Прекрасная надежда с резервного курса

Войдя в дом, Нагито не потрудился даже включить свет. Ноги еле донесли его до кровати на втором этаже. Каждая ступенька казалась всё выше и выше для подростка. Добравшись до кровати, он повалился на неё и начал плакать. Казалось бы сейчас, эмоции, накопленные за всю жизнь, вылились наружу через слёзы. Парень сдерживал их слишком долго, и наконец представился случай, когда можно открыться полностью самому себе, да паучкам, притаившимся в углах комнаты. Он рыдал, сам не понимая от чего. Плечи сотрясались, подушка промокла до нитки. Комаэде было сложно даже встать, что уж говорить о том, чтобы остановить поток эмоций? Телефон разрывался от звонков и сообщений Чиаки. Этот звук сильно раздражал, и рыдания становились только хуже. Нагито ненавидел себя за это. За то что заставлял переживать за себя настолько близкого ему человека, но не мог ничего с собой поделать. Так везунчик и уснул, уткнув лицо в мокрую от слёз подушку. На утро его разбудили лучи солнца. Встав за минуту до будильника, Комаэда почувствовал, что наконец-то выспался. Он заранее отключил будильник, а потом заглянул в чат с Чиаки. В нём было много однотипных сообщений, в которых было написано что-то вроде «Нагито, ты вернулся с прогулки?», «Хаджиме уже вернулся домой» или «Комаэда, ответь, я волнуюсь». Нагито снова стало стыдно. Как он мог так бессовестно уснуть, не сообразив даже показать Чиаки, что он жив и здоров? Хорошо бы, если она спала ночью и не переживала за него. Счастливчик уже хотел что-то написать, как на первом этаже зазвонил звонок в дверь. Кого могло принести в такую рань? Нагито неохотно спустился на первый этаж. В дверь колотили так, словно хотели пробить в ней дыру. Комаэда осторожно повернул ручку (дверь он вчера не закрыл). На пороге стояла Чиаки, брови которой были сведены, чуть-ли не касаясь друг друга. Когда она поняла, что перед ней стоит её живой и невредимый друг, выражение лица смягчилось, а сама девушка набросилась на Комаэду с объятьями.  — Ты вообще в своём уме? — дрожащим голосом спросила та. — Я так боялась, что ты пошёл и переступил через край крыши…  — Прости, Чиаки, я пришёл вчера с прогулки и сразу завалился спать, — соврал везунчик.  — Ладно, со мной много раз такое случалось. Так заиграюсь, что не слышу ничего вокруг, а родители с ума сходят, — поведала подруга. — Как же я рада, что с тобой всё в порядке… Я звонила Хаджиме и спрашивала, не случилось ли чего, он сказал, что ты плакал… Я редко вижу, как ты плачешь, вот и подумала, что могло случиться что-то плохое.  — Думала я пошёл и сбросился из-за этого? — со смешком сказал Нагито, отстраняясь. Чиаки нахмурилась от такого ответа. Комаэда развернулся и пошёл к чайнику. Ребята сели за стол и стали ждать, когда закипит вода.  — Чиаки, если ты ждёшь меня, то сегодня я не пойду в академию, — предупредил Нагито, боясь даже мысли, что сегодня придётся встречаться с Хаджиме. — Настроение что-то не очень, и голова болит…  — Это из-за Хинаты, да? — догадалась геймерша. — Тогда я останусь с тобой и выслушаю твой рассказ о вчерашнем дне.  — Скорее вечере, — поправил Комаэда. — Не надо пропускать из-за меня учебный день, Нанами-сан.  — Хорошо, спрошу у Хаджиме, Комаэда-кун, — выделив последнее слово, сказала Чиаки и встала из-за стола.  — С-стой! Ладно, хорошо, — испуганно крикнул Нагито. Чайник вскипел. Свист резал уши, давил на и без того болевшую голову. Нагито налил кипяток в чашку и помакал пакетик. К чаю он достал ароматно пахнущее глазурью пирожное. Эта атмосфера очень нравилась Чиаки. Она казалась девушке по-своему домашней и уютной. Такая же обычно царила у бабушки. Нанами часто оставалась у неё, потому что дома родители нередко были в нетрезвом состоянии, постоянно ругались и доводили до слёз юную абсолютную. Бабушка понимала Чиаки, поэтому всегда пускала к себе, когда та звонила в слезах и просилась в гости. Налив чай, Нагито начал рассказывать о прогулке. Каждую деталь, как он уже делал много раз по просьбам подруги. Рассказывал так, словно заучил красиво написанный текст: ни разу не делал долгих пауз, находил к словам много синонимов, при этом очень просто и понятно. Чиаки любила слушать Комаэду, отчасти поэтому так рьяно просила рассказывать его обо всём. На моменте, когда Хаджиме предложил пойти в кино, Нагито запнулся и прикрыл глаза. Он бегло рассказывал о радостных моментах, проведённых в кинотеатре, а когда дошло до инцидента, голос подростка дрогнул от ненависти к самому себе. Чиаки с сожалением слушала. Она понимала, как это болезненно для Нагито. Комаэда закончил свой рассказ той недошуткой про родителей. Чиаки вздохнула.  — А начиналось так красиво… — сказала она.  — У меня всегда всё начинается красиво, а потом заканчивается плохо, — подметил Комаэда. В отличии от подруги, он так и не пошёл в академию сегодня. Целый день лежал и глядел в потолок, не в силах встать с кровати. В который раз он осознавал, насколько ничтожен. Вечером к везунчику снова зашла Чиаки. Снизу раздался звонок в дверь, и подростку пришлось потрудиться, чтобы подняться на ноги. Сбежав по лестнице, он открыл дверь подруге. Она перешла через порог и спросила:  — Ты же не против, если со мной войдёт ещё кое-кто? Нагито неуверенно помотал головой. Через порог скромно переступил Хаджиме. К огромному удивлению, Комаэде не стало плохо от его вида. Напротив, он даже обрадовался Хинате. Но было очень неловко.  — Не хочешь с нами погулять? — с ухмылкой спросила Чиаки. Так и прошёл вечер за прогулкой с Хаджиме и Чиаки. Ребята гуляли по городу и веселились, на этот раз не затрагивая психологические проблемы Нагито. Разве что, если он называл себя мусором или отбросом, Хината и Нанами хором говорили обратное. Также эти двое рассказывали, что произошло в школе, пока Комаэда отсутствовал. Не случилось ничего особо примечательного, но рассказы ребят были такими смешными и интересными, что Нагито смеялся без остановки и наконец чувствовал себя беззаботно счастливым. Примерно так же прошли следующие два месяца (естественно Нагито ходил в академию). Почти каждый день Комаэда либо вдвоём с Хаджиме, либо втроём с Чиаки и Хаджиме, ходил гулять. Он, бесповоротно влюблённый в своего любимого резервника, всё ещё смущался даже от случайных прикосновений шатена… Что касается самого Хаджиме, то он тоже испытывал симпатию к абсолютному. А сейчас давайте посмотрим на Чиаки. Девушка каждый вечер слушала речи парней о том, как те любят друг друга, но боятся в этом признаться. Ей порядком это надоело. Нет, не выслушивать их, ей надоела эта боязнь признаний. Но было до смешного интересно наблюдать за рассуждениями ребят о «невзаимной любви». Действовать пришлось самой. Она написала Хаджиме о том, что им необходимо встретиться. Хаджиме пришёл в назначенное время в назначенное место. Там его уже ждала Чиаки. Шатен подошёл к подруге и спросил:  — Ч-чиаки, что такого срочного?  — В общем, — начала девушка. — Мне надоело слушать, как вы с Комаэдой не понимаете очевидного.  — Чего? — не понял Хаджиме.  — Серьёзно? Не понимаешь? — изумилась Чиаки.  — А что мне надо понять?  — Разве неясно, что Нагито тоже любит тебя? Ты вообще обращал внимание на его поведение рядом с тобой, слова? — начала раздражаться та. — Никто кроме тебя не признается, ты же знаешь, что он говорит, что не достоин любви, по-твоему произойдёт чудо?  — Н-но, — вымолвил ошеломлённый Хината, запинаясь. — Откуда ты… Затем Чиаки прервала его. Она рассказала Хаджиме всё, начиная с листочка в кабинете учительницы. Шатен сидел потрясённый до глубины души. И правда, как он мог не заметить настолько очевидную вещь? Хаджиме решил не тянуть и направиться к возлюбленному сегодня же.

***

Нагито пил чай за просмотром очередного, посоветанного Хинатой, аниме. События там развивались быстро и захватывающе; у шатена хороший вкус. Тут в дверь кто-то постучал. И кого могло принести в такой поздний час? Нагито так уютно и удобно сидел, что ему было даже жаль вставать и рушить своё комфортное местечко. Всё-таки он подошёл к двери, посмотрел в глазок и очень удивился, увидев там Хаджиме. Он покрутил ключ в замке и отворил дверь.  — Здравствуй, Хината-кун, — улыбнувшись, поприветствовал незваного гостя Нагито.  — Привет, — поздоровался в ответ Хаджиме и сглотнул. — М-могу я войти?  — Конечно, — снова улыбнулся Комаэда. Хината вошёл в дом. Нагито пригласил того пройти на кухню. Так как чайник только недавно вскипел, подросток налил кипяток в кружку и заварил там чай. Он поставил напиток перед гостем и сел напротив того, вопросительно смотря. Хината взял чашку трясущимися руками и отпил от содержимого глоток.  — Нагито, я ненадолго, и так задерживаюсь. Родители рвать и метать будут, — сказал он.  — Хорошо, а что стряслось? — спросил везунчик. В животе у Хаджиме словно летали бабочки и никак не собирались останавливаться. Тело онемело, а перед глазами всё расплылось. Хината пытался взять себя в руки. «Соберись, дурень», — говорил он самому себе.  — Нагито, просто выслушай до конца, — неожиданно для себя начал он спокойным и крепким голосом. — Я хотел сказать, что ты - самый прекрасный человек в моей жизни. С тобой мне хорошо и спокойно. Твоя улыбка вызывает у меня такое прекрасное чувство, что порой хочется просто улыбаться и всегда быть с тобой рядом. Твоя доброта, твой ум, шутки, всё в тебе - прекрасно. Я люблю тебя. Твой голос, речь, мне так нравится тебя слушать… Ты такой добрый и милый, всегда думаешь о других, хотя пережил столько дерьма в своей жизни. Я просто хочу обнять тебя и не отпускать, ведь с тобой так тепло и уютно, я будто могу почувствовать свою любовь на ощупь. Хочу тебе только счастья, поэтому прошу, сделай правильный выбор для себя, а не для окружающих. Внутри у шатена всё трепетало. Пока Хината говорил эту речь, его глаза были устремлены вниз, руки теребили скатерть, а лицо и уши полыхали огнём. Он говорил от чистого сердца и очень надеялся, что Комаэда поймёт это. Нагито в это время, тоже полностью покрытый краской, не мог поверить в то, что это происходит в реальности. Его глаза чуть-ли не выпали из глазниц, а рот был приоткрыт. Но сейчас ему предстояло сделать очень важное решение, которое может кардинально изменить жизнь подростков. Сейчас он просто не мог думать о безопасности, а слова вырвались изо рта Комаэды.  — Я тоже тебя люблю, — полушёпотом произнёс он. Не успел он даже и подумать ничего, как Хината поднялся со своего места, подошёл к Нагито, и наклонившись, впился в его губы своими. Нагито был настолько удивлён, что не сразу стал отвечать. Губы Хинаты были мягкими, даже в фантазиях он не представлял, насколько это приятно и страшно одновременно. Наконец, Нагито прикрыл глаза и стал отвечать на долгожданный поцелуй. Одну руку он положил на левую руку Хинаты, что упиралась в подлокотник стула, на котором сидел Нагито, другую на шею шатена. Сам Хаджиме положил правую руку на щёку Комаэды. Первым поцелуй расторгнул Хината, последний раз проведя языком по нижней губе Нагито. Парни ещё немного поговорили за чашкой чая, теперь уже сидя вместе, пока Хаджиме не вспомнил, что ему пора домой. Поцеловав Комаэду на прощанье, подросток побежал к родителям с улыбкой на лице. Этот вечер ребята запомнят на всю жизнь.