Only Friends

Джисон за два дня, проведённых в белых стенах, не устал, а заебался. Минхо купил и привёз всё необходимое, и решил остаться. На ворчание о том, что ему нужно в школу, он отвечал коротким рычанием и поцелуем в шею, кутая омегу в тёплых объятиях. Покоя теперь от него даже в туалете не было: альфа дежурил под дверью и провожал всех прохожих не самым добрым взглядом. Повезло, что получилось уговорить его не заходить вместе с ним. Аргумент " что я там не видел?" не сработал и Ли, закатывая глаза, ушёл стоять под дверью. И так каждый раз. Сначала это нервировало, заставляло чувствовать себя недееспособным ребёнком, но к вечеру омега смирился и принял странное поведение альфы. Тот, как тюремный охранник, шёл рядом и при первой же возможности брал за руку, сцепляя пальцы в замочек. Джи привык и к этому, и перестал вырываться. Минхо будто подменили. Ну, не совсем, но изменения были слишком ощутимыми. Раньше он тоже пытался заботиться об омеге, но сейчас вся предыдущая забота и рядом не стояла. Ли помогал переодеваться, штурмовал врачей и медсестёр, если омега вдруг не так вздохнёт и пообещал не спать и сторожить его сон. Правда, набегавшись за целый день, всё же уснул, аккуратно умещаясь на самом краю и обнимая омегу. Омегу, что самым счастливым взглядом рассматривала пушистые, подрагивающие ресницы своего любимого альфы. Он аккуратно убрал со лба взъерошенную чёлку, альфа, что-то пробурчав во сне, плотнее прижал его к себе, прячась у Джи на груди и утыкаясь носом в шею. Хан обнял его в ответ и, накрывая обоих тонким одеялом, устроился поудобнее, утыкаясь носом в его волосы. Корица с печеньем мягко обволакивала, дарила ощущение спокойствия и защищённости. Хан не удивился внезапно появившейсяся мысли о том, что Минхо, если потребуется, его обязательно спасёт и защитит. Утро третьего дня встретило Минхо сонной моськой, которая по всей видимости, проснулась несколько минут назад. Джисон сидел, хлопая глазками на большое окно, в котором, заливая всё вокруг мягким, золотым светом, поднималось солнце. Минхо на весь мир было всё равно, он смотрел на омегу, окружённого солнечными лучами и на пушистые, взъерошенные волосы с солнечной короной на макушке. Джи, тихо вздохнув, повернулся и наткнулся на полный любви взгляд кошачьих глаз и тёплую улыбку. Минхо сейчас выглядел таким уютным, домашним.. Не удержавшись, омега быстро забрался под одеяло и прильнул к его боку, крепко обнимая и смущённо пряча лицо между матрасом и грудью альфы. — доброе утро.. солнышко.. — последнее вырвалось у альфы случайно и теперь на больничной койке смущались двое. Запах корицы приобрёл сладковатый оттенок, удивляя омегу. Минхо — грозный и холодный альфа умеет смущаться? Джисон, переборов смущение, поднялся с целью посмотреть на смущённое личико альфы. Минхо, чувствуя, как тот начал копошиться, тут же закрыл глаза. Хан, улыбаясь, упёрся локтём матрас, рассматривая дрожащие ресницы, сползшие на лоб фиолетовые пряди и самую малость розовые щёки. Ли, кусая губы, открыл глаза. Внутри что-то взрывалось и не давало усидеть на месте. Так не пойдёт. Надо срочно что-то сделать, чтобы и Джисон прятал розовые щёки. — и чего ты так на меня смотришь? Не хочешь сказать, что любишь меня, например? Я был бы очень рад это услышать Хан растерянно хлопнул глазками и первым желанием было как можно скорее спрятаться, но омега, прищурившись, вздёрнул подбородок, смотря на Ли. — я люблю тебя, Ли Минхо. Надеюсь, теперь ты и правда счастлив. Сердце колотилось запертой в клетке птичкой, пальцам каждую секунду выдавался приказ не сжимать одеяло, а глазам — гордо смотреть в чёрные глаза альфы. Чёрные, самую малость потерянные. Минхо не ожидал такого поворота событий и был уверен в том, что стеснительный омега спрячется у него на груди, смущённо что-то бубня. Нет, не повезло. Ли на секунду отвёл глаза, неосознанно принимая поражение, а вернувшись к глазам омеги, увидел в них несвойственный им оттенок превосходства. Получил по заслугам. — мне иногда кажется, что ты альфа. Только каждый раз, вспоминая, как ты подо мной умеешь сладко стонать, я убеждаюсь, что ты просто очень дерзкий омега. Джи, кусая губы, прикладывал все усилия, чтобы одержать победу в ещё одном раунде. Минхо самодовольно улыбался, поглаживая кончиками пальцев собственную метку, оставленную омегой. — тебе нравится? Мне тоже нравится, как ты рычишь и стараешься не кусаться, но, пожалуйста, не сдерживай себя в следующий раз. Мне нравится чувствовать твою силу. «Пиздец, ты что сейчас выдал?» — крутилось в голове омеги, пока он пытался понять, о чём думает альфа, снова кусающий губы. А Минхо сейчас думал только об одном. О том, как разложит своего омегу на всех горизонтальных и вертикальных поверхностях. Несколько раз. — хорошо, если тебе нравится. Я просто заботился о тебе и не знал, что ты, как и я, любишь пожёстче. Омега кивнул, улыбаясь, и, когда тот перевёл взгляд на вошедшую медсестру - омегу, выдохнул. Господи, спасибо, что остался жив. Вот это противостояние.. Радуясь маленькой победе и отвечая на дежурные вопросы медсестры, Хан даже не догадывался о том, что Минхо ему просто поддался. Альфе выдали список необходимых лекарств и отправили в аптеку, находившуюся на территории больницы. Джисон, медленно поднявшись, вышел на балкончик и стал наблюдать за своим альфой. Резко захотелось чего-нибудь сладкого. И апельсинов. Но дёргать его лишний раз омега не решился. И так целыми днями носится. На следующий день омегу вызвали в кабинет врача, а альфу настоятельно попросили остаться за дверью. Минхо, сжав челюсти, остался под дверью. Сука! Опять! — мы проверили ваше здоровье и с радостью сообщаем, что вы полностью здоровы, несмотря на стресс и масштабное потрясение организма. Только не спешите пока, наберитесь сил, восстановитесь и будет лучше, если следующая беременность будет проходить под присмотром наших специалистов. Для общего спокойствия, не более. А так же я бы порекомендовал ещё недельку воздержаться от сексуальных контактов. Омега слушал, не веря в происходящее. Он снова сможет забеременеть и (хотелось верить) подарить Минхо маленького альфу, в точности похожего на него. Сам альфа, увидев выходящего омегу с сияющей улыбкой, сначала не понял, в чём причина такой радости, ведь обычно его туда вызывали, чтобы собрать подписи или сообщить о новых, необходимых анализах. Выслушав омегу, тот, подхватив своё сокровище, закружил его прямо в коридоре, но быстро успокоился под взглядом появившегося главврача, с которым уже имел честь пообщаться. — я люблю тебя, люблю, люблю, люблю, люблю.. Омега, смеясь, пытался увернуться от поцелуев альфы, рассыпающихся по всему лицу. Минхо сжалился намного позже, чем рассчитывал Хан, но, хоть тот и устал, смирился с тем, что внимание альфы было ему просто жизненнонеобходимо и, на самом деле, он был невероятно рад таким взаимодействиям. Распластавшись прямо на альфе, Джисон каждые три-пять секунд открывал рот для кусочка шоколада или апельсина, который Минхо заботливо почистил и нарезал, пока омега смотрел (почти с участием альфы) новую серию дорамы. Ли устроил одну руку чуть ниже груди омеги и держал телефон. Для него. Дорамы Минхо не очень любил и целовать макушку омеги казалось намного интереснее, как и кормить его с рук шоколадом. А у него щёчки хомячьи и так и хочется его затискать, глядя на то, как мило он хомячит, не отрываясь от экрана телефона. Минхо надеялся, что когда-нибудь он сможет держать на руках ещё одного милого омегу с такими же щёчками.. Хёнджин послал учёбу на хуй. О том, что происходит, он не думал и, как только появлялось желание, показывался перед своим альфой с тюбиком смазки. А в последние пять раз её и искать не приходилось, так как из постели они решили вообще не вылезать. Сынмин, укладывая разнеженного, но всё ещё активного Хвана, поцеловал его в лоб и убрал с лица мокрые после душа пряди волос, после чего тут же был притянут и стиснут в объятиях. — я люблю тебя — обхватив ладонями его щёки, Хван звонко чмокнул альфу в губы и снова обнял, сияя ярче солнца. — задушишь..и я тоже очень люблю тебя..— Ким, убрав его руки, устроился у него под боком, проверяя, накрыта ли спина альфы одеялом. Убедившись, что всё в порядке и Хёнджину будет комфортно, он со спокойной душой лёг. — мы последние четыре дня только и делаем, что трахаемся.. — задумчиво протянул Ким. — не заметил, что бы ты, заполняя мою задницу своей спермой, был чем-то недоволен. Разве что ныл, что хочешь натянуть меня прямо сейчас ещё раз, но из-за узла нет такой возможности. Сынмин закатил глаза, улыбаясь. — ты себя нормально чувствуешь? Твой запах вернулся, я переживаю за тебя — без изменений, я ничего не чувствую, кроме желания принимать твой член двадцать четыре часа в сутки — вот и я об этом.. мы и так друг от друга не отлипаем и это даже уже нормально, но последние дни.. странно это.. — может ты и прав, но я склоняюсь к тому, что это реакция моего организма на гон. Через пару дней ёбнет так, что я из тебя всю душу вытрахаю — не сомневаюсь и очень жду Сынмин, отвечая на лавину нежных поцелуев, обнял альфу за талию, второй рукой забираясь в влажные волосы и, обхватив его покрепче, завалил Хёнджина на себя. — твои когда вернутся? — понятия не имею, но свободная неделя у нас точно есть. У них новый контракт, так что может и больше недели. А что? Хван, отвечая такой же улыбкой и намёком в глазах, усмехнулся. — просто спрашиваю. Интересно стало.. — конечно, интересно ему. Знаю я тебя — уложив альфу на свою грудь, Ким оставил поцелуй на макушке и подтянул сползшее одеяло. Хёнджин вскоре уснул, обнимая всеми конечностями уже спящего альфу. — уверен? — взволнованно спросил он. — точно тебе говорю. Может и осложнения будут какие.. — утвердительно ответил собеседник. — хм..ладно, смотри мне.. — пф, молись, чтобы никто не узнал. Он от тебя мокрого места не оставит. — сам разберусь. — коротко зарычав, он сунул руки в карманы и ушёл. Сынмин застёгивал пуговицы на чужой рубашке, паралельно отвечая на нескончаемые поцелуи. Хёнджин довольно урчал, обнимая его за талию и пытался податься ближе, но мешали руки альфы, занимающиеся рубашкой. — есть хочу, как скотина — внезапно прервав поцелуй, сказал Хван. Сынмин кивнул, но уйти ему не позволили. Хёнджин снова его обнял и, всунув в его карман свой телефон, попросил что-нибудь заказать. Ким вернул ему телефон и, повалив альфу за собой на диван, достал свой. Хван стрелял глазками по названиям ресторанов, по имеющимся в наличии блюдам, но всё ему не нравилось, до тех пор, пока самый лучший на свете Сынмин не психанул и не открыл любимый ресторан альфы с его любимыми бургерами. Довольная моська жевала огромный бургер, пачкаясь с ног до головы сыром. С одной стороны это было мило, а с другой.. Хёнджин собирал блядский сыр пальцами и так же блядски облизывал их, вообще не думая о том, что творится в голове Сынмина, у которого тоже скоро гон. Он снова достал телефон и, пытаясь отвлечься, стал листать ленту соцсети, но там тоже изредка попадались фотографии невероятно эстетичного альфы с приоткрытыми губами, длинными пальцами, в подчёркивающей фигуру одежде и много другое, от чего Сынмину хотелось выть. Хван, заметив, что тот копается в телефоне, начал скидывать ему смешные картинки и видео, летящие огромным потоком, что, вроде как, помогало отвлечься. Спасибо, Хёнджин. — Хённ-и, идёшь? Хван резко поднял голову, перестав копошиться в своем рюкзаке и после секундного зависания, подскочил и направился вслед за альфой на следующий урок. Хёнджин, отжимаясь, чувствовал, как один конкретный альфа прожигает в нём дыру. Настроение было ебанутое, хотелось навести суету. Закончив, он встряхнул руками и двинулся мимо щебечущих омег, приковывая к себе все взгляды. Сынмин продолжал наблюдать и любоваться своим альфой. Сев на скамейку, Хван отпил из принесённой с собой бутылки, не смотря в его сторону. Омеги, проследив за тем, как двигается в такт глоткам острый кадык и скатывается по шее капля пота, окружили альфу, закрывая весь обзор Сынмину. Ким не обращал внимания до тех пор, пока не увидел одного омегу приземлившегося на колени его альфы. — я не помешал? — Ким тут же оказался рядом, смотря на Хвана и, улыбаясь, сел рядом, закидывая ногу на ногу. — нет, нисколечко — ответил тот, скользя взглядом по его ногам. Сидящий на его коленях омега прищурился, глядя то на одного, то на другого и, не встретив негатива со стороны Кима, обвил одну ручку вокруг шеи Хвана. Сынмин так же улыбался, глядя альфе в глаза с неким вызовом. Хёнджин, как бы невзначай коснулся спины омеги под внимательным взглядом и, поставив бутылку на скамейку, повернулся к нему. А у альфы уже на коленях точно так же сидел другой омега. Похожий на тех, кого в далёком прошлом зажимал по углам Сынмин. Хёнджин решил играть до конца. Он обнял за талию «своего» омегу и отвернулся, смотря на то, как другие альфы пинают мяч по полю. Омега, сидевший на коленях Кима тихо заурчал, что очень напрягло Хвана, хоть виду он и не подал, догадываясь, от чего тот мог издавать такие звуки. Ким почувствовал резкий запах горькой пудры и, улыбаясь, разжал объятия, выпуская омегу. Тот, улыбаясь, убежал к группке других омег, демонстрируя запах альфы на своей одежде и не важно, что уже через несколько минут он исчезнет. Хёнджин с глухим рычанием отпустил омегу и, подобрав бутылку с водой, пошёл к зданию. Сынмин позволил ему зайти внутрь и, закрыв дверь, прижал альфу к стене, поднимая сдавленные запястья над головой. — не нравится? — Ким подался ближе, чтобы тот почувствовал на нём запах омеги и, скользнув носом по его щеке, посмотрел в глаза. Хёнджин против воли повёл носом и, чувствуя карамель омеги, поморщился и глухо зарычал. Сынмин, вдыхая пудовый запах своего альфы и лёгкую, сладкую сирень омеги, ответил тем же рычанием, утыкаясь носом в его шею и, кусая, оставил красный след. — мой. — сквозь рычание, резко бросил Хван, оставляя на его шее такой же след. — не твой — тихо ответил Ким, за что получил ещё один укус и порцию рычания. — мой. Только мой. Не отдам. — Хван оскалился, угрожая длинными клыками. Ким, осмотрев белоснежные, ровные клыки, перевёл взгляд на чёрные глаза, в которых, то расширяясь, то сужаясь, плясали зрачки. Подтвердив свою догадку, альфа, провоцируя, пошло облизнулся, вдыхая карамельный запах, исходящий от своей одежды и прикрыл глаза. В следующую секунду Хван дёрнулся, вырываясь из захвата и, меняя их местами, сорвал с альфы рубашку, пропахшую омегой. Сынмин зарычал, чувствуя, с какой силой сжимают его запястья, придавливая к стене корпусом. — я сказал «мой». Рокочущее рычание разнеслось эхом по пустому коридору, заставляя некоторые кабинеты погрузиться в тишину. Сынмин, улыбаясь, продолжал: — на мне был чудесный, карамельный запах, зачем снял с меня рубашку? Ты же нашёл себе омегу, почему мне нельзя? — не искал. Они мне не нужны. А ты принадлежишь мне и только мне. — я не вещь, чтобы принадлежать тебе. — не вещь, но принадлежишь. Я не отдам тебя какому-то сопливому омеге. Ты мой. — а сам? Будешь обжиматься с омегами? Я не буду это терпеть — я специально это сделал. Ты знаешь. — знаю. Мне нравится, когда ты такой, но ответить всё равно придётся. — сука.. — ты моя. Вгрызаясь в его губы, Хван толкнулся в его живот, потираясь твёрдым членом. Сынмин, вырвав одну руку, запустил её в чужие штаны и, обхватывая член, медленно провёл рукой вниз-вверх, большим пальцем растирая обильно выступающие капли. — хорошая сука, мне нравится, как ты течёшь от меня. — прорычал Ким. Хёнджин, сквозь рычание, застонал, открывая шею для острых клыков альфы, но тот, оставив поцелуй, отстранился и, улыбаясь, вытащил руку из его штанов. — продолжим потом. Когда-нибудь..— с той же улыбкой, Ким вывернулся из захвата и, подняв с пола рубашку, бросил её в альфу и вернулся на урок, поправляя собственные штаны и футболку. Хёнджин, едва не сорвавшись на скулёж, проводил его взглядом и, сняв с себя рубашку с насыщенным, тяжёлым запахом лимона, ушёл в туалет успокаиваться, прижимая к носу мягкую ткань, но на полпути резко развернулся и, выругавшись, пошёл на урок. Сынмин за это ответит. До альф, пинающих мяч он так же не дошёл и рухнул на скамейку, скрывая скомканной рубашкой появившееся настроение в штанах. Ёбаный Сынмин. Хван прожигал его взглядом, отсчитывая минуты до звонка, пока тот бегал по полю с другими альфами. После того, как звонок, хвала небесам, прозвенел, Сынмин резко пропал. В раздевалке и душевой он не появился, на сообщения и звонки не отвечал, а Хёнджин, думая только об одном, с новой силой начинал рычать, вдыхая запах лимона с чужой рубашки. Альфа, не дождавшись, поставил в списке дел ещё одну задачу — немедленно выебать Сынмина по самые гланды и, прыгнув в машину, поехал домой. К нему. Сынмин долго не выходил и, как думал Хван, открывать не собирался. Спустя долгие минуты рычания и громкого мата, Ким всё же появился и без слов впустил альфу в дом. — совсем совесть потерял. Довел и бросил меня — хуй с ним, но какого чёрта ты ушёл без меня? На рычащее негодование никто не ответил. Сынмин, смерив альфу взглядом, повернулся и стал медленно подниматься по ступенькам на второй этаж. Хёнджин, закипая, пошёл за ним, продолжая недовольно ворчать, но тот не обращал внимания и, зайдя в свою спальню, сел на кровать, продолжая холодным взглядом осматривать альфу. Хван замолчал, непонимающе смотря на него. — душ знаешь где. Я жду тебя без одежды и чем скорее ты придёшь, тем охотнее я буду к тебе прислушиваться. Хёнджин, сглотнув вязкую слюну, поёжился, избавляясь от мурашек по всему телу и, забрав из его рук уже подготовленное полотенце, ушёл. Минхо, закинув вещи в багажник, вернулся в здание и нашёл омегу, разговаривающим с врачом. Послушать ничего не удалось, так как разговор уже подходил к концу. Ли запомнил, что омеге нужны витамины и принял от врача исписанный листок с очередными непонятными закорючками. Джисон, которого несли на руках, светился от счастья, выцеловывая щёки альфы и обнимая его за шею. — я хочу познакомиться с твоими родителями. Сказанная Ли фраза заставила омегу резко прекратить своё занятие и глазами по пять копеек уставиться на него. — я хочу быть с тобой и хочу, чтобы твоя семья об этом знала и не боялась отпускать тебя с «хрен знает с кем» гулять. Понимаешь, о чём я? — продолжил Хо. — они не будут против, если я буду гулять с кем-то.. — не хочешь или боишься? — догадавшись, спросил Хо. — второе..а вдруг они запретят нам видеться? Или вообще переведут меня в другую школу? Я не хочу..тебя терять.. — смущённый омега спрятался у того на плече, прижимаясь к телу альфы. — я буду рядом, пока ты этого хочешь и обязательно что-нибудь придумаю, чтобы видеться с тобой как можно чаще. В любом случае через месяц мы закончим школу и..может быть попробуем жить вместе?.. — может быть..по крайней мере в одной палате мы уживались неплохо — ответил омега, в миллионный раз отдавая щекам приказ перестать краснеть. Господи, почему так сложно? Минхо, с наслаждением вдыхая сладкое, коричное печенье, нехотя отлип от него и аккуратно усадил на заднее сиденье, подарив напоследок поцелуй. Всю дорогу до дома он не отрывался от зеркала заднего вида, проверяя, как там его Джисон, но тот смотрел в окно и иногда отвечал на сообщения неугомонного Чонина. — останешься у меня, пока твои родители не вернулись? Омега смущённо кивнул, потупив взгляд. В какой момент их отношения перешли на такой уровень? Просканировав собственные ощущения, Хан понял, что хоть и смущается, но чувствует себя рядом с альфой спокойно. Намного лучше, чем без него. Но было бы ещё лучше, если бы его альфа сейчас забрался к нему назад и обнял. И поцеловал. Хотя бы. Тихо вздохнув, он снова уставился в окно, стараясь как можно тише втягивать терпкую корицу с нотками печенья. Дом альфы встретил насыщенным запахом корицы, омега, будто под веществами, блаженно прикрыл глаза и вдохнул полной грудью, разумеется, пока альфа не видит и занимается разгрузкой его вещей. Написав Чонину сочинение о том, как же ахуенно пахнет его альфа, он убрал телефон и повернулся к вошедшему Минхо. — ты будешь тут стоять, как статуя? Иди переодевайся и отдыхай — чмокнув его в макушку, Ли, оставив сумку в углу, вытащил из шкафа одежду. Джисон, рассматривая спортивный костюм цвета кофе с молоком, сравнивал фигуру альфы и размеры костюма. Сравнил и удивлённо уставился на Минхо, поняв, что Ли купил для него еще одежду, помимо той, которую привёз в больницу. — хватит на меня так смотреть. Я буду покупать тебе всё, в чем ты будешь хоть чуть-чуть нуждаться. Ты мой омега и я буду о тебе заботиться. Если запомнил и принял, то, пожалуйста, топай в ванную, а я закажу нам поесть. Хан, переваривая информацию, поплёлся в ванную, прижимая к себе новый, мягкий костюм. Почему? Зачем? В омежьей голове было слишком много вопросов, а единственный ответ его не устраивал. Минхо, может и любит его, но не настолько же, чтобы за почти четыре дня в больнице потратить несколько тысяч долларов: больница не самая дешёвая, лекарства относились к той же категории, явно дорогая одежда и куча необходимых мелочей. А ещё еда. Минхо не давал омеге есть больничную еду, несмотря на то, что выглядела она неплохо. «Пиздец. Жопа. Как так? Ахринеть. Почему?» — крутилось в его голове, пока он пытался принять информацию, смывая с себя больничный запах. К моменту более-менее удачному принятию ситуации и выхода из ванной, Ли уже ждал его на кухне. Ждал и максимально тихо гремел посудой. Увидев мокрые волосы Хана и открытое окно, Ли тут же его закрыл и, целуя омегу, утащил его в комнату. Джисона устроили на постели спиной к стоящему на полу альфе. Откуда-то появился фен и длинные пальцы альфы принялись перебирать мягкие пряди, развевающиеся под потоком тёплого воздуха. Джисон старался не улыбаться, но проклятая улыбка всё равно лезла на лицо, стоило пальцам альфы аккуратно взяться за пряди, невесомо касаясь кожи головы. Закончив, Ли развернул его к себе и коротко поцеловал, но расчувствовавшийся омега притянул альфу к себе, углубляя поцелуй. Хан, падая на спину, утянул его за собой и Минхо едва успел выставить руки, чтобы не раздавить своего крошечного, по сравнению с ним, омегу. — я познакомлю тебя со своими родителями — тихо сказал омега, на секунду прервав поцелуй и, не давая ответить, снова коснулся его губ. Джисон, обнимая альфу за шею, чувствовал его улыбку и, не сдержавшись, улыбнулся сам. Смотря в его искрящиеся глаза, омега провёл пальцами по волосам Минхо, о чём-то думая. — мне нравятся твои волосы.. всегда нравились — поэтому ты решил использовать тот же цвет, когда только пришёл в нашу школу? — нет, оно само как-то получилось — улыбаясь, ответил Хан. — мне нравишься ты. Весь. Целиком и полностью — Минхо, просунув руку под омегу, поднял его и, коротко поцеловав, поднялся с постели вместе с ним и потащил на кухню. Хёнджин, сжимая связанные руки в кулаки до красных следов от ногтей на ладонях, сдавленно и протяжно мычал в подушку, пронзая тонкую ткань клыками. Сынмин, схватив альфу за волосы, оторвал его от подушки, безжалостно вбивая его тело в постель, свободной рукой нажимая на поясницу. Хёнджин извивался, меняя угол и пытаясь размять затекшие конечности, за что каждый раз получал звонкий шлепок и, срываясь на крик, прекращал, снова пытаясь ткнуться в подушку. Сынмин на тихие просьбы треснувшим голосом внимания не обращал, как и на протяжный, но редкий скулёж и громкие крики. Хёнджин искал приключений и благополучно их нашёл, запомнив на всю жизнь, что Сынмин такого поведения, как на уроке физкультуры, не поддерживает. С тихим, грудным стоном Ким кончил, заполняя альфу и, отвесив очередной шлепок, выскользнул из него, оставляя Хвана неудовлетворённым. Тот как мог согнул руки и, стерев слёзы, повернулся к закурившему Сынмину. Почувствовав на себе взгляд, он повернулся и рывком перевернул связанного альфу на спину, устраиваясь между разведённых ног, которые тот инстинктивно пытался свести, но, получив шлепок по бедру, с тихим всхлипом успокоился и замер, красными от слёз глазами смотря на Сынмина. Альфа, затянувшись, медленно выдохнул дым, пуская толстые, крупные кольца и, оглядев тело в следах от укусов, засосов и синяках, перевёл взгляд на чёрные, полные обиды глаза. Хёнджин продолжал гордо молчать, терпя боль и жжение от шлепков и покалывание связанных, затёкших рук. — что-нибудь скажешь? Нет? Хван молчал, сверля его взглядом. Ким, отправив горящую сигарету в окно, склонился над ним и замер, рассматривая пляшущие зрачки альфы. Хёнджин, зажимая его бёдрами, подался навстречу, аккуратно касаясь его губ. Ким, на секунду захватив его губы, отстранился, больно сдавливания чужую челюсть пальцами. Сынмин, цепляя верёвку второй рукой, поднял руки альфы и зацепил верёвку за кованый виток спинки кровати. — не надо..я не хочу так.. — научился говорить? — Сынмин.. пожалуйста.. я хочу касаться тебя.. — не надо. После того, как мы закончим, ты можешь пойти обнять какого-нибудь омегу. Хван, закусив губу, следил за тем, как альфа, целуя его тело, спускался всё ниже и ниже и с протяжным стоном откинул голову, не выдержав вида на то, как Ким медленно вбирает его член в рот, придерживая рукой у основания. Горячая глотка альфы и мокрый, изворотливый язык заставляли Хёнджина скулить, что обычно альфам не свойственно, впрочем, как и слёзы, на что сходящий с ума Хван уже положил огромный и толстый. Сейчас в голове был только Сынмин. А точнее его узкое, горячее горло. — мне не нужны никакие омеги..Сынмин!.. пожалуйста.. Подушка впитала новую порцию слёз, когда очередной, подходящий в тысячный раз за этот вечер оргазм был снова прерван поднявшимся альфой. — думаешь, так легко отделаешься? — пожалуйста.. пожалуйста, Минн-и.. Ким, выгнув бровь, качнул головой. Наклонившись, он стёр дорожки слёз с щёк альфы и, целуя каждую, потянулся за смазкой под жалобные всхлипы и тихий, умоляющий шёпот. Хёнджин дёрнул руками, натягивая выпивающуюся в кожу верёвку, чувствуя, как крупная головка медленно проталкивается внутрь. Тихое рычание Сынмина над ухом и его горячие поцелуи с новой силой собирали где-то там внизу напряжённый, пульсирующий комок жара. Хван обнял его талию дрожащими ногами, слезливыми глазами смотря на своего альфу, что был очень занят лёгкими прикосновениями губ и языка к метке, заставляя его чаще сводить ноги, вздрагивать и скулить. — Сынмин.. — да, солнышко? Хёнджин закусил губу, смотря в его глаза. Говорить в миллионный раз «пожалуйста» не имело смысла, но..как ещё просить? Мозг отключился. Альфа, опустив глаза вниз, туда, где соединялись их тела, отвёл глаза в сторону. — кто-нибудь из омег сможет так же тебя довести? — прошептал Ким, опаляя его шею горячим дыханием, резким толчком заполняя альфу. Хёнджин ответил громким вскриком, прижимая его к себе скрещенными на пояснице ногами. — поцелуй меня, пожалуйста Ким, осмотрев жалобные глазки, перевёл взгляд на дрожащие пальцы над головой его альфы и на искусанные, местами кровоточащие губы. — может ещё и развязать тебя? Хван, кажется, смирившись, закрыл глаза и в ту же секунду почувствовал, как тот цепляет и распутывает туго перевязанные запястья, а после покрывает поцелуями красную, местами стёртую кожу. Хёнджин с самой счастливой улыбкой касается его скулы, щёки, губ кончиками пальцев, поднимается к волосам и, до боли сжав у корней, притягивает к себе, целуя. Ким коротко рычит, раскрывая губы и почти полностью, медленно выйдя, резким толчком снова вбивается, поддаваясь чужому языку, проникающему в самую глотку. Снова и снова, не давая времени на передышку ни ему, ни себе. Хёнджин, сорвав голос, хрипит куда-то то ли в подушку, то ли в матрас, то ли в кусок скомканного одеяла, выгибая поясницу в новой позе. Волосы до боли сжимают, натягивают, пальцы впиваются в бока, острые зубы и удлиннившиеся клыки царапают кожу, а горячий язык, извиняясь, зализывает царапины на плечах и спине. Сынмин со снисходительной улыбкой сдаётся и позволяет себя оседлать, снимая с чужого члена эректильное кольцо, вырывая откуда-то сверху тихий скулёж. Ким, отбросив игрушку в сторону, обхватывает ладонями его талию, гладит подтянутый живот, рёбра и, поднявшись, растирает пальцами соски, толкаясь бёдрами навстречу. Хёнджин, выгибаясь, опирается руками об его плечи, удерживая зрительный контакт, стараясь не смотреть на самодовольную улыбочку альфы и длинные клыки. Хван, опускаясь по основание, плотнее прижимается, крутит задом и на секунду замирает, затем снова и снова, повторяя. Ким кусает шею, целует ключицы и рычанием отвечает на рычание, широко проходясь языком по метке. Хочется поставить ещё одну. С другой стороны. Чтобы все видели, кому принадлежит этот альфа. — я люблю тебя.. так люблю..ни один омега не сравнится с тобой. Никогда. Ты только мой — тихо шепчет Хван, роняя голову на его плечо — пометь. Ещё раз. Сынмин, хоть и испытывает такое же жгучее желание укусить, сомневается, а альфа, медленно двигаясь, продолжает просить и сам принюхивается и лижет чужую шею. Ким сдавленно стонет, чувствуя, как острые клыки пронзают кожу и, сжав его талию, замирает. Это не так больно, как в прошлые разы. А потом все мысли разом исчезают и он, кончая в своего альфу, плотнее сжимает челюсти, поглубже вгоняя клыки в его шею. Хван с протяжным, почти оглушающим стоном слабо дёргается, пачкая чужой живот белёсыми каплями. Ким, в ожидании пока спадёт узел, зализывает метку и мелкие царапины. Хёнджин занят тем же, впитывая шёпот альфы о том, как тот сильно его любит и любого омегу и альфу на колбасу пустит, если увидит рядом. Хван после долгих минут ожидания ложится рядом, сверкая ярче солнца и, отвечая на нежные, тягучие поцелуи, обнимает своего альфу, в миллионный раз повторяя, что ему никто не нужен кроме его ревнивого, но самого любимого альфы.