Лепестки бумажных лилий

Время перевалило за 10 вечера, и комендантский час уже как полтора часа вступил в свои законные права, обещая каждому непокорному ему ученику долгие и мучительные отработки у Снейпа. Поэтому дабы не попасться на глаза вечно угрюмому Филчу, Джинни Уизли и Гермиона Грейнджер спешили как можно быстрее добраться до своей гостиной. Пока Гермиона суматошно оглядывалась по сторонам, прислушивалась к каждому шороху и быстрым шагом неслась впереди, её подруга спокойно шла чуть позади и теребила пальцами красный вязанный шарфик, который купила в Хогсмиде пару часов назад. Короткий девичий писк отвлёк её от собственных мыслей, и девушка подняла голову, поравнявшись с Гермионой, которая в оба глаза уставилась на идущих перед ними слизеринцев. — Грейнджер, тебя разве не учили смотреть под ноги, когда идёшь? — прошипел один, у которого из-за лунного света, что светил в окно, платиновые волосы имели отблеск цвета жемчужных переливов. — Или у тебя обе ноги — левые, а? — он сделал шаг к Грейнджер, и Джиневра узнала в нём Драко Малфоя. — Это ты, кретин, мне на ногу наступил, — выпалила гриффиндорка, укоризненно глядя на него. Джинни перевела взгляд чуть в сторону, отметив про себя, что их вечные ссоры и склоки уже порядком ей надоели. Прищурившись, девушка заметила Блейза Забини, стоявшего чуть подальше от развивающейся перепалки. — Да это ты, дура, врезалась в меня, —процедил Драко, поражаясь её логикой. — Я, между прочим, не крот. И вообще-то я случайно, — Гермиона сложила руки на груди, защищаясь. — При чём здесь кроты, Грейнджер? Если бы ты не неслась, как умалишённая, будто за тобой гонится стая кентавров, ты бы не врезалась в меня. Хотя готов поспорить, Кентавры и то тише бегут, чем ты. Гермиона задохнулась от возмущения, и кто только этому хорьку позволил так себя вести с ней, своим грязным ртом говорить эти вещи про неё? «Но ты целовала этот "грязный" рот неделю назад, Гермиона.» — напевал внутренний голос, и Грейнджер взмолилась, чтобы он заткнулся, перестал напоминать об этом снова и снова, раз за разом, когда они видятся будто в коридоре, будто в большом зале, будто ещё где-либо. — Ты... — начала Гермиона и набрала побольше воздуха, готовя гневную тираду. —...Поганый слизеринский слизняк, гадюка, кретин, придурок, хорёк — он, поверь мне, всё это уже слышал, Грейнджер, — вмешался до этого не желавший лезть на рожон Блейз. — Давайте поскорее закончим с этим детским садом и разойдёмся по своим гостиным, — он положил руку на плечо Малфоя, оттягивая взбесившегося друга. — Да, кончайте уже этот ваш балаган, не маленькие, — поддержала слизеринца младшая из Уизли. — Кончать, Грейнджер, ты будешь в моей спальне, — горячо прошептал Малфой почти возле её уха и, ухмыльнувшись, отошёл от гриффиндорки, чьи щёки вмиг загорелись от смущения. Джинни неловко поёрзала на месте, опешив от слов Драко и перевела взгляд на Блейза, который пытался подавить рвущийся наружу смешок. Губы сами расползались в улыбки, и она столкнулась своими карими глазами с его глазами цвета горького шоколада. Короткий взгляд, и девушки снова на всех парах мчались в гриффиндорскую гостиную. В ту ночь несколько часов Джинни провела утопая в раздумьях. Чёрный шоколад. Почему сразу шоколад? Наверное, потому, что его глаза — как вылитый чёрный шоколад. Тёрпкий, горький и совсем несладкий. Ей казалось, что Луна бы обязательно выбрала белый шоколад, будь на полке все три вида. Гермиона бы точно выбрала молочный, потому что она была такой невинной, слегка наивной девушкой, которая старалась помочь всем и каждому, ей необходимо что-то такое же сладкое и доброе, как и она сама. А выбор Джинни пал бы на чёрный шоколад. Он не такой сладкий, как остальные, но манит именно своим пьянящим вкусом. Какова вероятность того, что из остальных выберут именно его? Он не всем по вкусу, но ведь она тоже не всем по зубам. Говорят, сильные девушки выбирают горький, а Джинни всегда считала себя именно такой. *** Ветер беспрерывно ласкал нежные щёки и обдувал своими порывами огненно-рыжие волосы. Джинни сложила страничку из тетради по прорицанию пополам, затем ещё раз. Перевернув, она загнула края и повторила всё тоже самое отточенными действиями. Бумажный самолётик взлетел в небо и по траектории полёта упал на водную гладь. Скорость ветра набирала обороты, и девушка посильнее запахнула мантию, поправила свой новенький красный шарфик и лишь босые ноги были наполовину зарыты в песок, защищаясь от прохлады, но надевать кросовки совершенно не хотелось. Она вглядывалась в мутную воду Чёрного озера, сидя здесь, на берегу, и совершенно не услышала шаги, что раздавались за спиной, но повернув голову, замерла. Блейз Забини бесцеремонно сел рядом с ней, поджав ноги к груди. Он бы одет в белую рубашку, а на шее красовался галстук змеиного факультета. Прохладно, как для середины октября, но слизеринца, видимо, это совсем не смущало. Они продолжали молчать несколько минут, и Джинни чувствовала исходившее тепло от него, ветер почему-то совершенно перестал холодно хлестать по щекам. Блейз перевел на неё взгляд, и в нос ударил приятный цветочный аромат, исходивший от девушки, чьи волосы сейчас развевались на ветру, а по цвету походили на кратер вулкана. В его мыслях она и сама походила на настоящий вулкан, готовый взорваться в любую минуту, только это была бы не горячая ярость, а всплеск необыкновенной харизмы, что волнами исходила от гриффиндорки. — Интересно, как долго нам ещё терпеть выходки Малфоя и Грейнджер, — неловко начал Забини, совершенно не зная, о чём с ней говорить, но непременно желая прервать эту тишину. —Они просто ещё не повзрослели. Пубертатный период что-ли? — улыбнулась Джинни. — Это уж точно. То зажимаются по углам, то ведут себя, как кошка с собакой, — фыркнул Блейз. Он перевёл взгляд на её руки, наблюдая за тем, как девушка принялась снова сворачивать бумагу и вечно откидывала волосы, что из-за ветра летели прямо в глаза. — Ты делаешь самолётики? Не знал, что вы, гриффиндорские девчонки, занимаетесь таким. Джинни подняла на него взгляд и усмехнулась. — Я ещё и на метле летаю, забыл? — она вскинула подборок, и в глазах засияли искорки. — Да ты прям ведьма! — хмыкнул Забини, за что получил тетрадкой по голове. — Эй, за что? — рассмеялся он. Джинни сложила губы в тонкую полоску и гневно посмотрела на него. — Я же говорю, коварная, как ведьма. Блейз пустил смешок, и Уизли рассмеялась. — Мне нравится делать всякие фигурки из бумаги, но кроме самолётиков и журавликов, я ничего не умею, — сказала она, отворачиваясь и запуская очередной. — А как же палочка? — Мне нравится делать это магловским способом. Меня научили этому Фред и Джордж, в детстве я часто баловалась подобным, — задумчиво сказала она и заметила, как Блейз взял одну из вырванных страничек. Она наблюдала за его действиями. Было занятно видеть, как один из слизеринских принцов сидит рядом и пыхтит, пытаясь сотворить из этого клочка бумаги что-то красивое. Быстрые движения длинными пальцами, и мулат вознёс перед её глазами бумажную лилию с ровными и утонченными лепестками. Джинни ахнула от восторга, и Забини улыбнулся, радуясь её реакцией. — Это просто потрясающе, Блейз, — воодушевленно воскликнула гриффиндорка и покрутила цветок в руках. Он нежно взял из её рук лилию и наклонился близко, что Джинни почувствовала запах хвои, исходящий от слизеринца. Блейз, почти не касаясь её, примостил лилию к волосам, и девушка задержала дыхание, боясь спугнуть этот момент, что заставил её сердце пропустить удары. — Ты пахнешь цветами, я подумал, тебе понравится лилия, — он смущенно закусил губу и поднял на неё взгляд. Блейз Забини смущается? Так непривычно и странно видеть его таким...романтичным? На небе прогремел гром, и яркая вспышка молнии озарила пасмурное небо. Раскат грома повторился, и ветер затих. Молния неожиданно ударила в одну из макушек деревьев, и Джинни взвизгнула, но почувствовав крепкие руки, которые прижали её к себе, замерла. — Сейчас пойдет дождь, — хрипло сказала она. И как в подтверждении её словам, то час же начался ливень. — Верно подмечено, — усмехнулся он. Дождь молниеносно намочил учеников, и те промокли до нитки. — Блейз, — из-за шума грозы почти не было слышно, но он вопросительно уставился на неё, помогая подняться с песка. — Ты замёрзнешь, — сказала Джинни, скинула со своей шее промокший насквозь шарфик и обмотала вокруг его, довольная видеть Забини в красном. — Серьезно, Джинни? Мне от твоего шарфа сейчас ни холодно, ни жарко, он ведь промокший! — закатил он глаза, улыбаясь, а затем игриво добавил: — Львиные цвета сейчас не в моде, знаешь? — Красный тебе к лицу. Джинни подняла глаза, глядя в чёрные, словно шоколадная крошка, глаза. Она почувствовала, как сильная рука сомкнулась у неё на волосах и притянула к себе, или это она сама потянулась? Неважно, ведь опомнилась она уже тогда, когда нежные губы ласкали её, всасывая, когда его настырный язык толкнулся в её рот и переплёл их языки словно в вальсе. Нет, в танго. Таком же горячем, таком же сногсшибательном танго, как эти непонятно откуда взявшиеся чувства. Джинни схватила его за шею, грубо толкаясь в его рот, а после провела изучающими пальцами по груди. Блейз опустил руки ей на талию, сжимая, и прорычал ей в губы. Он укусил нежную губу Джинни, зализывая ранку, и она простонала. — Ты когда нибудь целовался под дождем?