Если только

— Если бы только ты не был таким унылым законоблюдом, — цокает Сатору с досадой. — Мы бы уже пьяными в трынь-дрова валялись в канаве на голой землице… — мечтательно тянет он. Уже полчаса как он колупается в этой теме: Гето не позволил ему с помощью магии украсть бутылку виски из магазина. Не то чтобы он был таким уж святошей… Но как же приятно было говорить этому придурку «нет». — Это ты бы валялся в канаве на голой землице, — поправляет он и, скорее почувствовав, чем увидев, как готовятся закатиться глаза Сатору, добавляет с ухмылкой: — Я бы валялся на тебе. Миг удивления — за тёмными очками небо накануне ядерной зимы вспыхивает катастрофой — и Сатору смеётся. Он часто смеётся. Его смех похож на бетонодробилку: от него дребезжат мозги и кости, и он долго ещё отзывается в висках болезненным эхом. Гето познакомился со своим новым одногруппником неделю назад, и за эту неделю они успели поссориться раз тридцать. Может, сорок. Его первой мыслью было: «Проклятье». Он — проклятье, которое так и хочется сжать в кулаке, изгоняя. Поднести ко рту и смачно хрустнуть зубами, чувствуя, как крошится на них его тридцатидвухкаратная улыбка. Тридцатидвухкалиберная сволочность. «Вы оба чрезвычайно сильны, — сказал как-то сенсей, и Годжо, конечно же, надменно усмехнулся, мол, ещё бы! Подумал, что это комплимент. Идиот. — Магам, наделённым такой силой, тяжело найти себе равных. Как соперников, так и союзников, — и не обманывайте себя мыслью о том, будто вторые важнее первых». Они поняли, о чём он, после первой же совместной тренировки. Сатору утирал рукавом разбитый нос, пока Гето пытался отдышаться, согнувшись в три погибели и уперев ладони в колени. Оба улыбались. Дико, алчно, обжигающе горячо. Вызов. Как там говорится?.. На самой вершине бывает одиноко. Но они уже вбили в промёрзлую землю флаг. Они разобьют на залитых отбеливателем пейзажах лагерь. У них будет там палатка, и термос с ядрёным пойлом, и пласт таблеток от головокружительной высоты на двоих. Разряженный воздух. Солнце над головами — так близко к нему ещё никто не подбирался. Можно протянуть руку — и коснуться его рукой. Если бы только знать, что оно не отпрянет от твоего касания. Сугуру сжимает руку в кулак. Некоторым «если бы» лучше оставаться в надёжных рамках условного наклонения — и пусть оно не наклоняется сильнее.