Madhouse

***

— Чонгук-а, когда на свиданку пойдём? — Улыбаясь льстиво, Хосок несёт рюкзак Чона и следует за ним по пятам. Чонгук улыбается мечтательно, ему приятно такое внимание и отношения к себе от старшего. — Никаких свиданок, Чон Хосок. — Руки в карманы ветровки пихает. За шестнадцатилетним Чонгуком, второгодник таскаться начал не так давно, может пару месяцев? Подросток приобрёл мужественные черты в телосложении. Он резко пошёл в рост, расширился в плечах и бёдрах. Простыми словами — повзрослел. Он мил и покладист, этим притягивает к себе внимание окружающих. — Ну Чонгук-и, ты не пожалеешь. — Второгодник быстро ровняется с Чонгуком, идёт его темпом, смотрит нежно, любовно. Чонгук взгляды его заинтересованные на себе замечает, ухаживания запоминает, каждое случайное касание трепетом на сердце откликается. Он бы наверное и рад попробовать, только религия не позволяет. Церковь не одобряет однополую симпатию, а Чонгук ступает по всем её канонам и правилам. Чон хотел бы не быть заинтересованным в ком бы то ни было, в его интересах закончить школу и поступить в Сеульский Национальный. Проблем с поступлением не возникло бы, ведь у мальчика выходят прекрасные оценки. Улыбка на лице младшего медленно тухнет, ему жаль Хосока, следующего за ним повсюду. Мальчик как бы не хотел не может ответить взаимностью. Мама не поймёт, Святой отец осудит, а он сам будет винить себя за то, что поддался искушению. Тэхён говорит, Дьявол в любом обличие прекрасен, он искушает, подстрекает и за плодами своих подлостей следит. Любовь одно из искушений, на которое наставник просил не вестись, оставаясь таким же нежным и очаровательным. Священник прав, а что, если парню разобьют сердце этой любовью? Хосок конечно не похож на того, кто может сделать больно, но. — Хосок, я не могу, ты ведь знаешь. — И грустно на него глазами бусинами смотрит. С возрастом его взгляд и капли не изменился, всё такой же, как у того маленького ребёнка, рано потерявшего папу. Хосок знает, по какой причине ему приходится слышать отказы, злится искренне на Святошу, внушившего такой бред наивному Чонгуку. — Чонгук, прошу не слушай своего наставника. Он несёт полную хрень, я не собираюсь разбивать тебе сердце. — Чонгук хочет верить, правда хочет. Не может. —Нет, Хосок. Прости меня. — Рюкзак из рук восемнадцатилетнего забирает. Губы в тонкую полоску поджимает и идёт вперёд, жмуря глаза. Старший на месте замирает, спустя секунду кричит Чону вслед: — Не думай, что я сдамся, Чонгук! — Чон его отчаянный голос слышать не хочет, только шаг ускоряет, по сторонам даже не смотрит. Идёт к своему месту, идёт за спокойствием, туда где нет суеты и месту, в котором он может отдохнуть — храм. Привычно переступает врата территории, облегчённо выдыхая. Здесь дышится проще, проблемы за территорией освященной остаются. Парень взгляд поднимает, а перед ним, уже на входе в храм Святой отец ждёт, улыбается как всегда. Тяжесть с сердца мгновенно сходит, когда глазами с ним встречается. На лицо непроизвольно улыбка лезет, яркая, солнечная. Священник говорит, что так улыбаться умеет только он, потому мальчик делает это чаще, только рядом с ним. Чонгук едва-ли не с разбегу в объятия мужчины влетает, тонет в обожании перед ним, душу перед ним обнажает. Его конечно обнимают в ответ, по волосам гладят, любезничают на ухо, как всегда. Чонгук этого человека боготворит, всем естеством к нему тянется, им он точно не обожжётся. Руки ласково длинные волосы перебирают, они больно не сделают. Губы комплименты шепчут, они никогда и слова обидного не скажут. Глаза его яркие, они ни за что с презрением и ненавистью на него не посмотрят. Мальчик верит и доверяет, ни чуть не боится. Мужчина проводит его на привычное Чону место, они присаживаются на скамью и поток слов льётся из парня, рассказывающего о своём школьном дне. Святой отец не перебивает, слушает внимательно, временами уточняет детали. Он привычно ладонь на колено Чонгука кладёт. Такой жест перестал восприниматься как что-то неправильное, ничего страшного парень в этом не видел. Не видит и Тэхён. — Тебя снова проводил Хосок? — Стараясь не бесится рядом с мальчиком, спрашивает его. Чонгук киснет на глазах, блеск свой в глазах теряет. Пусто смотрит в пол, потом на Распятого и долго думает. — Да, проводил. — Святой отец с удовольствием свернул бы навязчивому подростку шею, за то что впутывает его мальчика в игру чувств. Не делает этого по одной просто причине — Хосок дорог Чонгуку, его смерть мальчик не переживёт, сломается в ту же секунду, как до него печальные вести дойдут. Ким слишком долго строил в мальчике то, что хотел видеть, чтобы все его старания стали пустым звуком. Подождёт. Святой отец подождёт того момента, когда Хосок потеряет интерес к Чонгуку, а пока он будет продолжать лечить его раны, чтобы в ближайшем будущем разорвать швы собственными руками, заставить детское сердце обливаться кровью и горечью. Проломит рёбра, сожмёт полное обожания сердце и вырвет из грудной клетки голыми руками. За текущей ручьями кровью проследит, чтобы много её, чтобы вся абсолютно его ноги омыла. Ещё немного. — Мальчик мой, подумай о Господе нашем, — Оба свой взгляд на распятого обращают. — Разве он одобрил бы твоё увлечение этим мальчиком? Церковь бы тебе простила это? — Юноша отрицательно головой машет, глаза прикрывая. — Не простила бы. — И я не простил бы. — Чонгук вдруг на него оборачивается. Испуганно по лицу наставника взглядом бегает. Неужели правда не простил бы? А наставник на него со всей серьёзностью во взгляде. — Не простили бы? — Едва-ли не плача. — Нет. — Чонгук губы в тонкую полоску смыкает, жмурится как от пощёчины. Его таким образом никогда конечно не били, но кажется он представляет какого это. На сцепленные в замок руки ладонь Тэхёна опускается. — Но ты ведь не сглупишь так, правда? — Оскал на лице вырисовывается, когда видит как парень его словам кивает. — Тогда тебе не стоит переживать, мальчик мой. — Мужские руки подбородок подростка цепляют, на себя смотреть заставляет. Взгляд непроизвольно на губы опускается. Ким их разорвать в поцелуе хочет, капельки крови с них слизывать. Хочет чтобы мальчик выл и всё равно отвечал ему, он ведь послушный и абсолютно совершенный в своём покорстве. Нехотя лицо паренька отпускает, в глаза слезящиеся смотрит. Себя в них видит, хочет, чтобы так было всегда. — Вы не оставите меня? — Тэхён задыхается в своём обожании перед подростком. — Ни за что. Будешь всегда подле меня. Хочешь этого? — На его слова быстро-быстро кивают. Отцу Киму этого мало, голос его слышать хочет. — Скажи это. — Шёпотом. — Хочу. — В той же манере отвечает. Священник опасно парню перед собой улыбается. Клятвы перед лицом Распятого сказаны, услышаны и закреплены будут совсем скоро.

***

— Я хочу знать, о чём ты думаешь, мальчик мой. — Чонгук листает книгу об истории Иисуса Христа, о которой не так давно интересовался у Святого отца. Парень листал страницы, сидя на лавке перед храмом. Святой отец только недавно закончил утреннюю службу, он стоял напротив, разговаривая с Чонгуком. Юноша пусть и читал увлечённо, но на поставленные вопросы отвечал не задумываясь, он как всегда открыт перед священником. Осеннее утро приветствовало прохладным ветром, туманом и застилающими солнце облаками. Пасмурность слегка влияла на настроение мальчика. Оно было апатично нудное, скучающее и малость грустное. Уходить после службы домой не хотелось, Чону намного больше нравилась компания Кима, чем Чон Соджин, у которой сегодня намечался выходной. Чонгук обработал просьбу Святого отца в своей голове и только после ответил. — Я и так рассказываю вам обо всех своих мыслях и суждениях, Святой отец. Что мне рассказать вам? — Чон без особого интереса на мужчину смотрит, тот глаза немного щурит, настроение мальчика понять пытается. — Знаешь ведь, мне всегда будет мало. Расскажи о том, что думаешь насчёт книги в твоих руках. — Кивает на рукопись. Мальчик мычит задумчиво. — Помните я интересовался у вас, по какой причине Господь наш принёс себя в жертву? — Тэхён не реагирует, только медленно моргает в ответ, соглашается. — Иисус пришел, чтобы принести себя в жертву за грехи всех людей, дав нам возможность избежать духовного растления и воссоединиться с Богом. Здесь говорится, что «смерть» буквально означает «отделение». Когда наша душа отделяется от тела, мы физически умираем. Подобным же образом мы и сейчас духовно отрезаны от Бога. Бог свят и безгрешен, тогда как мы испорчены грехом — наш первозданный образ замутнён и искажён. — Парень недолго молчит, думает. — Но лично я думаю, что эта отделённость от Бога вызывает в нас чувство вины и страха. Поэтому мы, повинуясь природному инстинкту, стараемся возводить разного рода мосты, чтоб перебраться со стороны смерти на другую сторону, к Богу. Мы делаем это самыми разными способами: ходим в церковь, храним веру, делаем добрые дела и растём в познании Бога, стараемся быть более отзывчивыми, больше молимся и тому подобное. Поступки, направленные на совершенствование добродетели, зачастую ложатся на нас тяжелым бременем, а совершать их на протяжении всей жизни — тяжкий труд. — Тэхён вслушивается в грамотную речь парня перед ним. Безмолвно поражается уму и тому как он выражает свою мысль. Читает страницы книги и тут же делает свои выводы. Красиво подносит своё мнение касаемо интересующей его темы. Мальчик умён и грамотен, он совершенен в своём восприятии окружающего мира, он способен найти и принять ту или иную информацию. Ким до сих пор поражается тому, как такому умному ребёнку он смог втереть мысли о вере и Иисусе когда-то давно. Чонгук не глуп, он очень сообразителен. Наверное этим он чертовски сильно похож на своего отца. Эта мысль заставляет священника сжать челюсти до скрежета эмали. Из мыслей его выталкивает обращающийся к нему Чонгук: — Святой отец? — Да? Прости ради Бога. Задумался. — О чём, если не секрет? — В глазах парня блестит огонёк вспыхнувшего интереса. Тэхён редко делится своими мыслями по поводу чего бы то ни было. — О том, насколько же умным мальчиком ты вырос, Чонгук. — Почти правда. Такая же искренняя, как и его ложь. Мужчина на парня любовно смотрит, с обожанием и похотливым желанием присвоить ангельского мальчика себе. Чтобы только он и он смотрел на Чона, общался и обнимал его, чтобы губы подростка ему одному принадлежали, чтобы тело юноши в его власти находились. Чтобы сердце мальчика пылало такой самой страстью и восхищением. Губы Чонгука в улыбке расплываются, он закрывает книгу, перед этим заламывая кончик страницы, оставив пометку где закончил читать. Чонгук книгу ладонью глубокомысленно гладит, закусывает нижнюю губу. Господь, неужели смущается? Тэхён подмечает жесты парня и ярче только улыбается. Да, он точно без ума от юноши с ярко алеющими щеками. — Вы всякий раз, когда мы вместе — говорите мне комплименты. — Короткую прядь за ухо заправляя. Слух Тэхёна ласкает непривычное «когда мы вместе». — Ещё скажи, что тебе не нравится. — Провокационный вопрос задаёт, ждёт пока парень своими словами скажет. Нравится. — Нравится. — Они встречаются взглядами и юноша его тут же отводит в сторону. — Конечно нравится, но их слишком много и они не всегда обоснованы. — Чонгук, я никогда не говорю ничего, что не могу обосновать. Однако боюсь, если начну, то заставлю тебя смущаться. — Парень улыбаясь головой качает. Он считает Тэхёна неисправимым, временами эмоциональным. Святой отец близок, как проповедник, знакомый, друг, наставник. Как тот, без кого Чонгука поглотило бы одиночество и чернильная пустота. Как тот, без кого его семья не стала бы прежней. Мама бы наверное так и не избавилась от пагубной привычки запивать горе, а мальчик так и проводил бы своё свободное время в одиночестве, жалея себя, разговаривая со звездой. Юноше кажется это самым глупым, чем он занимался в своей жизни. Но тогда он не видел другого выхода. Чонгук обращает своё внимание на крест на верхушке храма, долго думает и меняется в настроении. — Святой отец, вы помните, как однажды назвали моего отца безбожным? — Мужчине не понравилась выбранная мальчиком тема, но он лишь угукнул на его вопрос. — С того времени я часто думаю над этим. Я много читал, слушал вас и ваши речи на службах, интересовался в библиотеке и интернете, но нигде не было того, за что можно было бы обвинить моего отца в грешности. Он действительно не совершал ничего безбожного, он честный и верный. Вы правы, я не знаю каким он был до меня. Но со снимков на фотографиях я вижу человека, во взгляде которого ни единой пагубной мысли, ни намёка на желание совершить что-либо аморальное и противоречащее, — Мальчик со всей искренностью в глазах на мужчину смотрит. — Вы тогда извинились, но почему мне кажется, что вы ни капли не считаете иначе? Почему в ваших глазах он по сей день грешен? — Чонгук, мне жаль, что своими необдуманными словами я укоренил эту мысль в тебе и заставил сомневаться. Но я ни чуть не считаю Чон Ныля грешным человеком. — Садясь на скамью рядом с мальчиком, лже-искренне говорит с ним. Чон на него не смотрит, голову понуро вниз опустил и глаза зажмурил. Внезапно соловьиные глаза в тэхёновы устремляет, тихо и наивно: — Вы говорите мне правду? — Мужчина свою ладонь поверх чонгуковой кладёт, сжимает слегка и улыбается располагающие. — Правду. — Чон в его глаза смотрит, сомнений не видит и едва не пищит от облегчения, бросается на шею Кима, обнимая. Ему привычно отвечают, сильные руки вокруг тонкой талии смыкаются, почти до хруста рёбер. Улыбка с лица Святого отца резко сходит, он в своих руках нечто драгоценное сжимает, живое и настолько открытое, что обман грузом на сердце ложится. Но Святой отец грешен, он грешен настолько, что обман такого рода просто пыль, в сравнении с совершённым им ранее. Но он ведь Бог, ему разве не простительно? Точно. Простительно.

***

Чонгук находил душевное спокойствие в храме, он долго сидел в нём совершенно один, думая и рассуждая. Его суждения были искусно навязаны Святым отцом, Чонгук считал его мысли своими собственными. Во всём потакал и был ангелом. Мама была в восторге от такого сына, она любила его, обнимала, даже общалась с ним. Мама была ослеплена Господом и верой в него, она, узнав о том что её сын впервые посетил храм — расцеловала его лицо и сказала о том, что очень сильно любит. Чонгуку понравилось, и он продолжал угождать. Чонгуку нравился Тэхён, единственный, кто понимал его чувства и единственный, с кем парню было комфортно. Единение с самим собой прервал скрип открывшейся двери в храм. Должно быть это верующий или сам Святой отец. — Чонгук? — Голос друга эхом от голых стен отражается. Чонгук на голос зовущего оборачивается и Хосока перед собой видит. Парень ему ободряюще улыбается, проходит внутрь и осматривает помещение. Чонгук всё это время за ним взглядом следит, а тот рядом с ним садится, любовно ладонь младшего в свои руки берёт. Чон шокировано на него уставляется, объяснений ждёт. — Тебя не было дома, поэтому я подумал, что ты можешь быть здесь. — Хосок на Распятого взгляд бросает, по его спине мурашки пробегают, увиденное жуть наводит. — Зачем ты сюда пришёл? — Отходя от шока, на выдохе спрашивает. Хосок взгляд в любимые карие глаза возвращает, большим пальцем ладонь Чона гладит. Незнакомо, ново. — Я ведь уже говорил, что просто так заднюю не дам. — Чон головой мотает, не хочет этого слышать. — Хосок, я ведь уже говорил, я не хочу этого. — Прости мне мой эгоизм. — Чонгук не понимает о чём просит прощения друг. Его ладонь по-крепче в своей сжимают, Чон глаза прикрывает, когда чувствует губы Хосока на своих. Чонгук не хочет, уйти пытается, руками в плечи второгодника упирается. Оттолкнуть не выходит, его за затылок держат, отпускать не хотят. Хосоку с Чоном нежным быть хочется, целовать трепетно и медленно, снисходительно обнимая. Слёзы капают с глаз на красные щёки, попадают на кожу старшего. Никто из них двоих не слышит, как открывается дверь в храм, впуская гостя. Ким Тэхён смотрит на целующихся, не сразу узнаёт в одном из них своего мальчика. Рука едва-ли не до хруста в кулак сжимается. Смотрит не моргая, мечтая друга своего мальчика страшной смертью убить, голыми руками свернуть шею до хруста позвонков, так, чтобы каждый неестественно прохрустел. Видит слабые сопротивления со стороны Чонгука, его хрустальные слёзы в свете ламп и злится. Всё это должно было принадлежать ему, Тэхёну. Не Хосоку, а ему. Когда Хосок тяжело дыша выпускает из плена своих рук юношу, тот бегло на выход испуганными глазами смотрит. Ненавидящий, злой взгляд священника встречает и каменеет. Священник на него внимание резко перестаёт обращать, разворачиваясь выходит, громко хлопая дверью. У Чонгука сейчас такое чувство, будто ему сердце разбили, растоптали и разорвали. Он двинуться с места не может, на дверь смотрит и молит Бога о том, чтобы Святой отец от него после этого не отвернулся. Чонгук ведь этого не хотел, он не виноват. Он уповает на благоразумие наставника и просит его не надумывать лишнего. Хосок взаимности во время поцелуя не почувствовал, неужели Ким так сильно промыл мозги Чону со своей верой и правилами, что мальчик очевидного в себе признавать не хочет? Он сидит тупя взгляд в пол, на ревущего парня мало внимания обращает, свою боль лечит в срочном порядке.

***

— Святой отец, я не хотел этого, клянусь! — Мужчина в рясе стоит напротив иконы Божьей Матери, на юношу даже не смотрит, отвечает сухо: — Я верю тебе. — Не верит, а мальчик перед ним ещё больше ломается. — Тогда почему не взглянете на меня? Прошу вас, наставник.. — Молитвы доходят до священнослужителя. Тэхён разочарованный взгляд в мальчика устремляет, на что кажется слышит треск сердца детского. — Не хотел говоришь? — Мальчик лишь головой мотает. Тэхён ладонь на ластящегося его касаниям Чонгука щёку ставит, холодно и чуждо. — Почему тогда не оттолкнул его? — Чонгук ответ на его вопрос найти не может. Он головой потерянно качает. — Я н-не знаю. Должно быть, у меня просто не хватило сил или я н-не ожидал такого от него. Мне жаль, Святой отец. — Выпаливает на одном дыхании. Мужчина удивлённым не выглядит, наоборот хмурится. — Тогда вымоли сначала прощение у Всевышнего нашего, только потом можешь подойти ко мне. — Тэхён оставляет мечущегося в агонии мыслей парня одного, бросает перед иконой Святой Матери, говорит молится и просить прощения. Чонгук на колени перед иконой падает, руки вместе складывает, шепчет сбивчиво, загнанно дыша. Просит простить его, раскаивается за совершённое. Перед Богом и Святым отцом места себе не находит, с ума сходит. Он винит за прелюбодеяние, совершённое не по собственной воле в стенах святого храма. За чувства, которые он испытал от поцелуя. Ему было страшно приятно. Он сидит на коленях до того момента, пока во рту не пересыхает настолько, что с губ не срывается даже шёпот. Его тошнит, он не ел с момента как пришёл сюда. Юноша своих коленей не чувствует, ему кажется, что если встанет с них — упадёт. Его плеча ладонь мужская касается, Чонгук в надежде голову вскидывает. Он видит перед собой ассистента своего наставника — Ким Намджуна. Мужчина с долей жалости на мальчика смотрит, а Чонгук на него, без капли удивления, даже на эмоции сил не осталось. Намджун что-то говорит ему, мальчик не различает, что именно. Его за локоть поднимают на ноги, держат крепко, упасть не позволяя. Чонгук не помнит точно, как он оказался у себя дома, в своей постели. Его укрывала одеялом мама, по волосам гладила так, как это делал Отец Ким. Парень слышал голоса Чон Соджин и Намджуна, не различал о чём говорят. Он так и уснул, не понимая всей ситуации.

***

Вечер в семье Чон обернулся неожиданными новостями. Ким Тэхён пришёл к ним на ужин, чтобы попросить у Чонгука прощение и объявить нечто важное. Мама старательно сервировала стол, сама готовилась к ужину и готовила своего сына. Морально. В момент, когда Тэхён оказался в гостиной и уже хотел попросить прощения, ему не пришлось этого делать. Чонгук сам влетел в него и слёзно молил простить и не отворачиваться от него. Мама в тот момент тактично вышла на кухню. Святой отец улыбнулся, принимая извинения своего мальчика. Они в приподнятом настроении сели за стол ужинать. Соджин и наставник перебрасывались фразами сами, ведь Чонгук был как-то не сконцентрирован, все фразы пролетали мимо ушей, он услышал лишь обращение Отца Кима к нему. — Чонгук, ты слушаешь? — Он заторможено кивает. — У меня есть важная новость. Чонгук и Соджин выжидающе смотрят на мужчину, который думает как бы правильнее преподнести то, что он хочет сказать. — Буквально несколько дней назад я был в храме и общался со Всевышним нашим, — Мама слушала внимательно, глядя только на Святого отца. Чонгука преследовало неприятное предчувствие. — Наш Господь мягко указал мне на то, что я нуждаюсь в помощи, и мне нужен тот, на кого я смогу положиться. Он также указал мне на этого человека. — Мужчина обольстительно улыбается. — Кто же этот человек, Святой отец? — Чон Чонгук. — Наставник внимательно следит за реакцией юноши, услышавший своё имя. Чон не сразу понял о чём идёт речь. Соджин поняла всё сразу, она обе руки к губам приставила, не верит, что такое счастье на их семью спустилось. Чон на одного и вторую странно смотрит, ждёт объяснений. — Мама, ты кажется понимаешь больше меня. Что это значит? — Откладывает столовые приборы в сторону, пытливо на маму глядя. — Через три недели случится священное венчание. — Чонгук на Тэхёна шокировано смотрит. — Что за.. Священное венчание? — Запинаясь. — Священное венчание — это специальный обряд. В ходе него, мы перед лицом Всевышнего нашего станем супругами. Ты должен разделить со мной своё тело и свою душу. Только после этого я смогу поделиться с тобой духовной силой и Всевышний будет доволен. — Мама в ладоши от радости хлопает быстро-быстро. Она вся светится от счастья, чего не скажешь о её сыне. Чонгук начал плохо себя чувствовать, он ощущает подкатывающую к горлу тошноту, и то, как тяжело дышать ему становится. Мама его за плечо трясти от переполняющих её эмоций начинает. — Чонгук, сынок, поблагодари Святого отца за милость дарованную им и Господом нашим. Теперь мы будем счастливы! — Мама излучает свет и радость, от которого Чонгука почти тянет в ванную комнату, проблеваться. — Разве вы не говорили.. Что однополая симпатия грешна? — Произносит тихо, чувствуя как плечи обессиленно поникают и он сутулиться начинает. — Господь указал на тебя, кто я такой, чтобы не повиноваться его воле? — И улыбается, снова и снова. Чонгуку, как бы странно это не звучало — становилось тошно от этой улыбки. Она тут совсем не к месту. Чонгук не видит себя рядом со Святым отцом, он на порядок старше его и всё это так неправильно. — Нет. — Соджин на Чонгука смотрит так, будто тот самую настоящую глупость сказал. — Чонгук, что за глупости ты говоришь? У тебя случайно нет температуры? — Мама заботливо ладонь ко лбу прикладывает, и отрицательно головой мотает. Нету. — Мне дурно от одной мысли об этом, какое венчание? — Его голос дрожит, а руки со стола на колени безвольно падают. — Я не хочу. — Мальчик мой, это не предложение. Я ставлю перед фактом тебя и твою маму заранее, чтобы ты успел подготовиться. — Юноша вскакивает со своего места, с характерным скрежетом отодвигая стул. Ему нужно в ванную, умыться и переварить сказанное наставником. Он не слышит как зовёт мама и не видит, как на него смотрит Святой отец. Холодная вода ни капли не помогает привести себя в чувства. У парня кружится голова, он оседает на пол, прислоняясь спиной к прохладному кафелю. Он тяжело дышит, ртом хватая воздух, пытаясь справится с тошнотой. Мама стучится в дверь, просит его выйти и поговорить с ними, но Чонгуку даже видеть их двоих противно. Он выходит только тогда, когда мама сообщает ему о том, что священник ушёл, решив оставить мальчика на размышления. Чонгук плёлся в свою комнату интуитивно, ведь смотрел лишь себе под ноги. Жужжание матери о том, что он вёл себя недостойно и мог обидеть Тэхёна он пропустил мимо ушей. Чонгуку сейчас не до этого. Родная постель встретила спасительной прохладой, в которой напряжённое тело мальчика немного расслабилось. Он обнял подушку и из-под неё достал свою детскую игрушку в виде кролика, которую привёз сюда из старого дома. Он воспроизвёл в своей голове сегодняшний вечер несколько раз, а после уснул, не выключив свет.

***

Оставшиеся дни, любезно предоставленные школой весенние каникулы, Чонгук проводил в своей комнате, жалкая неделя была потрачена впустую. Парень воспроизводил речи Святого отца на том ужине на повторе. Священное венчание.. Специальный обряд.. Чон Чонгук.. Мальчик вспоминал и всё больше считал сказанное им за бред. Ну не мог ведь Ким над ним так пошутить? Мама светилась от счастья, для неё это сравнимо с праздником, а юноша всё думал наедине с самим собой. Разделить своё тело и свою душу. Чонгук мотнул головой в неверии. И как они себе всё это представляют? Пусть мальчик и открыт к священнику всей своей душой, но разделить с ним своё тело? Что это значит? Это то же самое, что и супружеский долг после венчания у обычных пар? Но они мужчины, оба принадлежат к мужскому полу, это вообще возможно? Мальчику думать сейчас об этом не хочется, он пытается отвлечься перебирая старые вещи их семьи в кладовой. Их никто не трогал с момента гибели мистера Чона. У парня щекотало в носу от обилия пыли, пока он вытаскивал старые коробки и относил их в свою комнату. Чонгук усаживается на пушистый ковёр и распечатывает первую коробку. В ней находились семейные альбомы, фигурки и статуэтки, которые хранила мама раньше. Чон по очереди листал старые альбомы, ностальгируя он погружался в свои воспоминания, освежал память о них с каждым снимком. На одном из них, Чон Ныль держит шестилетнего Чонгука на руках. Зимняя улица и пушистая новогодняя ёлка служащая фоном. На снимке Чонгук смеётся с чего-то, даже в кадр не смотрит. папа тоже улыбается, он не в камеру, а должно быть на любимую супругу напротив, он смотрит с любовью и обожанием. Их семья была так счастлива до переезда сюда. Проглядывая альбом мальчик улыбался, даже всплакнул от счастья прожитых моментов с семьёй. Он никогда не был так счастлив, как в детстве, оно у Чона было великолепным. За семейными рамками и фигурками, юноша замечает коробочку из бархата. Он не справившись с любопытством открывает её. Улыбка с его лица медленно сползает, сердце как от предательства щемит. Внутри — обручальное кольцо Чон Соджин, которое она сняла после того как начала ходить в храм. Мальчик предполагал, что оно просто в их с отцом комнате, лежит в её шкатулке, в память о мистере Чоне. Но оно здесь, лежит в пыльной коробке, заваленное кучей хлама и воспоминаний. Мама похоронила своего мужа вместе с памятью о нём, вместе с кольцом, вместе со своим сердцем. Чонгук видит только одно кольцо, второе, должно быть осталось на его отце. Мальчик захлопывает крышку коробочки, бросает её в коробку воспоминаний и закрывает плотно уже её. Мальчик ногой отпихивает от себя коробку, он обнимает свои колени с невероятной злостью на Соджин. Как она посмела так поступить с папой? Кто она такая, чтобы его любовь хоронить в бездушной коробке? Кто позволил растоптать сердце человека, лежащего в сырой земле своим мерзким поступком? Чонгук у отца своего мысленно прощения за маму просит, но оправдания её поступку не находит. Чистосердечное «прости» срывается с губ и не доходит до получателя, его сообщение гибнет в четырёх стенах этой комнаты. Взгляд парня устремляется на вторую коробку с вещами, он без особой охоты подбирается к ней и открывает, рассматривая содержимое. Бумаги, папки, документы и прочая макулатура. Чонгук коробку не закрывает, наоборот по очереди вещи отца рассматривает. Какие-то дела с расследованиями, раскрытыми и теми, которые навсегда останутся забытыми, а преступники гулять на свободе, сладким кислородом дыша. Мальчик листает закрытое дело преступника по имени «Кукловод». Официального имени нет, но присутствуют фотографии его жертв, снятые крупным планом. Тошнотворно. Мальчик на лица убитых смотрит зачем-то, в памяти отпечатывая. Ли Джихван, Сон Со Ри, Кан Джинсок. Имена убитых запоминает, нанесённые им травмы рассматривает, информацию предоставленную криминалистами читает. Чёрт знает зачем его это волнует, но остановится он не может. Чонгук поражается жестокости, на которую способны люди, конкретно этот человек. Оправдания ему нет, и если бы его поймал отец Чонгука, этот Кукловод за всё ответил бы. Но его отец мёртв, а дело не раскрыто. Преступник продолжает жить обычной жизнь и наслаждаться ею, даже после всего того, что он сделал. Чонгук откладывает папку с делом и вытаскивает из коробки блокнот отца. Кожаный, с жёлтыми от старости страницами, кляксами от ручки внутри. Мальчик улыбается когда в руках нечто принадлежащее отцу держит. Его вещь душу греет, кончики пальцев током пробивает, фантомно конечно, не по-настоящему. Он открывает блокнот на странице, где оставлена закладка в виде ленточки. В глаза бросается имя родное.

«20.10.2023. Ким Тэхён причастен к преступлениям, я в этом уверен.»

Это предпоследняя запись, мальчик листает страницы назад, прищуривается вчитываясь в непонятный почерк, начавший выцветать.

«30.07.2023. В лесу было найдено тело некого Ли Джихвана. Ранее он работал охранником при церкви. Свидетелей или улик на месте преступления не обнаружено. Семьи и близких родственников нет. Я раскрою это дело.»

Чонгук гордится своим отцом, его сердце теплеет от последнего предложения. Юноша, вспоминая прошлую запись напрягается, листая записи вперёд.

«12.08.2023. У дерева, была найдена примотанная к нему Сон Со Ри, У неё отсутствовал язык. Сестра погибшей не замечала за сестрой ничего странного и никаких врагов у погибшей не было. Родственница отметила, что та в последнее время вкладывала все свои средства в храм. Этот псих прекрасно заметает за собой следы. Расследование стоит на месте, урод снова не оставил никаких улик.»

По размашистому почерку парень понимает, что отец был очень раздражён, когда писал это. Он читает на одном вдохе, водя указательным пальце по страницам.

«13.09.2023. Кукловод. Такое прозвище негласно было дано уроду в следственном отделе. Он убил уже третью жертву. Кан Джинсок, тринадцать лет. Убийца ведёт себя подозрительно. Семья погибшего отметила, что на ребёнке не было золотого крестика, который тот не снимал ни под каким предлогом. Семья говорит они часто бывают в храме, и мальчик без сопровождения посещал его сам. Однажды он просто не вернулся оттуда. Меня посещают мысли о том, что церковь может быть причастна к убийству.»

Брови мальчика взмывают вверх. Отец пишет коротко и ясно, но понятнее от этого не становится. Что значит «церковь причастна»? Неужели Святой отец имеет к этому какое-то отношение? Ну нет же, священника все любят и уважают, он не смог бы сделать что-то плохое, он творит только добрые дела. Но Чону начинает казаться странным то, что все жертвы так или иначе связаны с храмом. Чонгук мотает головой решив читать далее.

«16.10.2023. Дело хотят закрыть. Преступник залёг на дно. У меня есть догадки. Ким Тэхён и есть кукловод, завтра я съезжу в храм и разведаю обстановку.»

Чонгук шарудит листающими страницами.

«Ким Тэхёна все уважают, кланяются, руки целуют. Даже смотреть тошно. Скоро я отправлюсь в церковь снова. Если я не вернусь, значит этот псих прикончил меня.»

Дата не была поставлена. Это все записи отца в этом блокноте, больше ничего нет. Чонгук в полном недоумении и шоке откладывает блокнот в сторону. Он не может поверить в то, что Святой отец подозревался его собственным отцом в совершении таких зверств. Парень в одну точку смотрит, всё прочитанное по полочкам раскладывает, усвоить пытается. Он в мутном состоянии относит коробки в кладовую и не думая прячет блокнот под кроватью. Ему предстоит многое обдумать. Чонгук слышит пришедшую с работы маму, но не идёт встречать её. Мальчик всё ещё в обиде на неё за кольцо. Он слышит, как она раскладывает продукты из пакетов по полочкам в холодильнике, шорохи и шум привычной повседневной жизни. В сопровождении этих звуков, парень надевает наушники и решает отвлечься от проблем хотя бы ненадолго. Он садится на кровать и включает свой любимый плейлист, веки прикрывает, расслабляясь.