Just say you'll love me one day

Галфу нравится… Нет, не так. Галф любит в Мью все: его здравые мысли и взгляды на жизнь, его многогранный характер, сочетающий мягкую силу, физическую и эмоциональную нежность, заботу и внимательность. Мью — воплощение идеального любовника, который поддержит в трудную минуту, удивит неожиданным подарком или приятным сообщением, заметит, что с тобой что-то происходит, оценит новую прическу и обязательно сопроводит это комплиментом, зажигающим изнутри ту дурацкую лампочку с желтым светом, чье тепло обволакивает внутренности, как густой сироп. Галф любит непревзойденную ответственность и уверенность в том, что он делает: будь то лечение животных, поддержка родителей, решение посвятить себя деловой сфере или проверка прогноза погоды перед назначением свидания. В голове Мью, наверное, можно с легкостью заблудиться, как в старом и пыльном архиве на миллионы простирающихся ввысь полок. Галф гадает, как сильно отличаются их способы мышления, но не может прийти к однозначному выводу, потому что Мью — это необъятная вселенная, в которой происходит что-то новое, интересное и удивительное каждую секунду. Галф любит его удивительные глаза, руки и, конечно же, мягкий и до безумия приятный голос, который хочется эгоистично слушать перед сном, засыпая в объятиях друг друга на одной кровати. В день свадьбы Джом, на посещении которой Мью настаивал очень долго и основательно, Мью выглядит потрясающе в белом костюме с выделяющимися черными лацканами пиджака, уложенными наверх волосами и неизменной сережкой в ухе. Он похож на ангела. Галф завороженно смотрит на него, когда стоит чуть поодаль во время церемонии, наблюдает украдкой за танцем Мью с сестрой и не может отвести взгляда, даже когда он задерживается на высокой фигуре в белом неприлично долго. Джом, как полагается, великолепна — все внимание этого памятного дня принадлежит ей, однако Галф всецело сфокусирован на Мью, его широкой и счастливой улыбке, сияющих глазах, в которых задорно отражаются зажженные вечерние огни, когда они приезжают в подготовленную заранее локацию на открытом воздухе. В один момент глаза Мью становятся теплыми и нежными: он видит обручальное кольцо Джом, с каким трепетом и непривычкой сестра периодически прокручивает его пальцами, словно не может свыкнуться с мыслью — она теперь счастливая и любимая жена. Таким взглядом Мью смотрит на Галфа, если они долго не виделись, на Чоппера, родителей, весело смеющуюся Джом в свадебном платье. Галф безумно рад быть частью его мира, быть одним из тех людей, которых Мью периодически высматривает в толпе приглашенных лиц, если они находятся на расстоянии друг от друга уже больше десяти минут. Галф любит способы проявления его привязанности: милые и романтичные мелочи, свидания, словно они только-только познакомились, прикосновения невзначай, пока никто не смотрит (или пока остальные делают вид, что не смотрят), поцелуи в плечо или шею, сообщения в течение дня и долгие вечерние звонки в свободное от работы время. Мью демонстрирует свои чувства по-разному: скриншотом прослушанной песни, букетом цветов, внезапным смс, настойчивыми предложениями надеть что-то потеплее вместо привычного худи, брошенным невзначай «лучше взять полный анализ крови» или очередным саркастичным комментарием. Все это позволяет Галфу чувствовать себя важным, нужным, значимым. Если раньше своеобразные знаки внимания Мью он воспринимал слишком эмоционально, то теперь это позволяет уверенно держаться наплаву серых и утомительных будней. Галф любит и ценит каждый трепетный момент, каждый поцелуй и говорящий взгляд, которыми они обмениваются, встретившись в кабинете или коридоре клиники. Любит это умиротворенное выражение лица Мью, когда тот прислоняется к стене и курит, обещая себе под нос «скоро бросить». Его длинные пальцы красиво смотрятся с сигаретой. Галф не будет отрицать, что его не заводят такие интимные моменты, когда Мью отходит к открытому настежь окну в его или своей квартире, выхватывает из пачки сигарету, чтобы следующие пару минут наслаждаться ритуалом единения с собой и своими мыслями. Галф не собирается ни на чем настаивать, читать Мью лекции о вреде курения и запрещать что-либо. Наоборот, у него появляется еще одна возможность открыто любоваться своим мужчиной. Да, Галф гордо называет Мью «своим мужчиной», потому что это правильно. Его сердце, замирающее от легкой полуулыбки или теплого взгляда, брошенного через плечо, с этим полностью согласно: бешено стучит в ответ второму, когда перед очередной деловой поездкой они прижимаются друг к другу так крепко, что становится трудно дышать. Ладони до сих пор потеют, когда Мью посылает ему воздушный поцелуй через все помещение, легонько трогает руку или поясницу, стоя рядом у смотрового стола, пока они обсуждают всякие рабочие мелочи. На лице неизбежно появляется глупая улыбка, стоит им впервые за день оказаться наедине и на расстоянии пары вдохов от лиц друг друга. Широкие ладони Мью легко покрывают его поясницу, греют покрывающуюся мурашками спину через ткань одежды, ловкие пальцы приятно массируют кожу головы, наводят милый беспорядок в волосах, замирают на порозовевших щеках или подбородке, когда они тянутся вперед, сокращая дистанцию между губами. Галф с детским восторгом обнаруживает вещи Мью в своей квартире: забытые футболки, штаны, забавные цветастые носки или нижнее белье, галстуки, крема, зарядки для телефона и планшета, пополнение полок в ванной различными бутылочками и баночками, которые Галф ежедневно разглядывает с благоговением и искрящимся на кончиках пальцев удовольствием. Парочка лишних полотенец, чашек и тарелок, запасные простыни — стандартный набор для любой встречающейся пары. Галф впускал Мью в свою жизнь постепенно, а теперь не представляет ни дня без его присутствия, голоса или хотя бы сообщения в лайне. Галф усмехается и качает головой, когда замечает недавно купленную фигурку Йоды, гордо стоящую на самой высокой полке (потому что неугомонный Азар готов прыгать чуть ли не по стенам): Мью забывает забрать ее к себе, а Галф уже так привык, что не представляет на месте Йоды что-то другое. Как и не представляет себя рядом с другим человеком. Квартира Мью, находящаяся в неудобном от клиники расположении, тоже может похвастаться впечатляющим наличием вещей Галфа. Проказник Чоппер относится к Галфу со снисходительностью: раз хозяин смотрит на него такими глазами, значит, на это есть свои причины. Пес больше не облаивает Галфа при появлении на «своей» территории, не пытается укусить, если Галф протягивает ему лакомство или просит выполнить команду, держится на расстоянии и наблюдает, с долей настороженности дергая ушами на каждый шорох со стороны обнимающейся парочки. Галф смотрит на их переплетенные пальцы, пока Мью свободной рукой ведет машину, и ощущает множество противоречивых эмоций: желание, смущение, беспокойство. На его бедрах извивающейся змейкой лежит темно-синий широкий галстук, который Мью небрежно стянул с шеи, как только они оказались в теплом и мягко освещенном салоне. На запястье, как всегда, поблескивают часы, а чуть ниже — несколько брендовых колец. Аксессуары от Bvlgari будто созданы для его красивых рук, но из-за работы с животными Мью обычно не носил ничего, что могло как-либо помешать его ветеринарной деятельности. Теперь же Мью полностью свободен в своих предпочтениях и вкусах. Галф никогда не интересовался подобными элементами роскоши, не просматривал коллекции от Bvlgari или Gucci, однако Мью — это целая энциклопедия, которую он познает с истинным рвением и наслаждением. Поэтому Галф, наученный таким вот интересным способом, отмечает: сегодня Мью отдает предпочтение именно Bvlgari. Галфа все сильнее засасывает в пучину необратимой влюбленности и меланхоличной тоски. Если с первым понятно, то со вторым сложнее: настроение неумолимо портится, когда Галф после выработанной месяцами привычки не встречается с Мью перед началом смены, потому что его место постепенно занимает Тул, когда у них остается все меньше времени побыть наедине, когда Мью уезжает по своим неотложным делам и забывает позвонить перед сном, извиняясь поутру тонной нелепых сообщений, как будто это его обязанность. Ежедневные и волнительные пересечения в клинике, с которых все начиналось, как-то незаметно превращаются в ленивые посиделки на редких для Мью полноценных выходных. Галф не жалуется. Фильмы, попкорн, игры с Азаром, попытки познакомить кота с маленьким и своенравным Чоппером, крепкие объятия и поцелуи, постепенно становящиеся более горячими — это здорово. Чем реже они видятся, тем сильнее возрастает томное предвкушение от ожидания следующей встречи, а последующий восторг от ощущения рук и губ на своей коже не передать словами. Именно это состояние — нервное и возбужденное — вынуждает Галфа обратиться к своей дремлющей в глубине души романтичной натуре и попытаться придумать нечто расслабляющее и приятное, то, чем они смогут наслаждаться вместе, как только на телефоне появится короткое, но такое нужное «уже еду». Они не виделись целую неделю. Неделю бесконечных переписок и созвонов, попыток сосредоточиться на работе, а не отдаленно блуждающих мыслях. Это заметил даже Тул: понимающе улыбнулся и похлопал по плечу, посоветовав переключиться на дела поважнее и большую очередь за дверью приемной. Пальцы немного подрагивают, «а что, если» надоедливо жужжит в голове, Галф ощущает себя испуганным маленьким мальчиком, который собирается впервые оказать понравившейся девочке знаки внимания: предельно неловко и смешно. Мью никогда не упрекал и не высмеивал его. Галф повторяет это себе снова и снова, надуманные и беспочвенные переживания вскоре растворяются в ожидании, что буквально вынуждает нервно кусать нижнюю губу и поглядывать на часы, судорожно проверять телефон и хвататься за все подряд, спотыкаясь об огромное количество всевозможных забав для кота, разбросанных по всей квартире. Иногда Галфу кажется, что это не Азар живет у него, а он у Азара. Котенок наблюдает за мельтешением хозяина с ленивой небрежностью, лежа на самой высокой полке своего комплекса: он поел и поиграл (зачем ему вообще игрушки, когда существуют руки и ноги человека?), поэтому всецело наслаждается минутами положенной кошачьей сиесты. Галф выключает верхний свет, погружая комнату в приятный полумрак, понижает громкость динамиков телевизора и подбрасывает в ладони эфирное масло лаванды. Что ж, производитель утверждает: оно борется с бессонницей, сниженным настроением и депрессией, успокаивает. Глаф надеется, что Мью оценит не только аромалампу, но и мягкое царство, в которое превращается обычный коричневый диван при помощи одеял и большого количества купленных только сегодня подушек — так и манит прилечь в самую середину, окунуться в легкую дрему, пока не раздастся характерный звук открывающейся двери. Галф читает пришедшее на телефон сообщение «с меня еда» и улыбается, свободной рукой ставит на столик вино и два звякнувших бокала. Все мысли сосредотачиваются вокруг одной и безумно банальной — он скоро будет здесь. Галф долго не может решить, в какой момент лучше подарить Мью аккуратный и перевязанный бечевкой букет из хлопка, эвкалипта и лаванды, однако открывающаяся неожиданно дверь лишает его возможности спрятать цветы в другую комнату или притвориться, что их вообще не существует в этой реальности. Мью смотрит на него сначала удивленно, потом — мягко и нежно, так же, как и улыбается, заметив в руках Галфа необычный в своей композиции букет. — Привет, — шепчет Мью, как только снимает обувь и ставит пакеты с едой на пол, чтобы положить ладони на напряженную спину и притянуть Галфа поближе к своей широкой груди в обычной белой рубашке. Недостаточно близко, чтобы ощутить сердцебиение друг друга, но с учтивой заботой к живым цветам. Кожа на щеках Мью немного красная из-за прохладного ветра, усилившегося после дождей, глаза, хоть и блестят, но уставшие — все это лишь убеждает Галфа в том, что он поступает правильно. Ароматы улицы, цветов, сигарет и мяты создают удивительную гармонию, в которую Галф ныряет с головой, тянется вперед и оставляет в уголке улыбающихся губ первый за неделю поцелуй: я скучал. Руки на спине поднимаются выше и останавливаются под выступающими лопатками, но за этими прикосновениями не следует привычного рывка, поэтому Галф отстраняется и мысленно благодарит Мью, который изо всех сил старается не смотреть вниз, за терпеливое ожидание: — Я не знал, что подарить, потому что у тебя уже все есть, — шутит Галф и передает букет Мью, соприкасаясь с его длинными пальцами своими, более теплыми от комнатного воздуха, но все еще непонятно влажными. У Мью действительно есть все: любящие родители, счастливая сестра, четкая цель в жизни, возможности и ресурсы для личностного и карьерного роста. Его наполненный нежностью взгляд напоминает Галфу, что он — не последнее место в этом длинном списке, поэтому можно спокойно выдохнуть и еще раз потянуться за поцелуем, на этот раз — в румяную щеку, все еще хранящую отголоски вечерней прохлады: — А потом увидел цветы и понял, что хочу их. Мью перехватывает букет одной рукой, а другой обнимает Галфа за шею, чтобы выдохнуть тихое «спасибо» на покрасневшее ухо, которое тут же покрывают неторопливые прикосновения губ. Они продолжают стоять в коридоре и обниматься, словно в этом мире не существует ничего, кроме их уютного и плотного кокона, состоящего из едва слышных перешептываний, улыбок и мягких поцелуев в губы, нос и лоб. — Ладно, хватит топтаться здесь, — Галф с трудом заставляет себя отступить назад, чтобы сделать вдох и немного успокоить это просыпающееся от прикосновений и поцелуев желание наброситься на Мью прямо у входной двери. И обнимать-обнимать-обнимать, пока между их телами не останется ни молекулы воздуха. — Ты еще успеешь принять душ, пока я распаковываю еду. Мью ответственно вручает Галфу букет (обязательно предупреждает строгим голосом, чтобы обращался с ним аккуратно и бережно, пока он занят другими делами), с любопытством заглядывает в комнату с приглушенным освещением, но, услышав предупреждающее покашливание, смеется и уходит в ванную, где его уже ждут заранее приготовленные полотенца и чистая домашняя одежда комфортной температуры. Галф хочет сделать этот вечер максимально спокойным и расслабленным, хочет избавить Мью от постоянного мыслительного напряжения, хочет стать единственным, о ком он сможет думать, когда они окажутся рука об руку на диване, устланном пышными одеялами и не менее воздушными подушками. И у него получается, потому что Мью выглядит счастливым, довольным и умиротворенным: после душа он обнимает одну из подушек, прижимая к своей груди, и лениво наблюдает за происходящим на экране телевизора, когда Галф возвращается в комнату с разложенной по тарелкам едой. Запах лаванды постепенно окутывает помещение, становится ощутимее и перебивает ароматы японских и корейских блюд. Галф разливает вино и кормит Мью его любимым лососем, но вскоре им приходится поставить фильм на паузу: Мью корчит смешные рожи и ведет себя, как ребенок, которого родители безмерно любят и так же активно балуют, не в силах сказать «нет» огромным несчастным глазам и выпяченной губе. Галф не против, потому что у него появляется возможность наклониться и медленно (у них есть целых два дня впереди) сцеловать с мягких губ прилипший рис или слизать след от соуса. Каждый раз Мью встречает его на полпути и сам подставляет лицо, бездумно поглаживая поясницу под тканью черной домашней футболки. Подушечки его пальцев кружат над поясом штанов, нажимают на мягкую плоть выдающихся боков — это вообще его любимый вид антистресса, как и маленький живот — и прослеживают линию позвоночника, пока кожа не покрывается мурашками. Все эти движения происходят на рефлекторном уровне — им просто необходимо касаться друг друга, чтобы избавиться от тактильного голода, копившегося на протяжении недели. Чем ближе Мью наклоняется к плоской груди, тем ровнее становится его дыхание. Галф несколько секунд жалеет, что не может чувствовать эти вдохи и выдохи своей голой кожей, потому что им мешает футболка, а потом отвлекается на черты расслабленно лица и позволяет Мью задремать. Мью красивый. Галф думал об этом миллион раз, но в миллион первый это утверждение все еще не кажется лишним или неуместным. Подушечкой указательного пальца Галф обводит прямую линию носа, опускается на носогубную складку, очерчивает розовые губы и трет кончик выбритого подбородка. Густые брови чуть хмурятся, но Галф не останавливается: продолжает вести пальцем по линии челюсти до мягкой мочки уха и сережки, повторяет изгибы ушной раковины и переходит на волосы, концы которых все еще немного мокрые после недавнего душа. Сильные руки сжимаются на талии, Мью наваливается своим весом сверху и прижимает несопротивляющегося Галфа к мягкому дивану под тихое шуршание одеял и подушек. Фильм продолжается, но Галфу неинтересно, пока на груди лежит человек, из-за которого все внутри волнительно переворачивается от желания расти, развиваться и быть на равных, любить и быть любимым в ответ. — Надолго я отключился? — хриплый голос, раздавшийся снизу, посылает по телу Галфа знакомые электрические разряды, которые быстро растворяются в беспокойстве: Мью выглядит действительно уставшим, почти изможденным, щурится и часто моргает, пытаясь прогнать подступающий сон. — Поспи еще, я вижу, что ты устал, — тихо отвечает Галф, чтобы не разрушить эту хрупкую атмосферу, и зарывается пальцами в растрепанные волосы, прижимает голову Мью обратно к своей груди, но встречает упрямое сопротивление и щекотное даже через футболку фырчанье. — Нет. Хочу побыть с тобой, — Мью демонстративно надувается и хлопает глазами, а Галф прикусывает нижнюю губу, чтобы не заулыбаться во все тридцать два от умилительной картины, отдающейся легкой щекоткой под ребрами: в один момент Мью умудряется быть ребенком, а в другой — серьезным и уверенным в себе взрослым мужчиной. Эта его очаровательная сторона удивляет и воодушевляет Галфа всякий раз, когда он поддается собственной меланхолии. Участившееся сердцебиение, наверняка, не остается незамеченным: Мью все еще трется щекой об подставленную грудь, расставляет пальцы на спине и ведет ладони вверх, сминая теплую кожу и задирая футболку своими предплечьями. — Ты уже со мной. — Это не то. Поспать я всегда успею. — Тогда давай досмотрим фильм, — Галф убирает со лба темные прядки, кивает на телевизор и наблюдает, как Мью устраивается на нем поудобнее, точно не собирается смотреть никакой фильм, потому что утыкается носом во вздрогнувший живот. Очередная волна беспокойства поднимается от солнечного сплетения, Галф кладет ладонь на круглый скат плеча и чуть сжимает его: — Что такое? Мью не торопится отвечать, а Галф успевает вообразить себе много неприятных и пугающих вещей: что могло пойти не так? — Давай будем жить вместе? — Мью произносит это едва разборчиво между складками футболки, его длинные пальцы не прекращают задумчиво рисовать круги на коже поясницы и чуть выше. — Я думал об этом уже давно. Если ты не готов… — Давай, — выдыхает Галф с небывалой легкостью, опуская плечи вместе с напряжением, которое тугой пружинкой закрутилось в животе несколько минут назад. Мью поднимает голову и смотрит снизу-вверх таким взглядом, что с губ срывается еще кое-что — так же просто, как и бездумное согласие на прозвучавшее предложение, но чуть тише и под сумасшедший грохот сердца в висках: — Я люблю тебя.