(не)святое семейство

Семейный ужин не предвещал ничего хорошего. Все это понимали, но не делали ничего, чтобы избежать того абсурда, который начнется вечером. Наоборот, мы проводили свое свободное время в приготовлениях - выборах платьев и костюмов, нанесении макияжа, кручении локонов и прочих прелестях предпраздничного настроения. За это время я успел немного прогуляться по территории курорта, отморозить себе щеки и ноги, стряхнуть уже пятые замерзшие сопли с носа и иней с ресниц. Жутко холодно. Почему именно здесь мы решили провести обряд воссоединения? Почему нельзя было выбрать что-то менее морозное и более солнечное? Я уже хотел было свернуть к отелю, как заметил припорошенный сугроб, раньше бывший моей арендованной машиной. Снег с остальных автомобилей был заботливо сметен их владельцами, и мне до такой степени стало жалко фордик, что я, не давая себе времени передумать, свернул к парковке. Из-под сугроба на меня жалостливо смотрели фары, и я понял, что в последнее время стал слишком впечатлительным. Решив больше не смотреть в автомобильное лицо моего нового друга, я принялся счищать крышу машины руками, ведь ничего другого у меня с собой не было. И вот, на белом фоне зимнего пейзажа проглянулась яркая синяя крыша, потом затемненные стекла, а еще через минут десять - капот и багажник (мне показалось, что мордочка форда стала даже немного довольнее). – Твой бизнес идет так плохо, что ты нанялся дворником при отеле? – послышался сзади высокомерный голос, и я подумал, насколько будет невоспитанно с моей стороны сделать вид, что ветер унес слова матери куда-то в горы и я не расслышал ее обращения? – И тебе привет, мам. – я все-таки развернулся, отряхивая перчатки от снега, и посмотрел на нее. Она выглядела…хорошо. Рыжие волосы (единственное, то давало представление о родстве с ее сестрой Молли) собраны в высокую элегантную прическу, которая слегка растрепалась из-за сильного ветра, изысканный макияж, подчеркивающий красоту глаз и высокие скульптурные скулы. Красивая песцовая шуба не давала промерзнуть, несмотря на тонкое длинное платье, а высокие кожаные перчатки лишь акцентировали аристократичную худобу запястий. – Так что ты делаешь рядом с…– она не смогла дать определение моей машине и лишь брезгливо указала в нее пальцем. – …этим. – Очищаю от снега свой автомобиль. – Свой? – ее тонкая бровь в удивлении поползла наверх, но тут же была опущена, ради недопущения морщин на лбу. – Да, мам. Я приехал на ней. – кивнул я и продолжил наблюдать за растерянностью на прекрасном лице матери. – Ты позоришь свою семью, приезжая в такое известное место на… этом. – она еще раз брезгливо ткнула пальцем в сторону форда, и я, не отдавая себе отчет в действиях, встал перед ним, прикрывая от грубого жеста. – Не знаю, насколько это место популярно, но лично я, услышал о нем впервые лишь пару дней назад. – я вдоволь насмотрелся на вечно недовольное лицо матери и отвернулся, вновь протирая бока своей машины от налетевшего снега. – Отель входит в тройку лучших в мире, если ты не знал. – ее голос прозвучал как-то высокомерно. Или она просто замерзла, стоя на открытом ветру, и связки не справлялись со звучанием. – Я немного подпортил им роскошность, оставив частички кожи на входной ручке. – себе под нос пробурчал я, а потом обратился к Лили, намеренно повысив тон. – Мам, иди внутрь. Ты замерзнешь. Встретимся на ужине. Я бросил взгляд за спину, но она не решилась продолжать разговор, приняв мое предложение об уходе. Моя мать - уже четвертый член моей семьи, который встречается в этих строках, поэтому стоит немного пояснить, кто есть кто. +++ У нас очень большая семья. Основная ее часть носит общую двойную фамилию Блэк-Поттер. Но вторая ее половина - это Уизли. Главой семейства и непререкаемым авторитетом для нас была бабушка. Она держала в своих могучих руках все ответвления нашего бизнеса, каким бы он странным не был. Дела ей передал пятый супруг - Орион Блэк, который и был прямым потомком родоначальника ветки Блэков. Он был единственной любовью бабушки и до сих пор ей остается, даже несмотря на последующие шесть браков. От каждого из одиннадцати мужей Вальбурга получала солидное завещание, ценные бумаги, недвижимость и связи, которые помогали ей расширять семейный бизнес. Не знаю, есть ли у нее на примете новый мужчина, но я бы не удивился, если бы предлогом сегодняшней встречи было бы объявление об очередной помолвке. В свои 85 лет Вальбурга Блэк обладала непревзойденной красотой, которую зачастую называли холодной и отталкивающей. Худое лицо со впалыми шеками резко подчеркивали высокие скулы, тонкие губы редко растягивались даже в подобии улыбки, глубина глаз всегда выделялась на фоне темно-серых дымчатых теней, делая их еще ярче и опаснее. Особый шарм ей придавала копна абсолютно белых волос, которые ей удалось сохранить на протяжении всей жизни - ни на одной фотографии ее нельзя было увидеть с длинной выше талии. Как я уже говорил ранее, моя бабушка входила в число богатейших женщин мира. В Британии ни одна представительница прекрасного пола так и не смогла догнать мою родственницу по количеству нолей на счетах в банках, разбросанных по всему земному шару. Вальбурга воспитала трех сыновей. И как ни странно, все они были детьми Ориона Блэка. Мой дядя Сириус - взбалмошный тип. Семейный бизнес, вернее ту часть доли, которая по праву принадлежала ему, он спустил еще в первые пять лет после наступления совершеннолетия. Он любил кутить и никогда не отказывал себе ни в чем. Как и своим друзьям, подружкам, приятелям приятелей, проходящим мимо незнакомым людям. Всю глубину его щедрости можно оценить по истории, в которой он пожалел бездомного кота, сняв ему целую квартиру на первом этаже в центре Лондона на 10 лет вперед и наняв гувернантку для исполнения желаний хвостатого счастливчика. Я знаю Сириуса всю свою жизнь, но в этот самый момент я даже не представляю, где он находится. Никто из семьи этого не знает. Уже три года он не подает о себе вестей. Единственный человек, который хоть как-то с ним контактирует - Регулус. Второй мой дядя. Отношения с Регулусом в нашей семье натянуты абсолютно у всех. Он предпочитает не общаться с нами в прямом смысле слова. На вскидку я даже не смогу сказать, когда последний раз слышал его голос. Он старается игнорировать наше существование: не отвечает на письма и звонки, не пускает к себе в дом, даже уходит с общих мероприятий, где хоть секунду мелькнет голова кого-то из родственников. Регулус отшельник. Он практически не выходит из своего поместья, предпочитая выбираться на светские мероприятия строго два раза в год. Он нигде не работает и живет на те деньги, которые достались ему в день вступления в права наследника. Единственной опорой в жизни Вальбурги оставался третий сын - Джеймс. Мой отец. Гордость семьи. Известный адвокат, слава которого была настолько же велика, насколько опозорена его репутация. Вдаваться в подробности его работы я не хочу. Хватит лишь одного намека: бОльшая половина его дел - это дела нашей семьи. Мой отец безупречен во всем. Все костюмы всегда сидят на нем идеально, ботинки всегда до блеска начищены, волосы никогда не выбиваются из аккуратной прически, голливудская улыбка не покидает его губ. Его нельзя обвинить в равнодушии, агрессии или грубости. Он всегда предельно учтив, вежлив и дружелюбен. Обходителен с дамами, приветлив к журналистам. Он всегда свой в любой компании благодаря своему чувству юмора и деньгам, количество которых, также как и слава от самых громких и скандальных в стране дел, растет каждый финансовый год. Все женщины в его кругу хотели бы его заполучить, если бы не боялись связаться с моей мамой. Женщиной слегка стервозной и властной. Она является единственным жителем сердца папы, даже под меня в нем места не особо много. Отец чтит и боготворит ее, потакая во всех желаниях. Но, несмотря на некоторую подкаблучность мужа, Лили не пользуется этим. Она самостоятельная женщина, которая любит и умеет зарабатывать. Она владеет собственными акрами винограда и пятью крупными заводами по производству вина. Да, свое дело она начала на папины деньги, но уже давно окупила ту сумму, которую он ей предоставил. Вальбурга никогда не скажет ей этого, но она видит преемницу семейных дел именно в моей матери. Не взирая на различия крови и заметное женское соперничество за власть, Лили доказала свою приверженность семейству Блэк-Поттер не один раз, что бабушка ценит. Вторая часть семьи - Уизли… и, если честно, для того, чтобы описать их, мне нужно выпить как минимум половину бутылки виски. Нервная система не справится без допинга. А про себя я рассказывать не хочу. Все равно вы все поймете позже. Пока - это лишняя трата вашего внимания. +++ Джинни долго собиралась и мы уже опаздывали к началу семейного ужина, но все еще не вышли. Она долго переодевалась, долго крутила локоны, долго рисовала стрелки на глазах, потому что они не выходили одинаково ровными, долго надевала ненавидимые ею чулки… – Стандартно, по девять? – спросил я и взял в руки два чистых белых квадратных листка, вырванных из записной книжки. В ответ Джинни только угукнула и вновь юркнула в шкаф. Я сидел в чёрном классическом костюме на ее кровати уже полчаса. За это время пиджак был сброшен на подушки, а рукава рубашки морщинистой гармошкой подняты к локтям. Я держал в руках белые прямоугольники и аккуратно чертил на них четыре ровные линии, образовывающие решётку. Мельком подняв глаза на часы, стоявшие на прикроватной тумбочке, я лишь покачал головой. Через 20 минут мы вместе с сестрой должны были спуститься к ужину, поэтому я сидел уже красивый, а она только превращалась из гусеницы в бабочку (дай бог, она никогда не узнает об этом сравнении в свою сторону). – Может серое? – её голова снова вытянулась из шкафа, расправила платье, двумя руками подняв перед собой. Она его мерила уже дважды, но дважды снимала, матеря отвратительный крой. – Ты в нем как монашка. – подал голос я и взялся за рисование второй карточки. – А красное с вырезом? – она продемонстрировала второе изящное шелковое платье и уставилась на меня в ожидании. – Это тебе не Рождество и даже не корпоратив. Уж лучшее чёрное. Траурное. Самое то для сегодняшнего вечера. – Поттер, ты ужасный. – она фыркнула и снова влезла в шкаф с головой. – Вам, мужикам, легче всего собираться на такие моменты. Костюм надел - и готово. А нам... цвет, фасон, длинна, ткань, разрез и вырез, аксессуары, каблуки, причёска, макияж... долбанешься просто. Джинни вылезла с новой вешалкой и придирчиво осмотрела наряд. В этот раз темно-синее платье с невероятно открытой спиной до ямочек на пояснице. Я критически оглядел его, представив, как будет выглядеть Джинни, и решил, что оно лишь оттенит её красоту, а не подчеркнёт. – Фу, Джин. Нет. Она обреченно застонала и бросила вешалку в кучу разноцветного барахла, которое мы совместно чуть раньше забраковали. Еще через 15 минут я уже лежа почти закончил записывать за Джини ее варианты на лист, а она выбрала платье и почти определилась с макияжем. – Впиши еще в одну клеточку «Рон испачкает брюки во время ужина». – надиктовывала мне сестра, в очередной раз стирая ватным тампоном стрелку левого глаза. – И сколько у меня? Я закончила? Она, действительно, практически заполнила ее полностью – мы набрасывали возможные действия для всех членов семьи, которые сегодня будут присутствовать на встрече (8 человек), приедут со дня на день (1 человек). Что-то, что должно произойти за эти 7 дней. Плюс к этому мы традиционно добавляли одно рандомное событие, проходящее вне конкурса. Я закончил вписывать ее вариант в последнее свободное окошко карточки, бросил ручку на покрывало и развернулся на спину, уже не тревожась о мятости рубашки. Все равно под пиджаком не видно. – Так, – я поднял руки с ее листом над головой и зачитал: – «Вальбурга объявит о помолвке», «Лили вызовет администратора ресторана, недовольная персоналом», «Молли заговорит о свадьбе Джинни», «Билл в очередной раз откажется от любых семейных дел», «Джеймс козырнет новой машиной или часами», «Артур пять раз поцелует руку жены», «Гарри не просидит на ужине и часа», «Гермиона затеет спор с Джеймсом о судебной политике», «Рон испачкает брюки во время ужина». Да, ты всё. – Отлично. – она отбросила свои огненно-рыжие волосы за спину, и занялась выбором сережек. – У тебя что? – Мне не хватает трех. – вздохнул я, меняя в руке карточки. – «Лили схватится за нож», «Джеймс вбросит в середину диалога какую-то цитату из «Крестного отца»», «Вальбурга вычеркнет кого-то из завещания», «Гермиона захочет развестись с Роном (снова)», «Молли вспомнит о старых грешках Лили», «Артур перепьет»… мне остались лишь Рон, Билл и ты. – Ну с одним из вариантом я могу помочь, – загадочно улыбнулась в отражении сестра и поиграла бровями. – Дам тебе небольшую фору. – Что за фора? – я обернулся к ней, внимательно смотря в ее глаза через зеркало. – Ты что-то все-таки узнала? Мы договорились играть честно, Джин! Она вытаращила на меня глаза. – Я играю честно, противный мальчишка, и ты это знаешь! – ее глаза вспыхнул гневом лишь на секунду, но мне уже показалось, что ее волосы начинают шипеть на меня, как у Медузы Горгоны. – Всего лишь узнала одну деталь, которую, заметь, не вписала к себе, – она ткнула в направлении своей карточки, – а по-родственному уступаю тебе. – Я тоже играю честно. Мне не нужны… – Билл приедет завтра вместе с женихом. Знакомство с семьей. – она заговорщицки повернулась и наклонилась к коленям, чтобы быть ближе ко мне. – Прикинь, а? – Он с ума сошел? Знакомить своего парня с нами?! – я сел на кровати и засмеялся. – Он давно нас не видел и не понимает, чем это закончится? – Я не знаю, но это попахивает какой-то интересной историей, согласись? – Интригующе. – мы с сестрой задумчиво смотрели друг другу в глаза, погруженные в свои мысли и представления о том, что же произойдет завтра. – Принимаю твой вариант. – На здоровье, дорогой. – она снова отвернулась, и продолжила колдовать над своим лицом. Я заполнил еще один пустующий квадрат на бумажке и вздохнул, глядя на две свободные клетки. – Ладно, хрен с ними. Эт всего лишь 10 тысяч… проиграю, так проиграю. – Не цепляйся к сумме проигрыша. Это всего лишь деньги. При чем не такие большие. Я закатил глаза. Джинни всегда была безрассудно растратной, готовой выбросить деньги на любую мелочь, которая не представляла абсолютно никакой ценности. Ее вечная отговорка: «Живем лишь раз, если хочется - то можно», уже перестала надоедать, ведь я слышал ее каждый день. Я спохватился и начал писать: – «Джинни потратит кучу денег на какую-то херню», – в ответ раздался хмык. – и «Рон не скажет ни слова за столом». – Ну, наконец-то, только тебя и ждем. – Джинни встала из-за столика и пошла к входной двери, попутно застегивая браслет на руке. – Какая ты копуша. – Ну ты жопа, Уизли. – я встал, отдернул рубашку, погладил себя по груди руками, пытаясь хоть немного разгладить складки на ткани, схватил пиджак и прошел к выходу. – 20 минут опоздания уже. И я всем скажу, что это ты виновата. +++ – Поттер слишком долго собирался. – вбросила Джинни, как только перед нами открылась дверь в vip-зал ресторана. Я даже остановился, вытаращив глаза вслед ее тонкой фигуре, дефилирующей к своему месту за столом. – Коза. – буркнул я себе под нос, стараясь вернуть лицу нормальное, а не охреневающее-от-несправедливости выражение. – Всем добрый вечер. – Он был бы таким, если бы соизволили прийти вовремя, а не опаздывать на 25 минут. Это не воспитанно. – Вальбурга строго смотрела на нас обоих, и ее взгляд не обещал помилование в ближайшее никогда. – Не думала, что вы оба не сможете выполнить такой простой указ и прийти на ужин в строго определенное для всех время. Просто смешно. Да, бабуля любила порядок и четкое следование таймингу. Она была из тех людей, кто может задушить лишь одним упоминанием норм этикета. Вальбурга - настоящая леди, которая в точности следует общепризнанным правилам воспитания. Я никогда не слышал, чтобы она повышала голос, неподобающе вела себя в обществе, ела без использования миллиона столовых приборов на столе. Она сама была ярым приверженцем королевских норм столового этикета, и требовала неукоснительного следования оным и всю свою семью. Вот лишь небольшой ряд того, что требовалось от всех нас: - во время чаепитий нужно держать ручку чашки большим и указательным пальцами, придерживая нижнюю часть ручки средним пальцем руки. При этом женщины должны подносить к губам чашку только одной стороной, чтобы отпечаток губной помады не покрывал весь ободок. И еще одно правило чаепития - никаких оттопыренных мизинцев! Это слишком претенциозно даже для королевских особ. - еду на вилку накалывать нельзя, только зачерпывать и подносить ко рту. - Вальбурга воспитала нас с четким пониманием того, что как только она съедает последний кусочек и кладет на тарелку свою вилку, все должны последовать ее примеру и закончить есть. И не важно насытились мы или нет. Это смешно, скажете вы? Или глупо? Или все это прошлый век? Но я отвечу лишь одно - всё это действующие правила королевской семьи Британии. На самом деле любовь к таким столовым порядкам привили в моей бабушке сами члены монаршей семьи - Вальбурга долгое время тесно общалась с некоторыми из них. Одно время, в высоких кругах поговаривали, что бабуля охомутала кого-то королевских кровей, но не вышло. Жених отпал, а этикет, будь он не ладен, остался. – Прости, бабушка. Я не уследил за временем. – сказал я со всем почтением, на которое был способен. Она осуждающе на меня посмотрела, давая понять, насколько огорчена, а затем бросила взгляд в сторону метрдотеля, который тут же погнал официантов на обслуживание гостей. И да, в нашей семье принято не начинать трапезу до тех пор, пока к столу не присоединятся все гости. Поэтому сейчас мы с Джини ловили неодобрительные (а со стороны Рона убийственные) взгляды оголодавшей семьи. Что бы отвлечься от негативных импульсов в мою сторону, я осмотрел зал. Мда, чересчур помпезно. Как и любит бабушка. Довольно большой зал, который, и вправду, был великоват для одинокого обеденного стола, стоявшего по середине, соблюден в том же архитектурном стиле, что и сам отель. Я называю его «излишняя крутизна», а люди, знающие толк в искусстве, - барокко. Вообщем vip-зал ресторана - это слегка уменьшенный дворец. Здесь и императорские гобелены, и венецианское стекло, и мраморные скульптуры, и люстры из малазийского хрусталя, и патинированная мебель, и инкрустированный паркет из ценных пород дерева, и резные панели на стенах, и потолочная живопись. Легче сказать, чего в этом зале не было - дешевизны. Я посмотрел на Джин, которая равнодушным взором обвела роскошную обстановку и уткнулась в свою тарелку. Но через несколько мгновений, почувствовав мой взгляд, она подняла глаза и задорно подмигнула. Я хмыкнул и осмотрел весь наш стол, не обращая внимания на семенящих туда-сюда официантов. Вальбурга, как хозяйка вечера, сидела во главе стола. Она была облачена в светло-серое переливающееся платье, подчеркивающее ее великолепную фигуру, а образ дополняли крупные серьги и кольцо с сапфирами. Она, так же, как и я, обводила взглядом всю семью и наткнулась на меня, смотрящего в ответ. Я сдержал широкую улыбку и позволил себе лишь приподнять один уголок губ, отмечая свое хорошее настроение. Бабушка благосклонно кивнула. Я был ее любимчиком, и она не умела злиться на меня долго. Слева от нее сидел отец, и что-то тихо отвечал маме, которая явно нервничала. Я видел это по постоянному потиранию обручального кольца пальцами, периодическим чесаниям шеи и касаниям прически. Что-то явно произошло перед ужином: мама переживала, а папа пытался успокоить ее и привести в чувство, чтобы не сорвать «такое долгожданное семейное воссоединение». Я обожал то, как мои родители были привязаны друг к другу. Они не только не могли прожить по отдельности и пары часов, но еще и не считали глупым сочетать одежду. В этот раз с маминым платьем сочетался платок, торчащий из кармана папиного пиджака, а на мизинцах левых рук были надеты парные кольца. Они чертовки здорово смотрелись друг с другом, и я постоянно удивлялся, почему британская пресса который год обходит их в присвоении статуса самой красивой пары страны. По правую от бабушки сторону сидела Молли, которая периодически бросала недовольные взгляды на моих родителей. Зуб даю - она была причастна к состоянию мамы. Явно успели поссориться перед ужином и теперь Лили старалась унять нервы, а Молли успокоить свои эмоции. Артур, сидящий рядом с супругой, традиционно не отсвечивал, лишь гладя руку тетки и касаясь ее губами, в попытке неловкого поцелуя. Джинни загадала пять поцелуев. Ее вариант из карточки грозит сбыться в ближайшие 10 минут. Рядом с Артуром сидела Джинни, недовольная соседством. Они с родителями не особо ладили. Но если с матерью они старались игнорировать друг друга, то отец все еще пытался установить контакт с дочкой, раздражая ее постоянной заботой. Поэтому сейчас сестра сидела полубоком к Рону, на которого могла положиться и провести вечер спокойно - он был молчалив и не любил взаимодействовать ни с кем, кроме собственного компьютера. Я занял последнее свободное и крайнее место рядом с Гермионой, которая специально сидела не на виду у моего отца - их явно надо было разделить, а то они могли поцапаться, не дожидаясь первого тоста. – Благодарю вас. – чинно кивнув, бабушка отпустила обслуживающий персонал, и через минуту мы остались в зале ресторана одни. В полном молчании. Из-за плотно прикрытых дверей общего зала доносились еле слышные звуки музыки, и казалось, что там жизнь была наполнена радостью и весельем, а наша половина - унынием и раздражительностью. – Приятного аппетита. – сухо вбросила Вальбурга и аккуратно взяла в руки приборы. Послышался нестройный ряд идентичных ответов и тишину наполнило периодическое скобление вилок и ножей о тончайшие основания тарелок. Мы вновь переглянулись с Джин. Она состроила страшные глаза и, не глядя больше ни на кого, опустила взгляд к еде. Пока все шло хорошо. Это, реально, выглядело как хороший ужин в нашей семье, хотя сторонний наблюдатель отметил бы, что более холодного и скучного поглощения пищи он еще не видел. Подожди, уважаемый друг, полчаса и ты сбежишь от наших разборок сам. – Я рад всех видеть сегодня. – взял слово папа, и поднял свой бокал, давая понять, что дальше последует тост. – За пять последних лет, что мы не виделись, между нами ничего не изменилось и все присутствуют за столом. Это радует. – Не все, дорогой. – вклинилась мама, явно намекая на отсутствие Фреда и Джорджа - двух сыновей-близнецов Молли и Артура. Это была больная тема для Уизли. – Но, не будем от этом. Моя мать была образцовой сукой. Ведь знает, что Молли негативно реагирует на подобные выпады в сторону детей, но Лили решила отомстить за испорченное настроение перед ужином. Я в ней не сомневался. – И за это нужно сказать спасибо твоему ненаглядному муженьку, Лили. – стараясь не потерять лицо в первые несколько минут ужина, грозно сказала Молли, сдерживая ярость. В этот момент Артур испуганно вжал в плечи голову и схватил руку жены, поднося к губам. Два. – Молли, я уже объяснил, что попытался сделать все возможное, чтобы… – начал отец, но мама перебила его. Она не позволяла сестре наезжать на своего мужа. – При чем здесь Джеймс, дорогая? – она остановила речь супруга, положив на его руку ладонь, и с чувством явного превосходства взглянула на Молли. – Это ведь не он виноват в том, что произошло с мальчиками. Они должны были думать, с кем связываются и проверять своих клиентов. А значит в том, что они сейчас не с нами, виноваты лишь их невнимательность и лень. – Не смей обвинять моих детей! В отличие от твоего… – тетка бросила взгляд в мою сторону, и я приподнял брови в удивлении. А я-то тут каким боком затесался? – …мои дети всего добились сами и имеют право на ошибки. – Возможно. Но Гарри никогда не окажется насколько глуп, что не заметит, как его пасут копы. – Довольно. – властный, но тихий голос бабушки прекратил попытки возрождающегося спора между сестрами, чем они остались недовольны: Молли со злостью выдернула руку из нежного захвата мужа, а Лили откинулась на спинку стула, ломая косточки на фалангах пальцев. – Я считаю, что в этой истории, которая произошла с мальчиками виноваты все: Фред и Джордж, действительно, оказались глупы настолько, что не заметили опасности; Молли и Артур упустили из виду то, что они должны проверять клиентов сыновей, ведь это семейное дело и вы оба, – Вальбурга указала пальцев на супругов Уизли, – ключевые игроки в этом бизнесе. Но ты, Джеймс, тоже причастен к этому. Папа, который не переваривал претензии от бабушки в свою сторону, лишь выпрямил спину и уставился прямо перед собой в невидимое пространство. Молли злорадно хмыкнула. – Ты мог бы надавить на определенных лиц для того, чтобы смягчить наказание. – закончила мысль Вальбурга. – Я не согласен с этим обвинением. – отец нервно поправил салфетку на коленях, но уверенно продолжил. – Фреда и Джорджа поймали с поличным на продаже оружия террористам с Ближнего Востока. У них на руках была огромная партия, и переписка с покупателями, подтверждающая, что они знали о мотивах его приобретения. Я считаю, что сделал все, что мог. Отстоять восемь лет для такого громкого дела - это невероятная удача, подкрепленная моими профессиональными качествами. Я подтверждающе покивал на слова отца. Обвинение в сторону Джеймса со стороны Молли и бабушки были безосновательны. Восемь лет за то, что ты продал многотонную партию оружия одной из самых известных террористических группировок мира - это заслуга отца. Он один достоен похвалы в этом деле, а Фред и Джордж, действительно, сплоховали. – Я уменьшил их срок на 15 лет. Разве этого мало? – разгорячился папа, хватая со стола стакан с обычной водой. – Ты знаешь, что без мальчиков эту часть бизнеса перехватить некому. Восемь лет - это слишком много для нас. Мы потеряем всех клиентов. – покачала головой Вальбурга, и потерялась в раздумьях. Да. Теперь вы знаете подноготную нашей семьи. Мы - семья мафиози, если можно так выразиться. Каждая ветвь семейного дерева занимается определенным незаконным бизнесом, который увеличивает наше благосостояние каждую минуту жизни. Даже сейчас, пока мы все здесь, на наших счетах непрерывно появляются новые суммы, даже без прямого вмешательства. Мы ненавидим друг друга. Презираем. Но у нас одно общее дело - единственное, что не дает нам разбежаться или переубивать собственных родственников. В прямом смысле слова, между прочим. Вы думаете, что я наобум написал в своей карточке Семейного лото про то, что Лили схватится за нож? Нееет. Это ее любимое оружие. Я медленно перевел взгляд на наручные часы и прикинул, насколько длинным может быть этот долгожданный семейный ужин и какова вероятность, что мне не придется сегодня использовать припрятанный под пиджаком глок.