила Блейк, закрывая глаза. – Слишком честная.              – Я всегда называл это частью её обаяния. Просто нужно иметь толстую кожу, чтобы преодолеть все остальное, – Жон рассмеялся и закрыл папку. – К тому же, она всегда заботилась обо мне. Из всех моих сестер именно ей я бы больше всего доверил свою спину.              Потому что он был ей интересен, потому что она считала его полезным для отвлечения семьи и, возможно, в лучшем случае, потому что они были похожи тем, что были изгоями. Жон, очевидно, думал, что это еще не все. Он думал, что Коралл любит его. Любит так, как не любил никто из его семьи. Мысли Блейк метались в агонии.              – Она одобрила тебя? – спросил Жон, улыбаясь.              – Да, – ответила Коралл, появляясь в дверном проеме. Ее лицо было спокойным, глаза прищурены, и она двигалась как будто в спешке. Она даже не обратила внимания на Блейк, проходя мимо нее, и положила руку на бицепс Жона. – Ты выбрал интересную девушку. В некоторых отношениях она такая же надоедливая, как протеже Сафрон, но, по крайней мере, преданная тебе, – она хмыкнула. – Они обе задают глупые вопросы и пытаются угадать ответы до того, как им ответят.              – Ты встречалась с Пиррой?              – Надоедливая девчонка, – подтвердила Коралл. – Все время спрашивала, почему я не уничтожаю аномалии, зачем я их использую, осознаю ли я опасность, – её ноздри раздувались, и впервые она выглядела по-настоящему рассерженной. – Эта соплячка вела себя так, словно знала все на свете, несомненно, руководствуясь идеологией Сафрон. Не способна думать самостоятельно или сформировать мнение, которое ей не вдалбливают с ложечки. Жалкая.              Жон рассмеялся. – Я так понимаю, ты её не одобрила?              – Как будто они вообще спрашивали мое мнение. Ты единственный, кто считает, что мое одобрение как директора стоит того, чтобы его получить.              – Я ценю твое мнение.              Коралл кивнула. – Значит, ты не дурак.              Жон любил ее. Это было ясно как день. Братская любовь, любовь брата к сестре, а может быть, любовь обиженного ребенка, цепляющегося за первого, кто проявил к нему хоть какую-то привязанность. Это было видно по тому, как блестели его глаза, как он говорил с ней и о ней. Он защищал её. Он защищал женщину, которая рассматривала его как средство достижения цели, и эта женщина была единственной в его семье, кто вселял в него веру.              Он взглянул на нее, когда Коралл отошла. Он одарил Блейк огромной ухмылкой, как бы спрашивая, что она думает о его сестре. Он выставляет её напоказ, поняла Блейк. Он гордился Коралл и хотел знать её мнение. Она была, пожалуй, одной из немногих, кто был достаточно близок к нему, чье мнение имело значение, а он был похож на маленького ребенка, который демонстрирует маме своего первого друга и отчаянно надеется, что они поладят.              – Ну что? – спросил Жон, улыбаясь и надеясь. – Что ты о ней думаешь?              Блейк ненавидела её.              Блейк ненавидела её так же, как она ненавидела почти всех в ARC Corp.              – Она мне нравится, – она никак не могла сказать, что чувствует. Жон не должен знать, что сказала Коралл, и что она на самом деле чувствовала внутри. Это бы огорчило его. – Твоя сестра искренне заботится о тебе, – солгала Блейк, ненавидя себя за каждое слово и еще больше ненавидя Коралл за то, что та дала ей понять это. – Коралл вправду любит тебя.              – Хватит болтать, – Коралл вернулась. – Если вы хотите помочь мне разобраться в сути этого обращения, то мне нужен живой объект. Спровоцировать превращение не удастся: просто нет способа предсказать, как сильно нужно сломать человека.              Убийство Блейк могло бы сделать это, но Коралл, к счастью, не была готова пойти на такой шаг. Может быть, потому, что Жон убьет её, когда трансформируется. – Лучшее, что ты можешь сделать, это вернуться в Вейл, держать глаза открытыми и попытаться поймать кого-нибудь живым. Я попросила других директоров сделать то же самое.              – Другие директора живьем не поймают, – возразил Жон.              Коралл фыркнула. – Именно. Мы с тобой - единственные, кто готов приложить усилия, чтобы сделать нечто большее, чем просто уничтожить, поэтому мне нужно, чтобы ты добыл для меня живой экземпляр. Если хочешь, веди с ними переговоры. Я готова предоставить такому человеку кров, пропитание и жилье, а также защитить его от остальных членов нашей семьи.              – Твои эксперименты не убьют их? – спросила Блейк.              – Нет. Живой экземпляр слишком ценен, чтобы позволить ему умереть. Тем не менее, если у вас будет только тело, то я, конечно, возьму его. Однако постарайтесь взять немного их крови и сохраните её во льду. В противном случаи она быстро портится.              – Мы постараемся, – пообещал Жон. – Ты тоже присматривай за собой. Мне не нравится, что Шни проявляют к тебе такой интерес.              – Доверьтесь мне, я сама позабочусь о себе, – произнесла Коралл, положив ладонь ему на щеку. На этот раз она не наклонилась к нему, чтобы поцеловать, к облегчению Блейк и его самого, но Жон закрыл глаза и улыбнулся, прильнув к её руке.              Глаза Коралл встретились с глазами Блейк поверх его плеча, ровные и незаинтересованные.              Блейк с ненавистью наблюдала за ней.              /-/              Кроу вышел из туннеля метро с самой ужасной в мире гримасой на лице и прикрыл рукой нос и рот, чтобы заглушить зловоние. – Там внизу скотобойня, – сказал он им. Проклятая резня. Кровь по всему вагону, и все внутри изуродованы до неузнаваемости.              Янг стояла на коленях, все еще потрясенная тем, как маленькая девочка чуть не отрезала себе голову. Руби тоже была потрясена, но она не была так близко, и в последнюю секунду догадалась, что что-то не так. У нее все еще немного дрожали колени, но она помнила о своей роли и о своем костюме и держала голос ровным. – Есть выжившие?              – Нет, – Кроу покачал головой и осторожно обошел труп, лежащий на бетоне. Полиция была уже в пути, но, как охотники, они должны были остаться на месте происшествия. – Сегодняшняя ночь была не из легких.              – Расскажи мне об этом, – пробормотала Руби.              – Я не остановила её, – прохрипела Янг. – Я могла бы...              – «Бомбочка», успокойся, – Кроу шагнул к Янг, обхватил её за плечи и притянул к своей груди. Она отчаянно прижалась к нему. – Никто не мог предугадать, что это случится, и тем более вовремя среагировать. Если даже Руби не хватило скорости, если даже я не успел среагировать достаточно быстро, то ты и подавно не смогла бы. Это не твоя вина.              – Это было слишком быстро даже для меня, – согласилась Руби. Она понимала, почему Янг винит себя, но на самом деле ей не следовало этого делать. Девочка бросилась на нее, а Янг отшатнулась в шоке, не имея возможности предпринять никаких действий, чтобы остановить самоубийство.              – Я все еще...              – Ты не могла ничего сделать, – возразил Кроу. – Тише.              – Я не могу поверить, что могут существовать дети-серийные убийцы... – Руби осеклась, увидев, что тела девочки нигде не видно. Крови тоже не было, только нож на земле. Он, по крайней мере, все еще был окровавлен. – Дядя Кроу.              – Что...? Куда она делась? Черт, она пришла в себя?              Он отпустил Янг, которая оглянулась в шоке, затем в замешательстве, затем с надеждой. Руби пресекла это в зародыше. – Не может быть. Эта девочка была мертва, и куда делась вся кровь? Даже если бы она встала и ушла, все равно осталась бы прежняя кровь. Разве что. Руби вздрогнула. – Аномалия! – прошептала она. – Вот черт, полиция!              Свидетели, допросы, люди, интересующиеся, куда делось тело. Прикрытие! Руби в отчаянии огляделась вокруг.              – Гм. Гм. Девочка - серийный убийца с Проявлением, а мы убили клона. Это Проявление, основанное на клонах, – она подпрыгнула на месте, указывая на Кроу и Янг. – Вот и вся история.              Янг смотрела с недоумением. Кроу выглядел раздраженным.              – Руби, что? – спросила Янг.              – Она хочет скрыть это как часть своей работы по совместительству, – объяснил Кроу. – Притвориться, что этого не было...              – Убийства произошли, – Руби пресекла едва начавшийся спор. – Но как мы объясним, что девочка, которая это сделала, буквально исчезла на наших глазах? Кто в это поверит? Они наверняка заподозрят и решат, что мы приложили к этому руку!              Янг была слишком потрясена, чтобы слушать. – Дядя Кроу...?              – Как бы мне ни хотелось это признавать, но Руби правильно говорит. Озпин захочет услышать об этом, а дети-убийцы могут вызвать панику. С обычным серийным убийцей будет ненамного лучше, но тогда, по крайней мере, мы не будем затрагивать тему аномалий до того, как выясним, что происходит.              Прежде чем ARC Corp сможет это выяснить. У Руби закралось подозрение, что Кроу хочет найти эту аномалию и помочь ей, и что это не очень хорошо скажется на людях, которых она убила. Это была аномалия-убийца, причем аномалия-убийца с интеллектом, которая использовала свои детские черты, чтобы подобраться к своей жертве. Подъехали полицейские машины, и Кроу, как единственный взрослый, направился к ним, чтобы обсудить с ними свои выводы. Вместо него к сестре проскользнула Руби.              – Эй, Янг, – прошептала Руби. Сестра повернулась к ней. – Хм. Думаю, ты хочешь узнать больше, верно?              – После того, что я только что увидела? Да, думаю, что да. Особенно если ты в этом замешана.              – Точно. Да. Я так и подумала. Ха... – Руби вздрогнула. – Что ты думаешь о пауках?              – Ненавижу их. А что?              – Ничего. Ничего. Просто... хотелось бы чтобы ты их не ненавидела. Ну или хотя бы не боялась их.              – Руби...              – Не обращай внимания.